Экстрасенсы в поисках клада., Основано на реальных событиях :)

[Антохич]

Автор тебе большое спасибо за повесть, читаю и очень нравится, но продолжение давай уже....,

[MIKLUHA]

что то пауза затянулась.ждём продолжения

[Ziff]

Коллеги, прошу извинения. Задержка продолжения связана с командировкой

[Из глубинки]

Коллеги, прошу извинения. Задержка продолжения связана с командировкой

Очень интересно, спасибо! С финалом только не торопитесь.

[Ziff]

*****
Возвращался в деревню я уже летом, когда свежая прохлада весенних полей сменилась полуденным июньским зноем, а над полями парили белые хлопья тополиного пуха. Интерес еще раз опробовать лес на «прочность» зародился, когда поспорил с приятелем на бутылку «Hennessy ХО», что гроза непременно начнется. Было условлено, что грозу буду снимать на камеру мобильного телефона, а видео с природной аномалией продемонстрирую ему, как только вернусь назад в город.
В этот раз я ехал с родней. Набитая битком машина значительно сдала клиренсом и, утратив свою былую резвость, неспешно дрейфовала от раскаленных на солнце проспектов и улиц на встречу с первозданным и девственным. Мимо окна автомобиля мерно проносились поначалу окутанные знойным маревом улицы городов и поселков, вторая половина пути все больше демонстрировала слайды поросших бурьяном полей, припорошенные пухом и придорожной пылью сосновые леса. Кривые изгибы обмелевших рек отсвечивали ярко-золотистым блеском, невольно режущим глаз. Солнце, забравшись на самую высокую точку небосвода, нехотя отражалось в их спокойном течении, искрилось в отражении тысячами мелких слепящих всполохов. Невольно вспоминаются былые годы, когда пролетающие мимо пейзажи радовали глаз буйством золотисто-охристых оттенков засеянных пшеницей полей, убегающие в бесконечность грядами картофеля, километровыми плантациями лука, свеклы, моркови. Помню, как огромные, поднимающие тучи пыли стада и отары, то здесь, то там, сплошь покрывали пастбища плавно перетекающей, ревущей массой. Где теперь это все? Каких-то двадцать лет и в угоду чьей-то неведомой, закулисной воле угробили все, распродали, пустили на ветер. Теперь, что не поле – сплошной бурьян, да зарастающие мелколесьем выпасы. Как Мамай прошелся по нашей родной деревне. Лишь в двух местах попались на глаза парниковые плантации с ковыряющимися в земле, сгорбившимися то ли корейцами, толи китайцами. Вредно ехать на пассажирском сиденье, оглядываться по сторонам на плоды демократии, погружаться в удручающие мысли и вкушать мерзость полного запустения.
Наконец подкатили к дому. Трава в огороде «по самое не балуйся». В раскаленном воздухе витает знакомый аромат соснового бора, но не такой как весной, а словно шишки в микроволновке разогревали. Жара давит, хочется купаться. После недолгого совещания семейный совет постановил: едем на озеро. «Ну, уж нет, - возразил я. – Купайтесь себе на здоровье, а я как всегда в лес и точка». «И охота тебе в такую жару по лесу елозить? – недоуменно спросил отец. – Хочется комаров кормить, корми». На том и порешили. Родственников понесло на встречу живительной прохладе ближайшего озера, а я, перекинув через плечо минелабовскую сумку, захлопнул за собой дверь избушки. Просовываю ключ в замочную скважину, а самого как током шарахнуло: «Комары! Ведь я же не купил мазь от комаров, раздолбай!»
С комарами в этих краях не забалуешь, болота озера, топи, торфяники. Раскисшая болотная жижа обильно плодоносила всякой нечестью, отчего идти в лес бес специальных средств самообороны не то, что рискованно, нет, скорей некомфортно. Каждый литр черники здесь доставался не просто, выстраданый каплями высосанной из оголенных рук, ног, голеней, крови, он заслуженным вознограждением становился в морозные зимние вечера за чашкой крепкого горячего чая. Из поколения в поколение шли люди в лес и, запасаясь терпением, замотав шею платками, плотно укутавшись, рвали ягоду на зло жжужащим стервятникам, рвали и не обращали на них никакого внимания. Комары хоть и доставляли мне массу неудовольствия, но общение с ними проходило у меня на взаимовыгодных условиях. Я брал у леса то, что надо было мне, комары брали у меня то, что нужно было им. Если захватывал с собой средство от комаров, обходилось все малой кровью.
Отворив дверь, я влетел в горницу. Заглядывая в углы, открывая дверцы шкафов, стал внимательно изучать содержимое полок. Логика подсказывала, что в доме должно быть что-то, какая-нибудь старая завалявшаяся мазь, пусть дважды просроченная, но мазь. Из полумрака старых потертых полок на меня уныло смотрели запылившиеся чашки, емкости с подсолнечным маслом, пустые бутылки, банки, склянки – ничего похожего на средство от комаров. Обшарив все углы, я уставился на электрическую плиту. Она стояла на самодельном столе эпохи раннего социализма. Его импровизированные полки были прикрыты шторами примерно той же эпохи. Скрытое от моих глаз содержимое полки было последней надеждой черной археологии. Сдвинув в сторону нависшую ткань, я стал расставлять руками застоявшуюся антикварную рухлядь. Из –за выцветшей со времен гражданской войны керосинки мне на встречу неохотно выглянул пластиковый темно-зеленый пузырек. «То, что нужно!» Повертев в руках долгожданную находку, я небрежно бросил ее в карман и отправился в путь.
