"Магический детектив", Фантастический роман.

[копомен]

Очень интересно! Каждый вечер жду продолжения.

[чупакамбра]

здравствуйте! ну вот нет уже в словарном запасе высказать все чувства Автору! по поводу его творчества НО всеже ........

[чупакамбра]

благодарю

[Zvezdochet]

А вот мне все это творчество Марта не интересно.................... мне ОЧЕНЬ интересно. И,кстати, предлагаю запретить ему писать посты типа- че то никто не комментирует..... Представьте, смотришь- обновление. ответил=Март, думаешь, что там очередная глава , а там.......

[Elpis]

А я уж собрался перестать выкладывать - никто не пишет, никому не интересно...

Ну что Вы, уважаемый Евгений, такое пишите!? Очень даже интересно: каждый вечер ждём продолжения, даже спать не хочется без новой главы, это стало семейной традицией... Спасибо Вам большое за Ваш талант! Поздравляем с праздником Пасхи! Здоровья, счастья и удачи! С уважением Elpis (Надежда).

[Mart]

Глава 7
Бурное дыхание женщины затихло, Маша успокоилась и откинувшись на подушки замерла, моргая в потолок, рассматривая его, как картину в каком-нибудь музее.
- Класс! Никак не могу привыкнуть! Две недели уже живём тут – а мне кажется, как один день! Пролетело, мелькнуло, будто не бывало. Хорошо тут, правда?
- Хорошо. Само собой – лучше, чем у тебя в старом доме. Хотя бы не бегать в сортир на огороде. Меня это просто убивало.
- Что ты будешь делать – нежности какие! Можно подумать, ты никогда так не бегал! Впрочем – может и не бегал. С тебя станется.
Женщина встала на колени, медленно переползла на меня, прижимаясь длинным обнажённым телом и целуя, переместилась к моему лицу. Её глаза как будто горели в полумраке, который не мог разогнать тусклый светильник, отбрасывающий голубоватый нереальный свет на наши лица, делая их загадочными и волшебными. Маша всмотрелась в мои глаза, и наклонившись, поцеловала меня в губы:
- Люблю тебя. Люблю! Боюсь потерять. Каждый раз думаю – а вдруг он вспомнил своё прошлое и снова стал Васей? А вдруг...приду, а тебя уже нет. И внутри всё холодеет...
- Ничего страшного – денег теперь у тебя куча, квартира в центре города – можешь на одни проценты жить. Тысяч сто там на книжке, да? Больше? Конечно больше... Ну вот...ты столько врачом никогда не зарабатывала. Снимай проценты аккуратно, не трогай основной капитал, да и живи себе. Ну что ещё сказать...замуж выйдешь – теперь ты молоденькая красотка, у тебя всё впереди. Завидная невеста. Только смотри, не промахнись, не выйди замуж за какого-нибудь афериста, падкого до денег. Разденет и разует.
- Эй, эй! Ты чего это? – забеспокоилась Маша – ты и вправду вспомнил прежнюю жизнь, что ли? Хочешь уйти? Чего это ты вроде как завещание какое-то пишешь?
- Не вспомнил ничего. Пока не вспомнил. Так, проскальзывает кое-что...
- А что?
- Да ну, так...ерунда. Даже рассказать неудобно.
- Ну расскажи, расскажи, что ли! Вань – сейчас не расскажешь – я обижусь.
- Ну чего ты пристала? Ну... картинки вижу – летаю в небе. Ещё – машины странные – и я с ними разговариваю. С чего это вдруг машины со мной говорят? А ещё вроде как я бегу куда-то, бегу, а по мне стреляют огненными шарами. Вот и всё. Потом всё исчезает. Пытаюсь вспомнить, и не могу. Голова начинает болеть.
- Память цела, но она заблокирована – задумчиво протянула Маша, поглаживая меня по животу и спускаясь рукой всё ниже и ниже. Я перехватил её руку и укусил за мизинец. Она взвизгнула от неожиданности и сильно хлопнула меня по бедру. Потом наклонилась и стала целовать красное пятно, оставшееся от удара:
- Не больно? Я от неожиданности! Чего ты кусаешься?
- А чего ты крадёшься, как тать? Мы о серьёзном говорим, а у тебя одно на уме.
- Почему одно? Может два? Или тебя на два уже не хватит? А что может быть серьёзней любви?
- Это для вас, женщин, серьёзней любви ничего не может быть. А для мужчин есть ещё долг и дело.
- Глупости. Главный инстинкт – инстинкт размножения человеческого рода. И важнее его ничего быть не может. На первом месте у организма всегда самосохранение, а когда самосохранение совершилось – организм требует размножения. Это нам институтский профессор говорил, когда выгонял беременных студенток с экзамена. Мол – идите, родите, а потом приходите. Вы удовлетворили самый главный инстинкт, и нечего совать мне в нос своё пузо – всё равно скидки не будет. Что заработали, то и получите. Двойку!
- Хе хе...крутой у вас профессор был, крутой. И правильно. Думать надо было! Хмм...эй, ты чего затихла? Чего пригорюнилась? Тэээкс...ты зачем мне рассказала про профессора и беременных баб? Что, правда?
- Правда. Задержка уже две недели. Похоже – залетела.
- Ну и замечательно! Разве ты не этого хотела?
- Хотела. Только...
- Что только?
- Хотелось, чтобы у сына был отец...или у дочки. А ты – уйдёшь.
- Уйду. Но ты же знала об этом! Чего снова поднимать вопрос?
Маша замолчала, потом легла, накрывшись простынёй, и закрыла глаза:
- Давай спать. Завтра снова начнут в дверь звонить, ни свет, ни заря.
- Кстати – давай наймём прислугу? Пусть готовит, стирает, убирает. Ты мне нужна на приёмах. Я заметил – когда ты присутствуешь, они как-то успокаиваются, прямо-таки лучатся добродушием и любовью. Наверное, больные в психушке тебя любили...
- Вань...я тебе хотела что сказать...странно что-то. Со мной странно. Я ведь волосы крашу. Ты заметил?
- Ну...заметил, и что? Все женщины волосы красят. Сегодня она белая, завтра синяя, послезавтра чёрная или рыжая – что такого? Есть у вас такая дурная привычка менять внешность.
- А в глаза ты мне давно смотрел?
- Только что...хмм...мда. Странно. У тебя всегда были карие, а теперь зеленоватые какие-то. Вроде как с зелёными точками. Не обращал внимания – теперь вижу. Так что случилось?
- У меня волосы зелёные. И кожа стала с зелёным оттенком. Ты что не видишь, что я, когда выхожу, тональным кремом мажусь? Так вот – теперь я зелёный человечек! Типа – инопланетянка!
- Нимфа... – автоматически сказал я, и в голове мелькнуло картинка какой-то невероятно прекрасной женщины с зелёными распущенными волосами.
- Что ты сказал? Какая нимфа? – встрепенулась Маша
- А я что-то сказал? Не помню – растерянно ответил я – правда, не помню.
- Ты сказал – нимфа!
- Значит так и есть. Не знаю, зачем я это сказал. Хмм...сам не понимаю. В голове вертится – нимфа, нимфа – и всё тут. И ещё...с этим словом связано одно дело...интересно, получится?
- Что именно?
- Попробуй внушить мне любовь к себе. Ну-ка! Просто представь, что я тебя люблю, что тебя страстно желаю, что к тебе отношусь как к божеству. Попробуй.
Маша полежала неподвижно, потом уселась на постели, отбросив одеяло, сложив руки и ноги в позе медитирующего Будды. Затем распахнула зелёные глаза и вперилась в меня, как будто гипнотизируя.
Меня – как кипятком ошпарило! Я почувствовал такой прилив сексуального желания, что аж затрясся. Зарычав, как зверь, буквально в прыжке бросился на Машу, завалил, раздвинул ноги и вонзился в неё, не обращая внимания на вытаращенные глаза подруги, на слабые попытки меня оттолкнуть, и минут пять яростно скакал на ней, пока не излился, в мучительно сладких, почти болезненных судорогах. Перед глазами у меня стояли яркие сполохи, голову распирала кровь, и опомнился я только тогда, когда Маша перевалила меня с себя на постель, тяжело дыша и вздрагивая, от непрекращающегося, невероятно длительного оргазма.
- Что это было? – выдавила из себя она, заикаясь, и прижимая руку к вздрагивающему животу – ты же меня практически изнасиловал! А такого бурного оргазма у меня никогда не было! Что такое было?
- Нимфа. Так это назовём. Я помню, что те, кто так умеет делать, называются нимфами. Ты теперь умеешь вызывать сексуальное желание у мужчин, и у женщин тоже – у тех, кто бисексуален, или же вообще любит только женщин. А может и у обычных женщин – не знаю. Это у меня в памяти. Сильная нимфа. Но не самая сильная, какие бывали. В памяти у меня мелькает одна женщина, перед которой я ползаю по земле, как червяк, и целую её ноги.
- А может попробуем? И передо мной поползаешь? – коварно усмехнулась Маша – а мне понравилось, скажу тебе! Ты был такой...ненасытный, такой...первобытный - я в восторге! Интересно, а можешь ли ты от этого защититься? Ну – от моего воздействия, от любовной магии?
- Да. Специальные заклинания. А ещё – изумруд. Вспомни, что было с Маргаритой! Я тогда просто обалдел. Ну, думаю – всё, хана нам. Решил, что способности у меня закончились, и сейчас мы за наглость будем наказаны.
Я закрыл глаза и стал вспоминать:
Комната – огромная кровать, застеленная шёлковым покрывалом. На ней лежит Маргарита Николаевна – в лёгком халатике на голое тело. Её лицо раскраснелось от волнения, а губа слегка дрожит. Я стою перед ней, и читаю заклинание, делая пассы руками. В воздухе попеременно мелькают знаки – Огня, Воды, Воздуха, Земли, становится то жарко, то холодно. Наконец, заключительная фраза, и я замолкаю, глядя на женщину.
Упс! Результата ноль.
Она встаёт, и ощупывает себя руками. Потом недоумённо смотрит на меня:
- И что, это всё?! Может быть какое-то время надо ждать, чтобы пошёл процесс?
Я растерянно смотрю на неё, и не понимаю, что произошло – всё должно было получиться как в случае с Машей – Маргарита Николаевна должна была помолодеть, и обрести облик двадцатилетней девушки. Однако – результат нулевой.
Все растеряны, женщина не смотрит мне в глаза, удручённая и опустошённая. Она даже как-то постарела на глазах, и стала выглядеть на свой возраст, и старше – далеко за пятьдесят. Я опустился на кровать, наблюдая за пациенткой, растерянный и не знающий, что делать, когда вдруг луч, отразившийся от тяжёлых серёжек женщины блеснул мне в глаза, и я вскочил с места:
- Они! Это они! Снимите их сейчас же!
- Кто – они? – недовольно и подозрительно спросила Маргарита. В её глазах я уже опустился до уровня фокусника-афериста, и совершенно вышел из доверия.
- Серьги! Они с изумрудами? Снимите их сейчас же! Вынесите из комнаты! Они блокируют мои заклинания, я знаю, я вспомнил.
- Уверены? – недоверчиво спросила женщина, но всё-таки сняла серьги. Затем взяла их в руку и подойдя к дверям просто выбросила их за порог.
- Ложитесь. Теперь всё будет нормально – приказал я.
Женщина покорно легла и я заново начал отчитку заклятия. Через двадцать минут передо мной лежала молоденькая девушка, в халате Маргариты Николаевны, обвисшем на похудевшем теле. В комнате было жарко, а на постели образовалось здоровенное пятно – жир, пот, выделения женщины – то, что не «сгорело» в процессе переделки организма.
Маргарита вскочила с постели, не стесняясь нас с Машей, сорвала с себя халат и бросилась к огромному зеркалу, практически во всю стену, отражавшему комнату и её стройную, девическую фигуру с торчащей вперёд молодой грудью.
Тогда она заплакала – навзрыд, схватившись за голову, раскачиваясь, как статуя античной обнажённой девушки.
Мы с Машей перепугались, кинулись к ней, стали успокаивать, расспрашивать, что с ней случилось, и она, видимо расслабившись от стресса, от переживания, от долго сдерживаемой, зажатой в себе боли, выдала:
- Мой-то, не спит со мной уже год! Секретарш дерёт, да комсомольских активисток! Кобель грёбаный! Говорит – на себя погляди, я ещё молодой мужик, а ты? Говорит – и чего тебе надо – всё есть, в золоте ешь-спишь, чем ты недовольна?! Хрена мужского захотела? Так заведи себе хахаля – только чтобы я не знал, узнаю – прибью! Сволочь такая! А я ничего не могу сделать! Если он не хочет меня, что я поделаю?!
- Теперь вы красотка – улыбнулась Маша – секретаршам до вас, как до Москвы пешком. Теперь он вас точно из постели не выпустит.
- Только нужен ли он мне теперь? – зло усмехнулась Маргарита – мне кого-нибудь помоложе надо. С этой старой сволочью спать - после его трипперных активисток? Гадина...теперь он меня будет упрашивать, чтобы я ему дала! Спасибо, Ванечка! Вы – гений! – Маргарита обняла меня за шею, и прижавшись всем телом поцеловала прямо в губы.
Маша потом сказала, что было желание просто оттащить бабенцию от меня за волосёнки – поцелуй был совсем не материнский, и заходил за границы простой благодарности пациентки к своему лекарю. Больше это было похоже на ласки двух любовников...
После того, как из дебелой матроны я сделал молоденькую красотку, жизнь наша закрутилась, мелькая, как в калейдоскопе. Мы так же принимали людей со всего города, и даже страны– сообщили адрес тем, кто ждал нас в очереди у старого Машиного дома, но теперь в числе наших посетителей были и ВИПы. В основном женщины, но были и мужчины – их я подлечивал, кстати, избавляя и от вредных привычек – многие из них были алкоголиками. А уж пристрастие к курению было у каждого первого. Наследие войны – как пояснил один из клиентов. Когда покуришь, есть не так хочется...
Люди, что к нам приходили, были разными – как и раньше. Бедные, богатые, молодые и старые – все, кто был безнадёжно болен. Поток людей казался нескончаемым, бесконечным, как вселенная. Никогда не исчезнут болезни, и никогда не исчезнут те, кто страдает. Одно меня радовало – хотя бы ненамного, но я делал этот мир счастливее. Сотни людей обрели здоровье, и надеюсь – счастье. Сколько это всё у нас продлится – я не знал, да и знать не хотел. Как идёт всё, пусть так и идёт. Мне было хорошо.

