Встреча с дикими животными, Чем закончилась

[Alex_A]

В прошлом году повстречались с мишкой, молодой наверно еще был, мы из за поворота по лесу на УАЗке вывернули, а он стоит корешки ковыряет прям на дороге, нас увидел- обомлел и в кусты! Красавец! Я даже и не знал, что медведь такой красивый, в зоопарке то они все угрюмые измученные, шерсть скомкана, а этого как шампунем помыли - весь лоснится, переливается- красавец!

Так зверя в клетку посади любого- чебурашка синтетическая получиться

[Alex_A]

А вот интересно, в пику названия темы, обсуждают ли в лесах дикие животные встречи с ох...ми грибниками, туристами и копарями?    И как они их напуЖали?

Наверно передают друг другу - туда не ходи, там бешенный Копарь с прибором носится, по лесу.

[subedei]

subedei спасибо за рецепт! В этом сезоне обязательно попробую. У нас их много, особенно путаются под ногами в мае. За прогулку можно штук пятнадцать насобирать без напряжения.
"Всё полезно- что в рот полезло!"

Пожалуйста!
Замечу лишь, что как таковые, степные гадюки для человека - не опасны. Даже с середины мая и до середины июня, в пик особой активности и повышенной "ядовитости", максимум что Вам может угрожать, опухлость места укуса, высокая температура, головокружение и рвота. В тоже время, осторожность никогда не помешает...
Удачи!

[Hronos]

максимум что Вам может угрожать, опухлость места укуса, высокая температура, головокружение и рвота
А так же асфиксия и летал.

[subedei]

максимум что Вам может угрожать, опухлость места укуса, высокая температура, головокружение и рвота
А так же асфиксия и летал.

Достоверных случаев подобного исхода дела, лично мне не известно, доступная статистика так же не располагает подобной информацией, впрочем и терять бдительность при встречи с такой живностью - не стоит!

[irreal]

Вот одна из моих встреч 2010 -го года. Причем мы друг друга заметили далеко не сразу, хотя находились друг от друга в 1,5 метрах. . Лосярка был увлечен поеданием витаминов. И заметил меня , когда я заговорил по телефону. Перестал кушать и уставился на меня с удивлением. И...продолжил трапезу...

Еще:

Лисы , зайцы , косули, совы и проч. и проч. уж очень быстро бегают. Быстрее, чем я достаю фотоаппарат))

[Зяблик]

Пожалуйста!
Замечу лишь, что как таковые, степные гадюки для человека - не опасны. Даже с середины мая и до середины июня, в пик особой активности и повышенной "ядовитости", максимум что Вам может угрожать, опухлость места укуса, высокая температура, головокружение и рвота. В тоже время, осторожность никогда не помешает...
Удачи!

Так, немного о ГАДЮКАХ.

Только с наступлением сумерек гадюка начинает свою деятельность, свои занятия, свою охоту. Чтобы убедиться в этой истине, тому, у кого есть пойманные змеи, стоит устроить клетку таким образом, чтобы видеть, что в ней происходит, не будучи замеченным животными, или же ночью зажечь огонь на месте, где часто попадаются гадюки. Необычный свет удивляет животных, ночью очень оживленных, и они спешат поближе познакомиться со странным явлением, подползают к самому огню, с удивлением смотрят на пламя и, по-видимому, неохотно решаются уползти. Таким образом, тот, кому надо поймать гадюк, гораздо легче достигнет цели ночью с помощью огня, чем днем; он поймает их даже на тех местах, где напрасно искал днем, конечно, в случае, если в этой местности действительно есть гадюки или другие ночные змеи.

Против того мнения, что гадюка скорее ночное, чем дневное животное, Блум выставляет все сообщения, полученные им, и собственные наблюдения. Они сводятся к тому, что «после заката солнца, даже гораздо раньше, гадюка заползает в свою норку и выползает оттуда ночью только в очень теплую, душную погоду. Тогда действительно она повсюду разгуливает и отправляется за добычей. В горах, где большей частью из всех змей только и водится гадюка, а в северных местностях даже на низменностях, где летом ночи всегда холодные, она никогда не покидает ночью своего убежища, так что там она принуждена искать добычу днем. Как дневные животные известны и другие змеи с щелеобразным зрачком. Из группы волкозубых змей индийские виды питаются, по мнению Гюнтера, веретеницами, которых им приходится ловить днем; африканские едят мышей и других маленьких ночных млекопитающих. Возможно, что щелеобразные зрачки и выдающиеся надглазные щитки полезны гадюке при отыскивании мышей в норках. Доказательством того, что она это делает, служат мышата, которых много раз находили у нее в желудке». Гомейер часто встречал гадюк, отправлявшихся за добычей днем, а однажды наблюдал, как гадюка нападала на птичку.

Заблуждение относительно времени, в которое гадюка предается деятельности, оправдывает отчасти распространенные всюду взгляды о ее нраве, которые и я прежде разделял. Кто наблюдал ее днем, скажет истинную правду, назвав ее крайне вялым, неподвижным, тупым к восприятию внешних впечатлений и неумным животным, даже сравнительно с другими змеями, но человек, наблюдавший ее ночью, составит себе совсем другое мнение. Правда, она и тогда не может соперничать в ловкости и проворстве со стройным ужом или медянкой; но все же ночью остаются только слабые признаки вялости, медлительности и осмотрительности ее дневных движений. Она делается подвижной и проворной, во всех направлениях ползает по своей клетке, а на свободе по той области, в которой охотится, и в противоположность своему дневному поведению, обращает внимание на все, что кругом происходит. Наблюдения и проведенные опыты показали, что гадюка довольно быстро передвигается по ровному месту, но может взобраться по кривому стволу дерева, а также отлично плавает. Воду она избегает совсем не в той степени, как думают обыкновенно. Она не так любит воду, как уж и его родичи, но совсем не боится близости воды.

О развитии внешних чувств гадюки приходится повторить то, что уже сказано выше; только я очень сомневаюсь, что у нас сложилось верное мнение об остроте ее зрения, и никогда не присоединюсь к мнению лиц, приписывающих ей слабое зрение на основании наблюдений, произведенных днем. Нуждается в подтверждении и наш приговор относительно ее умственных способностей. Об уме в собственном смысле у этой змеи не может быть и речи. Беспристрастное наблюдение выставляет ее крайне глупым животным, чудом умственной несостоятельности. Самой выдающейся чертой ее характера является безумная ярость. Все непривычное возбуждает ее гнев, но она не делает различия, поддается самому грубому обману и никогда не научается опытом.