Жаркое лето подсушило траву, тронуло чуть видимым серебром. Легкий ветер приминал ее, колыхал, бугрил то к востоку, то к северу. Терпкий воздух был густ, сух, наполнял кромины, да суходолы мглистым куревом. Земля, пересушенная засухой, тосковала о прохладе. На выцветшей голубизне несчадно слепит клонящееся к западу солнце. Ястреб, кренясь, взмывая то вверх, то опрометью падая вниз, чертит крылом в голубой безоблачной синеве, внизу по траве скользит его огромная тень. Земля горяча и все окружающее прозрачно, недвижимо. Даже лысая гора сияет невидимо, сказочно и невнятно как во сне. Горький ветер, оседающий на гривах зияющих сосен, несет на север горьковатый привкус южный степей. Лес, берегущий в своей сумрачной тишине призраки прошедших эпох, в гордом и одиноком молчании встречает неприветливо, словно не желая принимать меня в свои скупые объятия.
Вхожу в лес, а в голове крутится одна единственная мысль, одно желание, чтобы была гроза, да не просто гроза, а настоящая стихия с ураганным ветром, с ломающимися ветками, с треском и грохотом. Я практически уверен - стоит мне снова окунуться со своей «клюшкой» в тенистую прохладу злополучной низины, как начнется долгожданная свистопляска и, считай, коньяк у меня в кармане. Прохожу заброшенное кладбище, а сам вспоминаю смеющиеся глаза своего друга, который язвительно стебется над моим душещипательным повествованием, иронизирует, принимая меня чуть ли ни за идиота. В заключение он сам протянул мне свою руку, ладони сцепились, заключая джентльменское соглашение, вторая рука шлепком разбила рукопожатие. Теперь его глаза хитро заблестели в предвкушении легкой победы. Меня аж передернуло. Ну, думаю, рано радуешься! Посмотрим еще, чья возьмет. Теперь мое уязвленное самолюбие требовало сатисфакции. Во что бы то ни стало, я должен был выиграть этот сомнительный спор.
В лесу сухо и уныло. Я иду, принюхиваясь к многообразным, невнятным, запахам лесного разнотравия. Жара изнуряет, пот льется ручьем, от чего иногда приходится распахивать ворот и назойливые комары десятками липнут к мокрому телу. Парилка такая, словно я не в Российской глубинке, а на живописном побережье Пхукета. Над головой млечный путь чистейшего голубого неба, прочерченный очертаниями лесной дороги среди устремленных ввысь и купающихся в солнечных лучах макушек сосен. С надеждой оглядываюсь на небо, жаркий солнечный день не сулит ничего такого, чтобы вдохнуло надежду на пополнение коллекции горячительных напитков. Еще с утра бледно-голубая наволочь покрыла все небо ни единой тучки не было видно от одного горизонта и до другого. Лишь на юге, со стороны деревни неподвижно замерло крохотное облачко. Одна сторона его, обращенная к западу медленно розовела, словно загорая в лучах послеобеденного солнца. На душе как-то не спокойно: «А вдруг не будет грозы, не, должна быть, она меня еще ни разу не подводила», – отгоняю я от себя навязчивый пессимизм. Телефон болтается в кармане, готовый запечатлеть самую немыслимую хрень, ладонь то и дело сжимает его в кармане, теребит, в предвкушении встречи с прекрасным.
Наконец лесная дорога ныряет в низину. А вот и поляна. Она убрана праздничным ковром поднявшейся нежно-зеленой травы, за которой практически не заметны следы моих прежних раскопок. Лишь местами проглядывают песчаные проплешины, вокруг наспех засыпанных ям. Поляна цветет и благоухает. Аккуратно протискиваюсь между кустами, спускаюсь в низину ближе к ручью. Смотрю издалека и не могу понять, к моим обветренным ямам явно прибавились свежие. Впереди меня в промежностях елового частокола просвечивается разбросанный свежий песок. Местами дерн вспорот, изуродован, вывернут наизнанку, кругом виднеются следы чьих-то злодейских рук. У меня аж к горлу подкатило. Неужели я тут не один копал? Подхожу ближе и … Слава богу! На вывороченном песке крупный кабаний след. Чуть дальше - след поменьше, местами отпечатались следы кабаньих клыков, в поднявшейся чахлой траве укатанная кабанья лежка. «Пронесло, - вертится в голове. - Уж лучше тут кабанов увидеть, чем единомышленников». Бреду по исхоженной в мае низине, спускаюсь к ручью, а точнее к тому, что от него осталось. На месте некогда бурлящего потока колосится теперь смердящая болотная поросль с меня ростом. И вся эта поднявшаяся неизвестно откуда, вскормленная болотной жижей растительность, приоделась белыми цветами, распушилась, плотно заполняя все пространство ручья от устья и до истока. Из густых, заболоченных зарослей, растущих из почерневшей, словно пропитанной солидолом грязи, воняет сыростью и какой-то ядреной болотной гнилью под аккомпанементы кровососущей братии. В скользящем солнечном свете комары громоздятся кучками, блестят на солнце мелкими мерцающими точками. Один за одним цепляются они к размеренному движению моих темных брюк и уже скоро их ареол становится неотъемлемой составляющей всей моей экспедиции.
Медяки попадаются значительно реже, видно сказывается весенний «просев» призрачного леса. Каждая новая монета радует как никогда, заставляет останавливаться, доставать ее из кармана и всматриваться снова и снова в этот мотив прошедших времен. Поиссякли залежи Петровской эпохи, заметно сдала и Анна Иоановна, зато впервые за двести лет в этом лесу увидел Божий свет Павел. В отличие от своих предшественников, обильно припущенные зеленью, копейки Павла I заметно уступают качеством. Словно отголоском из прошлого ложатся потертые кокалики мне на ладонь здесь под сенью старого леса напоминанием о давно минувшем. Признаков более поздних времен почему-то не попадается, Павел последний. Что же здесь происходило более двухсот лет назад? – не перестаю я задавать себе один и тот же вопрос, а в симбиоз вдохновенных мыслей невольно вгрызается одна, где гроза? Вновь и вновь я безутешно вглядываюсь ввысь, всматриваюсь в зыбкие просветы еловых крон, разглядывая рваные клочки безмятежного неба. Его бездонная синева кажется сейчас отвратительной, чуждой, ненавистной. «Но почему так? Почему когда не надо, нас поливает как из ведра в музыкальном сопровождении духового оркестра, а когда надо…, всё поперек одного места?»