- Вань, так что ты думаешь по поводу моего превращения? – со страхом и волнением спросила Маша.
- Мутация, чего же ещё. Какая-то мутация. Похоже, что общение со мной заразно, а?
- Это что, ты меня заразил колдовством, как венерической болезнью? – рассмеялась Маша – а что, за то время, что я с тобой сплю, ты меня так накачал генетическим материалом, что волей-неволей я переняла часть твоей магии. Вместе с семенем. Похоже, что я мутирую.
- И чего тебе не нравится? Теперь – ты смерть мужикам! Они у твоих ног будут просто штабелями укладываться. Когда я уйду, ты сможешь найти себе нужного мужчину – просто пальцем поманишь, и он прибежит к тебе, задрав штаны. Если, конечно, на нём не будет изумруда в том или ином виде. Кстати – никому не говори о свойствах изумрудов. Нам это совсем ни к чему, понимаешь?
- Понимаю – согласно кивнула Маша – а насчёт «прибежит» - прибежит-то, прибежит, но ведь я буду знать, что это магия, и что он меня не любит...
- И что? Мало ли семей живут без любви, да ещё лучше всех. Детей делают, внуков воспитывают. Кроме того – кто тебе сказал, что не будет любви? Ты молодая, красивая, тебя и без магии полюбят, гарантия!
- Не надо мне любви – печально усмехнулась Маша – есть у меня любовь. Одна. И другой не будет. Ладно, не будем о грустном. Ты не против, если я ещё попробую магии нимфы? Ну так...слегка. Очень уж мне понравилось!
И мы попробовали.
Дни тянулись за днями. Начинались они стандартно – с девяти утра, и до трёх часов дня, я принимал больных. Лечил всё – от тяжёлой пневмонии, до рака, от заикания, до алкоголизма и табакокурения. Они оставляли какие-то деньги – я даже не интересовался – какие. Ведала финансами Маша. Часто мы отказывались, не брали плату, видя, что люди отрывают от себя последнее. Ни к чему нам эти копейки.
Основной заработок шёл не от этих несчастных. Основное нам давали богатые люди – элита этого города – власть имущие, и все, кто имел деньги – учёные, актёры, музыканты, и...цеховики, подпольные миллионеры и всякая такая шушера. Вот с них мы уже брали втридорога. Начали с десяти тысяч рублей, а под конец брали по пятьдесят тысяч и больше – за одно омоложение.
Наш капитал нарастал, как на дрожжах. Мы обросли связями – с власть имущих денег не брали, главное – знакомства. Какой бы ты ни был богатый, если у тебя нет нужных связей – в этом мире ничего не купишь. Ни колбасы, ни автомобиля. Ездили мы уже на «Волге», шикарной, белоснежной. Маша любила водить машину – она лихо срезала повороты и разгонялась так, что я ругался и требовал от неё притормозить. Я-то в катастрофе ещё и выживу – если, конечно, башку не оторвёт, но вот она, да ребёнок – могут пострадать.
А животик у неё был уже заметен. Маша старалась носить свободные одежды, чтобы скрыть это, но...шила в мешке не утаишь. Маргарита, ставшая нашей подругой и частенько приходившая к нам посидеть за чашкой чая, первая заметила изменения и радостно поздравила Машу. Дети Маргариты давно разлетелись по миру, пристроенные папашей к хлебным должностям – сын работал где-то в в Москве, вроде как в Госплане, а дочь высочила замуж за дипломата, отправившегося послом в одну из европейских стран. Других детей она не хотела – сказала, что ей уже хватит рвать одно место. Она свой долг перед этой страной и своим мужем-подонком выполнила. Теперь хочет пожить для себя.
Почему-то она выбрала своей наперсницей Машу, и часто, приходя к нам, уединялась с ней и рассказывала такие вещи, которые потом приводили меня в оторопь – Маргарита ударилась в безудержный разврат, меняя мужиков как перчатки.
Однако, похоже, что и раньше она не отличалась особой целомудренностью, а вторая жизнь, которую я ей подарил, сделал из неё настоящую нимфоманку. Впрочем – на меня она только поглядывала, ограничившись случайным прикосновением и томными вздохами – Марго знала, что Маша не одобрит соблазнения своего мужа, и терять подругу, с которой можно говорить откровенно и которой от неё ничего не нужно, кроме весёлой беседы – ей не хотелось. По крайней мере я так думал.
Хотя – через некоторое время начал подозревать, что дело не совсем так чисто, как мне казалось. Если вспомнить о магическом воздействии Маши на всех тех, кто тянулся к женщинам, можно предположить, что Маргарита была бисексуальна, и подсознательно, а может и сознательно, тянулась к моей подруге, как объекту сексуального вожделения. Пока что, похоже, безрезультатного вожделения. Если бы Маша с ней переспала – я бы знал.
Маша от меня ничего не скрывала. Иногда её откровения приводили меня в лёгкое смущение – то ли она как врач была лишена моральных барьеров, когда обсуждала естественные и неестественные отправления организма, то ли сама по себе была лишена этих самых барьеров – только она что хотела, то со мной и обсуждала. Без тени смущения.
Так она мне рассказывала и о похождениях Маргариты, устраивавшей настоящие оргии у себя на дому, и в домах своих друзей и подруг. В них участвовали дети высокопоставленных чиновников, и интеллектуальной элиты. Самое обычное, будничное, что они там устраивали – это так называемая «ромашка»...когда обнажённые девушки становятся головами друг к другу, и... А невинное подростковое развлечение «бутылочка», приобрело у них и вовсе гротескные и развратные черты.
Меня радовало, что Маша, когда рассказывала об этих развлечениях, подходила к вопросу с позиции наблюдателя и врача-психиатра. Ни разу она не выразила желания поучаствовать в этих игрищах, и хотя не осуждала (ну чего осуждать больных? Они же больные!), но и не оправдывала этих извращений. Они взрослые люди, и могут заниматься тем, чем хотят. Если это не мешает другим.
Распущенность элитной молодёжи, со слов учёной Маши, была неким протестом против тотального запрета на всё – на свободное выражение мнений, на железный барьер, поставленный между Советским Союзом и остальным миром.
С моей точки зрения – это было ерундой. Как раз элитная молодёжь могла посещать и заграницу, и могла смотреть запретные для остальных советских людей фильмы. Вот оттуда, из этих порнушек, они и набрались своих безобразий. Впрочем, возможно, что обе версии имели под собой основание.
Шли дни. Мы работали, отдыхали, ходили в театр и в кино. Мы были счастливы. Но всё когда-то кончается. Счастье – тоже.
Однажды, когда мы вернулись из города, где сходили в ресторан – посидели, послушали, как играет джазовый оркестр – заметили, что у входа в наш подъезд стоят две чёрные волги. В них сидели люди с одинаковым выражением лица, похожие как две капли воды.
Опять дежавю – подумалось мне, и под ложечкой противно засосало.
- Маш, это по нашу душу, рупь за сто сказал я, кивнув на компанию «одинаковых людей»
- А может - нет? – жалобно, с надеждой спросила моя подруга, но было видно, что она и сама знает, что почём.
- Давно следовало ожидать – пожал я плечами – и как это они до нас не добрались раньше? Осень уже, а мы всё не беседовали с людьми, у которых чистые руки и ледяная голова.
- Со снеговиками, что ли? – фыркнула Маша – вечно – скажешь, хоть стой, хоть падай!
- Со снеговиками – задумчиво протянул я – интересно – с чем они прибыли... Делаем ставки? Я говорю, что будут перетаскивать в Москву. А ты что скажешь?
- Как бы на нары не перетащили – заметила Маша – сбежим, если что?
- А куда бежать-то? В тайгу? Нет, Маш...тут будем воевать. На их территории. Да ладно – пошли домой, хватит в машине сидеть. А то они уже зашевелились – подозрительно выглядит – подъехать и не выходить из машины.
Мы заперли волгу, припарковав её у подъезда. Переулок был тихим, семей в доме жило мало, так что место для парковки всегда хватало. Что касается безопасности – только идиот мог попытаться украсть машину у колдуна. Или смельчак. Но таких до сих пор не находилось. Особенно, когда разошлись слухи о том, что я сделал с группой оперов, измывавшихся надо мной в райотделе.
Заклинание таки-сработало. Они на самом деле покрылись нарывами, из которых лезли черви. Когда я это увидел – меня чуть не вырвало. Одно дело знать, как это должно быть, а другое дело – видеть. Как увидел? Пришли они ко мне. Все. В сопровождении конвоя. Видимо начальник райотдела посодействовал им, за то, чтобы они не указывали его в явках с повинной.
Когда эти люди появились у меня, они уже были осуждены – их доставили ко мне прямо из сизо, перед этапированием в Нижний Тагил, на ментовскую зону. От них ужасно пахло – как от разложившегося трупа, а вид напоминал о прокажённых. От гордых, наглых оперов ничего не осталось, кроме разъедаемых червями оболочек. Они кашляли, отхаркивая кровь и червей, и это был ад, в отдельно взятом райотделе.
Мне даже стало не по себе – может я переборщил? Может не стоило ТАК их наказывать? Но Маша с ожесточением сказала, что они вообще заслуживают смерти за свои преступления. Может и так...только смерть, она быстрая – бах! И нет человека. Он даже почувствовать ничего не успеет. А гнить заживо, зная, что спасения нет – это гораздо страшнее. Среди этих людей не было Дымова – он покончил с собой. Мысль о том, что придётся идти на поклон к колдуну, довела его до самоубийства. Кстати сказать – косвенно я добрался и до участкового, с которого всё и началось. Он повесился, узнав, что случилось с его подельниками. Не смог каждый день жить под гнётом мысли о том, что вот-вот в его дверь постучусь я, и напущу на него такую же порчу.
Я снял поклятие. Не сразу, но нарывы исчезнут, оставив лишь шрамы, напоминающие о наказании. Только людей не вернёшь, тех, которых они забили до смерти, пытаясь повесить на них преступления, которые те не совершали.
Операм дали по десять-пятнадцать лет – максимум, что давало советское правосудие. Выше этого наказания была только смерть, а советский суд посчитал, что смерти они не заслуживают. Нашлись какие-то заслуги, какие-то смягчающие обстоятельства. Ведь они не только простых граждан избивали и убивали, они же и бывших уголовников прессовали, а это уже другое дело.
Я не протестовал – им и этого хватит. Моё наказание было таким страшным, что сроки, отпущенные им судом, в сравнении были детскими играми. Ещё бы месяц – и в живых не осталось бы никого. И даже после моего вмешательства они не скоро восстановят здоровье. Впрочем – я не особо старался им помочь. Я хорошо помнил скрежет монтировки, пробивающей мою грудь...
Поднявшись на второй этаж, мы застали у нашей двери троих людей, в тёмных костюмах, при галстуках и белых рубашках. Они вежливо осведомились, мы ли те, кого они ждут – мы не стали скрывать очевидную истину, и пригласили нежданных гостей в наш скромный уголок, заставленный моднючей гэдээровской мебелью, японским цветным телевизором, двухкассетником того же производства и всякими приятными мелочами вроде хрустальных бокалов и китайских ваз.
Обставляла Маша, а у неё был своеобразный вкус, чисто советский, иногда приводивший меня в исступлённо-смешливое настроение. Старинные китайские вазы ну никак не сочетаются с современной мебелью, но только ей это не докажешь. Дорого, красиво, ну и пусть стоят! Вот был её главный аргумент. Я и махнул рукой. Ну не наплевать ли? Пусть заставляет квартиру тем барахлом, каким хочет. Когда-нибудь эта страсть к накоплению закончится. Настрадалась в нищете, вот и хватает подряд, что подороже, благо, что денег хватает.
- Товарищи, чаю? – радушно предложила Маша, и не дожидаясь ответа, крикнула на кухню – Валь, организуй нам на стол чего-нибудь к чаю, и чаю подай! (Мы наняли домработницу и сразу стало полегче – всё-таки много времени отнимают эти домашние хлопоты – готовки, стирки, уборки...даже если у тебя импортная стиральная машина, а питаться ты норовишь исключительно в ресторане)
- Слушаю вас – спокойно сказал я, глядя в лицо старшего мужчины. Звание его я не успел заметить в удостоверении, но похоже что-то вроде полковника. Крупный калибр, однако. Полковник – это вам не хухры-мухры.
- Мы наблюдаем за вами давно – сразу перешёл к делу полковник – ещё с тех пор, как вы начали свою бурную деятельность в доме на окраине города. Вероятно, вы догадываетесь, что от нас не ускользает ни одно мало-мальски важное событие в этой стране?
- Догадываюсь – усмехнулся я – и что? Ну вот – не ускользнули мы от вашего взора. И чего дальше?
- Дальше? – задумался полковник – а дальше, нам хотелось бы знать, что от вас ожидать. И не угрожаете ли вы нашему государству. Вы же не из этого мира, молодой человек. Вы, вероятно, инопланетянин. И вы потенциальная угроза нашей стране. Тихо, тихо – особо-то не возбуждайтесь. Хотели бы мы – давно бы вас убили. Вы же смертны, не будете этого отрицать? Убить вас легко. Но зачем? Может быть, вас можно использоваться в интересах государства? После долгого наблюдения, наше руководство всё-таки пришло к выводу, что следует предложить вам сотрудничество.
- Какого рода? Стучать на высокопоставленных руководителей области, с которыми мы общаемся? – скривился я – или вы придумали что-то более дельное?
- Фу...как грубо сказано. Не стучать, а освещать деятельность некоторых людей, от которых зависит благосостояние наших граждан – разве это не правильно? Если бы те негодяи, которых вы наказали, были бы заранее выведены на чистую воду добропорядочными гражданами, осветившими их деятельность, разве не позволило бы это избежать множества неприятностей – смертей, несправедливых осуждений? Или проще сгноить их заживо? Вам-то может быть и проще, но если бы всё было по уму – таких преступлений бы не было. Так что не стоит оперировать обывательским мнением о том, что так называемое стукачество это плохо и подло.
- Только не говорите мне, что у вас в отделе не было стукачей - нахмурился я – почему тогда они не предотвратили преступления, совершаемые сотрудниками? Какая от этих стукачей польза?
- Это другой вопрос – уклончиво ответил полковник – везде есть плохие работники, и тут ничего не поделаешь. Однако, нас очень заинтересовал этот случай – во-первых ваше странное воскрешение – мы допросили этих людей, и они рассказали нам всё, без утайки. А ещё рассказали, как вы напускали на них проклятие. Это впечатляет, да. И ещё – нас очень порадовал один факт – вы не можете подчинить себе волю человека, поработить его, и были вынуждены действовать столь грубо, фактически заразив их страшной болезнью, чтобы заставить раскаяться и написать чистосердечное признание. Ведь проще было подчинить их волю и заставить написать признание таким методом. Не буду скрывать, если бы мы обнаружили, что вы можете контролировать людей – вас бы уничтожили. Стране не нужны люди, способные поработить её высшее руководство. Я говорю с вами без обиняков, не хочу, чтобы между нами остались какие-то непонятности и недоговорённости. Несмотря на ваше могущество – ваша жизнь на волоске. И жизнь вашей подруги, и вашего ребёнка... мы знаем про вас всё. Всё, что знаете о себе вы. Даже как вы занимаетесь любовью, в каких позах. Мы знаем, что ваша подруга мутирует, превращаясь в нимфу. Знаем, что заразили её вы, что вы, при желании, можете стать источником нужным государству мутантов с различными способностями. Знаем, что вы мечтаете вспомнить о своей прежней жизни, а ваша подруга боится этого, так как вы обязательно её покинете после нормализации вашей памяти. Вот так, молодой человек. Теперь вы видите, что от нас ничего не укрывается?
Маша стояла рядом со столом, за которым мы беседовали, вытаращив глаза и судорожно сглатывая:
- Откуда вы...как они узнали, Вань?
- Маш, не будь наивной! – резко бросил я, разозлившись донельзя – ясно же, что квартира нашпигована подслушивающими, а возможно и подглядывающими устройствами, и что поселили нас в неё специально, и что Маргариту подвели к нам они – мы давно уже под колпаком у Мюллера! Элементарно, Ватсон! Они суют нос везде, куда только можно, а уж мимо колдунов пройти никак не могли.
- Тогда, раз вы такой...Хломс, может распишете наши дальнейшие шаги, и перспективы сотрудничества? Опишете, что мы от вас хотим? А мы и послушаем – вдруг чего-то упустили – усмехнулся один из коллег полковника, доселе молчавший и внимательно следивший за моим лицом. Третий сидел с каменным видом и всё время держал руку под столом – подозреваю, что в его кармане было что-то вроде стреляющей ядовитыми иглами авторучки, или подобной гадости – на предмет плохих переговоров со злым колдуном. Вдруг я заартачусь, нападу на них? Придётся принимать срочные меры. Для того и нужен «чистильщик».
- Во-первых ваш коллега пускай уберёт руку из кармана – не дай бог стрельнет с испугу. Я не собираюсь на вас нападать, нафига вы мне сдались. Я ждал вас всё это время и удивлялся – как это вы так медленно до меня добирались?
- «Служенье муз не терпит суеты» - слышали такое выражение? – усмехнулся второй гэбэшник – хорошая операция должна быть тщательно подготовлена. Тогда есть вероятность, что она удастся на сто процентов. Закон такой.
- Ну-ну...итак, будем рассуждать: имеется некий колдун, умеющий лечить людей. И лечить на самом деле – не аферист, не мошенник – спасает безнадёжных больных. И ещё может омолаживать пациентов. Кроме того – он, как оказалось, ещё и разносчик этих своих колдовских умений – например, передал магический дар своей жене. Пусть и не такой дар, как у него, но всё же. Так как его использовать? А давайте вначале к нему присмотримся – может его вообще нужно убрать? Может он опасен? Присмотрелись. Не опасен, лоялен - ни наблюдение, ни подосланные агенты типа Маргариты не дали подтверждения опасности объекта. Значит его можно использовать в интересах страны. Лечить высших руководителей, а ещё – брать у него кровь и пробовать прививать избранных добровольцев. С целью выведения новой породы бойцов невидимого фронта – магов и нимф, способных обаять и проклясть своих противников. Так, товарищи?
- Хмм...слегка растерялся полковник – в общем-то так. Верно всё разложили. Мы предлагаем вам перебраться в Москву, где под наблюдением наших врачей вы будете заниматься тем же самым, только на более высоком уровне. Ну и...послужите родине, как...
- Подопытные кролики? – подсказал я нужное слово, так и напрашивающееся на язык.
- Ну зачем вы так? – поморщился полковник – не кролики, а испытуемые объекты, которые могут принести много пользы родной стране, и всему человечеству. Вы же хотите принести пользу стране и человечеству? Хотите. А ещё – обрести прежнюю память. Возможно, что мы вам в этом поможем. В общем так: мы даём вам на раздумье неделю. Думайте, соображайте. Только хочу предупредить – ваше положение совсем не твёрдо...это мы позволяли вам заниматься тем, чем вы занимались. Учтите это – полковник подмигнул и поднялся со стула. За ним поднялись и его спутники.
- А что, чай не будете пить? – в зал вошла Валя, нагруженная подносом с чайником и чайными чашками.
- В другой раз - благодарно кивнул полковник и твёрдым шагом пошёл к двери, упёршись взглядом в натёртый паркетный пол
– Учтите, товарищи – повторил он, обернувшись в дверях и внимательно посмотрев мне в глаза. Потом добавил:
- Всего вам наилучшего. Ждём ответа.
- А как мы передадим вам ответ? – запоздало спросила Маша, на что полковник со смешком ответил:
- А просто скажите: мы согласны. И всё. И к вам придут люди и объяснят, что и как будет устроено. Видите – мы даём вам свободу выбора, никто вас не неволит принимать решение. До свидания.
Гэбэшники ушли, оставив нас сидеть за столом, уставленным пустыми чайными чашками...
- Вань, и что будем делать? – испуганно спросила Маша – господи, они нас везде слушают и смотрят! Я теперь буду в туалете свет выключать – вдруг они и туда заглядывают.
- Обязательно заглядывают – серьёзно пояснил я – где ещё можно разглядеть твою прекрасную попку, кроме как в спальне, туалете и ванной? А без созерцания твоей обнажённой фигуры безопасность государства может оказаться под угрозой. Правда, товарищи из серого дома? Молчание – знак согласия. Что делать? Маш, вопрос риторический, ты же понимаешь. Нам чётко пояснили, что работаем и живём мы только потому, что нам это позволили. И что прекратить нашу работу и жизнь, им легче, чем прихлопнуть комара. Того ещё поймать надо, а мы вот они – на виду, и никуда не денемся. Так что выход у нас один – соглашаться. Эй, товарищи из серого дома – мы согласны! Присылайте своего гонца, одинакового с лица...

