Как я стал пляжником

[Джан]

КРАТКАЯ ДИСКУССИЯ МАМАЯ
Мамай посетил городской клуб коллекционеров медных и серебристо-бронзовых монет с громким названием «Александр», и теперь пылко рассуждал вслух: - Глубоко зажатый между ног сгусток человеческих чувств и их желаний ясен как пень и понятен как светлый рождественский день. Мысль простого обывателя и незадавшегося мечтателя - коллекционера проста как убитая в хлам монета в окошке пригородной кассы железнодорожных электричек. Жадный блеск в глазах, при виде сдохшего за давностью лет двуглавого орла, это не к нам, - рассуждал Мамай. - Ведь это как с вином. Найти редкий двадцюльник, также маловероятно как хорошее вино, - продолжал он, возвышаясь величественной Фудзиямой над умытым столом. - Мы не будем тратить наше драгоценное и золотое время на ведра убитой меди и горы железа. Тут он посмотрел на торчащий из ведра ржавый гаечный ключ в перьях быстро увядающей морковки и добавил, - Только за некоторым исключением, и в виде тренировки. Необычайная речитативность Мамая наводила на мысль, что один «Avolus», с дивных виноградников южных плантаций, он уже употребил. Хрумкнув редиской, Мамай продолжил, - Вы же не хотите встретить, вашу светлую старость, с кривым прибором в руке, со стершимися песком подошвами, между пышных молодых бедер, с невразумительным взглядом блуждая между отдыхающими и нюхая их потные сиськи. Мы дружно закивали головами, что точно этого не хотим. Мы хотим явно по - другому. Посему продолжил Мамай, дожевывая овощ, - у нас и должна быть другая жизнь и высокий полет. Старость надо встречать весело, как и день своего рождения, с радостным криком, в окружении трюфелей, дутых омаров и толстых золотых украшений с блестящими брильянтами. Можно на собственных островах, с золотым песочком, и под зелеными, пышными как баобабы пальмами. Я зажмурил глаза и попытался представить, как мы бежим по песочку с Нинкой и соседкой, старые и обрюхшие, но ничего не получалось, перед глазами стойко мелькали длинные стройные ноги Нинки и золотистые на бедрах волоски соседки в капельках голубой воды. Жорик скрипел фиолетовой ручкой, как скрипит пушистый песок под ногами, тщательно конспектируя основные тэзисы Мамая. Я приоткрыл глаза и скосил взгляд. «Избранное», фиолетово и жирно было выведено в начале строки. – Сильно, - подумал я. - Так и книгу напишем. Надо будет Жорику с начала все рассказать. Лоб нашего философа был покрыт испариной, свежими царапинами и глубокими раздумьями. - А что коллекционеры? - подал голос Серега, задавая очередной глупый вопрос. Другой рукой он придерживал наушник, что бы лучше слышать Мамая. – В наличии нашего города, - продолжал Мамай, - имеются два в усмерть утертых коллекционера, с такими же монетами и потными старыми альбомами на полбутылки разбавленного жидкого кефира и клизмой в кармане. Родина может спать спокойно. Пока эти два одуванчика дурят друг друга, перепродавая одни и те же монеты. Все могут просто отдыхать.
Таких клубов, любителей плетеного гурта, и утомленного жизнью орла на наших просторах, пруд пруди. Мамай взял за горлышко бутылку и медленно покрутил ее по столу. В мутных водах винного брожения кружились виноградные косточки и желтый лавровый лист. На стеклах бутылки играло горячее южное солнце. Надпись на бледной этикетке гласила «от 11%». – Мы будем искать только золото, и прозрачные как крупные капли ключевой воды брильянты,- пытался закончить мысль Мамай, и, пробуя на взгляд определить истинный градус мутного напитка. Наконец оторвавшись от завораживающего танца виноградных косточек и лаврового листа, вскинув голову, он продолжил, - Коллекционеры прикупили от нас одного одноголового подтертого орла в виде эксперимента, и… – Какого орла? - Хором перебили мы его. Серега аж встал. – Вот, наконец-то, - обрадовался Мамай, - стал, виден неподдельный интерес к нашему делу молодых, здоровых, и полностью оправившихся организмов. Он весь засиял и счастливо заулыбался. Из дальнейшего рассказа нашего умудренного пляжной жизнью кормчего выяснилось, что поиски наши не были пусты. И помимо выуженных Мамаем бумажных ассигнаций маман, коих оказалось гораздо больше положенного (почему-то) и браслета раджи поднятым мною. В кучах выуженного песка и водорослей, путем терпеливых поисков, пока мы подлечивались, Мамаем были обнаружены различные монеты, бижушные колечки, ржавая цепка и прочая утерянная атрибутика купающихся граждан. Среди бесспорно интересного, были пару монет раннего совсем юного Александра, непонятный слиток с изображением и массивный серебряный перстень с крупным камнем и древней монастырской символикой. Что и вывело Мамая путем различных умозаключений все же к монастырю и двум небольшим как блюдца озерам, нарисованных на этой чудесной карте. Вот так вот, - подвел итог кормчий, скручивая пробку с бутылки. Жорик быстро зарисовывал четыре фиолетовых стакана в тетрадке и закрашивая их наполненной фиолетовой жидкостью. Слегка подумав, он дорисовал виноградные косточки и плавающий лавровый лист.
.