Сейчас я стараюсь не останавливаться. Иду быстро, отмахиваясь бейсболкой от наседающих грызунов. Их число непомерно растет и крепнет. В жужжащую тучу вклиниваются подоспевшие оводы и слепни. Они с ревом проносятся над головой, пикируют на спину, штаны, залезают в щель между брюками и кросовками. Хочется закутаться в ветровку, накрыться ей вместе с головой и руками, но жара градусов 30 не оставляет шансов. Я и так весь взмыленный, а одежда - хоть выжимай! Сигнал. Я наклоняюсь над источником долгожданного звука, а в глазах все мельтешит, руки шея сплошь в волдырях. Трясущимися руками я по привычке очищаю место от лесной требухи. «"Кто бы сомневался!» Под ней обнажает свои незамысловатые очертания корневая система. Делать нечего. Лопата со звоном врезается в древесину, рубит, крошит, кромсает, перекусывая по очереди окаменевшие корни. Огрызки их с неистовством отшвыриваю в сторону, выгребаю удобренный пеплом песок. Пот льется по лбу, капает на дно ямы, а комары, кажется, со всего леса собрались зловещим амфитеатром, чтобы посмотреть, на то, что же здесь происходит и, судя по всему, это их забавляет. От зудящей боли руки сами бросают лопату и начинают лупить по ногам, спине, голове, уничтожая эту ненасытную мерзость. Трупы насекомых отпечатываются на ногах практически в форме собственных рук. Выиграв у комаров еще секунд тридцать, я продолжаю махать лопатой. Теперь я не могу сосредоточиться на традиционной систематизации процесса, и песок летит в разные стороны как попало. Кажется, что теперь главное не найти то, что лежит на дне этой ямы, а искоренить ставший ненавистным звук металлоискателя, избавить яму от чего-то, что держит меня здесь, в этом месте, не отпускает, не дает бежать прочь. И этот момент настал. Звук пропал. Я оглядываюсь. Песок неряшливо разбросан на добрые метра три, разбросан так, что понять, где конкретно искать, сложно и прежде всего потому, что смотреть становится просто невозможно. Сейчас окружающее меня пространство выглядит мелькающим сотнями разнородных, разношерстных тварей, в промежутках между которыми я силюсь разглядеть место залегания несчастной железки. Рука сама ныряет в карман. Извлеченный пластмассовый тюбик долго не открывается. Пальцы проскальзывают по его скользкой поверхности, крышка словно прикипела. Я достаю нож, и острое лезвие, копируя конвульсивный тремор моих покрытых волдырями пальцев, пытается попасть в щель между спасительным сосудом и крышкой. Наконец, волшебный нож протиснулся немного глубже, что-то хрустнуло, а вместе с ним дало трещину и древнее заклятие, удерживающее крышку тюбика в незыблемости несколько последних десятилетий. Крышка отверзлась. Трясущимися руками я вылил волшебное зелье на руки и с неописуемым удовольствием стал втирать его в ладони. Следующая порция гелем для укладывания волос легла мне на голову и разошлась от затылка до самого лба, остатки тюбика я успешно растер по лицу и по покрасневшей от укусов шее. Мне и раньше часто приходилось пользоваться различными средствами для отваживания всякой жжужаще-летающей нечести, но в этот раз, ударивший в нос резкий запах, не был похож ни на что. Он источал редкостную вонь, и по предположительным оценкам должен был напомнить какую-нибудь протухшую бражку. Крышка спасительного тюбика с треском встала на место, после чего я с неподдельным интересом стал изучать содержание остатков архаичной графики, местами сохранившейся на его лицевой стороне. Зеленоватый тюбик еще лет двадцать назад утратил картинку, характеризующую его утилитарную принадлежность. Отлупившись, краска оставила на его поверхности лишь загадочные очертания странной формы, и весьма подозрительный осколок того самого изображения, что не давал мне сейчас покоя. Такая графика вполне могла бы послужить ребусом для каких-нибудь головоломок или психологическим тестом с заданием: «закончи рисунок сам». Примерно такая же ситуация была и письменами, содержание которых скрывала сторона, противоположная от рисунка. Редкие буквы сохранились в целости и сохранности, а вместо текста, в местах, где когда-то слова складывались в глубокое философское содержание, красовались мельчайшие вкрапления черной краски. Усевшись на бревно я долго щурился, пытаясь разглядеть остатки мелкого шрифта, подсвечивая телефоном, изо всех сил силился разобрать немыслимый каламбур. Получалось не очень. Лицо с шеей немного пощипывали, внушая легкую панику и подталкивая меня к решительным действиям. Наконец меня осенило. Я упал на колени и истерично начал шурудить лопатой подножную, сволявшуюся требуху, практически до песка очистил от иголок и гнилой листвы кусок земли и стал ножом вписывать уцелевшие буквы заглавного предложения. По истечении пяти минут ребус выстроился в продолговатую линию: (вы.. .. .. .. э .. ..эк.. .. .. .. .. ..) (.. ре .. .. .. .. о) (дл..) (..о.. ..б..) с (..ол.. .. .. .. с .. .. м ) ( .. ..к..м) (..а) (к.. .. т .. .… ле).