- Я никогда тут не была – с восторгом сказала Маша, разглядывая московские просторы из окна машины – такое чувство, как будто попала в Мекку, туда, куда стремятся все мусульмане. Сбивчиво, да? Ну как бы тебе сказать - ты-то этого не ощущаешь, а у меня такое чувство...ну не передам я этого. Что-то вроде: «Вот Она!»
- И чего? Город, как город...суетливый, машин дофига – у нас хоть проехать свободно можно. А тут такие потоки... Ничего не вижу достойного восторга. Даже дома ничем не отличаются от тех, что в нашем городе. Типовая хрень. Ну Кремль, да. Интересно.
- А Ленин? Там Ленин лежит! Не хочешь сходить на него поглядеть?
- Неа...ну лежит себе, и лежит. Пустая оболочка человека. Вот за что ему такое проклятие?
- Какое?! – удивлённо подняла брови Маша.
- Лежать неупокоенным, какое же ещё. Ну представь, что тебя положили где-то на витрину и толпы придурков ходят, и разглядывают. Тебе понравится? Он где-то бродит тенью, неприкаянный и неупокоенный, и страдает. И нет ему отпущения грехов...
- Тссс! – Маша приложила палец к губам и кивнула на спину водителя.
Я улыбнулся и кивнул – хотя нашим «хозяевам» и наплевать, какие у нас политические взгляды и чего мы болтаем, всё же не стоило их злить. Есть определённые правила игры, и стоило их соблюдать.
Мы сегодня прилетели из нашего города в Москву самолётом. В аэропорту нас встретили, прямо у трапа самолёта – остальные пассажиры с восхищением и завистью смотрели, как молодую парочку усаживают в чёрную волгу. Видимо решили, что мы какие-то детишки высокопоставленных чиновников.
Мне было смешно, а Маша вся преисполнилась гордости – советское воспитание. В обществе, в котором все равны, тот, кто приподнимается над серой массой всегда вызывает и зависть, и восхищение. И чем ровнее и серее эта масса, тем больше восхищения вызывают эти люди. Бард, рассекающий по Москве на иностранной машине, которую большинство граждан Советского Союза видели только на картинках или в кино, вызывает всенародную зависть и любовь. И все стремятся получить привилегии, и счастливы, когда эти привилегии получают, гордятся этим – мы не такие как все, нас заметили!
Квартира, которую нам предоставили, находилась в центральном районе города, и мало чем отличалась от той, в которой мы жили в нашем, родном городе – пять комнат, мебель по последней моде, цветной телевизор и двухкассетник – все атрибуты элитной семьи. Так-то мне здесь понравилось – окна выходили на тихий двор, и машину есть где поставить – мне обещали, что её в ближайшее время перегонят по новому месту жительства.
Водитель проводил нас до дверей квартиры, отпер их, и отдал ключи нам – вместе с ордером на вселение и паспортами, в которых уже стояли штампы московской прописки. Пожелав нам хорошего отдыха, предупредил, что машина за нами придёт завтра, в восемь утра, и к этому времени мы должны быть готовы – поедем в Кремль. В холодильнике продукты, в шкафах все необходимые нам вещи – располагайтесь и ни в чём себе не отказывайте. Затем исчез за дверь, как громадный передвижной платяной шкаф – под его поступью чуть не продавливался паркет, мужчина был здоровенный, шире меня раза в два. Водитель-охранник, надо полагать.
Мы пошли проверять сокровища, которые нам обещаны – и в самом деле, шкафы полны отличной одеждой (точно подходящей нам по размеру!), а холодильник забит всем, о чём советские граждане могут только мечтать – от сырокопчёной колбасы, до чёрной икры. Нормальный набор номенклатурного работника. Ведь мы уже примкнули к номенклатуре, надо понимать...а может и выше. Чиновников дофига, а вот настоящих лекарей – это поискать надо.
Маша пошла в спальню, уселась на кровать, немного попрыгала на матрасе и выдала заключение, что он вполне соответствует её понятиям о том, каким должно быть наше лежбище, и что она на этом матрасе бока не отлежит. Потом стала переодеваться, испуганно поглядывая по сторонам.
Я заметил это, и спросил:
- Ты чего жмёшься, как будто раздеваешься на Красной площади?
- А мне кажется, я и раздеваюсь на Красной площади. Вон там стоит делегация из Японии, а вон там – немцы. А тут три гэбэшника, заглядывающие мне в задницу. Меня вот это самое подглядывание и подслушивание приводит в нервное состояние. Мне хочется выключить свет, забиться в угол, и вот там уже переодеваться...я даже заниматься любовью не могу спокойно – мне кажется, что за нами всё время кто-то смотрит.
- А мне кажется – тебе даже нравится, когда за тобой подглядывают – ухмыльнулся я – ты от этого возбуждаешься. Самые страстные наши ночи были после того, как ты узнала, что за нами следят. Ты как будто норовишь подразнить наблюдателей, нет?
- Фу...противный – хихикнула подруга – это я должна копаться в душах человеческих, потому что мне по профессии положено, а ты-то чего туда грязным пальцем?! Хмм...ну да, есть что-то такое, ты правильно заметил – созналась Маша, слегка покраснев – как представлю, что там сидят молодые парни и наблюдают за мной в тот момент, когда ты... В общем – есть что-то в этом. Но я категорически против, чтобы они подглядывали за мной в момент переодевания, или когда я занимаюсь своими делишками в туалете! Это меня совсем не радует. А ты думаешь - и тут напичкано аппаратурой?
- Нет, конечно, зачем им следить за людьми, которых завтра повезут в Кремль? Это же совсем не интересно, правда? Маш, ну чего ты глупые вопросы задаёшь? Понятно, что всё тут нашпиговано подслушкой. И скрытые камеры есть.
Маша наклонилась к моему уху и тихо шепнула:
- Вань, а можно что-то такое сделать, чтобы убрать подслушивающие устройства? И главное – подгляывающие?
- Хмм...честно говоря – не задумывался. А чего они тебе? Да хрен с ними – слушают. Мне лично наплевать.
- А мне нет! – сердито буркнула Маша – какого чёрта, я как на витрине?
- Теперь ты знаешь, что должен чувствовать Ленин – усмехнулся я – ладно, сейчас подумаю...
Я стал расхаживать по комнате, вызывая из памяти новые и новые заклинания, способные как-то помочь. В голову пока ничего дельного не приходило, кроме...хмм...если рассуждать – что есть вот эти самые подслушивающие устройства? Ну и подглядывающие тоже? Это микромикрофоны, и микротелекамеры. И все работают на электричестве, само собой. А если...
- Маш, ты где?
- В спальне, а что?
- Ляг на постель.
- Зачем? Вань, попозже, а? Я хотя бы вымоюсь, в ванне полежу! Вспотела, пока ехали.
- Тьфу. Я не о том! Заберись на постель. Так, на всякий случай. Я кое-какой эксперимент произведу...
- Аааа! А я уж думала...сейчас, сейчас! – послышался легкий стук – Маша запрыгнула на постель – всё, я готова.
- Только не слезай, пока я не скажу.
- Ладно, ладно, делай!
Я сосредоточился, и полетели слова заклинания. Не знаю, что у меня получится, но если выйдет это дело...
Через три минуты почувствовал, как сгущается атмосфера в квартире - волосы начали вставать дыбом, между металлическими предметами начали проскакивать искры и противно запахло озоном, будто рядом с рентгеновским аппаратом. Потом, вдруг, комната осветилась – на стульях, на креслах, на всех выступах мебели заиграли огни святого Эльма, наполнив атмосферу квартиры чем-то мистическим. Потом жахнули две здоровенные ветвистые молнии, осветив комнату, как фотовспышкой и уйдя в батарею отопления.
А затем случилось кое-что, что совсем мной не планировалось – после вспышки одной из молний, из торшера, стоящего в углу возле кресла, вылезло образование, напоминавшее размером футбольный мяч. Это было похоже на то, как стеклодув выдувает из своей трубки стеклянный шарик – медленно, но неумолимо, и всё больше, больше размером, пока шар не достиг размера головы человека. Затем этот шар стал приближаться ко мне, уже закончившему отчитку заклинания.
На всякий случай я стал тихо уходить от этой пакости и вышел в коридор, но шар тянулся за мной, как пришитый нитками.
В спальне крикнула Маша:
- Вань, ты уже всё? Можно выходить?
Шар как будто услышал слова, рванулся в сторону спальни, а на дороге стоял я. Удар! Взрыв! Грохот был такой, как будто взорвалась граната. Я потерял сознание.
Потом Маша мне рассказала, что взрывом шаровой молнии сорвало со стен картины, уничтожило две китайские вазы и сбросило на пол посуду (О мой китайский фарфор!)
У меня осталось красное пятно во лбу, а там, где шар ушёл в пол – обугленное пятно. Носок на большом пальце ноги разорван, тапок – тоже. «Эксперимент» закончен
Подслушивающим устройствам кирдык, но и мне чуть не пришёл кирдык. Если бы не моя живучесть...вот и используй заклинания в отдельно взятой советской квартире!
Видимо я на минуту потерял сознание, потому что когда очнулся, обнаружил, что лежу на спине в коридоре, а надо мной нависает испуганное лицо Маши:
- Ванечка, Ваня! Ой, что делается...ты очнулся? С тобой всё в порядке? Чёрт с ними – пусть заглядывают и подслушивают, не надо больше такого! Напугал меня до смерти! Как мёртвый лежал!
Я посмотрел на Машу, и сфокусировал глаза, почему-то дающие двойное изображение. Две Маши благополучно совместились, дав чёткое изображение, и совершенно трезвым и осмысленным голосом сказал:
- Я не Ваня, Маш. Я Вася Кольцов.
Маша отшатнулась, зажав рот, и с испуганно спросила:
- Вспомнил? Всё вспомнил?! Молния, да?
- Молния – ответил я, и вскочил на ноги.
Тело переполняла бурлящая энергия, меня просто колбасило от ощущения своего великолепного здоровья, радости жизни, чувства своей наполненности и цельности.
- Вань...Вась – ты теперь уйдёшь? – Маша сидела на краю кровати – несчастная, жалкая, маленькая, как котёнок, выброшенный за порог дома злым хозяином.
- Пока нет. Я же не могу тебя оставить без того, чтобы пристроить в этой жизни как надо. И моего ребёнка... Уйти я могу в любой момент. И должен уйти. Я здесь, а там моя любимая женщина лежит связанной. Мой товарищ захвачен, и с ним непонятно что творят – так что уйти придётся. Но не сейчас.
- Вань...Вась – а ведь ты здесь больше года. Практически полтора года. Ты не думаешь, что там, откуда ты пришёл, всё давно завершилось?
- Я могу вернуться в тот момент, когда я улетел сюда. В моём мире не пройдёт и секунды. Маш, не расстраивайся так. Всё когда-то кончается. Ведь предупреждал тебя – мне придётся уйти. Я знал это. А у тебя останется мой ребёнок, много денег, квартира – теперь ты обеспечена на годы вперёд. И я намерен сделать так, чтобы никто тебе не смог ничего сделать. Более того, есть задумка сделать так, чтобы будущее в этом мире было гораздо лучшим, чем у нас. Но только тсс...никому ни слова о том, сто после удара шаровой молнии я восстановился. И зови меня Ваней – как и раньше.
- А что такого? Ну пусть знают...ты что, постыдное что-то сделал?
- Маш, ты слышала меня? Ты хорошо меня слышала? Я что сказал?! Ни слова, ни полслова никому, даже во сне, даже там, где ты думаешь, что нет ушей!
- Ну поняла, поняла я...зачем кричишь – лицо Маши скривилось, и стало ясно, что она сейчас заплачет. Тогда я разжал кулаки и глубоко вздохнул:
- Не плачь. Просто это очень, очень важно, и если ты сделаешь как я сказал – всё будет нормально, а если нет – непредсказуемо. Точнее - мы можем пострадать. Я ещё не до конца восстановился, хотя и всё-таки обрёл кое-какую целостность. Мне к этому ещё нужно привыкать. Понимаешь? Ты же врач-психиатр, должна понимать!
- Вань, а как же с прослушкой здесь? Ты говоришь всё в открытую...а если нас слышат?
- Не слышат. Я выжег все подслушивающее устройства. Перегрузил их электроэнергией. Видела, какие молнии били? Фактически я сделал настоящую грозу. Этими молниями можно и прибить кое-кого, ежели понадобится...
- Ладно, Вань, я поняла...а если снова поставят...жучки, так они называются?
- Да хоть паучки. Я каждый день буду проделывать такую штуку. Буду выжигать всё, что они тут наставят. Пока им не надоест это делать. А вон и они, легки на помине!
В дверь позвонили – звонок чего-то жалобно прохрюкал – похоже, что ему досталось при электроатаке. Поджарился слегка. Посетовав про себя о судьбе звонка, пошёл открывать. Спрашивать – «Хтой-то там?!» не стал. И так понятно.
И не ошибся – трое, одинаковы с лица. Незнакомые. Вежливые. Попросились войти, сразу глазами по сторонам – зырк-зырк, зырк-зырк! Осведомились вежливо:
- У вас всё в порядке? Жалоба от соседей поступила, якобы у вас тут что-то громыхнула, будто граната. Вы целы? Что тут произошло?
- Товарищи...не знаю как вас звать – такое будет происходить каждый день. Мы с моей женой (краем глаза я увидел, как Маша вздрогнула и потупила глаза) имеем право на личную жизнь. И не хотим, чтобы нас беспрерывно подслушивали и пуще того - подглядывали. Поэтому – каждый день я буду заниматься выжиганием ваших приспособлений для вмешательства в личную жизнь. Вы поняли меня?
- Понять-то поняли - усмехнулся один из пришельцев – вот только мы-то ни при чём. Есть приказ – мы выполняем. А как вы разбираетесь дальше – это не наша проблема. Вот мы убедились, что с вами всё в порядке, что вам ничего не угрожает – и уходим. Спокойной вам ночи.
- И вам не храпеть! – добавил я умиротворённо – и передайте вашему начальству – сколько поставят жучков, столько я и спалю. Даже если при этом разнесу полквартиры. Хватит нам уже в задницы заглядывать!
- Это уж не нам решать – кому и куда заглядывать – хихикнул один из мужчин, выходя из квартиры, а старший его поддержал:
- Да, это не наше дело. Но ваши слова мы доведём до сведения, не сомневайтесь.
«Гости» ушли, а мы остались вдвоём с Машей, грустно собиравшей осколки фарфора с натёртого до блеска пола. Я посмотрел на её монотонные манипуляции веником, и предложил:
- Давай прислугу наймём?
- Прислугу...наймем...безжизненно вторила Маша, и неожиданно спросила – Вань, ты мне расскажешь о том мире, откуда прибыл?
- Хмм...расскажу. Позже.
- Это хорошо – снова безжизненно сказала Маша и держа в руках веник тихо заплакала. Слёзы текли по щекам часто, как осенние дождевые капли и падая на паркет, исчезали в осколках...
Я беспомощно смотрел на мою подругу и не знал, что сказать. Мне нечего было сказать. Всё и так ясно...

