Роман о кладоискателях (пока без названия), Мой первый литературный опыт

[servaly]

Глава 23. Погружение.

– Ну, ты ниндзя, блин! – иронично восхищался моим видом Вовка, когда я полностью облачился в тесный неопреновый костюм, – Надо было раньше надыбать такую одежку! Можно было бы и не уезжать никуда от Михалыча – ты бы его одним своим видом победил. Прикинь! Ночью! В лесу! И ты, такой, весь черный и в ластах! Точно обделался бы конкурент! А если бы еще и дед Прохор с пулеметом…
– Ну, да… – только и ответил я, вдруг вспомнив свою недавнюю ночную прогулку к омуту, и голову первый раз посетила призрачная догадка, которая тут же куда-то предательски ускользнула.
– Не боись, друг, все будет нормуль! – поднимая тяжелые баллоны и помогая одеть их мне на спину, приговаривал Вовчик, – Не вылезешь из лужи, пока сундук не вытащишь!

Было слегка страшновато, и дружеские шутливые подколы помогали справиться с волнением. А когда все приготовления были окончены, он встал передо мной, положил ладони мне на плечи, пригнул голову, заглядывая прямо в глаза и очень серьезным голосом сказал:
– Ты, главное, не пукни в этом костюме, а то сразу попом к верху всплывешь!
Смеяться с загубником во рту было крайне не удобно и я, неуклюже приняв стойку каратиста, угрожающе замахал кулаками перед Вовкиным лицом, а он, с тем же серьезным видом, поднял руки и залепетал:
– Понял! Боюсь! Сдаюсь!

Несмотря на небольшие размеры, вода в озерце была жутко холодной. Костюм оказался вовсе не водонепроницаемым и желтая жижа потоком хлынула мне за пазуху, обжигая как лед. Дыхание перехватило и я уж хотел выбираться назад, но через несколько секунд почувствовал, как от температуры собственного тела жидкость под костюмом начинает постепенно прогреваться. Как оказалось, неопреновый костюм работал по принципу термоса, и через пару минут я чувствовал себя достаточно комфортно, болтаясь поплавком на поверхности глубокой лужи.
– Ну и чего ты не ныряешь? – не выдержав затянувшейся паузы, возмутился Вовка.
Я вытащил изо рта загубник:
– К холоду привыкал. Вода – лед!
– Ты так весь воздух в баллоне используешь. Давай вниз!
Я согласно кивнул, перевернулся вниз лицом и попытался нырнуть, отчаянно барахтая ластами по поверхности воды. Голова погрузилась, но пятая точка, не смотря на все мои отчаянные попытки, никак не хотела идти под воду! Я в недоумении поднял голову над водой и посмотрел на берег. Там, корчась в конвульсиях, катался по траве мой бессовестный друг. Истерика продолжалась довольно долго и с трудом успокоившись и утерев выступившие слезы, он, наконец, снова обратил на меня внимание. «Ах так?! Ну, гад, получай!», – подумал я и еще несколько раз повторил свои кувыркания, добивая, обессилевшего от смеха, Вовку.
И пока тот, держась за живот, бился в истерике, я спокойно подплыл к берегу.
– Блин, не пойму как эти водолазы ныряют! Я в этом костюме как пенопласт – не тону никак.
– Ну, ты и село, Серый, – продолжая хохотать, выдавливал из себя слово за словом друг, – А ремень с грузилами ты накой черт с собой привез?
Грузы! Точно! С трудом выбравшись на крутой берег, я нацепил принесенный Вовкой из багажника пояс, тем самым увеличив собственный вес килограмм на пятнадцать, и погружение пошло как по маслу. Опустившись на полметра под воду и глядя сквозь толщу воды на поверхность, сделал первый вдох. Инстинкт самосохранения заставлял сделать взмах ластами и пулей вылететь из воды в привычную атмосферу, однако я старался не поддаваться панике, прекрасно осознавая всю рациональность происходящего. Во время вдоха по воде распространился шипяще-свистящий звук и эхом отразился от стен воронки. Воздух подавался в легкие довольно легко и в необходимом мне количестве. Это успокаивало. Выдох – из легочника пошли первые пузыри и очень громко бурля, поднялись к поверхности.
Немного освоившись, я продолжил спуск, однако через несколько метров почувствовал странную боль в ушах, как при подъеме или спуске на горных перевалах. Вовремя вспомнив страшные слова «баротравма уха» и методы борьбы с сим неприятным недугом, зажал нос и сглотнул. Послышался характерный щелчок в голове и неприятное ощущение тут же исчезло.
Видимость была практически нулевая и, не смотря на ясный и солнечный день на поверхности, с каждым следующим метром становилось все темнее. Также, внизу было значительно холоднее, чем на поверхности и, даже не смотря на костюм, меня начал бить легкий озноб. Когда стало совсем темно, я вплотную поднес ладонь к стеклу маски и ничего не смог рассмотреть. В следующее мгновение, кончики ласт коснулись дна. По ощущениям, глубина была не более четырех метров и оставалось надеяться, что заявленная производителем максимальная глубина, сильно занижена.
Всплыв на поверхность, я описал ситуацию Вовке и он подал мне металлоискатель, подводные наушники и небольшой пластиковый совок.
– Эх, жаль, фонарь подводный не купили. Давай, мужик! Я в тебя верю! – от его веселья не осталось и следа, – Ты только дыши почаще, а то когда пузыри долго не идут, я волноваться начинаю.
Я подмигнул другу и снова ушел под воду. Давление, глоток, щелчок, плыву дальше. Темнота, дно, как и ожидалось, сильно заиленное. Включаю прибор. В мутной воде едва виден тусклый свет дисплея. Опускаю катушку и начинаю водить ею из стороны в сторону. В наушниках звон – сигнал железа. Пропускаю, иду дальше. Сигнал. Цветной металл. Копаю, ил поднимается со дна слишком высоко и окончательно лишает видимости. На ощупь продолжаю поиски, закоченевшими пальцами перебирая выкопанный грунт – пусто. Копаю еще. Перебираю. Что-то есть – небольшой предмет неправильной формы. Всплываю. На поверхности отдаю его Вовке.
– Какая-то ерунда ржавая, – разочарованно констатирует он.
Погружение. Поиски. Нашел что-то небольшое, но довольно тяжелое. Подъем. Внушительное свинцовое рыболовное грузило. Интересно, что оно делает в этой луже? Спуск, подъем… Спуск, подъем… Полусгнившие кованые гвозди, подкова, кусок медной проволоки, царская монета «5 копеек» 1885 года, масса полусгнивших железных предметов неправильной формы, которые идентифицировать невозможно. Все…