[нафаня]

Молодец! Пора отправлять всю компанию в новый поход.

[silver dervish]

Неее, торописа не надо! До весны далече.
Джан как ремонт?

[Джан]

И коснется меня боль обмана,
Все на свете собою затмит.
И откроются старые раны,
И душа зазнобит, зазнобит.

Я не стану искать утешенья,
Зачеркну и друзей, и мечты.
И мои неземные мученья
Не отымет никто, даже ты.


Из распахнутых настежь окон на просторы небесной выси, и синего безбрежья мощно неслась старинная монастырская песня иеромонаха Романа. Над шумящей зеленой листвой тенистого ласкового сада, наши голоса трогательно выводили, стараясь успеть за сильным, глубоким баритоном Мамая, грустные слова
Затворю я певучие ставни
И зажгу восковую свечу,
С этой болью пред Господом встану,
Мытаревы слова прошепчу.

Жорик, с хорошо поставленным дискантом, и трясущимися щечками, тонко и старательно тянул, прижав пухленькую ручку к груди и прикрыв глаза
Боже, милостив буди ми, Боже,
Всепрощенье Свое помяни,
В скорбный час, непомерно тревожный
Чуждый дух от меня отжени.

Соседка, выйдя на крыльцо своего дома, долго стояла, выставив ушко и прислушиваясь к нашему душевному песнопению. Подбоченясь, и уяснив для себя, что наша выписка была явно преждевременной и личной ее профессиональной ошибкой, гневно ушла, хряснув дверью так, что обрушились подпорки у яблонь в саду, и твердо себе, пообещав, что в следующий раз, она нас так просто не отпустит, тщательно залечит все наши раны и восстановит нам юное душевное спокойствие. Процедуры обещались быть длительными и амбулаторными. Лечение продуманным и прогрессивным. И обязательно всех. Вместе с Мамаем.
Пустая бутылка каталась по полу, как во время качки. Шуршали поднятые теплым сквозняком карты. Комната гудела и трещала как трюм десантного корабля во время бурного шторма перед заключительной высадкой. Мы, то разом говорили, и строили смелые захватнические планы побережья. То ржали, когда Мамай начинал рассказывать, как он коллекционерам орла продавал. И показывая на табуретки, пояснял нам, что у них были вот такие квадратные глаза, при виде одноголовой птицы. Коллекционеры необузданно пили кефир, хватались за сердце, и нервно плавали в буре своих нумизматических фантазий. Мы угорали от хохота. Потом вновь, дружно, склонялись над картами, заворожено водили пальцами, гулко стукаясь головами и чудились нам на дне бумажных озер горы золота. Серега дико кричал, - От винта, - включал прибор, делал страшные исторические глаза, водил им над столом в легком спиритическом сеансе, и орал, - Вижу, вижу. Там оно. Жорик, рыдая, подтверждал, лежа животом на карте, и разгребая мифическую водичку, что согласно научным изысканиям поздних трудов профессора Мечникова и утерянных архивов археолога Шмурдякова, присутствие великих сокровищ имеет место где-то быть. Мамай, ухватив Жору за воротник, и приподнимая его над столом, мягко поинтересовался подробностями. Жора обещал подготовить доклад. И уснул. - Философу больше не наливать, - резюмировал Мамай, – дискуссии продолжаются.

