Черная деревня (небольшой роман), Для вдохновения на поиски :)

[Andrew_Izh]

Всем привет! Размещал этот текст на паре других ресурсов - читателям понравилось. Разрешите представить и вашему вниманию мое творчество - плод долгой зимней "ломки" без копа.

Все события и названия населенных пунктов являются вымышленными, любые совпадения – случайны.

Глава 1.

___*___

«…Белая армия, черный барон, снова готовят нам царский трон…» - доносилась и пропадала вдалек песня, которую радостно пели пионеры, дружным отрядом работая на соседнем поле. Стояла жатва. Солнце еще щедро дарило тепло, наполняя землю и урожай жизненной силой.
Петр Анисимович скрутил натруженными руками самокрутку, сыпанув табачку немного сверх меры. Дума предстояла долгая и тяжелая. Прищурившись от солнца и едкого дыма, он смотрел вдаль, на знакомые с детства поля, рощу, речку. Звуки, которые сопровождали его всю жизнь, являлись и составной частью этой жизни: собачий лай, кудахтанье кур, скрип колес телеги, колодезных журавлей, разговоры и крики людей. Ветерок трепал некогда пышную, но уже наполовину седую шевелюру Петра Анисимовича. На дворе стоял август 1929 года.
Разменяв пятый десяток лет, Петр Анисимович на своей жизни перевидал многое: довелось ходить в атаку на германском фронте, случилось ему и заколоть немца во время рукопашной. Каких-то досадных воспоминаний по этому поводу он не испытывал, воспринимая войну как суровую, необходимую мужскую работу. Вернулся домой в самом начале 1917 года, с Георгием III степени на груди. Живой, даже не раненный. Только досаждал иногда кашель от немецкого газа, который однажды занесло ветром в его окоп. Статный, с правильными чертами лица, легкий на задорную шутку, с озорными усами, он быстро добился любви Оксаны – деревенской красавицы, к которой до войны боялся и подойти, хотя сердце млело при одной мысли о ней.
Росли они на одной улице, с детства играли в догонялки, в лапту. Смешливая озорная девчонка с годами стала совсем красавицей – стеснительной девушкой, в глазах которой нет-нет да и блеснет веселый огонек. Длинные русые волосы, легкая порхающая походка, всегда опрятная, несмотря на обилие различных крестьянских забот по хозяйству, одежда, как магнитом тянули к Оксане толпу ухажеров. Петр, уходя на войну, все же набрался смелости, подошел к девушке и, заикаясь, сказал: «Это, ты меня если дождешься – замуж тебя позову…».
- Ага, немцев вот только перебей всех, да сразу сватов и зови! – засмеялась Оксана, и, одарив Петьку веселым взглядом, ушла к себе в дом.
Не прогадал Петр Анисимович: суровым и возмужавшим вернулся с фронта. Односельчане уже были наслышаны о его подвигах – он первым из его призыва получил «Георгия». За сватами дело не стало, быстро сыграли свадьбу, а потом, как крепкие грибочки, пошли детишки. Оксана оказалась домовитой и крепкой хозяйкой: дело спорилось в ее красивых руках, да и детишки не были обижены вниманием.
Самокрутка почти догорела, и Анисимович неспешно принялся крутить следующую. После войны казалось, что он выполнил свою работу (мужскую ратную работу) и может теперь заняться спокойным крестьянским трудом, растить детей. Но жизнь вокруг стремительно менялась; и вот уже он, наспех зацелованный женой, обнимает своего годовалого сына Темку, закинув за плечо вещмешок и винтовку, уходит с небольшим отрядом.
«Белая армия, черный барон…»
Гражданская война запомнилась ему досадным чувством. Что-то саднило в душе, когда он вспоминал, как застрелил Сеньку, с кем выросли вместе, бегали, рыбачили, дрались, мирились. Всякое было… И вот он, Сенька, по какой-то причине увязавшийся за белыми, целится в него из проема окна разбитого дома. Спустя какое-то мгновение его бывший дружок скатится бесформенным кулем с дыркой во лбу, так и не успев закрыть удивленные глаза. «Ну вот, и свиделись », - подумает Петр.
В горячке боя он быстро забыл об этом, тем более что белые рассеяли его отряд по лесам – Колчак перешел в наступление по всему фронту.
Накрыло его после. «Небось, родители, Кузьмич и Петровна, и не знают, что с Сенькой. А если узнают, что я его…того? А главное – за что? Что он мне сделал такого, за что я его убил? Хотя – промедли с выстрелом – я бы и оказался на его месте…» Такие мысли и непонимающий Сенькин взгляд преследовали его потом всю жизнь. Доводилось ему потом еще убивать белых в бою (а стрелком Петр был отменным) – но то были люди незнакомые, хотя и все сплошь деревенские мужики. Некоторые еще совсем неумелые солдаты – их заскорузлые от мозолей ладони больше привыкли к плугу и косе, чем к винтовке. Такие же, как он, только по другую сторону. Утешало его только то, что все свершалось в честном бою. В расстрелах, слава богу, не участвовал.
После гражданской пришел домой, но винтовку сберег. К тому времени дома его встречала уже и совсем крохотная дочка. Хорошо, что вся семья его была жива-здорова, хоть и натерпелись страху, когда в деревне стояли белые. Односельчане предлагали на сходе стать Петру Анисимовичу председателем, да отказался он. Ему просто хотелось трудиться, без оглядки на других, поднимать семью, вести хозяйство. А хозяйство получилось крепким: к 1928 году у него была земля, скотина, несколько лошадей, амбар, просторный дом, где звенели заливистыми голосками уже трое детей и работящая жена. Более половины деревни к тому времени уже вступило в колхоз. Другие сельчане колебались, поглядывая в сторону авторитетных людей.
- Вот ты, Петр Анисимович, уважаемый человек: работящий, почти не пьешь, в семье у тебя порядок – образцовый крестьянин, в общем! Почему ты не вступаешь в колхоз? – вопрошал его председатель. - Ведь ты – пример для тех, кто сомневается! Мы с тобой горы свернем, такую коммуну отгрохаем! Трактор, вон, обещали нам выделить!
- Слушай, уважаемый Данила Ефимович, мне и так живется хорошо, я весь перед вами на виду – если все будут так же работать, а не пить и тунеядствовать, то и колхоз не понадобится!
- Ну, Анисимович! Считай, что этих слов я от тебя не слышал! Не будь ты уважаемым фронтовиком, сейчас же за такие слова арестовал бы тебя как контру! Ты смотри, не зарывайся. Вон, сосед твой – кулаком оказался, хотя и хозяйство поменьше твоего, и лошадей – всего две. А еще говорят, что у тебя работники-поденщики есть!
- Так ты про Ваську говоришь? У него отец, мой однополчанин, белыми убит; голодают они – вот и помогает мне Васька с сенокосом и жатвой. Вроде не жалуется. А так – померли бы они с мамкой и тремя малыми с голоду. («И никакая Советская власть бы им не помогла», – подумал Петр про себя, но ничего не сказал вслух.)
-В общем, вступай в колхоз – и баста! – подвел итог председатель. - Тут насчет тебя уже разговор идет нехороший, но я тебе ничего не говорил!
Петр знал, что такое колхоз. Со слезами на глазах односельчане-колхозники однажды согнали всю крупную скотину в общественный хлев. Лошадей нещадно использовали на поле. Все корма, посадочный материал – всё собрали в общий колхозный амбар. В итоге кто был пьяницей – пьяницей и остался. Кто был работяга – стал тянуть трудовую лямку не только за себя, но и за пьяницу – колхозника. Единоличников распекали, убеждали на собраниях и поодиночке вступать в колхоз. Петру на все это было больно смотреть. Его хозяйство крепло и расширялось. Он почти не принимал участия в общественных собраниях, считая их пустым времяпрепровождением. Старался не сдавать деньги на многочисленные общественные займы «Красного Креста», Осоавиахима и других непонятных и далеких от его жизни организаций. Что греха таить – потихоньку торговал излишками и наполнял кубышку сначала белыми профилями последнего императора, затем идущими в обнимку профилями крестьянина и рабочего, кузнеца и полтинниками со звездой. Справив обновку жене и детям после поездки на базар в город, Петр аккуратно ссыпал серебро в кубышку. Сверху бережно клал Георгиевский крест. Никто из его семьи ничего не знал о заначке.
Сейчас его уже в лицо называли кулаком, бросая презрительные фразы. Жена часто возвращалась домой со слезами обиды на глазах. Детей пытались задирать в школе, но он научил их не давать себя в обиду. В общем, ненависть сгущалась вокруг. В свою очередь, Петр не копил обиду на односельчан: он выручал нуждающихся, по мере возможности. Давал взаймы зерно весной, не прося даже ничего сверх. Тем не менее возвращали долги не все, посмеиваясь про себя и считая, что от него не убудет.
«Кулак, значит, я для них, для этой власти, для этой жизни? А ведь старался вести себя по совести. Ну, ничего, в колхоз я все равно не пойду. Лучше в Сибирь – там тоже люди живут. Тяжело, наверное, вот так, как каторжнику – этапом в Сибирь? Никого ведь не убил, не ограбил, а по этапу – в Сибирь…» От злости и обиды Петр Анисимович сжал кулаки. Потом пошел в погреб, взял заветную крынку с серебром и перепрятал в другое место, где заначку точно никто не догадается искать. Закинул винтовку в реку – найдут – срок прибавят. На рассвете тревожно залаяла собака, затопали сапоги, застучали в дверь…