Почти с одинаковым бешенством кусает гадюка как живое существо, так и палку или палец, показываемый ей за стеклом. Она разбивает себе морду в кровь, не сознавая, что ее злость бесцельна; когда она рассержена, то в бешенстве кусается прямо на воздух, если нечего больше кусать. Она не в состоянии отличить опасное от безопасного, по этой причине она вряд ли знает страх и не всегда обращается в бегство даже при очевидном превосходстве силы ее врага. Ни одно животное нельзя так легко поймать или убить, как гадюку. На вид она упорно ожидает приближающегося врага, а между тем иногда совершенно забывает все окружающее. Не надо обманываться, принимая такое поведение за храбрость; этой последней у нее нет, самое большее, что можно ей приписать, это упрямство. У нее не хватает ума даже на хитрость; настоящее лукавство ей чуждо. Когда она собирается схватить добычу, она обыкновенно шипит так громко, как будто дело идет об обороне. Всякого рода раздражение вызывает в ней сильный гнев. Нечего и говорить, что подобное создание никогда не заключает дружбы с другими животными, что приручить его нельзя; такие ограниченные умственные способности не поддаются развитию.

Это описание верно, пока речь идет о дневной жизни гадюки, но теперь я сомневаюсь, чтобы оно имело какое-нибудь значение для изображения ее ночных похождений. Кто наблюдал га-лаго, летучую мышь или сову днем, вряд ли составил себе правильное мнение об их характере и привычках. Можем ли мы предполагать обратное у живущих ночью пресмыкающихся? Думаю, что нет. Против этого говорят даже во всех отношениях скудные и недостаточные наблюдения, которые мы можем делать над пойманными гадюками в клетке. А какие открытия могли бы повести за собой наблюдения их жизни на свободе! С моим теперешним опытом я думаю, что могу высказать мнение, что все ночные змеи, а с ними и наша гадюка, ведут себя по ночам приблизительно так же, как дневные змеи, деятельность которых мы в состоянии наблюдать. Например, они наверно действительно охотятся за добычей, а не только лежат на одном месте в ожидании, чтобы какая-нибудь добыча приблизилась к ним, как это можно было заключить из наших прежних наблюдений. Чтобы оправдать этот взгляд, я могу теперь привести следующее наблюдение. В прекрасную летнюю ночь, в полнолуние, Штрук шел со своим другом по широкой дороге через смешанный лес. Около 11 часов друзья расположились отдохнуть около дороги; через некоторое время они услышали шуршание шагах в 17 от себя и увидели мышь, которая быстро выбежала из кустарника на дорогу, преследуемая змеей. Охота эта происходила на дороге на расстоянии 15 шагов; змея нагнала мышь, зашипела и схватила добычу. Спутник Штрука, лесник, взял ружье, выстрелил и нашел мертвую мышь и издыхающую гадюку. Тот же наблюдатель заметил, что гадюки приползают к тем огням, которые зажигают ночью, чтобы сгонять зверей с зерновых хлебов, в том случае, если люди сидят смирно; если же кто-нибудь идет на гадюк с дубиной, то они дают тягу.

Характер гадюки, насколько мы его знаем, нимало не симпатичен, а слепое, безграничное бешенство, выказываемое при раздражении, просто отвратительно. «Однажды, — рассказывает Ленц, — я дразнил гадюку целый час, причем она беспрестанно фыркала и старалась меня укусить, так что наконец мне это надоело, но ей ничуть. В таком бешенстве, если предмет, рассердивший ее, удалился, она бросается и кусает воздух или кучки мха и тому подобное, а чаще всего, если дело происходит на солнце, то кусает свою тень или тень других предметов. Она тогда свертывается и втягивает шею в середину образующегося таким образом плоского кружка, чтобы при каждом укусе быстро выдвинуть ее на 15, самое большее на 30 см. Втягивание шеи всегда есть знак, что гадюка хочет укусить; она почти никогда не кусает, не приготовившись таким образом, и сейчас же после укуса опять быстро втягивает шею, если она впилась зубами не так крепко, что это становится для нее невозможным. Даже если перед ней держать предмет величиной с мышь, она, кусая, часто промахивается, значит, прицеливается плохо (как почти все ядовитые змеи). Когда гадюка разозлится и собирается кусаться, она не только втягивает шею, но, если у нее есть время опомниться и если предмет, рассердивший ее, не вдруг приближается, то она часто и быстро высовывает язык приблизительно на длину своей головы, причем глаза у нее горят, но во время укуса язык у нее втянут; она также редко трогает им предмет, который собирается укусить. Когда враг настигает ее вдруг, и она тотчас же кусает его, то редко шипит предварительно, но чем больше у нее времени опомниться, тем более растет ее раздражение и тем сильнее и продолжительнее она шипит. Это шипение или фырканье производится с закрытым ртом и вызывается тем, что она вдыхает и выдыхает воздух сильнее, чем обыкновенно; оно состоит из двух разных, хотя несколько сходных между собой звуков, перемежающихся друг с другом приблизительно в промежуток времени, необходимый человеку для вдыхания и выдыхания. При выдыхании воздуха звук силен и низок, при вдыхании — слабее и выше. Я прикрепил на конец палки пушок и держал его перед носом гадюки, которая продолжительно и сильно шипела; таким образом я мог ясно наблюдать вдыхание и выдыхание, но нашел, что движение воздуха при этом ничтожно. Вообще, когда гадюка злится, то она так сильно надувается, что даже самая худая кажется толстой и жирной. Еще сильнее раздувается она, если ее бросишь в воду, но это она делает для того, чтобы уменьшить свой удельный вес посредством втягивания в себя воздуха. Она всегда настороже и одинаково готова и к защите, и к нападению. Поэтому, если ее ничто не тревожит, почти всегда находишь ее с приподнятой несколько на сторону головой. Хотя днем она довольно плохо видит, но все же очень хорошо умеет различать приближающиеся к ней предметы, и легко можно заметить, что она охотнее других хватает теплокровных животных, особенно мышей. Также замечают, что если ее посадить в очень светлое стеклянное помещение, то она скорее бросается на обнаженную руку, поднесенную снаружи к стеклу, чем на рукав или палочку, если ими дотронуться до стекла. «В неволе в просторном ящике она очень хорошо уживается со всеми маленькими животными, кроме мышей. Я даже часто видел, как ящерицы, лягушки и птицы, однажды приученные, спокойно грелись на солнышке, сидя на гадюке, а на свободе тоже встречал гадюк, на которых уютно располагались ящерицы. Однажды я был свидетелем премилой сцены. В ящике со змеями солнце освещало только маленькое пространство, которым гадюки и овладели тотчас же. Тогда приползла ящерица и, поискавши напрасно свободного места, преспокойно укусила одну из гадюк за бок, чтобы заставить ее уступить место, но та даже не шевельнулась. Наконец ящерица улеглась подле гадюки не на солнце. Другие змеи и веретеницы тоже охотно помещаются около гадюки, на ней и под ней, как будто она принадлежит их семье. Она не обращает внимания на жуков, бегающих у нее по телу; если же они ползут по голове, то стряхивает их, но не сердится.