[сто-ЛЕТОВ]

Сергей, желаю чтобы ваши проблемы быстрее решились, а фортуна никогда от вас не отворачивалась. Спасибо за рассказ, с ув. Иван.

[gaitan]

Желаю скорейшего решения всех проблем!!! Будем ждать продолжения! Удачи во всем!

[servaly]

сто-ЛЕТОВ
gaitan

спасибо, друзья!

[Noch+]

Все на свете проходящее и любые проблемы тоже.Скорейшего и благополучного разрешения всех проблем!!!

[паника]

Очень понравилось,просто и легко читается. Пусть Ваши проблемы решаться для Вас в лутьшую сторону,а мы ждём продолжения.

[Sigun]

Сергей,отличный рассказ,жду продолжения. С уважением.

[крол]

Автору огромное спасибо. Очень жду продолжения.

[Sakura]

Уважаемый Сергей, всё у Вас будет хорошо, а за рассказ огромное спасибо и конечно ждём продолжения.

[угол]

рассказ прекрасный! У Вас есть потенциал! если не пожалеете душевных переживаний и богом дарованного искусства рассказать об этом - получится очень здорово! Мне очень понравилась суть и изложение

[servaly]

Спасибо всем большое!!!
Вы своими отзывами заставляете забыть о проблемах и продолжить писать.

[servaly]

Продолжение Главы 23:

Ухватившись за молодую траву, растущую по берегу, и тяжело дыша, я приходил в себя после нескольких десятков погружений. Вспомнилось совсем недавнее детство, когда мог без отдыха купаться и нырять с утра и до вечера. Тут же пришла шальная мысль о том, что не плохо было бы начать посещать тренажерный зал.
– А ты у берега искал? – уже даже без надежды в голосе спросил Вовка.
Лезть обратно в эту мутную жижу совершенно не хотелось. Тем более, что поднятый со дна многолетний ил теперь плотно смешался с водой и сделал ее абсолютно светонепроницаемой.
– Не особо. Но, думаю, что если бы клад был здесь, то лежал бы он не у берега, а в самом глубоком месте – его бы за столько лет туда хоть от самого берега гравитация потащила бы, – я протянул другу руку, собираясь выбраться.
– Ну, пройдись на всякий случай последний разок.
– Старик, я замерз уже. Не чуди.
– Серый, я только что задницей почувствовал – есть там что-то! Пройдись, говорю! Давай! Последний рывок!
Я не стал спорить – сил уже на это не осталось – а просто молча вставил загубник в рот и медленно погрузился под воду. Касаясь одной рукой за крутой склон прибрежного дна и пробираясь сквозь плотную, темную стену ила, я думал лишь об одном – о жаре костра и о теплом, чистом, сухом спальнике. Через несколько секунд, почувствовав недостаток воздуха, поступающего в легкие, переключился на резервный запас, и дыхание снова пришло в норму. Продвигался медленно, стараясь тщательно прозванивать каждый сантиметр дна. Я ждал, когда же, наконец, я дойду до того места, где глубина оказалась меньше на метр-полтора, однако дно было ровным и подъема совершенно не ощущалось. Зато, вместо подъема, я отчетливо ощутил глухой удар катушки металлоискателя обо что-то твердое! Сердце екнуло, дыхание участилось. Руки сами собой принялись ощупывать большой и массивный предмет. Было похоже, что это какая-то машина. Но для автомобиля – слишком мал, а для велосипеда – слишком велик. Мотоцикл? Я обогнул находку с другой стороны и только тогда смог рассмотреть три искривленных колеса. Точно мотоцикл! С коляской…
Я всплыл на поверхность и, не оборачиваясь к другу лицом выкрикнул:
– Тащи трос буксировочный, будем технику из болота тащить! Я тут мотоцикл какой-то нашел! Может даже фрицы в войну потеряли! – и снова нырнул в мутную воду, продолжая разглядывать полусгнившее чудо из прошлого.
Сколько времени я еще оставался под водой – не знаю, но уверен, что не мало, а, всплыв на поверхность, нигде Вовки не увидел. На мой зов тот не отвечал. Просидев в воде еще несколько минут и поняв, что не мог он так просто надолго уйти без причины, принялся самостоятельно выбраться из воды, а выбравшись, сбросил тяжелое оборудование и осмотрелся. Его нигде не было видно. Я заглянул в палатку – никого. К машине – закрыта и внутри тоже пусто. Вокруг равнина метров на пятьсот, на ней тоже никого. Что-то явно было не так. В туалет, что ли, удрал? Навряд ли – уж слишком он за меня волновался, когда я под водой был, мог бы и потерпеть…
В палатке зазвонил мобильник. Сняв трубку, услышал всхлипывания и знакомый, приятный женский голос:
– Сережа, это Оля! Внучка дедушки Прохора. Вы у нас недавно в гостях были…
– Да-да! Я понял, Оль, привет! Что случилось?
– Привет… – она замолчала и сквозь тишину было слышно, как заплакала: – Сереж, дедушку убили. Ночью сегодня, прямо в доме. Приезжайте, ребята! Пожалуйста! Мне страшно!

Глава 24. Деньги.