Сообщение отредактировано Джан: Jan 28 2011, 16:35

[Джан]

Мамай был хорош. Ярко выраженный лидер. Смачный представитель от самурайской оппозиции. Тонкий знаток японской курганной живописи и загадочного кривого барельефа. И Серега, умный весь такой. Прибор освоил. А Жорик спал. Щечка его мягко покоилась на заботливо подложенном пиджаке Мамая. Маленький носик, погруженный в умные очки, мерно сопел. Исторические циклы в его голове сменялись историческими вехами, а вехи измерялись налитыми до краев стаканами. Мамай щеголял в растянутой временем майке, с надписью «BOSS» и сзади «Интим не предлагать», и хотел уж перейти к прениям. Гремя стаканами, приступили. Но тут прения неожиданно закончились. Мамай удивленно заглянул под стол, прений не было. Серега сказал, что щас сбегает и принесет сколько надо. Мы решили, что надо, Мамай профинансировал курьера, оплаканными деньгами местных коллекционеров, и Серега убежал. Обсуждали детали операции, и время необходимое на подготовку. Мамай сказал, что к нам может присоединиться Настюшка. Это был удар. Неокрепший организм начал искать выход. Выхода не было. Так сказал Мамай. Захотелось лечь рядом с Жориком и уснуть. Но стойкий последователь археологии и исторических изысканий, яростно брыкался во сне и судорожно мял пиджак Мамая, превращая его в подголовную лепешку. Отдышавшись от Жориного пенделя, и разглядывая в углу комнаты улыбающуюся деву Марию, я вынужден был согласиться. - Бетховен, практически добровольно взялся финансировать всю нашу экспедицию, фураж, продовольствие и снабжение, - сказал Мамай. - И всячески будет нам помогать. И у нас будет настоящий профессиональный инструмент. Тогда, - сказал я, - нам нужны новые соседские трусы. Мысли мои скакали, прыгали, и весело ржали в пустой, как граненый стакан, голове. – А зачем нам трусы? - Оторопело спросил Мамай. – Для пары что ли? Действительно, зачем нам трусы, - подумал я. И тогда, собравши остатки мутного разума, и подкрепленного «11%» лаврового листа воображения, изложил мысль и суть, необходимости подарка. – Логично, - пытливо заглядывая в мои ясные глаза, резюмировал Мамай. – Посмотрим размер и положим на место. И глубоко задумался. Ввалился Серега. С порога он сразу заявил, что тоже участвует в этой авантюре и вывалил на стол кучу снеди. Я обиделся за авантюру. Серега сказал, - Зря. И пропел частушку.
Я любимому чуток
Подарю своих трусок
Труселя да муселя
Люблю золотоискателя
- Вместе пойдем, достойная женщина, - сказал Серега, ломая колбасу. – Чуть не залечила нас правда, но долг труселями красен. К вечеру и определимся, - решил Мамай. Он уже весело стучал ножом по столу, превращая малиновые помидоры, и зеленые огурцы в салаты. Сбросив петрушку, и мелко порезанный укроп, залил, это все обильно растительным маслом, подумав, сыпанул соли, перцу, плеснул уксусу, и уложил по краям кольца репчатого лука. Серега засыпал всю эту красоту, поломанной колбасой, и табачными крошками. Мамай, нежно рассматривая натюрморт, вскрыл банку с майонезом и обильно полил его. Я достал кильку и варенец. Серега разломал лаваш и копченую курицу. Потом подумал и укрыл покойницу широким листом хрена. Постоял, помолчал. Рядом встала «Закуска Краснодарская», с квашеной капустой и румяными баклажанами. Венчал красоту стола болгарский перец, нашпигованный крутыми яйцами и обмазанный фигурно аджикою. Летняя комната наполнялась ароматами и предвкушениями. Носик Жорика, стал шевелиться, принюхиваться и медленно просыпаться.

[flagman]

Браво Жан, обязательно когда-нибудь собери все в кучу, подредактируй, и увековечь в металле (бумаге) . Ждемс дальше

[Джан]