___*___

Так, что у нас тут…
Мекешкин Петр Степанович, 1887 года рождения. Обвинение: кулак. Репрессирован: август 1929 года. Умер в ссылке. Реабилитирован в 1995 году.
Мекешкина Оксана Сергеевна, 1892 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирована: август 1929 года. Реабилитирована в 1995 году.
Мекешкин Артемий Петрович, 1917 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирован: август 1929 года. Реабилитирован в 1995 году.
Мекешкина Марина Петровна, 1920 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирована: август 1929 года. Реабилитирована в 1995 году.
Мекешкин Михаил Петрович, 1925 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирован: август 1929 года. Реабилитирован в 1995 году…
Саша листал «Книгу памяти» - книгу поломанных людских судеб, боли и страданий. В архиве он проводил свободное время всю зиму и сегодня, когда снег уже почти сошел, ему предстояла заключительная часть исследований.
Саша - двадцатисемилетний молодой человек всерьез увлекался металлопоиском – поиском монет и других артефактов при помощи металлоискателя. Если для многих это было своего рода модным хобби на один-два сезона, то для Саши это стало серьезным увлечением, которым он занимался уже восьмой год.
Его затянул драйв от неожиданных находок под катушкой прибора: если раньше радовала каждая монетка (чаще всего это был темный медный кругляшок, который еще предстояло отчистить), то теперь больше удовольствия ему доставляли нечаянные находки: старинные медали, знаки отличия, значки раннего периода Советской власти, и, конечно, клады. За восемь лет ему довелось найти три крупных тайника. Это существенно повлияло на его техническую оснащенность (отличный прибор, навигатор, внедорожник), укрепило лояльность жены к его интересам, ну и, соответственно, повысило мотивацию и уверенность в себе.
Увлечение и взаправду – очень модное сейчас. Случается и новичкам находить клады и всевозможные интересные предметы. В общем, конкуренция в этом деле достаточно высокая и практически не осталось «небитых» мест. Саша проводил много времени в архивах, покупал старые карты с целью найти именно такие «небитые места», куда еще не ступала нога его собрата-кладоискателя. Вот и сейчас он тщательно просеивал огромный массив информации, в результате чего в его записной книжке появилось несколько пометок об интересных урочищах.
- Так-с, что мы имеем… Калиновка, Малые Осинцы, Березники…
На старой карте еле было различимо название деревни Калиновка - кто-то посадил на это место черное чернильное пятно. Калиновка, по данным переписи 1891 года – 46 дворов, 305 жителей. Судя по архивным данным, деревня прекратила свое существование в 60-х годах ХХ века. Точных координат, конечно же, не было, но по ряду признаков на местности можно было сопоставить и найти реальное местоположение деревни. Черная деревня – Калиновка – с тебя-то мы и начнем…