[Wad Москва]

О я.я зер гут !!!

[мора]

Целый день, вместо того, что бы заняться делами- читала. Очень интересно. Жду продолжения с нетерпением. Спасибо за замечательное произведение.

[Kolidg]

Март, куда Вы пропали? Каждый вечер заглядываю в творчество в надежде увидеть продолжение. ЖДЁМ!!!

[Шкаф]

Ждём! Ждём!Очень ждём продолжения...

[vytkaserg]

Требую продолжения банкета!

[valerkisel]

Ага, Евгений, Вы про нас, (по-)читателей, не забыли???

[Elpis]

Уважаемый Евгений, помните, что "мы в ответе за тех, кого приручили!" Что случилось? Мы тоже переживаем за Вас! Надеемся, что и Вы про нас не забыли. Суважением Elpis

[Wad Москва]

Праздничный саботаж, на лицо - однако.
Желаю скорейшего и безболезненного выхода из праздников

[Mart]

Я сидел в костромских лесах. Выкапывался из мерзкой "шоколадки", в которой утопил машину. А вчера проехал 1300 км за сутки на ниве. Сегодня слегка отошёл, и теперь пишу. Скоро буду выкладываться, так что не теряйте надежды.

[Следопыт]

Я сидел в костромских лесах. Выкапывался из мерзкой "шоколадки", в которой утопил машину. А вчера проехал 1300 км за сутки на ниве. Сегодня слегка отошёл, и теперь пишу. Скоро буду выкладываться, так что не теряйте надежды.

Жень, это все потому, что моего Паджерика тогда не было. Когда я был лидером мы ни разу не застряли.

Кстати спасибо за +. Так же рад знакомству и хорошей компании.