Сообщение отредактировано Ziff: Jan 26 2014, 00:39

Вложенные эскизы изображений

[КуРец]

Наконец-то спасибо, а то жена весь плешь проела, смотрела экстрасенсов теперь следит за темой. Когда ТС напишет? СПАСИБО.

[Шкаф]

Спасибо!Очень интересно и складно у Вас получается.Пожелаю от всех нас -вдохновения и свободного времени!Что бы поскорее всё изложить!Что бы мы меньше испытывали" зуда и чесотки" в ожидании развязки.
Передачу смотрел ещё в 11-м году,по выходу в свет.Интересно.Ещё интереснее,надеюсь ,будет Ваш рассказ о впечатлених.
Ещё тогда местонахождение Калушки заинтриговало.Думал в Калужской обл.
А в результате собственных изысканий (бумажных)-понял,что это Рязанская губерния.Более точное место называть не буду.Хоть всё и выбито,но 10-12 человек нагрянувших внезапно могут окончательно испортить рельеф живописных мест Мещёры.
Кажись в одной краеведческой книге вычитал о боярине Колушке.Мелком и толстом,как обрубок бревна.За что и получил прозвище-Колушка,что значит короткий обрубок толстого бревна.Могу ошибаться,но при дворе Ивана 4 он получил эти земли в награду за службу царю.
Вот отсюда и Калуж(ш)ка.
Ждём с нетерпением продолжения!Да не тяните!Организмы наши слабые,сердечки могут и не выдержать!Всё будет на Вашей совести!
С уважением ко всем Шкаф.

Сообщение отредактировано Шкаф: Jan 25 2014, 20:25

[UFORNAXT]

Спасибо. Очень и очень интересно.

[Ziff]

Спасибо всем. Прололжение завтра.