___*___

Еще за несколько дней до выезда условились, обговорили маршрут, закупили провизии с запасом на неделю. На зорьке сели в Сашину «Ниву» и выехали. Уже с утра летнее рассветное солнце начинало припекать. Дорога стелилась ровным асфальтом, ехать предстояло около ста километров по трассе и еще порядка двадцати по полевым дорогам и лесу.
Попутчики Саши – Игорь и Олег – были по складу характера совершенно разными людьми. Можно бы на первый взгляд сказать, что все трое объединены только в рамках «Нивы» - компания случайных людей. Но по сути, это была годами сработанная команда – вместе они копали уже около пяти лет. Саша работал менеджером «среднейшего звена», как он сам выражался. Рутинная офисная работа, без каких-либо весомых перспектив. От скуки обыденности спасало любимое хобби.
В тот день, пять лет назад, он выехал на место один, долго бродил, с наслаждением вдыхая свободный полевой воздух. Как ему казалось, на этом месте он был первооткрывателем, но постепенно стали попадаться свежие ямки. «Спасибо, хоть ямки за собой зарываешь», - злобно шептал Саша. Как назло половина дня поисков прошла практически впустую. Не заметив в высокой траве ямку, Саша со всей силы ухнул туда, и тотчас же ногу пронзила острая боль. От раздражения и досады проклиная на чем свет стоит заклятого конкурента, он внезапно увидел его прямо перед собой.
- Извини, братан, давай помогу.
Олег помог тогда дойти Саше до машины, по пути и познакомились. Олег был немногословен. В любой ситуации он знал, что нужно делать и всегда протягивал руку помощи первым. Перебивался случайными заработками, уезжал шабашить на Севера. Металлопоиск служил для него скорее способом дохода – он не гнушался брать с собой крупное железо и цветмет, в то время как Сашу было не заставить тащить до машины болванку весом пять-десять килограммов. Кстати, на том месте через месяц нашли они с Олегом свой первый клад – большой чугунок медных монет. По привычке Саша пропустил «некрасивый» пляшущий сигнал, который выдает ржавое железо. Олег же услышал и подошел, чтобы выкопать. Когда, поднатужившись, Олег извлек на белый свет большой чугунок и из него посыпались зеленые большие кругляши, оба не поверили своим глазам. «Катины пятаки», - не сговариваясь, хором произнесли оба.
Несмотря на весомость клада, денег хватило только на смену приборов и на подарки супруге Саши и подруге Олега. Но и это оба посчитали хорошим знаком. Да и вообще, клад воодушевляет на новые поиски!
Третий член команды – Игорь – занимался ремонтом машин. В том числе часто латал Сашину старенькую «Ниву». Однажды они разговорились, и Саша узнал, что Игорь тоже увлекается поисками. А именно – «специализируется» на шурфе фундаментов на месте бывших домов. «Я не люблю далеко ходить. Приехал – копаю». На удивление, у Игоря было довольно много интересных находок. Помимо монет, украшений, колец, его коллекцию составляли очень красивые царские бутылки, посуда с клеймами дореволюционных фабрик и много других интересных вещей. Причем монеты с фундаментов были в более хорошей сохранности, чем «с поля». Игорь практиковал методичный поиск на одном месте, буквально просеивая грунт на глубину до полутора метров. В азарте Игорь мог не есть практически сутками, только поглощал воду литрами. Адский труд иногда давал поразительный результат в виде закладухи или целого клада.
Клады и ценные находки делили поровну, либо продавая сами на аукционах, либо сдавая знакомому перекупщику. Работали всегда очень аккуратно, закапывая за собой ямки. При должном старании, упорном труде и наличии времени плюс кладоискательский фарт эта деятельность давала хороший результат.
Команда была слаженная – ребята испытали вместе как горечь неудач в ходе безрезультатных поисков в глуши, грязи, среди мошкары, в намертво завязшей в грязи машине, так и радость от отличных находок. В команду иногда приходили и новички, желающие по-быстрому найти клад и разбогатеть. Но, нарыв под сотню водочных пробок («алкодирхемы», как их с юмором называли копатели) и несколько «какаликов», с досадой сваливали в закат. У Саши имелись несколько друзей и знакомых, которые выражали интерес к его хобби, предлагали составить компанию на коп. Заранее зная результат, Саша с охотой приглашал всех желающих.
- Ну что, завтра выезжаем, ты еще не передумал? - задавал он стандартный вопрос накануне поездки.
- Конечно, едем, о чем речь. А во сколько выезжаем? - спрашивал его приятель.
- С учетом того, что ты в первый раз, пожалею тебя. Выедем чуть позже, часика в четыре утра.
- А? Что? В четыре утра?! Куда в такую рань, я думал, часов в девять выедем, и нормально. Ну, его тогда, на фиг!
- Слушай, извини, Саш, я тут допоздна в баре засиделся с компанией, никак не могу завтра; давай в другой раз; точно поеду, - получал он ответ в «Вайбер» в ночь, непосредственно перед поездкой от другого товарища, с которым долго договаривались о дате и времени, о необходимом инвентаре и одежде.
- Слушай, завтра могу только на час примерно выехать, потом дела возникли срочные… - кидал СМС-ку третий приятель.
Еще один поехал, но принес тотальные неприятности – на трассе прокололи колесо, затем долго искали шиномонтаж, потом застряли в поле на ровном месте, все измазались в грязи. Вернулись под вечер, без единой находки.
Таким образом, все случайные люди быстро отметались, о чем друзья не жалели. Только их «трио» гармонично работало, дополняя друг друга энтузиазмом, трудолюбием, чуйкой, что в конечном итоге, выражалось емкой формулировкой «копарская удача»…
Команда неукоснительно соблюдала неписаные правила: не копать кладбища, могильники, обходить за версту памятники архитектуры, уважительно относиться к местному населению, не вступать в конфликты. Они не считали себя «черными археологами», ибо это подразумевало нарушение перечисленных выше заповедей. Да и кому какое дело до гниющих в земле, вдали от цивилизации, старых монет, неоднократно перемешанных плугом трактора с пробками и другим более поздним советским мусором? Нарушение «культурного слоя»? Бред. Потому, что металлоискатель брал неглубоко; тысячи заброшенных деревень по всей стране, конечно же, были неинтересны археологам. При любом проявлении недовольства со стороны местного населения предпринимались либо попытки договориться, либо просто менялась дислокация поисков. Но чаще всего команда копарей оставалась никем незамеченной в глуши леса и на заброшенных полевых просторах.
Находки их также были неинтересны музеям – не один раз они пытались сдать пригоршни старых монет вперемешку с крестиками, пуговицами – встречали либо отказ, либо подозрительные досужие расспросы…
С точки зрения «нормального человека» (офисного планктона, по презрительной формулировке Саши), их занятие находилось «на грани окупаемости» - «алмазов пламенных в лабазах каменных» все никак не удавалось найти; много времени и денег забирало оборудование, бензин, провизия, разведка на местности и, собственно, сами поиски. Каждый был уверен, что поведение человека с окоченевшими руками, в берцах пудовой тяжести и в облепленной мокрым снегом «горке», копошащегося в октябрьском раскисшем поле с позиции «нормального человека» представляется скорее вариантом психического отклонения.
Но как только сходил снег в апреле, все трое готовы были вновь и вновь месить глину, пачкать чистенькое оборудование и форму, рыться в земле до изнеможения, ощущая отвыкшим за зиму телом чугунную приятную усталость…
После асфальта началось самое интересное - дорога по пересеченной местности, по полям. Частями заболоченная, заросшая деревьями - старая дорога. По ней и ориентировались. Увидев вдалеке овражек с речкой и старые тополя, поняли, что цель близка. В тени деревьев, скрытые густыми зарослями, темными глазницами смотрели на мир старые дома.