[Wad Москва]

Кто монетки выкапывает, а кто и за лопату не возьмётся меньше чем за машину

[Cruyff]

Увлекательное чтиво, надо заметить.
Попал в эту тему вчера случайно, и прочитал всё. Эдакое попурри по мотивам Улиц разбитых фонарей, Гарри Поттера и Мастера и Маргариты.
Но захватывает, захватывает...

Критику принимаете?
По 1976 году есть ряд фактографических неточностей. Если преследовалась цель не написания фантазий на тему СССР, а, более-менее, описывать действительность, то надо бы кое-что подправить.

Ну и я, конечно, понимаю, что секс это главное в жизни. Но штоб до такой степени... )))

Ну и приятно, что написано грамотно. Практически без грамматических ошибок. Но, не считая описок, всё-таки пару-тройку ошибок заметил. Например глагол "опписалась" правильно пишется как "обписалась".

А в общем-то сюжет закручен лихо, тоже жду продолжения.

Сообщение отредактировано Cruyff: May 16 2013, 15:25

[Mart]

Глава 9
- Мне лечь, или как? – грузный генсек сел на краю кушетки, застеленной белой простынёй и положил руки на колени, глядя на меня карими глазами.
- Пока не нужно. Сейчас я вас уколю в палец, потерпите...вот так! Теперь слизните кровь.
- Зачем?
- Так положено, Леонид Ильич.
- Ну, если положено... – генсек слизнул выступившую капельку крови, и по-детски пососал палец – глубоко воткнул!
Не обращая внимания на то, что говорит генсек, я приступил к самой важной и опасной начальной стадии преобразования. Того, что я задумал давно, и шёл к этому как танк. Я собирался подчинить генсека своей воле.
Зачем? Если разобраться – изменения в политической системе никак не изменят мою жизнь в другом мире. Тогда зачем я это делаю? Зачем лезу на рожон, рискуя своим положением, и даже жизнью? К чему мне это? Амбиции? Я совсем не амбициозен, настолько, что даже Маша это заметила, заявив, что с такими способностями как у меня можно было бы добиться гораздо большего. Но я настолько не амбициозен, что это просто патология какая-то. Знали бы они, что я задумал...даже Маша не знает.
Сам не знаю – зачем я это делаю, но мне захотелось стать преобразователем России. Всегда задумывался – а что было бы, если бы...? Если бы не ввели войска в Афганистан? Сколько людей ведь из-за этого погибло! А если бы Горбачёв не пришёл к власти, и не допустил развала СССР? Если бы Ельцина задвинули подальше и не дали бы объединиться с руководителями республик для развала СССР? Сколько можно было бы сделать, если бы у власти стоял нормальный, разумный руководитель, притом знающий будущее, знающий, что нужно сделать для страны, как не допустить тех огрехов, что были допущены в нашем мире.
Мало омолодить Брежнева и рассказать ему – как нужно сделать. С какой стати он будет следовать моим указаниям и прислушиваться к тем бредням о будущем, что я ему выдам? Кто я такой для него? Подозрительный колдун. Значит, остаётся один путь – заставить его сделать, как должно быть. Подчинить своей власти. Опыт у меня уже есть, так что ничего страшного случиться не должно. Кроме того, во всём этом есть и чисто шкурный элемент – кроме обычного прогрессорства – Маша. Маша, и мой ребёнок. Только заручившись поддержкой главы государства я могу рассчитывать на то, что у моей женщины в будущем всё будет в порядке. Вот откуда и появилась идея с омоложением и подчинением. Как иначе бы добрался до тела генсека, произвёл над им нужные манипуляции – если бы не омоложение.
По большому счёту мне наплевать на Брежнева, хотя он чисто человечески мне нравился. Один из немногих руководителей в нашей стране, не являющийся кровавым маньяком и убийцей массы людей. Пётр сам головы рубил своим врагам, Сталин уничтожил в лагерях миллионы, кто там у нас ещё? Хватало на Руси активных, излишне активных царей и генсеков...
Заклинание подчинения прошло отлично – десять минут, и всё готово. Внешне это никак не отразилось на самочувствии – пожилой человек, как и до этого, лежал на кушетке, сопел, и смотрел на меня, начинающего манипуляции с ингредиентами для омоложения. В его глазах светилось детское любопытство, и он внимательно наблюдал за моими действиями.
- Начинайте отбор крови для операции – приказал я медсестер, стоящей рядом с кушеткой – нужно поллитра крови.
Медсестра, женщина лет тридцати пяти, довольно миловидная и приятная, согласно кивнула головой и подошла к генсеку с приготовленной эмалированной чашкой. Проверила пульс, взяла скальпель и поднесла к сгибу локтя. Охранники, стоявшие у дверей, вытянули шеи, следя за нашими действиями.
Их было четверо - высокие, стройные мужчины с грацией тигров. Двое стояли снаружи, двое внутри – и кроме того, велась съёмка с нескольких телекамер, в этом я был уверен. Дверь в медицинский кабинет довольно массивна, потому я не сразу услышал шум в коридоре. А когда услышал – было уже поздно.
Дальнейшее происходило как в замедленном действии – на моих глазах замок двери вылетел клочьями, выбитый автоматными пулями, и эти самые пули, калибра 7.62, бронебойные, со стальным сердечником, разлетелись веером по всей комнате, круша медицинскую аппаратуру. Разлетались стёкла, посуда, из стены вылетали куски штукатурки, эмалированные медицинские сосуды, пробитые пулями, летели по комнате как мячи.
Медсестра и один из охранников умерли сразу, исхлёстанные перекрёстным огнём из нескольких автоматов. Женщина упала на Брежнева, попытавшегося встать, и в её спину влетели ещё несколько пуль, пробивших её насквозь и прошивших тело старого генсека.
Прежде чем я сообразил, что нужно где-то укрыться, три пули ударили меня, и ощущение было такое, как будто по моему телу врезали бейсбольной битой – плетью повисла перебитая рука, подломилась левая нога, третья пуля вырвала из моего бока приличный кусок и вылетела наружу. Меня отбросила в угол, за тумбу какого-то прибора, и это меня спасло.
Второй охранник внутри лаборатории остался жив – он мгновенно залёг после первых выстрелов,и пули его не зацепили, пройдя над головой.
Достав «стечкин», он открыл огонь в дверной проём, туда, откуда велась автоматная стрельба. После ответного огня в коридоре закричали от боли – видимо он кого-то зацепил, и пару секунд было тихо. Потом в комнату влетели два яйцеобразных предмета, и я вжался в пол, стараясь прикрыть голову здоровой рукой. Безуспешно. Осколки рассекли мне кожу на голове, оцарапав череп, и кровь полилась из меня буквально ручьём. Иссекло спину, посекло бедра – один из осколков засел глубоко в ляжке, дойдя до кости. Нога сразу онемела, будто в неё вкололи какое-то лекарство. Комната наполнилась кислым дымом. Погасли лампы, искрили какие-то приборы, видимо произошло короткое замыкание высоковольтных кабелей. Это напоминало электросварку, и в воздухе висели удушливые клубы дыма, в дополнение к дыму от сгоревшего тротила гранаты. Но я был жив. И это самое главное.
Голова работала со скрипом – конечно, я живучий, но всё-таки не бессмертный. Система регенерации меня подлечила, но пока что процентов на пять, не больше. Остановилась кровь, затянулись раны, но кость срастись за это время не могла.
В тёмную комнату вошли трое людей в тёмных комбинезонах, обшаривая углы ярким светом налобных фонарей. Прозвучала длинная автоматная очередь, и один из нападавших выругался – из его слов я понял, что Брежнев ещё дышал, и они добили старика. Понятно, что это был политический переворот. Кем бы не были эти люди, но они сломали все мои планы, так хорошо и славно продуманные. Я чуть не заплакал от отчаяния и разочарования. Следующее, что пришло мне в голову – Маша! Её надо выручать. Маша осталась ждать меня в комнате рядом с медицинским кабинетом.
Один из вооружённых мужчин остановился у порога, и громко сказал:
- Эй, колдун, я знаю, что ты жив! Выходи! Давай, давай, подымайся!
Только много позже я понял, что меня просто «взяли на пушку». Он не знал, что я жив, и крикнул на всякий случай. Конечно, я не откликнулся, и тогда тот добавил:
- Если сейчас не выйдешь – твою жену убьют. Эй, Федя, давай сюда его бабу!
В комнате темно, она загромождена приборами, и я лежал в углу так, что меня не было видно от дверного проёма. Кроме того, вероятно, эти люди меня боялись – иначе зачем бы им притаскивать наживку, чтобы выманить колдуна? Почему просто не пройти по комнате и не найти меня? И пристрелить...
Не знаю, что они там себе подумали, но через несколько минут я услышал голос Маши:
- Отпусти, сволочь! Гады! Твари! – послышался удар, и Маша застонала от боли.
Я стиснул зубы, и стал медленно подниматься, опираясь на здоровую руку, и прикидывая возможность повергнуть супостатов каким-нибудь злостным заклинанием – выходило, пока никак не могу. Губы разбиты, зубы выкрошились – полный «полярный лис».
- Ага. Так я и думал – луч фонаря упёрся мне в глаза – выходи в коридор и не вздумай колдовать – всё равно бесполезно. У нас защита от твоей дряни.
Изумруды? Наверное. А что ещё-то? Знают же про них.
Подволакивая ногу, вышел в ярко освещённый коридор. В глаза ударил свет, ослепив на секунду, после того, как зрение восстановилось, увидел: весь коридор усыпан трупами – человек двадцать трупов, это точно. А может и больше. В разной одежде, в форме и в гражданском, с оружием и без – люди валялись как сломанные куклы, а стены залеплены кровью и потёками чего-то, о чём и думать не хотелось. Похоже, что пули рвали людей в клочья.
Передо мной стояли человек десять – двое держали Машу – растрёпанную, злющую, как чёрт, украшенную здоровенным фингалом во весь левый глаз. Командовал всем этим парадом неизвестный, который при виде моей жалкой фигуры удовлетворённо хмыкнул, и сказал:
- Жив. Замечательно. Теперь будешь работать на наше правительство.
- А зачем деда-то убили? – холодно спросил я – и что всё это значит? Что за правительство?
- Сегодня в результате кровоизлияния в мозг скончался величайший ум нашей эпохи, Генеральный секретарь нашей партии...и так далее. Вместо него генеральным секретарём стал товарищ Андропов. Наконец-то в стране будет править сильная рука!
- Понятно. А с нами что?
- А что с вами? Ничего нового с вами. Вы будете работать под патронажем КГБ, для страны. Для вас ничего не изменится. Пока что вы должны доказать лояльность новому руководству, а как только мы убедимся, что вы лояльны – всё будет по-прежнему. Так что...всё нормально.
- А зачем мою жену ударили? Кто её ударил?
- Вы должны понять, что период вольницы кончился. Хватит нам брежневского застоя и всепрощения. Стране нужна сильная рука, и вы должны понять это в первую очередь. Жену ударили? Ей отдали приказ, она отказалась его выполнять. И пострадала. То же самое будет с вами. Кстати – если вы не будете выполнять ваши обязанности в должной степени – вы будете наказаны. Это понятно?
- Понятно. А деда всё-таки жалко – сказал я, и двинулся в сторону Маши. Автоматные стволы дёрнулись за мной, но старший махнул рукой – пусть мол, идёт. Я, со своей раненной ногой и висящей плетью рукой не вызывал у них ни малейшего чувства опасности. И это хорошо.
Первое, что я сделал, когда подошёл к Маше – это совершил трансформацию.
Во время трансформации, вся моя плоть встала на место, как ей и положено, объединившись в теле грифона. Львиное тело, лапы, с острейшими когтями, крючковатый острый клюв – нынешнее моё тело соответствовало реалиям жизни и представляло собой совершенный боевой механизм, начавший действовать незамедлительно.
На трансформацию ушла доля секунды – одежда разлетелась в клочья – в следующую секунду умерли трое – две человека, державшие Машу и руководитель группы, бывший ближе всех. Остальные, надо отдать им должное, прежде чем я их убил, начали направлять стволы в мою сторону.
Это происходило как в замедленном действии – медленно-медленно разворачиваются, вскидывают...поздно! Это походило на то, как лиса напала на кур в курятнике – пух, перья, клочья плоти и кровь.
Люди разлетались в стороны, разорванные на части, и через три секунды рядом с нами не осталось ни одного живого человека.
Я подбежал к ошеломлённой Маше, и сказал:
- Садись на спину! Скорее!
Она очнулась от ступора и неловко залезла на меня, схватившись руками за гриву. По коридору к нам уже бежали люди, ещё секунд пять...они не успели. Стены затуманились, как будто развеивался мираж в пустыне, опустилась темнота и мы с Машей ощутимо брякнулись о землю. Вернее – брякнулся я, приземлившись на лапы и тут же вцепившись в них своими кривыми когтями. Маша сумела удержаться на спине и замерла, обхватив мою шею обеими руками.