Повсюду распространено мнение, что гадюка прыгает и в гневе преследует врага на большое расстояние. Ни я, ни мой охотник за змеями не видели этого; также ничего подобного не рассказывали мне люди, хорошо знакомые с гадюкой. Часто не только в комнате, но и на воздухе я прилагал все старания, чтобы заставить гадюку прыгать, но напрасно. Однако, все же большое удовольствие подразнить гадюку прутиком, застигнув ее неожиданно на месте, которым она, по своему мнению, владеет нераздельно, и где она удобно расположилась отдыхать. Иногда она свивается так, что образует небольшую башенку, на верху которой помещается угрожающая головка, а иногда лежит широким кольцом. Все ее мускулы находятся в постоянном движении, так что нельзя хорошенько разглядеть цвет тела, и, точно молния из темной грозовой тучи, поминутно вздрагивает в воздухе голова, старающаяся укусить нарушителя покоя. Но я никогда не видел, чтобы она намеренно прыгнула хотя бы на 30 сантиметров вперед; только иногда, когда ее неожиданно застигнуть в вытянутом положении, и у нее нет времени свернуться кольцом, то она втягивает шею и потом быстрым движением выдвигает ее вперед и кусает, причем иногда случается, что это движение перемещает несколько вперед и остальное тело.

Часто в слепой злобе гадюка выдает себя сама, когда, спрятавшись в траве или в кустарнике и совершенно не замечаемая проходящим мимо, она, вместо того, чтобы тихо лежать, начинает дико шипеть и кусает человека, так что часто он замечает ее только тогда, когда она уже укусила или его самого, или башмак, или платье. Иногда гадюка обращается в бегство, укусив раз или два, но чаще она убирается восвояси, как только замечает поблизости людей. Это случается постоянно ночью, когда она бодрствует, и вследствие этого происходит то явление, что в это время она гораздо реже кусает людей, чем это обыкновенно предполагают, даже если принять во внимание, что после захода солнца ее излюбленные места мало посещаются».

Пища гадюки состоит преимущественно, хотя и не исключительно, из теплокровных животных, особенно мышей, которых она предпочитает всякой другой еде; она ест даже землероек и молодых кротов. Особенно страдают от нее, по словам Ленца, земляные полевки, потому что они самые медлительные и добродушные из всех видов мышей; гораздо менее достается быстрым, хитрым обыкновенным полевкам. Нет пощады и землеройкам. Хотя мне и не приходилось находить кротов в желудке у гадюки, но я ничуть не сомневаюсь, что, найдя случайно гнездо с кротятами, она с аппетитом полакомится их жирным мясом. Из наблюдений Ленца следует, что она ловит мышей не только на земле, но и под землей, в желудке вскрытых им гадюк он часто находил маленьких, совсем голых мышат и землероек, которых можно было добыть только в гнезде под землей. Птенчики, особенно тех птиц, которые гнездятся на земле, часто становятся жертвой гадюки, и очень правдоподобно, что она опустошает немало гнезд. На это указывает поведение старых птиц, которые поднимают крик и обнаруживают величайшее беспокойство, как только завидят гадюку. Лягушек она ест только в случае крайности, ящериц — пока они молоды. «Замечательно, — рассказывает Ленц, — насколько у гадюки врожденная неодолимая потребность умерщвлять мышей. Даже в неволе, где она добровольно обрекает себя на голодную смерть и, если ее не раздразнить, нелегко кусает других животных, даже тут, как только завидит мышь, ее глаза начинают гореть от дикой жажды крови, и она бросается на мирного зверька; она умерщвляет его с бешенством, но никогда не ест. Как только бедный зверек лежит перед ней без дыхания, к гадюке возвращается спокойствие, точно коварная злодейка утолила в крови ненавистного врага долго сдерживаемую жажду мести. Я часто видел подобные сцены. В ящик, в котором жили 10—12 гадюк с другими змеями, веретеницами, ящерицами, лягушками, иными животными, и где царили полный мир и взаимное доверие, я вдруг пускал мышь. Бесстрашно бегает она кругом, воображая, что попала в хорошее общество, и ничуть не боится прыгать по телу и голове гадюк. Но вот они втягивают шею и голову, их глаза горят, язык высовывается и быстро движется, во всех углах слышится шипение и все открытые пасти направляются на нее с целью укусить. Мышь еще не знает, на кого они нападают. Она увертывается от укусов, прыгает во всех направлениях, но нигде не находит покоя. Наконец ядовитые зубы настигают жертву; она содрогается, распухает, шатается, падает и умирает. Возбуждение еще не улеглось; там и тут слышится шипение и вытягивается на воздух пасть, но скоро, со смертью врага, водворяются мир и тишина».

Как и другим змеям, гадюке не приносит вреда продолжительное голодание, но зато, если уж улыбнется ей счастье на охоте, то она вволю наедается. В своих исследованиях Ленц нашел в пищеводе и желудке одной гадюки трех больших мышей, одну за другой.

Летняя жизнь гадюки начинается в апреле, хотя во время благоприятной весны ее замечают уже в марте вне ее зимнего убежища, а в особенно теплую погоду можно видеть иную гадюку и раньше, как исключение, даже зимой. «19 января 1875 года, — пишет Гримм, — около трех часов пополудни я стоял на юго-западной опушке старого дубового леса, богатого выгнившими пнями, где предполагалась охота. Солнце довольно сильно грело, и хоть на всей земле еще лежал снег, но с одной стороны леса, покрывавшего пологую покатость, почва оттаяла и была совершенно суха. Около одного из пней лежала, греясь на солнышке, гадюка, не совсем свернувшаяся и, по-видимому, мертвая. Но когда я тронул ее палкой, то она довольно поспешно поползла к ближайшему стволу дерева. Пока я старался удержать ее, чтобы поймать живьем, подскочил слишком усердный загонщик и убил ядовитое животное».

В зимнем убежище гадюки обыкновенно собираются порядочными обществами. «В 1816 году, — пишет пастор Трейсе Ленцу, — несколько дровосеков работали в теплую погоду на дороге, для починки которой пришлось ломать значительные стены из песчаника в которых было много трещин и щелей, и тут нашли на один-два метра ниже поверхности земли десять гадюк в состоянии зимней спячки. Сначала дровосеки приняли их за веревки, но, вытащив первую с помощью кирки, признали за гадюку, достали остальных, размещенных в разных трещинах, и убили всех. Животные были найдены свернувшимися между камнями, вялыми и в состоянии оцепенения. По бокам стен не было заметно трещин, так что гадюки, должно быть, заползали туда сверху, где было несколько щелей». Сообщение Вагнера совершенно согласуется с этим. «Зимой 1829—1830 года, на расстоянии одного часа пути на запад от города Шлибен, были найдены девять гадюк в болотистой местности, над поверхностью воды, в старом пне. Они тесно прижались друг к другу, почти не выказывали признаков жизни и были все вместе убиты. Вместе с гадюками нашли хорька, который, вероятно, искал себе там пищу и тоже был убит». Гомейер сообщает мне еще доказательство этого факта. «Гадюка совершает зимнюю спячку целым обществом. По наблюдениям моего брата, находят 15—25 гадюк, лежащих вместе под корнями можжевельника и под старыми полусгнившими ольховыми и березовыми пнями, куда они сползают с началом холодов, чтобы остаться там до возвращения весны. Обыкновенно, когда дровосеки выкорчевывают старые корни, то находят такие спящие общества и, понятно, убивают всех членов их. С истинным удовольствием открыли мы, что хорек знает об этом факте гораздо больше, чем знали мы до сих пор. Зимой он отыскивает подобные логовища и таскает оттуда животных, сколько ему нужно. Мой брат, доставая хорька из норы среди зимы, нашел несколько лягушек и трех гадюк, которых животное натаскало в нору, проявив сначала предосторожность — перекусив им спинной хребет у самой головы. В заключение еще замечу, что зимний сон гадюки не очень крепок: при некотором беспокойстве она поднимает голову, начинает медленно ползать и высовывает язык, однако глаза кажутся усталыми и тусклыми».