Полуденное солнце нещадно плавило асфальт во дворе. Стоял июль. Многие дворовые дружки уже успели разъехаться на летние каникулы к бабушкам в деревни и в пионерские лагеря, а мы с Вовкой остались практически одни в старом районе, за исключением нескольких ребят, которым также как и нам, ехать было некуда. Я сидел один под большим каштаном на полуразрушенной скамейке и щелкал семечки в ожидании друга, которого час назад мамка загнала домой обедать. Мы договорились снова встретиться во дворе через полчаса и разбежались по домам, однако прошло уже значительно больше времени, а он друга все не было.
После того, как расправился с семечками, делать стало совершенно нечего и я решил зайти к Вовке домой, чтобы поторопить. Однако дверь открыла его мама и сказала, что тот уже минут сорок как ушел с Лехой Хомяком и Пертусином куда-то в сторону школы. Пертусином звали одного довольно неприятного типа из соседнего двора, на всю округу славящегося своими не самыми благородными поступками. Он был всего на пару лет старше нас, но уже успел несколько раз отметиться в «подрайонном» отделении и давно уже стоял на учете в детской комнате милиции.
Войдя во двор школы, я услышал крики ребят. Голоса раздавались из-за хозяйственных построек, которые располагались в дальнем углу школьного двора и скрывали от меня все происходящее. Чем ближе я подходил, чем тверже убеждался в том, что за углом кого-то бьют! Ускорив шаг и обойдя здания, стала видна полная картина: Пертусин, Хомяк и Вовка размахивали руками перед лицом толстого, неуклюжего парня с очень красными щеками. Он явно их боялся и при каждом взмахе кулаков нападающих, отчаянно прикрывал голову руками, то и дело поднимая одну ногу, сгибая в колене.
Вовка с размаху ударил его ногой по бедру. Парень скорчился, а на глазах выступили слезы обиды. Пертусин, заметив это, озверел и принялся нещадно колотить толстяка, как будто тот был не человеком, а боксерской грушей. Он абсолютно не пытался отбиваться, а только тихо постанывал, терпя удары и продолжая закрывать голову руками. Хомяк обошел парня сзади и отвесил весьма чувствительный удар под зад. Вовка зарядил ногой в живот. Толстый хрипло выдохнул, упал на колени и завалился на бок, катаясь в пыли. Пертусин тут же принялся шарить по его карманам, выбрасывая на землю ключи, какие-то конфеты и… деньги. Мой друг замахнулся ногой, намереваясь попасть носком кроссовка по заду лежащего парня, но я не выдержав, его остановил:
– Вован! – он тут же, как будто испугавшись, обернулся в мою сторону.
Его лицо и вправду выглядели испуганными. Он явно не ожидал меня здесь увидеть.
– Вовчик, ты что творишь?
– Слышь, ты кто такой вообще, козлина? – переключил на меня свое внимание Пертусин, но я того упорно не замечал. Вовка молчал, тяжело дыша. Толстяк тихо плакал, не осмеливаясь разгруппироваться. Хомяк пересчитывал деньги, переданные ему Пертусином.
– Серый, этот жиртрест сегодня стипендию получил, – как будто пытался оправдаться передо мной Вовка, – отдавать вообще не хотел, прикинь!

Хомяк снова врезал под зад лежащему. Вовчик раздраженно на него рявкнул:
– Все! Хорош! Ты бабки взял?
– Взял! – с довольной улыбкой на лице протянул Леха.
– Ну, так вали нахрен отсюда! И ты вали! – заорал он на Пертусина.
– Слышь, ты че развонялся тут, дрищ, а? – Пертусин снова вскипал, подходя к другу. Я тут же двинулся защищать Вовку, но меня опередил Хомяк, придержавший Пертусина за плечо:
– Короче, Пертус, пошли отсюда. Пусть воркуют, обиженные. Бабки все у меня.
Тот нехотя отказался от затеи поколотить Вовку, и оба ушли прочь.
Я подошел к плачущему студенту и опусти ладонь на плечо. Тот съежился и захныкал.
– Да не бойся ты. Ушли они.
Он осторожно поднял голову и, увидев стоящего неподалеку Вовку, с недоверием посмотрел на меня. Вовка, заметив это, отвернулся и, сунув руки в карманы, заковылял на спортивную площадку.
– Много забрали?
– Все. Не знаю теперь как домой ехать. Я билет домой на них планировал купить.

Позже я вынес из дому и передал ему все свои сбережения, которые откладывал еще с зимы – мяч хотел купить.
– Хватит?
– На автобус даже хватит, не то что на электричку, – пробубнил в ответ тот и утвердительно кивнул головой, а затем смущенно добавил: – Спасибо.
– Угу, – тоже кивнул я и пожал толстяку руку.

Вовка сидел на лавке, понурив голову и глядя на носки собственных кроссовок. Я подошел и уселся рядом.
– Ну, и что это было, друг? – не глядя на него спросил я, но он не торопился отвечать, – Как ты мог вообще? Тебе деньги нужны, что ли?
– Да не нужны мне деньги…
– А зачем же тогда?
– Сам не знаю… – было отчетливо видно как сильно ему стыдно, – Я не думал, что все так будет. Думал, просто припугнем, тот бабки отдаст и все. А эти начали бить…
– Так ты же первым его ударил! – вскипел я.
– Да! Ударил! – вдруг закричал он, – Я первым ударил! Сам не знаю зачем! – у Вовки из глаз брызнули слезы, – Что ты услышать хочешь? Что сожалею? Да! Сожалею! Даже тошно, так сожалею! А бабки тебе верну, не переживай! Сколько там было?
– Не в них дело, друг, я просто поверить не могу, что ты на такое способен.
– На такое? А может я сам себе хотел доказать, что способен на что-то? Откуда тебе знать, на что я вообще способен?!

Сообщение отредактировано servaly: Dec 19 2012, 00:33

[servaly]

Глава 25. Оля.