[Ziff]

Я закурил. Клубы дыма источаются в разные стороны, выцеливая наседающих насекомых. Тягу за тягой я пытаюсь выплескивать вместе с дымом кипевшее внутри меня негодование, и продолжаю вдумчиво вглядываться в оставленные на песке знаки. Как в «Поле чудес» я подставляю новые и новые буквы на места отсутствующих, меняю их местами, но все тщетно. С большой долей вероятности мне известны лишь три предлога, «для» «с» и «на». Мысли роем клубятся в голове. Мозг закипает от волнения, подгоняемый оголтело жужжащей братией. Перебирая все возможные варианты, следом за первой сигаретой закурил вторую. Мне хочется плюнуть на все и дернуть отсюда, но что-то не отпускает, держит, не дает тронуться с места, словно шепчет, что я должен знать это. Через какое-то время мне даже стало интересно. Процесс увлек меня и я, схватившись за голову, сгорбился над отрезком расчищенного песка. Вдыхая порции никотина, я погружаюсь в раздумье, табак окончательно затуманил мозг и я продолжаю смотреть на дурацкий ребус опустошенным взглядом, оставаясь безучастным к окружающей меня действительности. Палка в моей руке рисует в воздухе бессмысленные круги, беспорядочно тычет в оставленные на земле «черты и резы». Неожиданно на расчищенной мною площадке показался черный, приличных размеров жук. Пожалуй, таких жуков я раньше не видел, а даже если и видел, то мой системный блок ничего по этому поводу так и не выдал. Жук лениво переползает с кочки на кочку, то поворачивая в сторону, то устремляясь вперед, остановился у третьего с конца слова и завис. Я было хотел поддеть его палкой и отправить по маршруту "Трансаэро", но тут меня осенило. Третье с конца слово вполне могло оказаться «жуком» в творительном падеже. «Нет, - пронеслось в моей голове, - причем здесь «жук», жук-то уж точно никаким боком». Дальше спонтанные идеи посыпались одна за одной. Вторым подходящим по смыслу термином могло стать слово «средство», и оно с уверенностью заняло свое законное место в цепочке загадок. «И так, - произнес я уже вслух, - средство для…, для чего?» Я облокотился на березовый ствол и, держа одной рукой дотлевающий бычок, второй стер со лба аэродром комаров. На руке в несколько полос отпечатались продольные кровяные полосы. Четвертое слово неожиданно всплыло в моей воспаленной фантазии и отозвалось душевным волнением где-то внутри: «Борьбы, точно борьбы, очень похоже». Нарисовал и его. Дальше в голове закрутилось, завертелось, громко застучало сердце. Отгадка как молот на наковальню опустилась на мою неподготовленную психику: «Средство для борьбы с колорадским жуком на картофеле». Лес поразил резонансный протяжный вопль: «Твою м-а-а-а-а-ть!» Я бросился отмываться к ручью, разгребая тугое сплетение болотных трав и кустарников. Утопая по щиколотку в вязкой вонючей субстанции, я пытаюсь пробраться к середине этих жутких заболоченных зарослей, где по моим предположениям должна быть вода. Где-то на середине источающего зловонный запах потока, сапог погрузился в пучину булькающей вязкой жижи и, подхваченный кем-то снизу скрылся из виду. Прыгая на одной ноге, хватаясь руками за адскую поросль, я не удержался и погрузился следом за сапогом в целебную грязь. Ерзая в грязевом источнике на коленях, я силюсь из всех сил добыть канувшую в пучину обувь. Утопленник отзывается лишь редкими, всплывающими из небытия пузырями. Руки вторгаются в подводный мир, будоражат размеренное течение болотного царства, встречая на пути склизких его обитателей, пытаются ухватить беглеца за ставшие безнадежно скользкими конечности. Нащупав упоенную свободой резину руками, я потянул на сколько хватало в коленопреклоненном состоянии сил. Но не тут-то было, беглец выскользнул как подкоряжная щука и продолжал свое свободное плавание. Нахлебавшись воды, он явно не хотел возвращаться к своему законному владельцу и всячески сопротивлялся. Подводная субкультура полностью пленила его своей чарующей атмосферой и не отпускала обратно. Пришлось запустить руки немного поглубже. Ладонь подцепила каблук, рывок-другой и вместе с ошметком грязи, полетевшим прямо в лицо, упрямое средство передвижения вынырнуло из преисподней на грешную землю. Из его утробы с шумом ниагарского водопада вперемешку с перепуганными микроорганизмами мне на колено ниспадали зловония. Изрядно перемазанный, я несколько минут медитировал в центре благоухающего болотного разнотравия и получал истинное эстетическое удовлетворение от окружающего. Нахлынула эйфория чувств. Хотел даже закурить, но решил для начала встать. Сверху, словно смеясь надо мной, растения посыпали нежданного гостя белой пыльцой своих благородных цветков. Теперь я был похож на страшное лесное чудовище, весь в боевой раскраске, присыпанный болотной ванилью, корицей и специями, кажется, я полностью слился с этим фрагментом дивной природы.
Выбравшись из трясины, смахивая с себя ошметки целебной грязи, оттирая рукавом «волшебное снадобье», я сел возле нарисованных мною комиксов и закурил. Теперь создавалось полное впечатление, что все кровососущие этого леса в курсе моего присутствия, и все они собрались теперь здесь и требуют аудиенции. Их клубящийся хоровод дружелюбно гудит, жалит, липнет к промокшей одежде, к лицу. Пока хватает сил, я беру прибор и пытаюсь найти то, что еще недавно спокойно лежало под корнями осины. Метр за метром приходится обходить засыпанную песком территорию. Совсем в стороне от россыпи рыжего как осенний лист песка хриплым стоном отзывается выброшенная из ямы находка. Медный крест лежит практически сверху на траве и охрипшими, почти хрюкающими стонами манит, зовет, просится в карман. Сейчас, когда находка у меня в куртке, я прихожу в себя. Вдруг всем своим телом я начинаю ощущать, что количество летающих вампиров достигает критической массы, их жужжание уже давно превратилось в пугающий гул. В один момент как медным тазом меня накрывает понимание всей кризисности сложившегося положения. Оставаться здесь больше нельзя. Теперь вместе с экологически чистым воздухом я носом и ртом вдыхаю и комаров, а слепни практически свили гнездо в моем рюкзаке. Плюнув на раскопки, я бросился прочь. Угрожающе жужжащая туча мчится за мной всю дорогу, садится на голову, впивается в руки и шею, пытается залезть в уши. Надежда на то, что погоня отстанет за пределами леса, терпит крах, а вместе с ней терпит крах и мечта стать счастливым обладателем раритетного коньяка. Четыреста метров по пашне бегу без оглядки, бегу и проклинаю тот день, когда купил себе металлоискатель. Толпа поклонников несется следом до самой калитки. Лишь захлопнув за собой дверь, я испытал ни с чем несравнимое удовольствие не быть съеденным заживо.