По мнению Блума, половая зрелость наступает не раньше четвертого года. Спаривание начинается только тогда, когда весенняя погода установилась, обыкновенно около конца апреля или начала мая. Как исключение, случается, что гадюки спариваются и в необычное время. Так, например, в 1848 году Эффельдт нашел пару совокупившихся гадюк 15 марта; также и Ленц рассказывает, что 18 декабря, в прекрасную теплую погоду видели однажды двух спарившихся гадюк. Поэтому он считает возможным, что детеныши рождаются у них иногда уже весной. Обыкновенно гадюки выводят детенышей в августе и сентябре. Весьма вероятно, что эти животные совокупляются ночью, но остаются несколько часов, обвившись друг с другом, так что их можно увидеть еще и на следующий день, лежащих на выбранном месте. Как было уже замечено, случается, что во время совокупления несколько пар гадюк свиваются вместе и образуют целый клубок, что, весьма возможно, и дало повод к древнему сказанию о голове Горгоны. «В апреле 1837 года, — рассказывал мне Эффельдт, — отправился я, как часто это делаю в это время, в деревню Иоганнисталь, расположенную в 10 километрах от Берлина, чтобы наловить там гадюк. Тогда я еще не знал» что все гадюки — ночные животные, и так как прибыл на место, где предполагал охотиться, уже довольно поздно вечером, то думал отложить поиски до следующего утра. Однако после заката солнца я вышел в лес, не столько ради животных, как для того, чтобы насладиться прекрасной погодой. К крайним домикам деревни примыкал лесок, состоявший преимущественно из ольхи и густо поросший ежевикой. Он был до того полон гадюк, что ежегодно то тот, то другой житель деревни бывал ими укушен, и даже гадюки приползали к людям, как случается читать подобные вещи об южных странах. В лесу я встретил знакомого лесничего, который еще издали приветствовал меня восклицанием: «Ну, если вы сегодня опять хотите ловить гадюк, то вы пришли вовремя; я только что видел их целую кучу». По моей просьбе мой знакомый вернулся, но подвел меня только на известное расстояние к указанному месту, «потому что, — уверял он, — ни за что на свете не подошел бы он к этому комку гадюк, даже не решился бы выстрелить в них, так как злые животные тотчас же бросаются на человека и долго преследуют его». После продолжительных поисков я понял, к величайшему удивлению, что лесник сказал мне действительно правду. Около ольхового пня, окруженного молодыми побегами, совсем близко к тропинке, лежало 65—78 гадюк, свернувшихся и спутавшихся друг с другом самым удивительным образом: самцы и самки лежали вперемешку, несколько парочек уже совокупились, другие свились с ними. Когда я подошел, все они подняли головы, высунули языки и зашипели, но упорно оставались на том же месте, не сделав ни малейшей попытки спастись бегством; они не тронулись даже тогда, когда я стал трогать их и дразнить прутиком. Поздний час помешал мне предпринять что-либо, поэтому утром на следующий день я снова отправился на это место, не столько ожидая застать еще клубок гадюк, как надеясь встретить многих из виденных вчера животных. Каково же было мое удивление, когда, подойдя к знакомому месту, я нашел не только вчерашних гадюк на прежнем месте, но заметил, что за ночь их число еще увеличилось. Состояние животных существенно переменилось; теперь при ярком солнечном свете они были несравненно спокойнее и равнодушнее, чем накануне вечером, и потому мне удалось с помощью сачка на длинной палке поймать всех их и посадить в хорошо закрытый ящик. Тогда я отправился обратно в Берлин, сгорая от любопытства узнать, что будет дальше. Однако дорога в продолжение нескольких часов и постоянная тряска, вероятно, побеспокоили их: когда я приехал домой, клубок совсем размотался. Десять лет спустя, я узнал от преемника того лесничего, что он наблюдал у гадюк совершенно такие же факты ».

По исследованиям Ленца, гадюки спариваются только тогда, когда достигают почти полного роста; этот исследователь не нашел ни одной гадюки менее 50 см длиной, в теле которой были бы яйца, достигнувшие полного развития. Число детенышей, производимых на свет самкой, зависит от возраста и величины матери: более молодые мечут пять-шесть детенышей, постарше — 12— 14, даже 16 штук. Ленц наблюдал и очень подробно описал самый ход рождения. «Когда гадюка кладет яйца, — говорит он, — то лежит вытянувшись и выжимает одно яйца за другим из отверстия кишечника, в котором оканчиваются яйцеводы, понятно попеременно, так что если положено яйцо из одного яйцевода, то второе следует уже из другого. Во время кладки гадюка поднимает хвост криво и часто дугообразно, а туловище ее лежит на земле. Сначала это последнее до самого хвоста равномерной толщины, но как только положено первое яйцо, наблюдатель видит очень ясно, как подвигается следующее, и замечает, что перед каждым яйцом тело сужается, чтобы пропихнуть его дальше и, наконец, совсем выдавить. Между появлением яиц проходят каждый раз несколько минут, иногда четверть часа или даже целый час. В продолжение кладки яиц гадюка, по моим наблюдениям, чрезвычайно спокойна. Как только яйцо положено, находящийся там детеныш вытягивается, разрывает тонкую яичную оболочку и выползает из нее. Но у него на теле висит еще желточный мешок; животное освобождается от него, разрывая во время ползанья пупочные сосуды, и тогда, обладая уже полным развитием, не помышляя ни о матери, ни об отце, начинает трудный жизненный путь на собственный страх.