Оглядевшись, я понял – нахожусь именно там, куда и хотел попасть – точка, в нескольких сотнях метров от особняка Гриньковых. Вокруг была ночь, ничего не видно, и я не знал, попал в нужное время и в нужное место, или нет. По той информации, что у меня была, я должен был попасть сюда на долю секунды позже, чем отправился в параллельный мир. Раньше сюда попасть я не мог – законы мироздания этого не допускали. Позже – мог. Но попасть во время предшествующее тому, в котором я жил, мог только в параллельном мире. Единственное, что я мог изменить – это место попадания в наш мир. Вместо того, чтобы попасть в лабораторию, где меня пытались подчинить, используя Круг магов, я выбрал место довольно близко от особняка, но вполне укрытое от глаз.
Проверить же, получилось у меня или нет, можно только «экспериментальным» путём. То есть – сунув нос туда, где его могут запросто прищемить.
- Вань, что это было? – Маша стояла, обхватив себя руками и тряслась, как в лихорадке. Ночь была довольно прохладной.
- Маш, зови меня Васей, ладно? Я всё-таки Вася, а не Ваня. Что было? Переворот. Мы послужили неким катализатором – когда те, кто ждал смерти Брежнева, поняли, что он может остаться у власти на десятки лет – решили его убрать. Я не могу тебе сказать, кто принимал решение. Главное – оно было принято, и несчастный дед поплатился жизнью. Теперь там твёрдая власть, теперь – непонятно что будет. Прогрессора из меня, похоже, не вышло. Так что пришлось брать тебя в охапку и валить оттуда как можно быстрее. Вот и всё описание ситуации.
- Пахнет...
- Что? Что ты сказала? – не понял я
- Пахнет – с мечтательным выражением лица сказала Маша – цветет что-то. Сладкий запах такой. Хорошо... Да плевать – что там случилось в моём мире. Главное – я с тобой. Это же твой мир, да? Ужасно хочу его увидеть. Будущее...читала в фантастических книжках, а теперь сама перенеслась на сто лет вперёд. Мир магии! Сказка!
- Сказка – буркнул я неопределённо и задумался – а что же делать? Нет – ну в стратегическом плане понятно что делать – освободить Василису и Сергея, и...а что и? Интересное будет явление – «Здравствуй Вася! А кто это с тобьой, что за девушка? Хммм...не совсем девушка (Животик-то уже видать!) А это моя жена Маша, и она беременна моим ребёнком. Чтоооо?! Какая жена?! Какой ребёнок?! ........»
- Маш, сиди тут и никуда не уходи. Если меня долго не будет - например до утра – иди к людям. Скажи, что потеряла память и не помнишь, кто ты и откуда. Ты поняла?
- Я с тобой! Я не останусь! – Маша ожесточённо сжала кулаки и в лунном свете было видно, как блестят её глаза.
- Мне будет трудно с тобой. Придётся думать не только о своей безопасности, но и о твоей. Я иду воевать. Прошу тебя – не усложняй мне задачу.
- Ты вернёшься? – голос Маши был дрожащим, и в нём отчётливо слышались слёзы.
- Я вернусь. Если буду жив. Если не буду – иди к людям. Запомни – Я Василий Кольцов. Найдёшь Кольцовых, моих отца и мать. Найдёшь, не беспокойся – вот адрес: (Я продиктовал). Скажешь, что ты моя жена, и беременна от меня. Они всё сделают как надо. Всё Маш, мне пора.
Я потянулся к своей подруге, обнял её, поцеловал, и только тут заметил, что гол, как сокол. Во время трансформации с меня слетела вся одежда, разорванная в клочья. Пожав плечами –бывает и хуже – я заковылял в сторону особняка. Маша скорбно смотрела вслед, и как будто прощалась. Потом уселась на траву у сосны и замерла, закрыв глаза. Это я увидел оглянувшись в последний раз.
Я и в самом деле не знал, чем закончится мой набег на вражеские ряды. Щадить их я не собирался, это точно. После того. Как я побывал в другом мире, пережил унижение, возвышение, смерть – стал взрослее и жёстче. Это уже был не тот Вася Кольцов, что раньше. Моя личность слилась с грифоном – от него я взял ясность ума, жёсткость, и не побоюсь этого слова – мудрость. По крайней мере – надеюсь на это. Мудрость мне очень пригодится.
Через минуту я шипел, плевался и по всем признакам напоминал кипящий чайник. От мудрости моей не осталось и следа, в осадке лишь – ненависть к той сволочи, что бросила здесь и разбила бутылку из-под пива. Ногу порезал, да так, что кровь брызнула метра на полтора – видать вену вскрыл. Конечно, моя кровушка быстро перестала течь, но от этого не легче! Эту сволочь, что замусоривает нашу Землю надо закапывать живьём рядом с его пакостным мусором!
Частичка мудрости вернулась – какого чёрта я прусь пешком, голый, по помойкам? Не проще ли подлететь грифоном? И тут же – а как я буду колдовать? Хвостом делать пассы, или...в общем – понятно. А кто мешает подлететь, забраться на крышу, а с неё попасть в дом? Чушь. Это только в дурном кино про древнего Зорро – тут тебе и окна открытые, и враги лопухи – не видят подлетающее чудовище и не встречают его зарядом картечи в задницу. Здесь же люди прекрасно знают о летающих врагах, и точно несколько человек барражируют воздушное пространство. Мало того – эти барражирующие могут кастовать магию, а я нет. С другой стороны – их магия на меня не подействует, если я буду в виде грифона... Чушь опять! Не подействуют заклинания типа сонного и другие, воздействующие непосредственно на моё тело. А если по мне выпустят файрболл – он штука независимая, плазмоид, и как любой другой объект я тут же, как минимум, получу глубочайший ожог некоторой поверхности тела. А как максимум – мне вульгарно оторвёт лапу и....ну понятно.
Да что у меня всё время мысли возвращаются к одному и тому же, как у маньяка? А потому, что это самое «ну понятно» болтается легко и свободно, напоминая о своём присутствии и как будто требует его поберечь. А ещё напоминает о будущих проблемах в связи с тем, что у меня теперь две жены. И как ни странно – обеих я люблю. Вот будут ли они любить друг друга – сомневаюсь...
Э! Э! Я не о том! Чисто платонически любить, как две подруги! Что за картинки в голову прутся! Мерзость какая... Впрочем – ничего мерзкого и нет....вот два мужика друг с другом, эта да – гадость. А тут... Тьфу! Опять всякие пакости в голове! Надо думать, как побить врага, а я о чём? Хммм...это что получается, я встречи двух моих возлюбленных боюсь больше, чем нескольких десятков боевиков с автоматами и файрболлами?! Иначе почему мне беспрестанно лезет в голову эта чушь про моих жён? Получается так. Дожил...
Так – выкинуть из головы этот бред. Вот и территория поместья. В небе никого не видать, но это ничего не значит – они там. Мои человеческие глаза не могут видеть в темноте, так что... Болван! Мудрость, понимаешь ли! Сам себя не похвалишь, кто похвалит? Только если мои жёны меня похвалят... Ааааа! Вон из головы сексуальные извращения! Вперёд, грифон Вася!
Оттолкнулся от земли и взлетел, обходя поместье по дуге. Ночь исчезла – цвета были не очень яркими, но видно всё великолепно, так, будто я пролетаю над землёй, залитой рассеянным светом, исходящим из далёкой, очень большой лампы дневного света. Вот и засада – висят пять кадров в чёрных комбинезонах прямо над домом. У двоих в руках короткие автоматы, трое без видимого оружия – похоже, что это боевые маги. Висят неподвижно, сливаясь с ночью своими одеждами ниндзя. Ну, понятно – глаз человека замечает движение и сразу можно установить местонахождение засады. Потому и застыли, как облака. Начну подлетать ближе – изрешетят, как дуршлаг. Ну да, так просто меня не убить, я помучаюсь несколько часов, пока мне не отрежут башку, но всё равно не хочется заканчивать жизнь так бесславно. Очень желаю увидеть, кто это там такой вылезет из Маши, а может и не один...да и Василисину частичку плоти хочется увидеть бегающей по дому... Хммм...неужели во мне проснулся инстинкт отцовства? И с чего это вдруг? Раньше я за собой не замечал такого умиления мелкими спиногрызиками. А потому и не замечал, что: «Дети делятся на своих, и плохо воспитанных!». Свои-то дети ближе к телу... Отставить! Бабы, дети, семья – всё потом! Вначале дожить до этой самой семьи!
План готов. Простой, но...другого нет. Вначале нужно ликвидировать тех, кто как летающее дерьмо висит у меня над головой. Иначе...
Выше, выше, выше! Город открылся, как на ладони. Высота километр, не меньше. Домишки, огни, высотные башни – мой родной город, в котором я прожил всю свою жизнь...вон, то место, где раньше стоял дом Маши – он теперь застроен высотками. Речушка заключена в бетонную трубу, пруд какая-то сука прихватизировала – он на территории поместья некого олигарха. Жаль, что не Гринькова...
Складываю крылья, делаю из них подобие стрелы и ныряю вниз, как огромный сокол. Мои цели я хорошо вижу – вон они, чёрные точки. Зрение грифона мощнее человеческого на несколько порядков. При желании я даже могу приблизить изображение, как в бинокле.
Воздух не свистит, а просто воет, завихряясь вокруг моего тела. Такое впечатление, что сейчас раздастся сирена, как при пикировании бомбардировщика – говорят, что фашисты нарочно запускали сирены, пикируя на наши войска – чтобы ужаса было побольше, паники. Мне паника ни к чему – эти люди вряд ли будут паниковать. Они профессиональные, обученные и подготовленные по всем статьям убийцы. Их только уничтожать, быстро и эффективно.
Скорость очень высока – выдержали бы крылья...удар! Стальные когти буквально смахнули голову одного из автоматчиков, чисто, как гигантской саблей. Распахнул крылья – оооо...как больно! Едва не выломал кости – так хряснулся о воздух, что всё тело затрещало.
Выдержал. Вираж на невероятно высокой скорости – второй изорванный труп полетел вниз и с тупым стуком врезался в крышу, орошая её красной липкой краской. Главная опасность устранена – автоматчики, это Зло. Если для каста ещё нужно время, то чтобы нажать на гашетку никакого времени не надо – ну почти никакого. Маги уже начали кастовать – один, самый шустрый, выпустил серию файрболлов, от которых я уклонился. Больше он не кастовал. А чем покастуешь, когда нет рук? Впрочем – вместе с головой. Не ожидал от себя такого зверства. Озвереешь тут – полежите-ка годик без сознания в дурдоме, а потом пусть вас убьют и закопают живьём – посмотрим, много ли пацифизма останется в вашей голове! Нет – ну так-то я добряк – собак жалею, кошек, животных всяких. Людей – некоторых. Не тех, что норовят поджарить мне самое святое...голову! Впрочем – и другое тоже.
Видел кино про войну, где самолёты шныряли по ночному небу в лучах прожекторов. Вот что-то подобное и тут – только вместо лучшей прожекторов очереди из файрболлов. Воздух просто трещит от раскалённых плазмоидов, пролетающих мимо моего плеча. Слава богу - моей скорости и ловкости хватает, чтобы избежать прямого попадания, хотя слегка пёрышки-то подпалил, пока добивал оставшихся магов. Но только слегка. Саднит немного, но регенерация на высоте, так что и следа не останется.
Приземлился на крышу, и тут же обратился в человека – пора браться за них, за супостатов, как следует. Сейчас, твари, я вам покажу, что такое тысячелетняя мудрость, и что такое человек-грифон!
Первым делом обкастоваться - ничего хорошего не будет, если меня вульгарно усыпят – вон они, забегали, скоты, зашевелились! Есть! Вокруг меня тонкая светящаяся полоска, как будто меня покрыли слоем прозрачной субстанции. Теперь мне их заклинания не страшны. Дальше – обкаст от файрболлов. Ага, есть такое заклинание – действует так: файрболл попадает в поле и впитывается в него, как капля в песок. Куда потом девается энергия плазмоида? Предполагаю – уходит в землю, через контакт ноги. А если обувь на ногах? Тогда не знаю. Куда-то девается, какая разница куда? Об этом и потом можно подумать. А ещё подумать – как не угодить под выстрел снайпера и под пули автоматчиков! ОЙ! Аж искры полетели – быстро они меня вычислили! Впрочем – немудрено. Как только трупы с неба посыпались, так и сразу стало понятно, что безголовые трупы просто так с небес не сыплются. И виновник это трупопада был обнаружен. Правда – оказался очень шустр, слишком шустр для стрелков.