___*___

- Товарищи! Вчера мы ликвидировали последнее кулацкое гнездо в нашем молодом советском колхозе! Этой подлой, законспирированной семейке эксплуататоров Мекешкиных советская власть определит новые условия быта. Будем надеяться, что они перекуются в честных советских граждан! - председатель произносил пламенную речь на очередном общем собрании. - Вы все видели, куда может завести несознательность отдельных элементов! Без обиняков заявляю, что каждого, уклоняющегося от вступления в колхоз, мы будем рассматривать самым пристальным образом, какой такой он есть элемент. А теперь попрошу подходить записываться.
Угрюмая толпа «уклонистов-единоличников» молча выстроилась в очередь к секретарю, записывающему в колхоз.
Проводивший накануне у Мекешкиных обыск Лешка, молодой хулиганистый парень-«комбедовец», крутил в кармане золотое кольцо, которое он нашел под подоконником и утаил от комиссии по раскулачиванию. Искали, конечно, золото и другие драгоценности. Немного мелкого серебра и медных монет Петр Анисимович прикопал около печки, чтобы отвлечь внимание от основной заначки при возможном обыске. И не прогадал.
- Тю-ю… разочарованно протянул председатель, подбрасывая звенящий сверток на ладони. - И это все? Ладно, подписываем протокол и заканчиваем.
Лешка после обыска мчался домой на всех парах. Он сжимал в руке кольцо, тяжело отливавшее в свете луны желтым червонным цветом, и думал о том, что теперь уж его зазноба Оленька согласится стать его женой. Внезапно в темноте перед ним выросли две мужские фигуры и, прежде чем Лешка успел что-то понять, штык «мосинки» мягко вошел ему между ребер. Кольцо выпало из его руки и затерялось в траве.
«Мы наш, мы новый мир построим…» - злобно плюнули на тело Лешки и удалились вдаль крепко обиженные им месяц назад братья Корниловы.