Я должен заметить, что гадюка родится злой и остается злой до конца жизни. Маленькие гадюки, только что вылупившиеся из яйца и еще мокрые, шипели и сердито кусались, когда я трогал их, но должен признать, что не все появляются на свет с одинаковой злостью, всегда находятся более спокойные даже между детенышами одной и той же матери. Особенно забавно наблюдать, как маленькие, едва вылупившиеся из яйца гадючки, которые только начинают ползать и знакомиться со светом, обыкновенно не забывают время от времени разевать пасть, высовывают свое смертоносное орудие — ядовитые зубы — расширяют затылок и приготовляются к предосудительному ремеслу. Тотчас после рождения они бывают от 18 до 23 см длины или немножко больше, а в середине тела имеют сантиметр толщины. Голова, щитки, чешуйки, зубы и прочее у них устроены, как у взрослых, но все тело покрыто очень тонкой, прозрачной и неплотно прилегающей кожицей, отчего цвет тела кажется бледнее. Через несколько минут или часов после рождения они сдирают с себя эту кожицу, совершенно так же как и взрослые; таким образом, линяние является первым важным делом их жизни. Между родившимися у меня маленькими гадюками я всегда находил только пятую часть самцов, впрочем, и у родившихся на свободе всегда встречаешь гораздо больше самок, чем самцов, между тем как между взрослыми число самок и самцов одинаково. Что может быть причиной этого явления?

Следует еще заметить, что у гадюк нет и следа родительской любви, любви детенышей к родителям и детенышей между собой. Тотчас после рождения каждая маленькая гадюка идет своей дорогой, вовсе не требуя попечения матери, которая и сама совсем не обращает внимания на детенышей: гадюки одного помета не выказывают никакой связи между собой. Маленьких гадюк встречаешь всегда поодиночке, причем каждая очень хорошо сознает свою силу и выказывает много смелости. Однако имеют ли они уже свойственный взрослым смертельный яд, хотя бы в более слабой степени? Вопрос этот заслуживает внимательного исследования. Для этого я вынул из тела убитой матери детеныша, который должен был родиться дней пять спустя, затем я несколько раз проколол иголкой его голову в том месте, где находятся ядовитые железки, и этой иголкой ранил клеста, который от этого вовсе не пострадал. Я повторил этот опыт с другой маленькой гадюкой и с другим клестом и получил тот же результат. Вскоре после этого я пустил мышонка в ящик, где находилось 16 родившихся у меня гадюк, имевших около шести дней от роду. Мышка сначала вовсе не выказывала страха, но, бегая по ящику взад и вперед, она везде слышала тихое, но сердитое шипение: все гадюки на нее грозно смотрели и кусали ее, когда могли. Она старалась избежать опасности, бегая из стороны в сторону, однако получила десять укусов, из которых самые сильные были в морду и в левую заднюю ногу. Два раза даже случилось, что маленькая гадюка так впилась в мышку зубами, что она некоторое время тащила ее за собой. Я тогда вынул мышку из ящика, она хромала и усиленно чистила заднюю ногу и мордочку; затем стала слабеть, однако жила после этого около часа и, наконец, околела. Я пустил другого мышонка в ящик с 24 молодыми гадюками, и с ним случилось то же, что и с первым». Другие наблюдения подтверждают сказанное. Из опытов Кирша оказывается, что гадюки через несколько минут после вылупления из яйца уже могут ранить смертельно. Большой вклад в изучение развития гадюк внес Петри. Этот наблюдатель получил взрослую гадюку, которую один из его друзей хотел убить палкой, и нанес ей настолько сильные повреждения, что животное несколько часов не двигалось. По светлым глазам гадюки Петри понял, что она еще жива и отнес ее в клетку со змеями, стал употреблять оживляющие средства, окропил свежей колодезной водой и особенно обильно полил пораненное место на спине. На следующий день к полудню он нашел змею в ее естественном положении, немного свернувшейся, а по прошествии восьми дней она стала такой же бодрой и так же кусалась как всякая другая змея. Почти через месяц после этого гадюка произвела на свет в один день десять детенышей, из которых четыре были мертвы, а остальные вскоре околели. На следующую ночь змея родила еще одного детеныша, который, подобно другим животным этого вида, особенно сердито кусался и жил с матерью в одной клетке, но 6 декабря околел от истощения. Но 12 декабря, к своему немалому удивлению, Петри нашел в клетке опять троих детенышей, хотя мертвых, но вполне развитых, которых старая гадюка могла родить только в последние холодные дни, так как один из детенышей лежал еще в мягкой, кровяной слизи. Таким образом, через 15 недель после первого помета гадюка принесла еще трех совсем выношенных детенышей. Этот удивительный факт Петри объясняет вполне справедливо, ранением матери и таким предполагаемым положением трех яиц, что их развитие должно было приостановиться до полного заживления раны.

Если Ленц говорит, что гадюка остается злой до конца жизни, то это относится также и к поведению ее в неволе. Во всяком случае, с течением времени ее необузданная и бестолковая ярость несколько притупляется: она кусается меньше и реже, чем вначале, но никогда ее нельзя действительно приручить, никогда не удается довести до того, чтобы она не кусала хозяина, и поэтому обращение с ней всегда остается опасным. Замечательно то, что даже при самом заботливом уходе она принимает пищу в клетке только в исключительных случаях. «Кажется, — говорит Ленц, — что с той минуты, как змея попадает в ненавистную неволю, она принимает намерение уморить себя голодом, потому что, почти всегда без исключения, она или тотчас же, или через несколько часов выплевывает принятую пищу, даже в том случае, когда ее поймали так ловко, что придавили только хвост. Иногда она выплевывает пищу, как только ее поднимут за хвост, чаще, в то время как ее несут домой в капсуле для собирания растений или в мешочке, часто также, когда она уже полежала спокойно некоторое время в отведенном ей помещении. В неволе я давал ей, кроме мышей, маленьких птичек, лягушек, ящериц и других животных, как, например, всевозможных насекомых, мучных червей, муравьиные яйца, дождевых червей, древесных лягушек, птичьи и черепашьи яйца, молодых змей других пород, хлеб, семена и т.д., но она не обнаруживала ни малейшей охоты ко всем этим лакомствам. Она съедала только муравьиных куколок, но не переваривала их надлежащим образом. Я делал попытки впихивать маленьких мышат долго голодавшим гадюкам, причем хватал их левой рукой за затылок, а в правой держал щипцами мышонка, вталкивал его в пасть и пропихивал палочкой в пищевод. Но, к несчастью, подобное предприятие не помогало, через некоторое время гадюка все-таки выплевывала введенную пищу». Такое упорное пренебрежение пищей есть общее правило, но бывают и исключения. Если гадюке устроить клетку, которая очень походила бы на болотную почву, то она иногда решается принимать пищу добровольно. В последнем убедились Эрбер, Эффельдт, а также и я. «Многие испытанные исследователи змей, — говорит первый, — уверяли меня, что наша местная гадюка никогда не ест в неволе, поэтому я перестал снабжать ее пищей. Как же был удивлен, когда однажды вечером в середине октября застал гадюку, в то время как она ела одну из только что убитых молоденьких мышек, которых я незадолго перед этим посадил в клетку!» Эффельдт уверял меня, что между бесчисленными гадюками, которые жили у него в неволе, было несколько таких, которые приучались есть, а одна даже правильно принимала пищу. Но это только исключения; общее правило таково, что пойманные гадюки обрекают себя на голодную смерть и редко выживают дольше девяти месяцев.