– Вова! – что есть мочи орал я на весь луг, носясь по лагерю, не понимая что вообще происходит – Вовка! Друг! Беда случилась! Хорош прятаться! Ехать надо срочно!
Но тот упорно не отзывался. Я разрывался между необходимостью срочно найти друга и желанием поскорее выехать к Ольге.
– Твою мать, Воваааан!!!
Голос срывался и хрипел. Я побежал к ближайшей посадке – единственному месту, где он мог укрыться от глаз. Быстро осмотрев ее, и не найдя там никого, бегом вернулся в лагерь. Река! Бегом туда! Но там тоже никого…
Взглянув на часы, я отметил, что бегаю без толку уже больше получаса. Отыскав ключи от машины, открыл и нашел в салоне бумагу и ручку. Какой-то атлас дорог, в бардачке – фломастер. Краем глаза заметил лежащий там же пистолет. Написал записку и оставил в палатке. Перенес в машину более-менее ценные вещи, кроме продуктов палатки, спальников и теплой одежды. Завел джип и рванул в сторону Ольгиного поселка.
Я несся по трассе, в разы превышая допустимую скорость, лихорадочно прикидывал что же этой ночью произошло с дедом Прохором и куда так внезапно исчез Вовка. В голове не укладывалось ни одно, ни другое. Уже при подъезде к поселку, я увидел вдалеке машину с мигалками. ГАИ! Жму на тормоз, но скорость на столько высокая, что сбросить ее до разрешенной все равно не получается. Вспоминаю о том, что машина чужая, а доверенности на ее у меня нет! Но, на удивление, упитанный страж дорожного порядка, лишь взглядом и улыбкой провожает меня, даже не думая размахивать полосатым жезлом.
Подъехав к знакомом двору, обнаружил распахнутой настежь калитку и суетливо снующих туда-сюда старушек, переносящих из своих дворов в Ольгин, различную посуду, продукты и табуретки. Оглядевшись, заметил Олю, выходящую из летней кухни. Она тоже заметила меня и, подходя, заплакала. Я обнял ее и попытался успокоить.
– Мне утром из милиции позвонили, сказали, что дедушку обнаружили соседи, лежащим на полу с проломленной головой. Говорят, что упал и ударился об угол прикроватной тумбочки, – Оля снова заплакала, а успокоившись продолжила, – Давай съездим в магазин, нужно продуктов на поминки купить и я тебе кое-что еще рассказать хочу.

В дороге Оля немного успокоилась. С ее слов, милиция упорно настаивает на версии о несчастном случае: старик ночью встал в туалет, закружилась голова, не удержался на ногах, упал и ударился. Но она им ничего не сказала о том, что в доме был пулемет, которого сейчас нет. А также, исчезло двуствольное охотничье ружье «Тула», которое старик хранил еще с молодости. Документов, само собой, на все это добро не было, а значит грозило ей теперь большими неприятностями.
– Может быть, конечно, он и упал, но, думаю, упасть ему кто-то помог. Меня совесть мучает! Дедушку убили, а я не могу об этом сказать милиции.
– Оль, уверен, что если бы ты даже сказала им про оружие, они все равно постарались бы замять это дело и списать все на несчастный случай. Кому нужен очередной «висяк»? Им просто не выгодно заниматься убийством какого-то столетнего старичка, а тем более искать того, кто спер огромный старинный пулемет и не менее старинное ружье. Есть предположения кто это мог сделать?
– Ума не приложу. Дедушка был безобидным абсолютно. Он в жизни мухи не обидел. Иногда, конечно, мог себе позволить немного почудить, но так, чтобы убить его за это… Вот только… – Оля умолкла.
– Что только?
– Помнишь, в тот день, когда вы с Вовой к нам приехали, мы еще все вместе обедали и какие-то люди ко двору подъезжали? Ну, мужа еще моего спрашивали…
– Да… На УАЗе?
Оля посмотрела на меня с удивлением и страхом в глазах:
– На УАЗе. А разве я говорила, какая у них машина была?
Я ехал молча, думая с чего лучше начать свой рассказ.
– Кто они? – не дожидаясь, железным тоном спросила Оля.
– Я не знаю точно кто, но они точно знают Вовку и явно его недолюбливают. Он клянется, что никаких общих дел с ними не имеет, но мне в это мало верится. Вроде бы все, что он мне о них рассказывал – логично, и не несло в себе практически никакой серьезной опасности, только что-то подсказывает, что все не так просто.
Мы сидели в машине, припарковавшись у магазина, и я рассказывал Ольге все, что знал о Вовке и об этих четверых, а также об истинных причинах нашей поездки.
– Я музыкант, а он… Честно говоря, он мне так до сих пор и не рассказал, чем занимается.
– И тебя не удивляет то, что за полгода спившийся человек становится крепким богачом? О чем ты думаешь, Сережа? Здесь же как на ладони – криминал! Где можно взять столько денег всего за полгода?

– Я и об этом тоже думал. Догадок было много. Но он друг мне… Сначала, даже, предположил, что он клад без меня нашел.
– Сережа, какой к черту клад?! Что ты как маленький!? – она гневно жестикулировала и в глазах ее стояли слезы, – Разве будут человека убивать из-за какого-то дурацкого клада, который вы себе в детстве напридумывали?!
Оля расплакалась и я обнял ее за плечи, прижимая к себе.
– Боже, старика-то за что? – причитала она, – И где он теперь, Вова этот твой?
– Понятия не имею… С ним сегодня вообще история вышла странная. Я нырял с аквалангами, а когда всплыл, понял, что Вовки нет нигде. Искал его, но все без толку. Тут, как раз, ты позвонила и я к тебе поехал. Теперь еще и за него волнуюсь. Нужно ехать обратно, мало ли что там.

Выгрузив купленные продукты из багажника, и перенеся их в кухню, я собрался в обратный путь, но Оля настаивала на том, чтобы ехать со мной. Она решительно хотела пообщаться с Вовкой и я, чувствуя за нами чудовищную вину, просто не мог ей в этом отказать.
Усаживаясь во внедорожник, мы услышали вслед обозленные голоса соседских старушек:
– О! Деда не успела схоронить, а вже с хахалем кудысь намылилась!