Крыша поместья плоская, очень удобно бегать и отстреливаться – похоже, что такая возможность была заранее предусмотрена. Олигарх в нашей стране всегда должен предполагать, что рано или поздно придут за его телом, всегда нужно предусмотреть возможность обороны. Вспомнилось, как где-то давно читал – во время сталинских репрессий пришли и за Будённым, красным командиром. Чекисты пришли. Сообщили, что Сталин сказал его арестовать за измену. Будённый, не будь дураком, засел в доме и отказался выходить. На чердаке поставил заранее пулемёт «максим» - видимо всё-таки предполагал, что подобное может случиться. Чекистам кричал, что они враги, и не верит, что Сталин мог отдать приказ его арестовать. И что всех убьёт. Когда сообщили Сталину, тот смеялся, и сказал, чтобы не трогали дурака. Дурак – не дурак, а умер своей смертью, в почёте и достатке. Вот тебе и дурак.
Это всё мелькало у меня в голове, пока я, пригибаясь под пулями, бегал вдоль крыши и методично выжигал все очаги сопротивления внизу, возле прудика, за стрижеными кустами, за яблонями и голубыми елями. Обзор с главной «башни» этого «замка» был действительно великолепен. Огневые точки выдавали себя вспышками и шевелением.
Увы, опасность того, что мне вульгарно снесут башку пулей всё-таки существовала. Да, было заклинание, полностью гасящее физическое воздействие. Но! – для него нужен был алмаз – как основа амулета, плюс ещё несколько ингредиентов – даже я не мог сделать оборонительный амулет без катализаторов. И без часовой подготовки, чтения заклинаний и всего прочего. Всё, что я мог сейчас сделать, это создать поле, слегка отклоняющее пули со своего пути. Ну, к примеру – если пуля идёт в голову, но она ударит не точно в лоб, а пройдёт вскользь. Неприятно, да, но не смертельно. А если она шла мимо, а поле направило пулю в лоб? Об этом думать не хотелось. Да и некогда было. Работать надо! Только деревья жалко – росли себе, да росли. И надо же так быть, что под ними прячутся придурки с автоматами! Облако файрболлов – дерева нет, вместо него только обугленный столб и два поджаренных трупа («Оненный град Шумалькара».). Кусты? Красивые были кусты. Теперь одни спутанные веточки без листьев – град из острейших ледяных сосулек, и нет кустов. А неприятно получить сосульку в маковку – небось зубы заломило от льда-то. Сосулька через голову прямо до шеи дошла. А вот это не хотите ли? Красиво, ага – род управляемой ракеты, читай – файрболла. Гонится за жертвой, пока не воткнётся, куда надо. Удобно, конечно, только надо следить за его полётом и управлять, иначе улетит туда, куда не надо. Из укрытия не пустишь – так что пришлось лишиться части скальпа. Проклятый снайпер! Где он, тварь эта? За беседкой? Нннна! Гадина! И шариков тебе огненных, и сосулечек в зад – всё сразу – и поджарил, и охладил! Блюдо готово к употреблению. Сколько времени я уже веду бой? Хммм...минут пятнадцать, это точно. Долго. Очень долго. А если...хватит ли силы? «Ледяной вихрь Саргана» - те самые сосулечки...а если уменьшить их размер, и покрыть всю площадь поместья? Нет, не получится. Ну – насколько получится. Итак – дом в центре, радиус поражения максимальный...а я-то где укроюсь? А на чердаке! Дверь там стальная, запертая (уже проверил), но крыша есть, и она крепкая. Погнали «вихрь»! Ух, как захолодало! Сосульки-то переохлаждённые видать, до крепости стали. А если их много? А если их много, тогда плохо тем, у кого нет крыши над головой. У меня она есть, а вот у завывающих страшными голосами и стонущих людей внизу – её нет. Кроме врагов там, внизу, никого нет, а значит – жалеть некого. На войне, как на войне. Понимаю мозгом, а на душе как-то...не по себе. Человек тридцать я сегодня точно загубил. Убил, покалечил - вывел из строя, говоря языком военных.
Стальная дверь – массивная, как сейфовая. Отошёл чуть в сторону – заклинание «Ветхость Сатрмона». Опасная штука. Если под удар попадётся живое существо...я ему не завидую.
Дверь заколыхалась и осыпалась серыми чешуйками. Еле успел упасть – тут же две перекрёстные автоматные очереди до окончания рожка. Услышал звук бьющихся о пол магазинов, рывок вперёд – уже в виде грифона – кровавое месиво из разорванных тел, тряпок и ремней.
Воевать мы, грифоны, умеем. В общем-то нас когда-то и создали для войны – наши Создатели. Пока мы их не свергли... Хммм...что это со мной? Память. Память грифона – дай ей волю, она захватит тело. Надо быть осторожнее, эдак и личность потерять недолго в запале борьбы. А ведь я получал наслаждение, когда рвал этих боевиков...вот она какая, суть грифона. Зверь, хищный зверь с могучим мозгом. Нечеловеческим мозгом. Нужно контролировать себя. Нужно отделять грифона от человека. Не хочу превратиться в могучее и безжалостное нечеловеческое существо. Даже если меня и заставляют это сделать...
Рука сама потянулась за брошенным автоматом – Вася потянул. Грифон - остановил руку – зачем автомат? Зачем стрелять, когда против стального клюва и острейших когтей не сдюжит даже броня? Вася-грифон встряхнулся и выбрал нечто среднее – человеческое тело с боевыми заклинаниями.
Я шёл по коридору, ожидая нападения в любой момент, и получил его – в большой комнате, где собиралось много гостей, когда семейство Гриньковых справляло какие-то события в своей жизни.
Эту комнату смело можно именовать бальной – она вместила бы человек сто, не меньше, и ещё осталось бы место для танцев. Семеро магов – один впереди, другие полукругом позади него. Всё ясно: «Магическая линза». Основной маг на острие, остальные - его придаток, что-то вроде запасных батарей. Опасная штука. Увеличивает силу даже не в семь раз – больше. При удачном соединении – раз в двадцать. Можно сломать любую защиту. Ну – почти любую. Были готовы к удару, да. Если бы у меня не было памяти грифона, и не было переделок в мозгу, а соответственно и во всём теле – сейчас вместо меня лежала бы обугленная тушка, наподобие курицы-гриль.
Я уклонился от энергетического удара. Успел. Тот был такой силы, что в стене позади меня возникла дыра диаметром метр, с оплавленными кирпичными краями и дымящейся шёлковой обивкой («Луч Эффенора»! – возникло в голове название заклинания.) Сложное заклинание, доступное единицам. Мне - тоже. Но для него нужен рубин, которого у меня нет. Рубин, как концентратор луча. Что-то вроде суперлазера, так получается. Подготовились ребята, ничего не скажешь. А вот «Ветхости...» не хотите? Явно – не хотите. Особенно не хочешь ты, тот, кто превратился в кровавое желе. Неприятно смотреть, да. Но такова судьба, не правда ли? Кто с «Эффенором» к нам придёт, тот в желе обратится. Это я придумал, чеканный афоризм, не правда ли, господа? Да куда же вы? Я с вами ещё не договорил! Ой! А как же вы так не ловко – замёрзли и разбились! На ледяные кусочки. Это называется «Ледяной ветер Буста». Стоять, падлы! Нннна! Ннннааа! Ага, а вот это «Диски Матута»! Неприятная штука, да? Это из мира Шашунар, шаман один придумал. Все остальные племена вырезал дотла – кроме женщин и детей. Стал императором. Жил в своё удовольствие, пока не отравили. Жёны, конечно. Потом передрались за власть и побили друг друга – в том числе и пресловутыми дисками. Судя по всему – диски Матута представляют собой что-то вроде сверхтонких силовых сгустков, летящих вперёд с огромной скоростью и срезающих всё, на что хватит энергии. У моих хватило энергии на то, чтобы искромсать вражеских магов в клочья. Исчезли серебристые, практически зеркальные диски только тогда, когда прорубили перегородку между комнатами и влетели внутрь следующей залы.
Похоже, что там была очередная засада – крики и стоны слышно даже отсюда. Видать часть дисков пробила толстую несущую стену из кирпича и покрошила тех, кто был в комнате. Вообще-то надо быть поосторожнее с этим делом – где-то лежат Василиса и Сергей, как бы их не зацепить. Боевые заклинания дело хорошее, но слишком уж разрушительное.
Обнаружил хорошее дело – обкаст не слетает, когда я нахожусь в теле грифона. Проверил экспериментально. Ходить по дому лучше грифоном – скорость увеличилась в разы, реакция, сила. Вот только паркетному полу не поздоровилось – чтобы рвануть с места как гоночному автомобилю, надо ведь за что-то уцепиться. Когтями. Вот и цеплялся.
Всё моё передвижение по дому выглядело как хаотичное движение молекулы. По дороге разрушал всё, до чего дотянусь – паркет, людей, двери. Три пулевых ранения не повлияли на моё продвижение – лишь добавили ярости. Нет – ну кто не расстроится, получив пулю в зад? И я расстроился. И в расстройстве оторвал руку стрелку! И голову.
Надо отдать должное бойцам – дерутся до последнего. Даже если видят, что это безнадёжно. И не сдаются до самой смерти. И это плохо – мне нужен «язык». Где спрятаны Василиса и Сергей?
А вот это плохо – пуля отрикошетировала от моего клюва – больно ужасно! Всё равно как человеку врезать по башке бейсбольной битой. Даже в голове помутилось. На пару секунд. Слава богу – прошло. Ум снова стал ясным, быстрым и коварным. Слава строителям особняка Гриньковых! Перегородки комнат в несколько кирпичей толщиной держат удары армейского пулемёта! Не пробиваются навылет! А вот одна пуля всё-таки успела врезать по моему клювику. Хорошо, что клювик-то непростой...
Жалко портить комнаты – тем более они принадлежат теперь моей жене. Одной из моих жён. Но что поделаешь?
«Огненный туман Осурга». Поехали! Кастую уже на автомате – только руки мелькают. Мастер, однако. Потом вонь год не выветрится, надо будет эту комнату вычищать до камня. И то – может не получиться. Само собой – превратить в пепел несколько человек в закрытом пространстве – немудрено, что запах впитается.
Ффффуу...никогда больше не буду есть шашлык. Чуть не вырвало. Подождать – раскалённые патроны ещё самопроизвольно палят по стенам. Аж оглушили... Да и раскалённый туман ещё не ослабел. Минута...две...три...пора! Ухххх! Как в раскалённую парилку вбежал! Только не смотреть на эти фигуры... Кстати – хорошо, что у них не было гранат, иначе точно бы рванули от температуры. Как-то я лоханулся с этим делом, не подумал о такой возможности. Впрочем – не могли они применять гранаты, боятся своих покалечить. А у меня тут нет своих. Кроме двоих. Так, ладно, буду идти по нити, ничего не поделаешь. По всему видно – моя Василиса где-то в подвале. Нить туда идёт. И Сергей, думаю, где-то рядом.
Бам! Это чего ещё такое? Уже и гранаты в ход пошли? Отчаялись, что ли? Пора и отчаяться, да. У них и народа-то не осталось. «Огненный град» вперёд – пусть выжигает. Файрболлы тут мелкие, но злые. И главное – больших разрушений не наносят, сжигают только горючие вещества... и плоть. Кто-то страшно кричит. Выстрелы из пистолета – похоже, я добрался до руководства операции, сидящего где-то в подвале. И славно. Этих тварей поджарить – сам бог велел.
Нить уходит за ничем не примечательную дверь. За ней никакого движения. Ударом лапы выбиваю замок – и тут же получаю скальпелем в морду. Металл скребанул по клюву – ты что, совсем болван? На боевого грифона со скальпелем?! Ну и отморозки! Лети в угол!
Пожалел – башку не оторвал, только сломал челюсть. Пусть живёт – награда за храбрость. Пусть глупую, но храбрость – на грифона со ножичком! «Безумству храбрых поём мы песню!»
И тут же пожалел, что не прибил этого врача – Василиса с закрытыми глазами, к рукам тянутся трубки – какую-то гадость в неё закачивают – видать питание, плюс снотворное. Раздели догола – лежит, как труп в анатомичке. Белая, еле дышит. Выглядит отвратительно.
Прислушался – в коридоре пока тихо. Наконец-то выбил всех, что ли? Раздумывать некогда – быстро вырвал иглы из сгибов рук моей женщины, и начал читать заклинание оздоровления. Оно не такое уж длинное, так что...чёрт! Закашлялся, захлебнувшись кровью – какая-то сволочь воткнула мне нож в спину! Бросил читать заклинание и быстренько сломал шею бойцу, демонстрирующему чудеса ловкости – он продержался целых две секунды против грифона! Это круто.
Теперь – последний?! Да где я вас всех хоронить-то буду?! Места уже нет! Неее...не беспокойтесь – я пошутил. Найдём место.
Наконец заклинание прочитано. Тихонько похлопал Василису по щекам, она вздрогнула и открыла глаза:
- Васенька! Милый! Ох, какие гадости мне снились! Опа! Не снились...значит правда
Она села на краю кушетки, пошатнулась и чуть не упала, вцепившись в край ложа.
- Голова закружилась. Ты в порядке? Где мы? Что с нами? Что с тобой – ты весь в крови! Дрался?