___*___

Оставив «Ниву» на пригорке, команда молча стала пробираться к Калиновке. Шли долго. Утреннее солнце все сильнее начинало припекать, роса обильно покрыла берцы и одежду, что предвещало очередной жаркий день. Природа просыпалась, комары и мошкара роем вились вокруг копарей.
Саша по привычке включил прибор – проверенный и надежный Е-Трак - и шел, помахивая катушкой. Помахивая – это, конечно, громко сказано, потому что в густой высокой траве приходилось то и дело выискивать проплешины или выпутывать штангу.
Игорь и Олег ушли далеко вперед по старой, еле виднеющейся дороге. Саша ускорился, но его продвижение замедляли «цветные» сигналы – пробки и алюминиевая проволока, в изобилии характеризующие наличие бывшей советской деревни. Внезапно в наушниках раздался мелодичный переливчатый сигнал. «Наверное, опять проволока», - подумал Саша, всаживая фискарь в плотную землю.
Вместе с комом земли на белый свет появилось кольцо, желтое и тяжелое. Внутри у Саши ухнуло – как всегда, когда земля дарит неожиданную и приятную находку. Несомненно, кольцо было золотое. Саша знал, что тереть находку перчатками ни за что не стоит, но ничего не мог с собой поделать, каждый раз, как и сейчас, ругая себя за нетерпеливость. Среди неразборчивого клейма и отчетливого «90» он смог прочитать «моей Оксан…»
«Червонная проба!» – восхитился Саша. Отличный подарок на начало поисков! Он позвал товарищей, чтобы поделиться радостью, но те были далеко и не услышали.
«Так, стоп! А с чего это я должен с ними делиться находкой? Никто не видел, как я нашел кольцо, а эти не потрудились даже включить приборы – чешут, как на прогулке. Олег, вон, вообще пивко потягивает». Такие мысли заставили Сашу спрятать кольцо подальше, в карман камуфляжа.
В их команде было принято железное правило: все находки и клады выставляются на коллективное обсуждение и каждый получает равноценный доход от реализации. Все делим поровну – такая была договоренность, и неважно, кто что нашел. Сегодня повезло тебе, завтра повезет мне. Все трое доверяли друг другу, именно это было основой сплоченности команды уже около пяти лет.
Саше было стыдно от своего малодушия и жадности, но кольцо он решил не показывать. Впервые.
Выключив прибор, Саша бросился догонять товарищей. Черные дома под сенью деревьев манили, но в действительности оказались дальше, чем представлялось поначалу.
Прибыв на место, Игорь первым делом прогулялся по бывшей когда-то широкой деревенской улице. По обе стороны раньше стояли дома, а теперь можно было увидеть только рвы почти круглой и квадратной формы с провалившимся центром – домовые ямы. Игорь выбирал себе место для поисков – домовую яму с наибольшим количеством валяющихся вокруг камней и железа. По какой-то странной причине Калиновки не было на общедоступных картах Генштаба, Менде, Шуберта и других, популярных в среде поисковиков. Она оказалась только на одной карте, которую Саша обнаружил в архиве.
Олег неторопливо собрал свой «Фишер», затем покурил и неспешно отправился на прочесывание окрестностей. Его кажущаяся медлительность объяснялась сосредоточенностью – он пытался «почувствовать» новое место, определяя интуитивно наиболее перспективное направление поиска. Это называлось «чуйка». Друзья не раз удивлялись его способности пойти в правильном направлении, продолжить копать там, где, казалось бы, все находки уже появились на свет. И наоборот, прекратить поиски на, казалось бы, перспективном месте. «Чуйка» Олега не раз приводила команду к заветным результатам. А еще Олег много внимания уделял разного рода ритуалам – задобрить «земляного дедушку» пряником или конфеткой, монетами и «чекушкой» водки. Все это Олег выполнял со вполне серьезным выражением лица. Такая «тонкая настройка» на «дух места» (как говорил Олег) тоже приносила результат. По крайней мере, он убеждал в этом себя и друзей. Однажды они выехали по ошибке, заблудившись в лесу, на абсолютно пустое и бесперспективное место. За весь день на троих набралось всего около двадцати убитых царских медяков и «советов». Неоднократно они буксовали, вытаскивали машину практически на руках. И вот на этом месте Олег нашел только одну монету. Но какую! 2 копейки 1927 года дожидались своего часа совсем неглубоко. Олег чуть-чуть не шоркнул ее лопатой. Состояние монеты было отличное для «земляного сохрана», что и подтвердил весьма уважаемый коллекционер, отвалив друзьям круглую сумму – 150 тысяч рублей. Таким образом, это был своеобразный клад, ибо монетка оказалась редкой и весьма востребованной в кругу нумизматов.
В другой раз Олег, «подчищая» за коллегами уже весьма «выбитое» место, «зацепил» золотой Николаевский пятирублевик. Сигнал был хотя и «проволочный», но вполне копаемый. Удивительно, что многие прошли мимо. Именно такие случайные интересные находки вырабатывали в каждом всплеск адреналина и неумолимо затягивали в поиск.
К тому времени, как Игорь уже основательно забурился в фундамент, а Саша пробежался по старой дороге, Олег наконец-то совершил все «ритуалы», собрал прибор и пошел неторопливо прочесывать местность.
Всем троим не давала покоя странная деталь. По данным архива, деревню последние жители покинули в шестидесятых годах двадцатого века. За пятьдесят лет дома должны были сгнить, обрушиться, превратиться в труху. А эти несколько изб стояли, хоть и основательно разрушенные, но стояли, как будто крепко прижавшись друг к другу.
Калиновка раскинулась широко, по обе стороны от небольшой речки. Деревня представляла собой две или три улицы. Об этом можно было судить по заросшим домовым ямам, тополям, диким яблоням и рябинам, шагающим вдоль улиц. Сами улицы тоже заросли травой, кое-где угадывались колеи от колес и телег. Можно было мысленно представить, как здесь семьдесят-сто лет назад кипела жизнь: скрипели телеги, кричали петухи, лаяли собаки, тарахтел трактор или ржали лошади на теперь уже задичавшем поле. Лебеда и чертополох, мелкая поросль молодых берез скрывали пространство когда-то напряженной трудовой деятельности людей. Запустение, заброшенность, огромная бесхозная территория земли – природа отвоевала обратно свое у людей.