Солнце закуролесилось к выходу. В южных санаториях и светлых пансионатах, тускло-зеленым огнем стали загораться таблички «Тихий час» и «Посторонним вход воспрещен» приглашая утомленных отдыхом многочисленных отдыхающих, приобрести единственно правильное горизонтальное положение на своих свежих хрустящих простынях и скрипящих одноместных койках. В городке стал стихать шум и гомон, задремали утомленные суетой на аллеях дремучие каштаны и вялые по жаре клены. Резко снизилась продажа свежего кефиру, и жгучего «Боржоми», перестали как-то враз вдруг хряпать жирный творог и хрустящие кукурузные палочки. Народ возлежал в прохладных палатах, и медленно переваривая, минеральную воду, разбавленный квас и горячее южное гостеприимство тихо наслаждался. Немногочисленные отдыхающие не успевшие добежать до своих положенных им курортных коек и так необходимых их здоровью грязевых ванн, сидели и возлежали просто в садах, парках, в тени деревьев и ровно подрезанных декоративных кустов. Утомляя свои души шипящим пивом и слабым брожением «Красного Кубанского» от остатков последнего осеннего урожая с орешками, типа арахис, с солью и горькой, вяленной в цитрусовой муке, армянской редькой. Перестали хлопать многочисленные магазинные двери и сверкать привлекающе стекла. Витрины погрузились в покой и благополучие. Город в сон и вечерние ожидания.
А в это время мы, качественно облизав салатницы и уяснив день рождение и дату ухода в мир иной и потусторонний, курицы, строили планы и возбужденные одними нам ведомыми чувствами азарта и инстинкта охоты за золотыми сокровищами, купались в бурных обсуждениях и жарких дебатах. Над столом чопорно проплыл и устремился к окну легкой дымкой запах астраханского табаку. На повестке обсуждались последние стратегические и тактические моменты перемещения группы из четырех верных товарищей к дощатому забору соседки. Взятие трусов, казалось таким же простым, как взятие Казани. Рисовались радужные успехи и вменялись конкретно каждому необходимые задачи. Разбирался необходимый инвентарь и походная амуниция. С нетерпением ждали сумерек. Одновременно, с другой стороны городка, неспешной походкою. В приятном предвкушении, слегка шоркая по асфальту пыльными подошвами и шамкая мятыми брюками, с двумя обрезками водопроводных труб, двигался в нашу сторону, что-то мурлыча себе под нос и вальяжно разглаживая напарафиненные усы, дядя Вася. Душа его радостно пела, сердце рисовало романтический ужин в саду, при свечах под свежими плодово-ягодными деревьями. Сбрызнув себя непомерно одеколоном «Индульгенция» и прихватив по пути, небольшой тортик с длинным названием «Ежики бегали по полю, собирали ягоды», он, направлялся аккуратно в нашу сторону, невольно попадая в радиус очерченных нами боевых действий. Приглашение моей соседки для изменения формы конфигурации водопроводного слива и инженерных коммуникаций, ему не представлялось чем-то сложным и невероятным. И теоретически он уже все выполнил. И сейчас, тихо мурлыча, он строил и подбирал правильные для романтического общения слова, вычитанные в какой-то книжке, и удобный момент. Приглашение последовало от нее, усы были ароматизированы тоже для нее. Случай наступал, самый, что ни на есть, подходящий, и обнадеживающий. - А не перейти ли нам к чаю? Пропел в хорошем настроении дядя Вася, и ускорил шаги.

Сообщение отредактировано Джан: Jan 30 2011, 07:07

[кладoffщикъ]

"Ёжики бегали по полю,собирали ягоды" - хочу такой тооорт!

[silver dervish]

Джааан - друг, где пропал . Не ужели ремонт завладел тобой?
Ну чиркани пару строк пжлста .

[Джан]

Да. работа. Приходится ездить в другой город. Вот, черкнул. Совсем маленько.

Темнело. Впереди виляя толстыми полушариями мозга, на четвереньках передвигался Жорик, толкая перед собою для маскировки куст одуревшего крыжовника. В руках, как путеводную звезду, он сжимал измятую и изрядно разрисованную стратегами карту. Но, то ли стрелки показывали не туда, а может за счет быстро сгущающихся сумерек, мы давали уже третий круг по огороду, сминая офуевшие от нашествия неожиданных пластунов растения и тонкие стволы чернослива. Мамай полз замыкающим и отчаянно ругался матом. Ему стало надоедать барожировать среди деревьев, и он требовал немедленно, отправится в точку назначения, обозначенную на карте. Я пихал «родственника» в зад граблями и дублировал матерные команды Мамая. Серега, стремясь уйти на опережение, срезав круг по редиске, свалился в яму с хабаром. Вернее еще без хабара. Но вырытую нами ранее под него. Извлекали минут пять. Перемещения наши были странны и не понятны простому обывателю, но на, то мы и элита, золотоискатели, что бы странно перемещаться и неординарно думать в поисках пути и достижения к праведной цели. Наконец, раздался звук,«Бумм!!!», Жорик уперся в забор. Конструкция покачнулась, но устояла.
Залегли, рассматривая в щелочки прилегающую территорию. Стали разбирать и готовить к забросу, снаряжение. Серега нашел в заборе подходящее отверстие.

[silver dervish]

Ну вот, настроение поднял , теперь можно спокойно спать.

[alexsalmon]

Спать? нееееееееееее! Жду продолжения! Спасибо Джан !!!

[silver dervish]

Спать? нееееееееееее! Жду продолжения! Спасибо Джан !!!

Во монстр! После моего комента двое суток прошло, а он не спит .