Вечерело. Мы ехали молча. Оля, отвернувшись к ветровому стеклу, откинула голову назад и закрыла глаза, а я никак не мог отвести глаз от ее изумительного профиля.

Выехав на трассу, и развернув машину в южном направлении, я вдавил педаль акселератора в пол, однако выехав за пределы поселка, вновь заметил в сумерках припаркованную «девятку» гаишников. В свете фар мелькнул полосатый жезл, предписывая мне остановиться у обочины.
– Черт! – не сдержав, эмоций процедил я сквозь зубы, – Тебя только не хватало!
Я опустил стекло. Круглое, красное лицо инспектора бесцеремонно заглянуло внутрь салона, заставляя меня отшатнуться сторону.
– Старший инспектор Гуляйло, – представился краснолицый, и добавил стандартную фразу – Документы, пожалуйста.
Я молча передал ему свои права и Вовкин техпаспорт. Тот, буркнул:
– Попрошу вас выйти из машины, – и не дожидаясь моей реакции направился с документами в руках в сторону своего автомобиля.
Нарываться на неприятности на чужой машине не хотелось, к тому же, он видел, как сильно я превышал скорость, когда несся сюда. Я вышел. Тот обернулся и вежливо пригласил присесть на пассажирское сиденье «девятки». Я предусмотрительно нащупал в кармане несколько купюр и выполнил его просьбу. За рулем сидел напарник, что-то очень увлеченно рассматривающий под собственным ногтем. Старший инспектор, тем временем, достал мобильник и принялся куда-то звонить.
– Что же вы, Сергей Владимирович, правила-то нарушаете? – спросил гаишник.
– Виноват, – говорю, – торопился очень. Готов искупить! – и протягиваю довольно внушительную сумму. Даже сам удивился на сколько внушительную! Я-то был уверен, что в кармане лежит не так много денег. Однако, не смотря на это, реакция инспектора была просто космическая:
– Вы взятку мне предлагаете?
Я даже не понял смысла слов товарища слева, на столько они были невероятными в данной ситуации! Неужели мало?
– Ну, что вы! – говорю, пряча деньги обратно в карман, – Нет конечно! Просто в руке держал. Составляйте пожалуйста протокол, я штраф оплачу.
– Штраф? – продолжал неадекватно себя вести мой собеседник, рассматривая свой ноготь.
– Ну, да. Вы меня задерживаете, между прочим. Я нарушил, вы наказывайте. В чем проблема?
Сзади, светя фарами, подъехал и припарковался какой-то автомобиль.
– Вы ведете себя неадекватно, Сергей Владимирович, – как-то протяжно пропел тот.
– Интересно, в чем же выражается…
И тут у меня внутри все похолодело! Документы находились у старшего инспектора, который вышагивал снаружи, а его напарник обращался ко мне по имени и отчеству! Я рванул ручку двери, и выскочил из машины, но тут же был свален на землю крепким ударом в затылок.

[Wad Москва]

Во закрутил
Ждём продолжения !

[Налимыч]

Да офигеть...ждём продолжения!

[Sigun]

Блин,на таком интересном месте закончил! Сегодня продолжение будет?

[servaly]

Блин,на таком интересном месте закончил!   Сегодня продолжение будет?

будет
уже готово две главы.
Сейчас супруга свое мнение выскажет и выставлю обязательно.

[servaly]

Глава 26. Птицеферма.

Видимо, оглушили крепко, потому что сознание вернулось уже после того, как меня оттащили в сторону. Я открыл глаза и не сразу понял где нахожусь. Жуткая головная боль мешала рационально мыслить. Я сидел на земле, прислонившись спиной к колесу какого-то автомобиля. Передо мной, на корточках восседал человек в камуфляже, лица которого я никак не мог рассмотреть в свете сумерек.

– Ну, здравствуй, земляк, – услышал я знакомый и такой неприятный голос Михалыча, – Как говорится, вот и свиделись. Как ты?

– Тебе бы так… – проскрежетал я, – Где Оля?

– Да в машине сидит твоя Оля, что с нею станется. Пока ты себя ведешь хорошо, мы тоже не балуемся. И Вова твой у нас. Сейчас мы к нему и поедем, а то заждался тебя друг твой.

Он поднялся на ноги и скомандовал:

– Грузи его ко мне назад, сам – рядом садись. Ты в «Тойоту». Бабу не трогай.

Меня подхватили под руки и затолкали в УАЗ. Рядом уселся самый высокий из четверки. Михалыч вел машину.

– Ты, Сережа, главное не рыпайся и все будет хорошо. Мы люди деловые и плохо делать никому не хотим. Каюсь, друга твоего мои мальцы слегка помяли, но ты, как и я, тоже деловой человек – не спорь, я вижу – должен понимать, что просто так, ни за что, с людей не спрашивают. Вова много моих денег себе взял, а это не хорошо. За такое я мог бы и убить Вову, понимаешь? Но только интереса мне от этого никакого нет. Да и не зверь я, Сережа, чтобы так вот просто человека взять и как свинью прирезать. Я просто хочу вернуть себе то, что мне должен твой друг.

Он говорил медленно и очень спокойно, как с ребенком, как психиатр говорит с пациентом. От этого его речь звучала еще более внушительно и убедительно. Мне в ответ говорить ничего не хотелось – раскалывалась голова и сильно тошнило, однако ситуация требовала полной концентрации.

– Сколько он должен? – с трудом спросил я.

– А вот это уже совсем другой разговор, земляк! Сразу узнаю делового человека! – оживился Михалыч, оглядываясь на меня через плечо, – Я бы, клянусь, сказал бы тебе сколько он должен, да только, боюсь, что ничего это не изменит. Понимаешь? Ты просто поверь, что много. Ну, как много? Ну, очень много! Вот представь себе очень много денег! Огромную такую кучу! Чемодан! Представил, Сереж? Да? Так вот, Вова мне должен на много больше. Понимаешь?