Перед мысленным взором Саши проносились картинки прошлой жизни Калиновки: нешуточные страсти и споры революционного времени, злость и отчаяние периода Гражданской войны, слезы и скорбь Великой Отечественной. Он видел, как женщины провожали своих мужей вот по этой дороге на фронт, как немногие из них возвращались обратно – усталые, израненные, измученные войной, но с твердой и радостной уверенностью, что все самое страшное позади, и готовностью наконец-то заняться мирным крестьянским трудом. Как доживали свой век в этих домах последние старики, собираясь по вечерам вместе и вспоминая былые дни. Как кого-то уносили в последний путь или забирали с собой дети в город…
Тем временем решили прервать поиски и пообедать. Поделились первыми находками: немного советской «ходячки», царская полушка и копейка Николая II, крестик, пули, гильзы от «мосинки» и много алюминиевого мусора. Тем не менее, было очевидно, что место – «некопаное» - не было заметно ямок конкурентов-копарей. Расположились на полянке, достали тушенку, хлеб, поставили котелок на портативную горелку, чтобы вскипятить чай.
- Мне казалось, что на меня кто-то смотрит, – изрек в тишине Игорь. Обычно он не разбрасывался словами понапрасну.
- Как это – казалось? – удивился Олег.
- А вот так – копаю, а в спину кто-то пристально смотрит. Оборачиваюсь – никого нет, только эти дома…
Внезапно Олег поперхнулся чаем:
- Ребята, а домов сколько было – три или четыре?
Саша рассмеялся:
- Ты чего, чудик, конечно, три… - вдруг осекся он, увидев стоящие в ряд четыре развалившихся старых дома. И еще рядом – колодец, которого явно не было с утра.
- Да ладно, может быть, утром его заслоняла тень от дерева – вот и не заметили.
Внезапно в одном из домов мелькнула какая-то тень. Не сговариваясь, друзья встали и двинулись в ту сторону. Первый дом встретил их запахом пыли, брошенного жилья. Доски пола предательски скрипели, местами были совсем прогнившими. В красном углу стояла лампадка, патефон был накрыт полуистлевшим куском белой ткани. На стенах висели фотографии людей, которых уже давно не было в живых. Большая печь местами осыпалась. Вдруг с грохотом с печи упал на пол большой чугун.
- Чего, Сашка, уделался со страху? - Олег неприятно захихикал, изображая привидение.
- Надо бы посмотреть, что тут в комоде.
Стараясь не смотреть в сторону кровати с полуистлевшим бельем, Олег не без труда выдвинул ящик комода. Письма, фотографии, открытки советских времен… В его руке появилось несколько монет довольно неплохой сохранности. Закашлявшись от пыли, Саша выбрался на свежий воздух. Вслед за ним вышел и Игорь.
Саша не любил «домушничать». Он считал дом местом, пропитанным энергетикой. Причем эта энергетика была не всегда со знаком плюс. Олег же, несмотря на свои суеверия, не брезговал полазить по старым домам, прихватывая с собой то иконку, то стопку монет, то ложки-вилки и другую посуду.
Звуки внутри дома прекратились, воцарилась тишина.
- Что-то он там слишком долго, пошли проверим, - сказал Игорь.
Зайдя внутрь, они никого не увидели.
- Не мог же он незаметно вылезть в окно. Наверное, залез в погреб, идиот, - Саша был наслышан про коварство подполов, когда горе-копари задыхались в подвалах и погребах старых домов, надышавшись метана.
- Олег! Выходи давай! - прокричал Саша в открытый люк погреба.
В ответ – тишина. Не было слышно даже ветра. Вдруг с улицы раздался крик Олега:
- Мужики, вы где?
Саша с Игорем вышли на улицу и первым делом поинтересовались у Олега, каким образом он оказался на улице.
- Я вышел через дверь, как еще?
- Мы стояли, курили около двери, ты не выходил, чего прикалываешься?
- Мужики, честное слово – я копался в комоде, увидел, как по улице проезжает телега с лошадью, и сразу выскочил наружу. Вас не было. Пошел посмотреть, куда уехала лошадь – не нашел. Потом пошел вас искать.
- Здоров брехать! – ответил Саша.- Небось, надышался метана в яме – вот и чудится тебе всякая хрень! Никакой телеги не было!
Игорь лишь молча закурил. О том, что ему слышались крики и выстрелы, когда он был в доме – решил никому не говорить.
Следующие три часа поисков прошли как обычно. Монет не то, чтобы не было – они были. Но попадались, в основном, убитые обращением и временем «советы» и царская медь.
«А деревня – с историей, да и богатые кулаки в ней жили», - думал Саша. Временами он украдкой доставал кольцо и любовался им. Находка покрывала целый день поисков, поэтому его не особо расстраивал результат.
«А что если кольцо принадлежало Оксане Мекешкиной?» - всплыла из глубин памяти фамилия репрессированной кулацкой семьи. «Найти бы их дом и хорошенько поискать там», - пришла ему в голову мысль. Позвав Игоря, Саша обрисовал ему задачу, и приятели отправились на поиски предполагаемого фундамента кулацкого дома. Они искали следы хорошего пятистенка с прилегающими хозяйственными постройками. По холмам домовых ям было сложно сориентироваться, но друзья наметили пару предполагаемых мест поиска. Копать придется и вширь, и вглубь.
Саша всеми силами отводил взгляд от молчаливых черных домов, но все-таки, краем глаза, он увидел изменения обстановки. В наступившей тишине друзья неотрывно смотрели в сторону уже пяти домов. Причем в трех уже имелись окна с покосившимися ставнями, местами прохудившаяся, но все же целая крыша.
- Твою ж дивизию, что за хрень тут творится? - вопрошал Олег.
- Не желаешь прогуляться до нового дома – посмотреть, что там? – съязвил Саша. - Подышишь свеженьким метаном, может, подводную лодку увидишь.
Почему-то никто не засмеялся в ответ на эту шутку.
- Валить надо отсюда, ребята, – негромко, как бы про себя, сказал Олег.
Машинально размахивая катушкой «Трака», Саша вдруг зацепил чистый и четкий монетный сигнал…