Что касается до истребления вредных животных, то среди всех змей гадюка приносит самую большую пользу, а между тем никто не благодарит ее за ее заслуги, все стараются уничтожать ее, где и как только могут! В Германии редко случается, чтобы человек погибал от какого-нибудь хищного животного. Однако постоянно повторяются случаи смерти людей от укусов гадюки. Вероятно, Линк прав, рассчитывая, что в Германии ежегодно умирает два человека от укуса гадюки, и в 20 раз более людей бывают отравлены ее ядом, но спасены. Блум замечает, что по имеющимся у него сведениям в период времени с 1879 до 1888 года в Германии было 17 смертных случаев от укуса гадюки. Восемь случаев, почерпнутых из газетных и вообще недостоверных сообщений, не были сюда причислены; точно также не учел он и 14 лиц, умерших от укуса гадюки в Фолькмарсдорфе в королевстве Саксония за последние 10 лет, судя по запискам Гейте. «Из 17 смертных случаев два приходятся на восточную, один на западную Пруссию, два на Померанию, один на Силезию, два на Гессен-Нассау, четыре на Баварию, один на Саксен-Веймар, один на Оль-денбург, один на Саксен-Альтенбург, один на Рейс младшей линии и один на Эльзас и Лотарингию. Укусы, не оканчивающиеся смертью, чрезвычайно многочисленны во всей Германии и часто сопровождаются серьезными заболеваниями. Во многих известных мне случаях замечалась продолжительная болезненность, а в некоторых даже полное омертвение укушенного члена. Нелегко назвать точное число укусов при общепринятых сообщениях, которые часто делают в подобных случаях, но я думаю, что без преувеличения можно определить количество укусов за последние десять лет числом 600».

О действии яда у нас есть обстоятельный отчет, который тем более имеет значение, что принадлежит врачу, который испытал это действие на самом себе. Взрослая гадюка укусила Гейнцеля, как он сам рассказывает, в большой палец правой руки с правой стороны около ногтя; случилось это 28 июня после часа пополудни, когда он хотел перенести змею из одного помещения в другое. День был жаркий, животное — большое и раздраженное — не кусалось уже три дня, место очень удобно для укуса, так как змея могла совсем обхватить его челюстями и всадить зубы во всю их длину. Раны были так глубоки, что места их обозначались только несколькими каплями крови, наполнявшими постепенно ногтевую впадину, но, несмотря на это, боль при укусе была значительная. Хотя рассказчик выставляет себя выносливым на боль, но он задрожал всем телом, точно пораженный электрическим током; в минуту укуса чувствовал совершенно ясно, как боль с быстротой молнии передавалась по большому пальцу к внешней стороне запястья, потом вкось по направлению локтевой кости и выше по руке до подмышки, где ощущение остановилось. «Я перевязал слегка палец, — рассказывает он, — и высосал рану; однако я ее не вырезал, не прижег и не вытравил, потому что вообще не придал значения этому случаю, а также потому, что составил себе о действии яда неправильное понятие, которое заставляло смотреть на все эти средства, как на не достигающие цели. С момента укуса был точно оглушен, через 5—10 минут почувствовал легкое головокружение и впал в короткое беспамятство, которое перенес сидя. С того времени головокружение не проходило у меня до полудня 30 июня. В 2 часа я во второй раз потерял сознание. Место укуса между тем сделалось синевато-серым, распухло и болело, как и весь палец. Обмороки становились у меня все чаще и чаще; однако усилием воли я мог отдалять их наступление на несколько минут, но зато тогда они были продолжительнее. Вся рука до самого плеча распухла так, что я едва мог поднимать ее; голос сделался таким беззвучным, что меня с трудом понимали; но при большем напряжении я был в состоянии уси лить его звук. В то же самое время живот стал пухнуть, что сопровождалось сильной болью: после трех часов в первый раз сделалась рвота, вскоре после этого меня прослабило. Затем начались не очень болезненные судороги в небольших участках брюшных мускулов, в различных частях тела и продолжительная судорога мочевого пузыря. Я был слаб в высшей степени, лежал большей частью на полу, плохо видел и слышал, чувствовал мучительную жажду и леденящий холод во всем теле так же, как и в распухшей руке, на которой стали появляться кровоподтеки как раз по направлению, указанному мне первой болью. Теперь боль причинял мне только распухший живот, потому что он делал не возможным глубокое вдыхание. В остальном дыхание не было затруднено, не чувствовалось ни усиленного сердцебиения, ни головной боли.

Окружавшие говорили, что мое лицо до того исказилось и осунулось, что я сделался совершенно неузнаваем. Часто я бредил, но вообще, когда не лежал в обмороке, был в полном сознании. Иногда я начинал говорить, но от слабости не мог или не хотел закончить предложение. В 7 часов, то есть через шесть часов после укуса, обмороки, общие судороги, рвота и понос прекратились, а вскоре после этого прошла и боль живота. Я выпил несколько глотков настойки опия и провел ночь, хотя без сна, но спокойно в постели, только боль распухающего тела беспокоила меня. Опухоль распространялась следующим образом: когда я в 7 часов исследовал свою руку, то вся она от самых пальцев распухла почти вдвое; укушенное место было синевато-черное и от него шел неправильный ряд синеватых и красных пятен по внутренней стороне запястья к локтю, и продолжался по всей руке до плеча. Подмышка также сильно и равномерно распухла, иногда нельзя было прощупать ни сосудов, ни желез». В течение первой ночи рука распухла еще больше, и число кровоподтеков увеличилось настолько, что вся она покраснела и посинела. Опухоль и кровоподтеки распространились с плеча через грудь до края ребер, а на следующий день и на подвздошную кость; в распухших местах, температура которых была чуть-чуть выше, чем в остальном теле, боль усилилась, и больной чувствовал некоторое облегчение только во время испарины. Чувствительность при давлении и напряжении уменьшилась от мази, прописанной другим доктором, но каждая попытка подняться вызывала головокружение или продолжительный обморок. Когда выступал пот, боль и головокружение значительно уменьшились. Затруднение мочеиспускания продолжалось, пульс был маленький и слабый, аппетит хороший, сон в высшей степени беспокойный.

30 июня опухоль и кровоподтеки распространились в сторону по брюшной стенке, а также на бока до половины бедра, но дальше опухоль не пошла, а стала заметно опадать на пальцах. После продолжительной испарины к полудню прошло головокружение несколько облегчилось, аппетит был хороший и жажда умеренная. 1 июля опухоль кисти руки, живота и бедер опала, и одновременно прекратилось затруднение мочеиспускания, но оставалась еще значительная слабость, и все остальное было в пре жнем состоянии. 8 июля опухоль всей грудной клетки опала, ] новые кровоподтеки, которые постоянно образовывались в течение последних трех дней, показались в последний раз. Сон сделался спокойнее, хотя рука все еще сильно болела, а худоба ] бледность лица были очень заметны. В течение последующих восьми дней опухоль и кровоподтеки совершенно исчезли, но еще в продолжение трех недель ощущалась легкая боль при испражнении. «Сегодня, 10 августа, через шесть недель после укуса, - заключает Гейнцель, — к вечеру показалась легкая опухоль правой руки. Кожа на всех распухших местах получила грязноватую окраску и стала очень чувствительна к нажиму и перемен погоды. Я не могу лежать на правом боку, вся правая рука бес сильна и болит очень сильно иногда часами. Я сильно похудел, не совсем еще избавился от озноба, часто без всякой причины чувствую целый день слабость и цвет лица у меня переменился. 5 убежден, что укус непосредственно в большую вену почти всегда, влечет за собой смерть, и в подобном случае все попытки лечение бесплодны».