– Может, хватит со мной как с дебилом говорить и скажешь, наконец, куда мы едем и что тебе от меня нужно?

– Ты не дебил, Сережа, и я это знаю – задумчиво проговорил Михалыч, – Только с чего ты взял, что мне от тебя нужно что-то? Я же тебе говорю, что мне всего-то и надо – мои деньги.

– Нами будете его шантажировать? – усмехнулся я.

– Ну, зачем же так грубо-то? Я никого не шантажирую. Вова сам попросил тебя найти, поговорить он с тобой захотел. Вот и едем к нему в гости. Хотя, если честно, мы бы тебя при любых раскладах нашли.

Долго петляя полями, мы, наконец, приехали к каким-то заброшенным одноэтажным баракам. Судя по большому количеству птичьих перьев и помета, перемешанных с весенней грязью, это была старая птицеферма. Из «Тойоты» вышла Оля. Она испуганно оглядывалась по сторонам, возможно, пытаясь найти в темноте меня. Подталкивая ее в спину, следом шел Генчик, с двустволкой на плече.

– Оля! – позвал я.

Она обернулась в мою сторону и закричала:

– Это они, Сережа! Это они дедушку убили!

Генчик в один момент снял ружье с плеча и с размаху ударил ее прикладом в живот. Оля согнулась пополам и присела на корточки. Я сорвался с места и рванул к ней. Генчик тут же направил на меня ствол:

– Стой, сука, убью в раз! – завизжал он.

Я не обращал внимания на его угрозы и продолжал бежать, не отдавая себе отчет в том, какой опасности подвергаюсь. Оля сидела, тяжело дыша и обхватив себя руками за живот. Из глаз обильно текли слезы. Я обнял ее и прижал к себе.

– Они дедушку убили. Это его ружье, Сережа. Это они… Нас тоже убьют, да?

– Даже не думай так! Все будет нормально. Сейчас все разрешится. Обещаю тебе!

Она немного успокоилась и я помог ей подняться на ноги.

– Слышь, фуфел! – заорал на меня Генчик, – Отойди на! Отойди от телки, говорю! Я тебе, падла, ща ногу прострелю! Слышь на? Отойди, сказал!

Он перетаптывался с ноги на ногу, визжа и плюясь слюной, и целился в меня из старой «Тулы». Подошел Михалыч и тот заткнулся, но перетаптываться не перестал, хаотично переводя взгляд то на нас с Олей, то на Михалыча.

– Идем, земляк, не тронут больше твою девку. Я тебе говорю.

– Пошел! – скомандовал довольный Генчик.

– Все будет хорошо. Скоро все закончится, – еще раз попытался успокоить я Олю, приложив ладони к ее влажным от слез щекам. Она чуть заметно кивнула, опустила глаза, а затем поцеловала меня в губы. Я прижал ее к себе и не хотел отпускать, но Михалыч за спиной снова поторопил:

– Земляк, успеете еще. Вы как будто прощаетесь! – он хрипло засмеялся, – Иди с другом своим перетри, может он и надумаете вместе чего, а там, глядишь, и в ЗАГС с невестой поедете свадьбу гулять.

Генчик поддержал шефа хихиканьем. Я еще раз поцеловал Олю и медленно побрел в направлении барака, куда указывал Михалыч. Он по-приятельски похлопал меня ладонью по плечу и еще раз попытался убедить:

– Все с ней будет хорошо. Никто не тронет. Ты, главное, все делай правильно и все будут живы, здоровы.

– Старика-то за что? – с трудом сдерживая эмоции спросил я.

– А вот тут мы ни при чем, земляк! Я тебе говорю! – Михалыч для убедительности размахивал в воздухе указательным пальцем, – Мы в дом вошли, а он на нас с ружьем! Генчик за ствол его хватанул и вырвал из рук пушку, а дед сам на ногах не удержался. Вон, очкарика видишь? – он кивнул в сторону интеллигента, стоявшего в стороне, – Искусственное дыхание даже ему делал. Во как! Так что нечего нам предъявлять по деду…

Мы вошли внутрь построек и, пройдя несколько метров длинным, темным коридором, остановились у массивной металлической двери. Михалыч с лязгом отодвинул ржавый засов. Это был старый холодильник, в котором, видимо, хранили курятину. Внутри было очень темно и сыро. Мичалыч протянул мне коробок спичек. Я вошел и дверь за спиной с тем же с лязгом захлопнулась. Меня окутала сплошная тьма. Я зажег спичку и в мерцающем свете огня рассмотрел Вовку, сидящего в углу помещения на полу, прислонившись спиной к стене, и грустно глядящего на меня. Лицо было сильно опухшим от гематом, губы превратились в сплошное месиво, ворот одежды весь пропитан темной кровью. Я отбросил спичку в сторону и тихо заговорил:

– А я мотоцикл нашел в озере. Старый какой-то. Немецкий, наверное.

Вовка молчал. Я медленно, стараясь не оступиться в темноте, подошел к другу и поджег следующую спичку. Вовка теперь сидел, глядя в пол. Я уселся рядом, сбоку от него. Спичка снова погасла и стало темно.

– Даже не знаю с чего начать, – низкий, невнятный голос друга эхом отражался от стен холодильника, было слышно, что говорить ему очень тяжело – Боюсь, что ты меня не простишь, друг.

– А ты с самого начала начни.

[servaly]

Глава 27. Исповедь.

Он глубоко вздохнул.

– Я плохой человек, Серега. Много горя принес людям. Ты даже не представляешь сколько.