___*___

Мишка с отцом возвращались с ярмарки теплым сентябрьским вечером 1924 года. Они примерно раз в месяц наведывались в райцентр, чтобы обменять продукты и немного свежего урожая на необходимые в хозяйстве вещи: соль, спички, керосин, инструменты.
Делегации рабочих с завода, в свою очередь, рыскали по ярмарке – скупали зерно, муку, свежее мясо. Расплачивались, не скупясь, живыми деньгами – диковинными новыми советскими монетами с серпом и молотом. В куче мелочи, которая звенела в кошеле у отца, встречалось и серебро – тоже новые монеты с рабочим и крестьянином, с молотобойцем, со звездой. Мишка же восторженно крутил в руках большой медный пятак – новенький, блестящий, похожий на золотой. Серп и молот с земным шаром как бы рассказывали о том, что где-то по стране широким шагом идет новая, неизвестная, но такая интересная жизнь. Колоски, обрамлявшие земной шар – это, в том числе и их, Мишки и его отца, колоски, выращенные и сжатые в поле тяжелым трудом.
«5 копеек 1924» - прочитал Мишка на монете. Он уже знал грамоту и цифры.
- Возьми себе на память, - усмехаясь над его восторгом, сказал отец. Мальчишка чуть не закричал от радости. Ему нравилось в этой монетке все, да и много ли он до этого видел настоящих денег? На завалинке дома иногда находил старые, еще царского времени, медные монеты – они были темные и некрасивые. А тут – новенький, блестящий пятак… Сжав монетку в кулаке, Мишка уснул, убаюканный мерным покачиванием телеги. Уже около самого дома телегу сильно тряхнуло, и монета выскользнула из пальцев в грязь. Спросонья Мишка сначала не осознал масштаба потери, но потом залился рыданиями. Ему было очень обидно и жалко себя, жалко монетку.
- Эх ты, олух царя небесного! – отец отвесил ему подзатыльник.
Прошли годы, Мишка, как и многие его сверстники, сгинул на войне. Но на всю свою короткую жизнь он запомнил это чувство горькой обиды от потери такой красивой вещицы. Мысли о детстве, о твердой, но теплой руке отца, о насыщенном запахами трав сентябрьском вечере, о вкусном ужине, приготовленном для них с отцом матерью, о том, как она приласкала сына и вытерла ему слезы, согревали его и зимой, в окруженном немцами лесу под Ленинградом в 1942 году.