По опытам Боллингера, при смертельных случаях отравле ния от укуса гадюки, смерть наступает в промежуток времени от одного часа до трех недель. Из 610 укушенных, о которых Боллингер получил сведения, умерло 59 человек: в этом случае смертность составляла приблизительно 10 %, но, по очень добросовестным сопоставлениям Блума, она составляет только 2,83%.

Как продолжительное действие может вызвать укус гадюки как одна капелька жидкости из ее зуба может отравить целую жизнь, показывает случай, сообщенный Ленцом, который я хочу пересказать здесь. Марта Елизавета Эгерт, из Вальтерсхаузена 60-летняя женщина в то время, когда Ленц писал свое «Исследование о змеях», пошла как-то, еще будучи 19-летней девушкой босиком в степь и была укушена гадюкой в ногу. Сначала она обратила на это мало внимания, но скоро нога начала пухнуть опухоль и боль быстро распространились до верхней части туловища, так что она упала и не имела сил идти дальше. К счастью с ней была мать, которая и помогла девушке добраться до дома Позвали хирурга, который применял много средств. Состояли' больной постепенно улучшилось, но до 40 лет нога болела, при чем на ней постоянно выступали желтые, синие, красные пятна и чувствовалась боль. До этого времени, по совету разных знакомых и кумушек, пробовали какое-то другое средство. Но вдруг болезнь ноги исчезла и перешла на глаза, которые сильно болели некоторое время, затем больная совсем ослепла. По прошествии двух лет глаза постепенно выздоровели и стали опять видеть, но болезнь распространилась теперь по всему телу и выражалась болями в различных частях туловища и в конечностях. Так больная и оставалась в этом состоянии, а под конец еще почти совсем оглохла. Долголетие у них в роду, потому она до сих пор окружена родственниками, которые очень хорошо помнят все течение ее недуга. Удивительно, что человек может дожить до старости при подобных страданиях, но ужасно, что целую долгую жизнь он обречен мучиться. Кто же, прослушав эту грустную историю, не присоединится к моему желанию, чтобы были приняты серьезные меры для предотвращения подобного несчастья!

Тот, кто из преувеличенной любви к животным защищает змей, несомненно, грешит против людей. Лучше, повторяю, уничтожать всех змей, ядовитых и неядовитых, чем терпеть, чтобы хоть один человек лишился жизни из-за них, или чтобы жизнь хоть одного человека превратилась в непрерывное страдание из-за их адского яда. Поэтому охраняйте естественных врагов змей, прежде всего хорька, ежа и змееяда и безжалостно преследуйте самих гадюк и всю их породу! Каждый учитель должен давать своим ученикам наставления о гадюках, научить их, как они могут, не подвергая себя опасности, уничтожить подобное животное, если оно им встретится, каждый отец должен сообщить своим детям, что один сильный удар, притом по хребту гадюки, убивает ее, как бы живуча она ни была! Только никогда не надо попадаться впросак и брать убитое животное без необходимой предосторожности, потому что у гадюки способность движения остается еще долгое время после того, как ей был нанесен смертельный удар, а опасность ее ядовитых зубов не уменьшается даже в том случае, если ей отрубят голову. Отрубленная змеиная голова старается укусить вас почти так же свирепо, как и раньше, когда змея была жива, несколько десятков минут после обезглавливания поворачивается она в ту сторону, с которой, по ее предположению, угрожает опасность, что показывает, как долго не прекращается деятельность ее ничтожного и малоразвитого мозга. «Ужасно смотреть, — говорит Линк, — как такая окровавленная голова несколько раз открывает пасть, высовывает ядовитые зубы и с жаждой мести старается схватить палец, который ей показывают». Повторяю, что яд теряет силу далеко не так скоро после смерти; многие произведенные в этом отношении опыты показывают, что даже высушенный и затем снова растворенный яд способен отравить кровь млекопитающего. Итак, большая осторожность должна быть внушена каждому, кто выказывает охоту способствовать уничтожению ядовитых змей. Даже способ, рекомендуемый со многих сторон, который состоит в том, что выгоняют свиные стада в поля, посещаемые гадюками, скорее может принести убыток, чем иметь успех. Тем из моих читателей, которые живут в местностях, зачумленных змеиным отродьем, я бы посоветовал ночные охоты. По вышеприведенным опытам я думаю, что вернее всего можно очистить местность от гадюк, приманивая их ночью на зажженный огонь и затем убивая. Сапоги, доходящие до колен, совершенно защищают от укусов змеи; таким образом, охотник, запасшийся ими, не подвергается ни малейшей опасности, а сама по себе охота, наверно, доставит удовольствие каждому. Во всяком случае, надо бы попробовать это средство.

Что касается лечения лиц, имевших несчастье быть укушенными гадюкой, то я скажу еще раз, что по нашим теперешним сведениям, самое действенное из всех бесчисленных средств, которые были испробованы, это спирт, коньяк, ром или водка, принятые в большой дозе; таким образом, каждый в состоянии лечить укушенного гадюкой, потому что водку можно достать в самой маленькой деревушке. Среди горных жителей верхней Баварии это превосходное средство известно всем и каждому, как я узнал из верного источника, и почти постоянно успешно применяется на деле. Для успокоения тех, кто опасается худших последствий от этого лекарства, чем опьянение, я говорю с убеждением, что люди, заболевшие от укуса гадюки, нимало не хмелеют даже от неумеренного приема водки. Если, кроме того, высасывают укушенное место, вырезают или прижигают, или же до прибытия медицинской помощи привязывают на это место какой-нибудь твердый предмет, например, камешек, так туго, как только можно вытерпеть — все это, по моему мнению, не заслуживает особенного одобрения. Еще надо заметить, что в новейшее время советуют промывать рану обеззараживающим раствором марганцово-кислого калия (2 % на сто) или карболовой кислоты (5 % на сто).
В сезоне 2010 года, встречал очень часто.

[Maxbout]

Вот одна из моих встреч 2010 -го года. Причем мы друг друга заметили далеко не сразу, хотя находились друг от друга в 1,5 метрах. . Лосярка был увлечен поеданием витаминов. И заметил меня , когда я заговорил по телефону. Перестал кушать и уставился на меня с удивлением. И...продолжил трапезу...
...
Лисы , зайцы , косули, совы и проч. и проч. уж очень быстро бегают. Быстрее, чем я достаю фотоаппарат))

Так с каким Вы встретились? С первым, видимо? Просто у одного есть рога, а у второго нет.