Сообщение отредактировано Ziff: Jan 26 2014, 10:41

Вложенные эскизы изображений

[Ziff]

Кажись в одной краеведческой книге вычитал о боярине Колушке.Мелком и толстом,как обрубок бревна.За что и получил прозвище-Колушка,что значит короткий обрубок толстого бревна.Могу ошибаться,но при дворе Ивана 4 он получил эти земли в награду за службу царю.
Вот отсюда и Калуж(ш)ка.

Увы, не клеется. Село упоминается еще при Дмитрии Донском и при Иване третьем. Но все равно спасибо за проявленный интерес.

Сообщение отредактировано Ziff: Jan 26 2014, 10:53

[Шкаф]

Увы, не клеется. Село упоминается еще при  Дмитрии Донском и при Иване третьем. Но все равно спасибо за проявленный интерес.

Ну пока и находок по ранним и средним векам особо Вы не показали.Или это совсем не о том Колушке?Понятно,что село и земли были и ранее.И владельцы появились позднее.И менялись.Я привёл лишь кусочек временной истории.Вы же находили Ф-угорские обломки украшения.А это же до 10-го века!
Попытаюсь найти ещё раз ту инфу.Если найду,то сделаю попытку донести Вам в личку.Если всё срастётся.Человек Вы любознательный,думаю будет интересно.
А на всеобщее обозрение-тогда на Ваше усмотрение.Переживаю за Вашу малую родину.
Всем успехов,а автору вдвойне!

Сообщение отредактировано Шкаф: Jan 26 2014, 11:26

[Ziff]

Ну пока и находок по ранним и средним векам особо Вы не показали.Или это совсем не о том Колушке?Понятно,что село и земли были и ранее.И владельцы появились позднее.И менялись.Я привёл лишь кусочек временной истории.Вы же находили Ф-угорские обломки украшения.А это же до 10-го века!
Попытаюсь найти ещё раз ту инфу.Если найду,то сделаю попытку донести Вам в личку.Если всё срастётся.Человек Вы любознательный,думаю будет интересно.
А на всеобщее обозрение-тогда на Ваше усмотрение.Переживаю за Вашу малую родину.
Всем успехов,а автору вдвойне!

Указанная Вами информация мне хорошо известна. Но это лишь предположения одного из местных краеведов-любителей. Я имел ввиду, то что название села никак не связано с грузным и маленьким боярином Патрикеевым, поскольку встречается в более ранних источниках. Из раннего - Никита бесогон и деньга Ивана грозного. Древнее только фино-угы. Я сам переживаю за малую родину, поэтому лучше не выкладывать. Лес и так достаточно пострадал. Не хочется, чтобы его еще раз бессмысленно перекапывали. Тем более, что искать там уже нечего. В этом я уже ни раз убеждался. Какие-то народные умельцы не так давно залезли на кладбище. Руки им поотрубать за это. А местные потом меня обвиняли. Но об этом потом. С уважением.

Сообщение отредактировано Ziff: Jan 26 2014, 12:21

[Пузырек]

Ох уж эти сказочники...)

[Триволт]

Ох уж эти сказочники...)

И тем-неменее красиво написано! Пишите, с удовольствием читаю!

[FOMADED]

Спасибо большое, читается с упоением! Жду продолжения.

[Teem]

Ох, интересно Не смотря, что в последнее время и редко кого-то почитываю, и сам никак дописать не соберусь, но...
Зацепили! Ждём-с продолжения!