- Дрался – нервно усмехнулся я – пришлось слегка подраться. Нам нужно найти Серёгу, и быстренько отсюда валить. Я уже устал убивать. Пока что лимит моих убийств на сегодня закончился. Ага...и я о том же – грустно усмехнувшись, посмотрел на Василису, пытающуюся извергнуть всё то, что могло бы находиться у неё в желудке - увидела бойца со свёрнутой шеей и выпученными глазами, укоризненно смотрящими на нас.
- Оххх...пошли отсюда, Вась!
- Пошли! – легко согласился я, и предложил – а может пока накинешь на себя чего-нибудь? Чтобы не смущать прохожих?
- Ой! – Василиса только что заметила свой «младенческий» наряд. Вернее – отсутствие какого-либо наряда – вообще. Она растерянно посмотрела по сторонам, и подняв брови, спросила:
- И что делать? В простынку замотаться, что ли?
- Можно снять одежду вот с него – я указал на врача с разбитой головой, тихо сопящего в углу.
- Нет! – решительно заявила Василиса – лучше простынку!
- Тогда – держи.
Я сорвал простыню с лежанки, оторвал от неё длинную полосу – будет поясом – разорвал ткань посредине и напялил её на Василису, надев через голову. Полосу ткани обвязал вокруг талии – получилось что-то вроде туники, прикрывающей спереди и сзади. С боков белая ткань расходилась, обнажая соблазнительные бёдра до самых подмышек – но тут уж ничего не поделаешь. Пусть смотрят и завидуют. Впрочем – кому смотреть-то? В темноте. Ночь на дворе.
Теперь нужно было найти Серёгу. Но это несложно – при моей-то магической силе. Щёлк! Готово. Где-то в соседнем кабинете наш Серёга.
Прежде чем уйти, проверил карманы доктора и с облегчением нашёл магическое зеркало – теперь можно связаться со «своими». Хотел тут же соединиться с нашим куратором – и передумал. Чуть позже. На всякий случай. Вначале Серёгу найдём, выйдем из дома – а потом уже...впрочем – а зачем нам выходить из дома? Нам и тут хорошо. Главное, чтобы не попасть под пули супостатов. Если они ещё живы.
- Вась, а ты так голышом и пойдёшь? – напомнила о себе первая моя супружница.
- Пойду. И вперёд пойду, а ты позади. Как только скажу – падай – значит падай, там, где стоишь если говорю – беги – бежишь. Ты всё поняла?
- Поняла, не идиотка – слегка обиженно заявила Василиса – а куда идём?
- Серёгу вытащим, потом быстренько свалим из дома, вызовем подмогу.
- А может не надо, из дома? – несмело спросила Василиса – мы тут посидим, дождёмся. Чего мы по темноте шастать будем?
- Мне обязательно надо выйти из дома. Дело есть. Ненадолго. Как только сделаю – вернусь.
- Что за дело такое тайное? Что ты можешь скрывать от любимой жены? – подозрительно осведомилась Василиса – у тебя не может быть от меня тайн! Ты что там собрался делать? Что-то не нравится мне твоя эта отлучка...
Чутьё. Женское чутьё! – подумалось мне, и сердце заныло. Как я представлю Машу? Само собой – это я за ней собрался лететь...
- Потом всё узнаешь – невнятно буркнул я, и под прищуренным взглядом жены выскочил в коридор, забыв о безопасности – за что тут же поплатился пулевым отверстием в спине. Ну как вы мне надоели! Ну не дохнете, и всё!
Ещё один боевик – с пистолетом. Второй выстрел он сделать не успел – сонное заклинание. Решил я взять «языка». К моему удовлетворению магического защитного амулета на парне не было. Изумруды не всем по карману.
Подхватил с пола скальпель, которым собирались произвести операцию над моим многострадальным клювом и ткнул в палец мирно спящего бойца. Капельки крови закапали в рот лежащего «языка», заклинание полетело в пространство.
- Проснись, эй! Проснись! Ты кто? Как звать?
- Пётр Абалкин.
- С какой целью оказался в поместье Гриньковых?
- Получил приказ от командира. Как обычно.
- Ладно. Потом разберёмся. Сейчас встаёшь, идёшь с нами, прикрываешь нам спину. Всех, кто в нас треляет, кто на нас нападает – уничтожать. Приказ ясен?
- Чего уж там неясного...не первый раз.
Боец легко поднялся с пола – ему было лет тридцать. Высокий, тренированный, жилистый, со скупыми движениями – ничего лишнего, ни разболтанности, ни сомнений – настоящая боевая машина. Даже слегка позавидовал – моё человеческое тело всегда сомневается, всегда совершает лишние телодвижения – раздолбай раздолбаем! Впрочем – зато у меня есть тело грифона. Вот у того тела никаких сомнений, а по эффективности превосходит лёгкий танк.
Успокоившись этими мыслями и преисполнившись чувства собственного достоинства, я пошёл туда, куда меня вела нить поиска. Василиса шла за мной следом, а краем глаза я следил – интересно, как отреагирует боец на развевающуюся простыню, обнажающую бёдра моей жены, а также, частично, всё остальное. Он не реагировал никак – сосредоточенный на отслеживании обстановки в коридоре. Даже немного обидно – неужели такая красотка – моя красотка! – не привлекает внимания мужчин?! Потом успокоился – бойцы обучены выбрасывать лишние мысли, сосредоточившись на главном. Мне бы так научиться.
Дверь вылетела от удара моей лапы – вопреки ожиданиям, за ней никого не было. Сергей лежал, как и Василиса, привязанный к постели, голышом, как младенец и сладко сопел, опутанный шлангами и проводами. Василиса слегка фыркнула и отвела очи – и правильно. Нечего разглядывать чужих голых мужиков при родном муже. Впрочем – и без мужа – тоже.
Пробудить Сергея было делом десяти минут. А через пятнадцать, он уже сидел на постели, матерно ругался, и косился на голые бёдра Василисы, демонстративно отвернувшейся в сторону. Пришлось соорудить Сергею что-то вроде туники.
Я предлагал сделать некое подобие трусов – две дырки для ног – просунул, завязал на поясе, и пошёл! А что? Похоже на индийские одежды. И нечего было Сергею с таким возмущением отказываться от моего изобретения. Совсем это не похоже на подгузники. Ну так, если только немножко...
Итак, что нам делать? Или отсиживаться в доме, или...
- Пётр, как ты думаешь – что будет после того, как я положил ваших бойцов?
- Пришлют ещё – равнодушно ответил боевик – думаю – уже летят. Сообщили. Скоро будут здесь.
- То есть – отсидеться в доме не удастся?
- Нет. А если выяснится, что вас захватить нельзя – дом вместе с вами уничтожат.
- А чего такая немилость? Чего уничтожать-то?
- Вы – опасные террористы. Если вас не удаётся подчинить, вас обязательно нужно уничтожить. Подчинить не удалось, уничтожить – тоже. Скорее всего, уже решили, что взять вас нельзя. Значит надо долбануть по вам ракетой. Скоро мы все тут умрём.
- Это что-то новенькое! – уныло заявил Сергей – ракетой меня ещё не били. Нож был, пистолет был, бутылка была, стул, и много ещё чего, но – ракета?! Это уже перебор.
- По моим данным ракета уже на подлёте – неожиданно объявил боевик – видите, вот этот браслет? – он мигает очень часто. Значит ракета в двух минутах от нас. Мы должны были срочно покинуть эту территорию. Иначе...
- Вась, сделай что-нибудь! Ты же можешь! – испуганное лицо Василисы обратилось ко мне – я не хочу умирать!
Решение принято молниеносно:
- Ко мне. Быстро! Держимся за меня и не отпускаем! Быстрее, быстрее! Есть! Полетели!
Мелькание звёзд, темнота, мгновенная дурнота – удар о землю и слепящий свет.
- Это ещё что такое? – голос мужчины был строгим и до предела удивлённым – это что за компания? Ни хрена себе! Взять их!
Люди в странной форме окружили нас, наставив винтовки с примкнутыми штыками. Один замахнулся на Петра, как будто собираясь воткнуть в него штык – напрасно. Спецназовец мгновенно вырвал у него винтовку и сбил с ног ударом в голову. Я поднял руки для каста, решив положить врагов сонным заклинанием, но не успел – сзади мне в затылок врезалось что-то тяжелее и твёрдое, практически выбив из меня весь дух. Через секунду на меня навалилась куча народа, обездвижив, как распятую бабочку. Пётр вертелся среди энкэвэдэшников, сбивая их с ног, калеча и разбрасывая, как кегли, пока не прозвучали два выстрела. С простреленными ногами не больно-то покрутишься, так что лёг и он.
Ну что же – пора и грифону активизироваться. Зря вы, ребята в синих фуражках, меня достали. Я сильно зол. Сейчас вы будете удивлены...
Очень удивились. Ну как не удивиться, когда вместо длинного голого парня под тобой вдруг образовалась какая-то штука, с клювом и когтистыми лапами? Это напоминало взрыв в яме с дерьмом – кого-то я отбросил в сторону, метров на пять как минимум, кто-то с криками ужаса сам слетел с неизвестного существа – и правильно. Существо очень, очень зло. «Чудовище обло, озорно, и лаяй». Так вроде писали наши предки. Всё-таки память у меня стала – просто компьютер! Спасибо грифону, почистившему «жёсткий диск».
Галопом! В стороны, тварюги! Не надо хватать свою поганую железку! (ТТ? Ага, он...был.). Убивать не хочу – если только случайно... Пошёл вон со своим «дегтярём»! Скотина... Эк я пулемёт в дугу загнул! Красава! Руки прочь от моей жены, тварь ты эдакая! И нечего так визжать! Грифона не видал? Вот – теперь поглядел. Ну что, все, что ли? Все полегли? Вроде не убил никого...калеки – не в счёт. Звиняйте – я же не нападал на вас – вы первые начали. Ничего, головы поболят, оживёте.
- Эй, Пётр, живой?
- Живой. Он, сука, мне ноги прострелил. Идти не могу. Кость перебита.
- Ребята, ко мне! Ситуация такая – я случайно забросил вас в другой мир, где время соответствует сороковым годам. Или тридцатым – я не спец в форме, не знаю. Скорее всего начало войны, сорок первый год. Задача – отбежать как можно дальше от этого места, на котором в нашем мире стоит особняк Гриньковых, уже разбитый ракетой... и вернуться. Всё поняли?
- Поняли. Не поняли только, как его эвакуировать – безногого.
- Хватаете, и забрасываете мне на спину. Пётр – вцепляешься и держишься, как клещ. Всё ясно? Поехали!
Перекинулся в грифона, секунд десять смотрел, как мои задохлые партнёры пытаются взгромоздить на спину подстреленного случайного коллегу, вздохнул, и уцепив лапой за комбез, метнул Петра себе на спину. Тот только охнул, и вытаращил глаза. Ну да – больно. Терпи! Бог терпел, и нам велел. Ты тоже мне из крупнокалиберного в спину пальнул! Я же не вопил. Ну так если...слегка. Исключительно для поднятия боевого духа.
- Бежим! Держитесь за крылья, и погнали.
- Ай! Тут колется! Я босая!
- Да твою мать...влезай! Серёга – лезь и ты! Задолбали неженки.
Галопом, галопом! Очухались, гады – затрещали выстрелы из пистолетов, забухали карабины – как из пушки. Видимо подкрепление рядом было. Часть я вырубил, часть положил сонным заклинанием, но кто-то всё-таки убежал, позвал на помощь. Вот они и долбают. Быстрее! Быстрее!
Так быстро я никогда не бегал. Полубегом-полулётом. Крылья дают планирование при особо длинных прыжках. Лететь не могу – три человека на спине это перебор. Так-то бы может и поднял, но крыльями работать невозможно, если на спине три фигуры. Если только взять в лапу по одному, а одного на спине...впрочем – уже поздно. Прибежали. Прикинул – это то место, где я оставил Машу – метрах в пятистах от гриньковского сооружения. Должно быть безопасно. Итак, сосредоточиться...твари! Не дают сосредоточиться. Палят, как укушенные. Впрочем – укушенные и есть.
Нужен «якорь», за который можно зацепиться и перелететь в нужный мир. Иначе можно опять куда-нибудь попасть. Вот как сейчас. Почему сейчас так вышло? Да чёрт его знает...сбой какой-то. Когда перелетаешь в нужный мир, необходимо держать в голове основные признаки того мира. А у меня видимо объединились семьдесят шестой год и моё время, и получились сороковые. Но это так, предположение. Итак – якорь. Что в виде якоря? Маша. Представить её лицо, руки, ноги...живот, слегка торчащий от беременности...поехали! Вселенная крутится, вертится...есть!
Готово. Тут ночь. Но светло, почти как днём...поместье горит! Ага...вроде получилось. Приземлились через несколько минут после взрыва. Прав был Пётр – остались бы там, и нам хана. Или сразу бы прибило, или завалило бы обломками здания.
Маша. Где Маша? Сосредоточился...дзынь! Звук струны – контакт налажен. Ага – где-то метрах в пятидесяти от нас. Пошёл туда. Мои наездники так и сидят, как пришитые, только лишь слышно тяжёлое дыхание, да по спине текут тёплые струйки. Похоже Пётр там доходит до кондиции. Истекает кровью. Если его сейчас не вылечить – может и копыта отбросить. Ладно – минуту потерпит, вылечу.
Рысью в сторону Маши...так...так...ближе, ближе....есть! Вот она, затаилась под старой яблоней, непонятно какими судьбами заброшенной на край ручья. Деревня тут была старая, вот какими судьбами.
- Привет, Машуль, это мы! – а голос у меня такой сахарный, такой непринуждённый...как будто не опасаюсь встречи двух своих женщин. Бррр....

[Wad Москва]