Я старался его не торопить, поэтому сидел молча и ждал, когда тот соберется с мыслями. Через минуту Вовка продолжил уже чуть увереннее:

– Ты знаешь, что я после школы поступил в высшее военное. После третьего курса я ушел в отпуск снял квартиру с девочкой одной. Ленкой зовут. Любили даже друг друга… А потом лето! Я весь по-форме, деловой, естественно, на понтах… Загулял! Бухал без просыху изо дня в день. Ленка не выдержала скандалов и вернулась к родителям. Деньги быстро закончились, хозяева из квартиры чуть не поперли. Решил на рынке подработать у азеров. Они полрынка держали – цветы, фрукты и все-такое. Ну, и наркота, естественно. А у нас на районе, ты же сам знаешь, любителей хватает – разлеталось все в раз. Подъем просто сумасшедший! Сказочная жизнь началась, мля… Каждый день новая п...тутка, машину купил себе. Из отпуска в училище, естественно, так и не вернулся. Отчислили. От военкомата нашего откупился враз, когда те на меня вышли. И понеслось! Свободу почувствовал! Участковый тоже был азерами этими подмазан. Безнаказанность сносила крышу по полной! Стыдно вспоминать что творил, Серый… Чуть на иглу не подсел. Дошло до того, что уже азеры эти начали сами меня тормозить. Вовремя спохватился, да только черные уже меня к делам не подпускали. Так, по мелочи работу давали… Ну, долги выбить или дань на рынке собрать с рабов.

Вовка в очередной раз вздохнул, собираясь с мыслями и похрустывая сжимаемыми кулаками.

– А как-то под Новый год вывезли в поля на двух машинах и предложили завалить одного барыгу. Я знал его, он на рынке с валютой шаманил и вечно какие-то терки с этими азерами у него возникали. Я, если честно, не вникал из-за чего они грызлись, но как-то раз чуть не попал под раздачу от его людей и с тех пор тоже считал его своим врагом. Поставили его на колени со связанными руками, дали мне пушку и говорят: «Стреляй». Типа, предложили вернуть утраченное доверие. Я сначала отказался. Тогда эти суки ему пластиковый пакет на голову надели, на шее скотчем обмотали и говорят: «Если не убьешь, то мучиться будет долго. Выбирай!». Тот корчился, извивался, упал, орет, визжит! Я не выдержал и выстрелил.

С трудом верилось в то, что мне рассказывал мой лучший друг. Тот человек, который все это время беззаботно шутил и улыбался. Тот человек, который кричал: «Казаки – вонючки, у маньяка попа с ручкой!», вдохновляя дворовых пацанов совершать пусть и маленькие, но подвиги. Вовка, тем временем, продолжал:

– Не знаю как, но попал ему точно в голову. Тот в раз затих. Меня вырвало тут же. А эти суки посмеялись и давай подбадривать, шутить. Заплатили мне за этот выстрел столько, сколько я с роду в руках не держал. Снова наркоту мне доверили, снова бабки завелись, бригадиром стал. Короче, вернулся я в дело. А делом этим всем заправляли два брата. Скоро обоих конкуренты шлепнули и языки вырезали. На их бабки сразу куча хозяев нашлось. Растащили все, как крысы, а мне и еще парочке таких же, как я, показательный суд устроили, и семь лет с конфискацией влепили. Благо, что отбирать у меня было нечего. Так, по мелочи: машину, технику какую-то… Через пять лет вышел и снова на мели. На работу устроиться не реально. Кто ж возьмет к себе бывшего криминала с таким прошлым? Только остались еще люди, которые помнили о моих старых «заслугах». Вышли на меня, предложили заказ – шлепнуть одного фраера, пушку дали и времени два дня. Первую ночь не спал, пил водку, думал. Следующей ночью в подворотне завалил его. Рассчитались четко, как обещали. Сумма порядочная. Позже появлялись заказы из других городов. Начались командировки. Скоро оформился как предприниматель и открыл небольшое производство. Обувь люди в цеху шили, на рынке сбыт наладил. Прибыли, как таковой, от этого предприятия не было, за то глаза любопытным замылил, никто теперь не сомневался, что бабки зарабатываю законным путем.

– И сколько ж ты народу со свету сжил? – механическим, непослушным голосом спросил я.

– Много, Серж… Очень много.

– Потому и в Бога не веришь, получается?

– Не знаю, друг. Может и верю. Только если он есть, я не понимаю, как меня до сих пор на этом свете терпит и откуда у меня такой друг, как ты?

Я не отвечал. Вокруг было темно и сыро, однако мне было жарко. Сердце выпрыгивало из груди. А Вовка все продолжал:

– Как-то вышли на меня люди иногородние и дали наводку. Поехал. Влез в дом к объекту, а там дети. Двое. Малыши, лет по пять-семь, не больше. Заметили меня, закричали. Я буквально на секунду замешкался и бежать оттуда. Думаю, гори оно все огнем! Завязываю! Мне навстречу объект, я ему «на автомате» в лоб стреляю. Следом за ним – его жена. Я и ее тоже… Сзади детский крик, плач. Ушел. Вернулся к себе и в новостях прочитал, что убил хороших людей. У них семейный бизнес был, и практически всю прибыль они перечисляли детям, больным лейкемией. У них своих детей не было – сын умер от этой болячки, поэтому этих двух малышей из детдома забрали. Эти дети тоже болели чем-то, а те их вылечить пытались, но теперь у детей шансов практически не оставалось – слишком большая сумма на лечение нужна была. Я запил и следующую неделю вообще не помню как прожил. Когда в себя пришел, узнал, что их родственники создали специальный фонд помощи этим двум малышам. Анонимно перечислил туда все бабки, которые накопил. Их должно было хватить и на лечение, и на безбедную жизнь в ближайшие несколько лет. Оставил все и вернулся в наш родной город, к матери. Вот тогда и забухал крепко... Мать скоро умерла. Я из квартиры все вынес, распродал все за бесценок, чтобы на бутылку хватало. Каждый день ждал, что сдохну, только смерть, сука, никак ко мне не торопилась. Напивался в хлам, становился на подоконник и вниз смотрел, ждал, когда равновесие потеряю. И, ведь, терял же! Да только все в квартиру падал, а не наружу. Хотя, один раз, все-таки, выпал. В сугроб свалился, пролежал всю ночь на морозе до утра и хоть бы хны! Утром проспался, встал и домой пошел дальше упиваться.