[Мурза]

Хороший добротный рассказ.Очень легко читаем.Спасибо.+1

[Мурза]

Хороший добротный рассказ.Очень легко читаем.Спасибо.+1

[alexsalmon]

Во монстр! После моего комента двое суток прошло, а он не спит .

Так двое суток и спал!!! Еще раз спасибо Джан!!!

[silver dervish]

Куда Джан пропал?
Может его муза замёрзла?

[Клим]

Ржу нимагу, спасибо Джану,
Я рот уже порвал в конец.
Куда Задорну с Петросяном...
Спасибо! Супер!! Маладэц!!!

[Джан]

Продолжим потихоньку
Всем спасибо, надеюсь муза в тепле


Воздух был свеж и упруг. Вечерняя прохлада тиха и благодатна. Городок купался в лени и далеких фанфарах пожарного оркестра. Сейчас эра нашей беспредельной доброты и милосердия, пройдя сквозь зеленые дебри заросшего огорода, устремится на прилегающие территории уважаемой нашим отрядом хорошенькой соседки. Сердце мое бешено билось, среди сладкой свеклы и свежей капусты. Ладошки периодически потели, и я, вглядываясь в сумеречные дали ее вишневого сада, иногда вытирал их об Жорины штаны. Жорина задница торчала перед моим носом и немного мешала моему любовному обзору. Его очки блестели в зарослях щавеля, он сильно нервничал, дико озирался, щелкал глазками, и, хрумкая сочными листьями, ставил себе боевую задачу. Боясь, что боевая задача его состояла только в том, что бы сожрать все вокруг, и дискредитировать наши позиции, я незаметно стал подпихивать его к зарослям широкого лопуха и трехреберника непахучего. Судя по хрусту и довольному чавканью, пошла активная культивация лопуха широкого. Серега степенно разматывал нашу «доброту», коим являлся «Тарзан» модернизированный, обмягченный вариант и безопасный режим. Так сказал Серега. Каждый тройник, его был плотно обмотан тряпочками и туго перевязан шпагатом. Гирлянда эта, напоминала нехилую связку гранат в праздничной упаковке. Но Серега гарантировал полную безопасность и целостность труселей. Мамай, уткнувшись в карту и подсвечивая себе подслеповатым фонариком, требовал немедля скорректировать его по стрельбе, и запрашивал данные аэрофотосъемки и волновой дифракции за последние три года. Дважды помянув Цусиму и складки плохо разведанной местности, осенив себя крестом, Мамай, наконец, с помощью более чем выразительной жестикуляции задав нам, необходимый угол и крен полета, дал отмашку. Серега, бешено раскрутив «доброту», срубая листья белокочанной молодой капусты и основательно углубив пугливого Жорика в боронование щавеля с лопухом, со свистом отправил «Тарзана» на поиски труселей.

Сообщение отредактировано Джан: Feb 6 2011, 13:09

[Джан]

Труселя «Тарзан» почему-то не нашел. Зато притащил к нашему забору садовый стульчик. Мамай, восседая императором среди ботвы, почесал репу, сказал многозначительно, - Хм, - съел грязную, вырванную из земли морковь, и приказал изменить угол наклона атаки. Вторым и следующими заходами, мы повредили дымовую трубу, вырвали глубоко вкопанный столик, а также к забору переместили одну яблоню, два куста жимолости, что-то с ведро клубники и конуру с собакой. Собачка была маленькая и вроде бы добрая. Хлопая собачьими ресницами, и хлюпая мокрым носом, она с интересом рассматривала покусителей девственного сада и дворового инвентаря. Серега сказал, - Уси пуси у Маруси, - и полез высвобождать наш «Тарзан» и несчастную собачку. Псинка, словно очнувшись из забытья, и видимо вспомнив, для чего собственно ее сюда поставили, коротко сделала, - Клац, клац, клац, и два безымянных пальца и один указательный с мизинцем, можно было смело нести в мелкий ремонт. Серега завыл и принялся грызть дырку в заборе. Забор трещал и нещадно качался. Жорик с перепугу принялся за трехреберник непахучий. Животное, посчитав дело сделанным, а свою задачу полностью исполненной, пульнула вместе с конурой в глубину двора, и гремя цепью, затерялось в темноте. Пока Серега не прогрыз дырку достаточную, для того, что бы пролезть и устремится в погоню. На шум вышли соседка с блаженным от счастия дядей Васей, но тут пожарники в парке труда и отдыха дали конкретный такой туш, и они, пощурившись в сгущающуюся темноту ночи, удалились далее измерять водопроводные трубы. Мы проводили срочную рекогносцировку.