Сообщение отредактировано Maxbout: Mar 28 2011, 11:45

[SilverStein]

Лет 6 назад на Селегере, прямо в воде меня тяпнула за ногу змея. Я на неё наступил. Что за змея не понял.. Выпил сразу бутылку водки и через несколько часов температура тела поднялась да 40 градусов. Было не айс!.
К обеду следующего дня был как огурчик!

[SKIF]

В первый же коп на нас с товарищем из бурьяна выбежало стадо кабанов 14-20 шт... (ветер дул в нашу сторону - поэтому они нас не почуяли).. пронеслись мимо нас в метрах 20-ти.....Я только и успел снять камерой мобильного телефона загривки 3-х последних заснять (правда, качество не очень).

Далее, встречал на копе лису - выскочила прямо из фундаментной ямы. заросшей травой....

При разведке новых мест встречал в солнечный день сову, сидящую под кустом, ожидающей ночи....

Пару раз напарывался на зверя, похожего на россомаху....

Несколько раз, идя по траве (15-20 см. высотой) спугивал куропаток.... Честно признаюсь - пугаешься сам..Думаешь, что седины прибавилось...

На медведей не выходил.....но парни рассказывали. что в одном месте, где мы рыли - были следы медведя и его свежие какашки

Так что, зверья у нас много....
Копарь, будь бдителен! "Бомбочки" всегда таскай с собой!

Сообщение отредактировано SKIF: Mar 28 2011, 12:52

[Владик]

Копарь, будь бдителен! "Бомбочки" всегда таскай с собой!

Немного отойду от темы и задам вопрос про эти "Бомбочки". Насколько я понял, подразумеваются т.н. петарды. Вопрос такой - есть ли бомбочки с чекой или еще каким-то способом быстрой активации (за разумные деньги и легальные) ?

Сообщение отредактировано Владик: Mar 29 2011, 01:05

[SKIF]

Немного отойду от темы и задам вопрос про эти "Бомбочки". Насколько я понял, подразумеваются т.н. петарды. Вопрос такой - есть ли бомбочки с чекой или еще каким-то способом быстрой активации (за разумные деньги и легальные) ?

Здесь всё просто...
Бомбочки - размером с мизинец (чиркнул о коробок и кидай)..
Такие, какими в детстве прохожих пугали
они и недорогие, просты в использовании..а шуму будет достаточно...

[irreal]

Так с каким Вы встретились?

И с первым и со вторым и еще с пятьюдесятью, наверно.

[IlArt]

Регулярно встречаюсь с различными животными, привык к этому, так что как-то не напрягает, а вот теперь говорят, что в Тульской обл. стали встречаться рыси, а вот это уже напрягает, потому что такое чудо сверху прыгнет... и хана... однако.

[subedei]

Вот, в прошлом сезоне "монстра" дюже "агрессивного" повстречал... пришлось ретироваться...

Вложенные эскизы изображений

[Hafele]

Лет 6 назад на Селегере, прямо в воде меня тяпнула за ногу змея. Я на неё наступил. Что за змея не понял.. Выпил сразу бутылку водки  и через несколько часов температура тела поднялась да 40 градусов. Было не айс!. 
К обеду следующего дня был как огурчик!

Немного отойду от темы и задам вопрос про эти "Бомбочки". Насколько я понял, подразумеваются т.н. петарды. Вопрос такой - есть ли бомбочки с чекой или еще каким-то способом быстрой активации (за разумные деньги и легальные) ?

Есть гранаты с чекой пиротехнические, а есть и гранаты пейнтбольные, если отпугнуть зверя не выйдет, то хоть поржать

Вот почти все дары прошлого сезона. Деревня на краю леса, соседи говорили как видели медведицу с медвеженком, подходившую к селу в полукилометре. Самим удалось неприятных встреч избежать. Так же попались какие-то мелкие совы, деликатно сидевшие на ночной дороге, сфотать не успел. В промежутках мы устраивали пъянки комарам спиртосодержащим кровяным расствором . О том что все вокруг изрыто кабанами даже и говорить не стоит, и следы видел очень приличные, хоть подковы надевай.

[SKIF]

В первый же коп на нас с товарищем из бурьяна выбежало стадо кабанов 14-20 шт...  (ветер дул в нашу сторону - поэтому они нас не почуяли).. пронеслись мимо нас в метрах 20-ти.....Я только и успел снять камерой мобильного телефона загривки 3-х последних заснять (правда, качество не очень).

Далее, встречал на копе лису - выскочила прямо из фундаментной ямы. заросшей травой....

При разведке новых мест встречал в солнечный день сову, сидящую под кустом, ожидающей ночи....

Пару раз напарывался на зверя, похожего на россомаху....

Несколько раз, идя по траве (15-20 см. высотой) спугивал куропаток....  Честно признаюсь - пугаешься сам..Думаешь, что седины прибавилось...

На медведей не выходил.....но парни рассказывали. что в одном месте, где мы рыли - были следы медведя и его свежие какашки

Так что, зверья у нас много....
Копарь, будь бдителен! "Бомбочки" всегда таскай с собой!

Забыл ещё про одну встречу...
Хожу, копаю...Вдруг. слышу гул... Думаю, опять егеря едут....
Смотрю. а машины не видать...
посмотрел в небо, а это рой пчёл летит.... и на меня... одна в затылок сразу, в волосы полезла...я её сбил и бежать...
150 метров я пролетел. как чемпион мира....

Такие, вот, дикие пчёлы....

[Зяблик]

Регулярно встречаюсь с различными животными, привык к этому, так что как-то не напрягает, а вот теперь говорят, что в Тульской обл. стали встречаться рыси, а вот это уже напрягает, потому что такое чудо сверху прыгнет... и хана... однако.

Маловероятно, так что можете смело ходить! )))
Часто бываю в Центральном лесном заповеднике, там дикие места и для Рыси специальные условия создают, они встречаются там, но очень редко. Что уж говорить про Тульские леса.

[Hronos]

Забыл ещё про одну встречу...
Хожу, копаю...Вдруг. слышу гул... Думаю, опять егеря едут....
Смотрю. а машины не видать...
посмотрел в небо, а это рой пчёл летит....       и на меня... одна в затылок сразу, в волосы полезла...я её сбил и бежать...
150 метров я пролетел. как чемпион мира....

Такие, вот, дикие пчёлы....

Это как же надо было махать клюхой, чтобы разозлить роевых пчел!
А может она подлетела на копеечку посмотреть, а Вы ее фискарем.

[messi]

Регулярно встречаюсь с различными животными, привык к этому, так что как-то не напрягает, а вот теперь говорят, что в Тульской обл. стали встречаться рыси, а вот это уже напрягает, потому что такое чудо сверху прыгнет... и хана... однако.

В прошлом году Тульской области в один день видели лису и лосиху с лосенком. а в другой - в 10 метрах в кустах кто-то ломанулся - подозреваю что кабан. напугал однако.