[Златокоп]

от комаров надо попробовать костюм пчеловода + репеллент

[Djef]

Очень интересно, ждем продолжения.

[Ziff]

*****
На следующий год в урочище я был частым гостем. Теперь, решив не тревожить своим непредсказуемым появлением недружелюбный островок девственно-чистой природы, одаривший меня уже дюжиной крестов, я мысленно обрисовал себе границы запретной зоны (метров двести на двести) и старался не нарушать их, дабы не гневить силы ее стерегущие. Хоть здравый смысл и диктовал прописные истины впитанного мною еще с советских времен ленинского материализма, но перенеся на своей шкуре несколько удручающих ситуаций, припорошенных налетом нелепой мистики, на всякий случай решил без особой надобности больше не рисковать. И невзрачный участок леса, омываемый водами заболоченного ручья, вздохнул с облегчением, после чего лес словно успокоился, остепенился, стал приветливым и словно повеселел. Гроз больше не случалось, и я спокойно копался в округе, под лирическое сопровождение шумящего в кронах деревьев ветра, под веселый посвист птах и заунывную песнь кукушки. Увы, лес все реже и реже баловал меня монетами и незатейливыми поделками прошлого. Я с дотошностью сыщика делил территорию на квадраты и исследовал их, боясь упустить из виду каждый квадратный метр, продирался там, где не пролезала ни одна здравомыслящая лесная живность. В поисках завшивленных полушек приходилось просачиваться в самое густое, почти непроходимое сплетение запущенного мелколесья, подлезать на карачках под самую ветвистую елку и вылезать оттуда грязным, с исцарапанными руками. И лес отдавал последнее, что таилось еще в его недрах, отдавал спокойно, без драматических сцен, пока окончательно не опустели его закрома.
В последствии я еще несколько раз возвращался к заветной поляне, колесил с прибором по угодьям, ставшими для меня вторым домом, но лес лишь уныло прислушивался к блужданиям незваного гостя, не произнося ни единого звука. Лишь мелодичной трелью и лирическим шелестом могучих крон он, как и много веков назад нагонял случайному путнику философские мысли о вечном и прекрасном. Несколько раз посещал меня соблазн влезть на охраняемую духами территорию, просочиться незамеченным исподволь, как бы краешком зацепить ее, капнуть раз-другой и в сторону, но в самый последний момент отпускало, словно что-то останавливало, удерживало.
Дома я часами чистил, мыл монеты, даже отмачивал их в кефире, от чего продукт брожения становился зеленоватым и приобретал безобразно-специфический запах. Скрупулезно иголкой поддевал я разбухший зеленоватый налет, очищая медь от наслоений веков. Потом аккуратно покрывал их прозрачным слоем темно-коричневой масляной краски, после чего монеты приобретали совсем другое звучание, наполнялись глубиной. Кое что из найденного я помпезно презентовал Татьяне и та, видимо, не желая нести их домой, снесла своей бабушке, забросила в каморку и забыла о них, как о страшном сне.
Иногда после очередной, наполненной страхами и суевериями беседы с Татьяной проносилась в голове мысль, что может и впрямь было в этом месте, нечто, что и поныне оставило здесь свой мистический след, и теперь потусторонние силы ограждают тихий и невзрачный уголок леса от незваных гостей. Эта мысль, как навязчивый комар, витала рядом с ухом, жужжала, нашептывала, разъедая фундамент здорового скептицизма. Вообще, по жизни я всегда считал себя скептиком, сомневался всегда и во всем, перепроверял то, что можно проверить. В этот раз природный скептицизм дал трещину, и сомнения стали медленно, как дождь сквозь проржавевшую крышу, капля за каплей просачиваться внутрь меня. Жизненные обстоятельства меняют людей и не всегда в лучшую сторону. Теперь мне казалось, что череда нелепых случайностей (и еще много чего, о чем не следует здесь писать), подточили меня, нарушили веру в привычный порядок вещей, изменили мировоззрение. Всем своим существом я противился навязанной мне стечением обстоятельств и домыслами Татьяны парадигме суеверия, но, дав слабину, в глубине души уверовал в мистическую подоплеку наших приключений.
Надо сказать, эта история со странным исчезновением села, подкрепленная ситуацией с грозами, крепко зацепила и долго не отпускала меня. Я часами сидел в библиотеках, выискивая хоть что-то, связанное с этим местом или случайным отголоском затрагивающее его, покупал книги, прощупывал запыленные годами, затерянные страницы сайтов и форумов. Но информация была скупой и расплывчатой. Многое пришлось домысливать самому, основываясь на хронологических рамках, обозначенных датами поднятых из земли монет. Так в порыве любознательности и в муках творчества родилась статья, первая статься в моей никчемной и однообразной жизни. В ней по-дилетантски просто и неуклюже пытался я рассуждать о истории заброшенного села, о судьбе некогда населяющих его людей, наконец, выдвигал робкие предположения о его бесследном исчезновении. Не раздумывая, я отправил статью в местную районную газету по