Вовка сделал очередную паузу. Я продолжал молчать.

– Так пару лет в угаре прожил. Пока ты не приехал. Я когда тебя в том подъезде увидел, то как будто… Как… – он никак не мог подобрать нужные слова, – Ну, будто и не было этих десяти лет, понимаешь? – Вовка шмыгнул носом. Он навалился плечом на меня и тихо всхлипывал. Я приобнял друга и по моим щекам тоже побежали слезы, но я старался их не выдавать.

– Я с тобой почувствовал, что вернулся в то время, когда я еще мальцом по чердакам лазил, в то время, когда мы с тобой одну девочку любили, когда не было у меня в жизни этого камня на шее, который я сам себе повесил! Ты мне жизнь вернул, Серый, только не оценил я этого…

Он снова отодвинулся от меня и в очередной раз тяжело вздохнул.

– Я, когда тебя на вокзале на поезд усадил, домой пешком возвращался вприпрыжку и встречным прохожим улыбался! Мне первый раз за много лет жить захотелось, понимаешь? Я прибежал домой и занялся уборкой! Старые детские фотографии наши на стенах развесил, чтобы хоть как-то заполнить пустоту в квартире. Ждал тебя, старик! Но шло время, а ты не появлялся. Нет, ты не подумай, я ни в чем не виню тебя, и то, что я тебе недавно высказал, спиши на мое нервное напряжение. Я ни в коем случае не виню в случившемся никого, кроме самого себя… Так вот, визитку твою я тогда потерял, еще неделю продержался и снова забухал. Снова вернулся в свой персональный ад со своими мертвецами и душевными муками.

Послышался лязг открываемой двери и помещение заполнил яркий свет фонаря. Я поморщился и прикрыл глаза ладонью.

– Ну, что, господа хорошие? Будем и дальше загорать или дела начнем решать? – послышался голос Михалыча.

– Еще несколько минут, Михалыч, – ответил ему Вовка.

– Хе-х! Ну-ну… – хмыкнул тот и снова захлопнул тяжелую дверь.

– Как он появился в моей жизни я тебе уже рассказывал. Не рассказал только то, что я с помощью него снова вернулся к старой «профессии». Крышу в нашем доме крыла бригада работяг, а люди Михалыча платили им за то, чтобы иметь возможность присутствовать там под видом рабочих. Делалось это для того, чтобы отследить одного человека, живущего в соседнем доме. С крыши открывался отличный вид на окна его квартиры. У них был заказ от их хозяина на этого человека, и только охрана, которая везде сопровождала объект, не позволяла подобраться достаточно близко. Через две недели после того, как меня избили люди Михалыча, я пришел в себя и снова вернулся на чердак, только теперь уже трезвый и с ножом. Тот оказался хорошим дипломатом, к тому же был в курсе того, кем я являюсь на самом деле и чем раньше занимался. Он очень быстро убедил меня поработать на него и обещал хорошо заплатить. Я, почему-то, не задумываясь, согласился. Возможно, свою роль сыграл талант Михалыча убеждать. Мне слили всю информацию об объекте: когда он уезжает из дому, когда возвращается, где бывает в течение дня, с кем спит, кого любит… Короче, знания получил исчерпывающие. Его каждый вечер подвозили к дому. Один телохранитель сопровождал объект до квартиры, второй в это время ошивался у машины. Когда первый возвращался, оба уезжали и парковали машину в охраняемом гараже. Забирали утром также. То есть, вариант с взрывчаткой отпадал. К тому же, ликвидировать клиента необходимо было так, чтобы выглядело все как несчастный случай, иначе подозрения в заказе несомненно падут на заказчика.

Тут я вспомнил о взрыве в соседнем доме, о котором читал в газете этой осенью. Погиб глава одной крупной трастовой компании. Тогда все списали на газ и даже показательно посадили пару чиновников из «Горгаза», которых обвинили в преступной халатности. Очень громкое дело было. Вовка, как будто прочитав мои мысли, сказал:

– Ты должен был слышать о том взрыве. Вся страна о нем гудела.

– Слышал, – как можно холоднее сказал я, – ты Бреславского убил.

Друг, почувствовав металл в моем голосе, примолк, но собравшись с силами продолжил:

– В том то и дело, старик, что не убил, – снова повисла пауза, – Не смог я. Ночью пробрался к нему в спальню и встал у кровати с ножом в руках. Стрелять нельзя было, чтобы не поняли, что это убийство. Нужно было либо резать горло либо душить, а затем сжечь квартиру. Я смотрел на него, а перед глазами плыли испуганные лица тех двух детей. Долго стоял. Слишком долго и слишком непрофессионально. А он возьми, да и проснись! – Вовка засопел, – Не буду я тебе рассказывать о чем мы с ним тогда говорили, только уже через несколько часов вся его квартира до тла сгорела от взрыва газа. Бреславский был к этому времени уже далеко за границей, а я сдавал в камеру хранения огромный чемодан, наполненный до отказа наличными долларами. Он тогда в Чили залег. Так что никаких жертв, на самом деле, от взрыва не было. Естественно, Михалыч был уверен, что я того убил, поэтому рассчитался со мной, как и обещал. На эти деньги я купил небольшой действующий бизнес, и, как несколько лет назад с обувью, начал потихоньку отмывать там наличку Бреславского. И все бы ничего, да только объявился этот самый «мертвец», которого я отпустил. Вернее, засветился он там, в Чили, а заказчик это как-то вычислил. И случилось это совсем незадолго до того, как мы с тобой за кладом выехали. Сейчас, говорят, его уже точно убрали, но чемодан с деньгами все еще у меня. И денег в нем много. Очень! Я и сам не знаю точно сколько их там.

Сообщение отредактировано servaly: Dec 20 2012, 08:58

[Налимыч]

Ничего себе съездили покопать....
Отлично закрученный сюжет! Ждём продолжения!