электронной почте. Ответ не заставил себя долго ждать. Видимо мои творческие потуги не на шутку взволновали главного редактора районного издания. Через несколько дней она сама позвонила мне. Ее очень интересовало, кто я, кто мне там разрешил копать и что меня вообще сподвигло писать на такую специфическую тематику. Ответ был прост и ясен как серое мглистое утро. Я выплеснул в слуховое отверстие мобильного телефона порцию эмоционально-окрашенных рассуждений про интерес к истории, археологии и беззаветной любви к своему тихому и задумчивому краю. Главный редактор слушала меня долго и внимательно, постепенно настороженность в ее словах сошла на нет, а потом и вовсе сменилась доверительно-благожелательным тоном. Окончательно убедившись в чистоте и бескорыстности моих помыслов, она согласилась опубликовать плоды моего бумагомарательства, благодарила за проявленную инициативу и под конец назвала день и час выхода в свет опуса под названием «История одного забытого села». Вот только финансовая сторона вопроса пела романсы. Деньги за публикацию никто платить мне не собирался. Но я согласился и на том, попросил лишь оставить для меня несколько свежеиспеченных выпусков, что и было мне обещано.
Неделя ожидания тянулась томительно. Наконец, статья вышла на разворотный лист. В ней не было ничего необычного: не было ни призраков, ни приведений, ни даже упоминаний про грозы. Только факты, гипотезы, предположения и несколько сделанным мной фотографий. Всегда интересно и волнительно то, что происходит впервые, особенно если это что-то увидят тысячи человеческих глаз. Я переполненный чувством морального удовлетворения отправился в главную редакцию за обещанными номерами. Припарковавшись возле входа, я зашел внутрь. Редакция гудела, люди сновали по коридорам, бегали взад-вперед. В этой суматохе я едва нашел главного редактора. В кабинете за директорским креслом меня встретила женщина средних лет, не самого хилого телосложения, с длинными рыжими волосами и властным взглядом. Ее черты лица еще хранили в себе отголоски той простой женской красоты, которая не имеет ничего общего с фарфорово-пустыми физиономиями с глянцевых обложек журналов, а простым душевным очарованием просто радует взгляд. Она похвалила меня, пожала руку, пожелала не останавливаться на достигнутом. Дальше последовало соблазнительное предложение вести в газете историко-краеведческую рубрику. Когда я в очередной раз было заикнулся про деньги, то уже скоро из заумного, расплывчатого рассуждения про финансовые проблемы и отсутствие должного финансирования вынес, что денег не будет. Увы, предложения, не подкрепленные пусть даже самым скромным финансовым стимулированием благородного дела историко-краеведческого просвещения, затухли на ранней стадии рассмотрения. Напоследок, мне было предложено, купить несколько номеров свежей прессы с моей же статьей. Едва не рассмеявшись, я протянул главному редактору мелочь и отправился восвояси.
Я ехал домой. Всю дорогу просветительские идеи археологии тончайших оттенков незыблемого шедевра Малевича, припорошенные мистической подоплекой моих прошлогодних раскопок, не давали покоя. Собранные и на время законсервированные в мозгу они бурлили внутри как на дрожжах, рвались наружу. Сезон был на исходе, в воздухе временами уже парили снежные перья, появилось свободное время, и я снова сел за перо. В скором времени урывчатая писанина слилась в что-то похожее на статью о наших с Татьяной злоключениях в призрачном лесу. Получилось листов на шесть. Дал почитать второй половине. Ее бурная жестикуляция, шумные эмоциональные всплески, мимика мышц лица в целом давали понять отрицательное отношение к происходящему. Однако я был решителен в своем стремлении опубликовать очередной опус, и на мнение второй половины пришлось наложит вето. Теперь возникал непростой вопрос: кто согласится печатать эдакую чертовщину. Поначалу хотел воспользоваться проторенной дорожкой и отправить историю прежнему адресату, т.е. в районную газету, но меркантильные соображения в этот раз взяли вверх. Хотелось не только излить благодарному писателю душу, но и получить за это немного денег. В поисках ответа на вопрос обратился к мировой паутине. Среди газет и журналов аномально-парадоксальной направленности наткнулся на сайт газеты «Оракул». Со страницы картинки последнего номера «Ступеней оракула» на меня смотрела морда какого-то папуаса с широко раскрытой пастью торчащими во все стороны кривыми зубами. Рожа топырщилась на меня позитивно-доброжелательным взглядом, привлекала внимание, практически завораживала и, долго не думая, я отправил свою новоиспеченную писанину по указанному на сайте электронному адресу. О том, что это за газета и что они печатают, я не имел ни малейшего представления, и доверился токмо лишь воли проведения. Тогда я еще и не подозревал, до чего меня доведут мои писательские эксперименты.


Конец 1 части.

Продолжение следует.

Сообщение отредактировано Ziff: Feb 5 2014, 21:48