___*___

Саша провел несколько раз катушкой «Трака» над одним и тем же местом. Сомнений не было – сигнал чисто монетный. Другое дело, что иногда такой же сигнал выдавала алюминиевая ложка либо медный предмет круглой формы. С глубины полштыка снова явилась в мир пятикопеечная монета 1924 года. Отлично сохранившаяся, с ровной зеленой патиной, она стала бы достойным украшением любой коллекции.
- Ух ты! - удивились друзья.
Такие крупные монеты всегда являются приятной находкой, а пятак был реально красив, да еще и в обалденном сохране. На минуту все забыли про дома. Стали расширять зону поисков, но выходил только медный и алюминиевый мусор. Судя по всему, монетка была обычной «потеряшкой».
Несмотря на удачную находку, Игорь снова предложил сняться и уехать в другое место, пока не наступил вечер. Но остальные его не поддержали. Друзья разбрелись в разные стороны, и через несколько минут раздался радостный вопль Олега: «Николаевский рубль!»
В это время Игорь молча и удивленно рассматривал золотой пятирублевик с профилем последнего царя, поднятый на фундаменте. Никто не обратил внимания на то, что солнце постепенно садилось за горизонт, черных домов стало уже шесть, а в некоторых из них замелькали в оконных проемах серые тени. Все забыли не только об отдыхе и еде, но и о необходимости возвращаться к машине.
Определенно, это место не хотело отпускать их.
Тем временем Игорь уже приметил новую цель – среди травы виднелся остов фундамента старого дома. Причем фундамент был довольно большой по периметру и сложен не из бутового камня, как большинство других, а из массивного кирпича явно царских времен. И действительно: расчистив угол фундамента, друзья увидели на некоторых кирпичах клейма в виде орлов.
- Домик-то был непростой, – произнес Олег.
- Копать, однозначно, – высказал общее мнение Саша.
Верх основательного кирпичного фундамента по всему периметру покрывал высокий бруствер земли: перегнившие бревна сруба, прелые листья и обычный лесной мусор. Как обычно шурфить начали с углов – в поисках «закладных» монет. По традиции, при постройке дома издавна было принято класть на углы монеты. И чем богаче хозяин, тем ценнее монеты использовались в качестве «закладных». Считалось, что это приносит удачу и достаток в дом.
На профильных форумах в Интернете нет-нет да мелькали крупные закладные «портретники» - серебряные рубли и полтины с профилями Петров, обеих Екатерин, Елизаветы. И совсем редко – золотишко изумительного сохрана.
Докопав первым до кирпичного основания, Олег откинул в сторону большой белый кругляш – рубль Павла I. «Не намъ, не намъ, а имяни твоему» - за 200 с лишним лет время не стерло красоту монеты. Сашу и Игоря не нужно было звать – они прибежали сами на место находки. Приятно тяжелая монета пошла по рукам.
- Вы, ребята, как хотите, а я с этого места не уйду, пока полностью его не выбью, – сказал Олег.
Просеяв отвал прибором, он нашел еще две монеты – медную «капусту» (две копейки Александра I) и полушку времен Екатерины II.
Не заставили себя ждать и находки у Саши и Игоря. На брезентовой сумке-«хабарнице» красовались медь и радостно поблескивающее царское серебро.
Друзья с энтузиазмом вновь вгрызлись в землю. Древний, но странно знакомый на уровне подсознания запах исходил от откинутой в сторону земли. Да и не совсем это была земля, не почва, а многолетний перегной из бревен сруба и мусора, впитавших в себя запах человеческого жилья, русской печи, дыма, готовящейся пищи. Так пахнет иногда в погребе старого бабушкиного деревенского дома. Словно в подтверждение этих мыслей, иногда на белый свет выходил битый глиняный черепок; по всему отвалу уже белели осколки фарфоровой посуды, ручки чашек, куски блюдец. На донышке одной из бывших чашек глазастый Саша углядел голубоватую эмблему «курицы» - царского орла.
Несмотря на дрожащие от нетерпения руки, волнение от предвкушения хороших находок с этого места, все трое почувствовали усталость и решили сделать перерыв.
В активе команды на текущий момент уже был солидный багаж: на фоне темных медяков гордо белели и желтели монетки из благородных металлов.
Между тем солнце неумолимо шло к закату – смеркалось. Приняли коллективное решение – вернуться к машине и разбить лагерь. Пока шли, у всех от усталости стали заплетаться ноги, неумолимо клонило в сон, несмотря на адреналин от удачных поисков. Протопав около двух километров до машины, сложили амуницию и находки. Олег с Игорем принялись ставить палатку, а Саша развел костер, повесил котелок с водой. Время от времени каждый бросал быстрый взгляд в сторону урочища. Прошло совсем немного времени, и темнота окончательно окутала окрестности.
Все уснули тяжелым, но беспокойным сном. После целого дня напряженных поисков мышцы ныли, спину тянуло, голова была тяжелой. Провалившись в сон, Саша вдруг увидел худую, длинную руку, тянущуюся к мешку с «хабаром».
- Рубль мой отдайте, нехристи! – то ли хрип, то ли стон. - Рубль мой! Корова целая, мой рубль! – голос неизвестного продолжал ныть и кашлять в темноте.
Саша с удивлением и страхом увидел, что в палатке нет его товарищей, он один, темнота давит со всех сторон, а под рукой, как назло – ни фонарика, ни телефона. Только эта рука, которая шарит в мешке, пытаясь найти тот самый павловский рубль. Онемев от страха, Саша между тем пытался вспомнить, можно ли было купить в то время на рубль корову. Мысли давались тяжело, тело будто онемело.
- Корова моя, рубль отдай, на корову копил! – продолжал стонать голос.
Саше казалось, что если он вспомнит точно, сколько стоила корова, неизвестный оставит его в покое. Внезапно рука вытянулась и поползла по направлению к Сашиному горлу. Неестественно длинная, худая и страшная, она тянулась все ближе. Саша пытался отползти, но уперся в стену палатки.
Судорожно хватая воздух ртом и гася крик, он проснулся. Сердце бешено стучало, рука затекла, и Саша действительно не мог ею пошевелить. Между тем он с облегчением понял, что это был всего лишь сон. Напарники храпели рядом. Мешок с находками валялся в углу, в нем явно кто-то порылся. Под влиянием только что виденного во сне кошмара Саша решил, что неизвестному действительно удалось забрать себе свой рубль. Но думать и развивать далее эту тему ему было лень – сонное оцепенение еще не отпустило его, и он снова провалился в забытье…
…Олег видел себя в той же избушке, куда они заходили днем. Только выглядело все внутри более чисто, опрятно. Фотографии на стенах казались новыми, да и люди на них – более молодыми. На столе приветливо белела свежая скатерть, стоял неправдоподобный блестящий самовар. Вокруг – тишина, на которую он как бы мельком обратил внимание и тут же забыл. У печки хлопотала молодая женщина в красивом сарафане. Кровать была застелена нарядным покрывалом, вручную вышитыми цветами. Наверное, ждет кого-то, подумал Олег. Как и в любом сне, он ощущал себя включенным в происходящее, но видел все как бы со стороны. Женщина ловко подцепила ухватом в печке большой чугун, из которого валил ароматный пар, и поставила его на стол.
- Садись, милый, к столу, дневать будем, – ласково глядя на Олега, произнесла она.
Черты лица у женщины были правильные, непослушная прядка волос выбилась из-под платка. Красивыми сильными руками она поправила волосы, сарафан и смелым открытым взглядом вновь посмотрела на Олега. Лицо ее показалось ему странно знакомым, да и все происходящее в хате было ему как бы родным. …
«Было это все когда-то; со мной или со мной, но другим мной…» - мысли путались, его неумолимо влекло к этой молодой женщине. Руки бессильно висели, однако внутри росло и росло желание обнять ее плечи, прижаться лицом к ее груди и остаться с ней тут. Хотя разум подсказывал ему даже во сне, что оставаться нельзя.
«Она спросит меня, где я был, а ведь мне нельзя признаваться, что у меня жена и дети - так не хочется расстраивать ее…» - думал Олег.
Фото на стене притягивало его взгляд – рядом с этой женщиной был запечатлен он, знакомое свое лицо, застиранная гимнастерка. Да, в городе они как-то зашли сфотографироваться на память уже перед самым призывом в армию в конце 1940 года. Фотограф заставил стереть ее помаду и тушь, чтобы на фото она получилась более естественной, а ему было так жаль ее красоту, которую она наводила специально для него, бережно накрасив губы драгоценной помадой. В воздухе тогда сгущались тучи надвигающейся войны; с финской в их село пришла первая похоронка. Но никто не хотел думать об этом – впереди было еще два дня счастья.
Он, и не он – сидит за столом, смотрит на фото на стене, на улыбающуюся женщину напротив него. Память никак не может вернуть ему ее имя, а спросить, конечно, он боится. Тягуче и ароматно пахнет похлебкой с мясом, застеленная постель манит вдохнуть аромат свежих, накрахмаленных простыней. Он чувствует себя смертельно усталым, вернувшимся, наконец, с долгой войны туда, где его заждались, к родному лицу, которого после его ухода на войну уже никогда не коснулись ни тушь, ни помада.
Он ни в чем не виноват перед ней, что ушел тогда в небытие, а вернулся, забыв про нее и этот уютный дом, но все же он виноват. «Ведь я не жалел себя, Татьяна (внезапно с фотографической ясностью проявилось ее имя), я не мог иначе, никто тогда не мог поступить иначе…»
Женщина молчала, только смотрела на него, черты ее лица стали расплываться, руки – покрываться густой сеткой морщин, густые черные волосы – постепенно редеть и белеть.
- Я тебя ждала, зачем же ты меня покинул, миленок, – тоскливо и со злостью женщина, а теперь уже старуха, бросала ему прямо в лицо обидные слова, кричала, билась в рыданиях.
И тут Олег понял, что картина, которую он сейчас видит, это то последнее, что видела в жизни женщина, жившая в этом доме.
- Татьяна! Татьяна! – кричал он, ему очень не хотелось, чтобы она вот так уходила с обидой на него… - Татьяна!... яна… на… пьяный….
- Как пьяный он дрыхнет! Хрен его добудишься! – внезапно донеслись до Олега знакомые голоса.
В палатке было темно, но Олег понял, что Игорь лупит его по щекам, приводя в чувство.
- Ты охренел совсем! Чего тут орешь во сне?! Разбудил всех, на уши поднял.
- Ладно, не орите, давайте дальше спать, – примирительно пробурчал Олег, и друзья утихли.
Однако сон к нему не шел. На часах было около половины третьего, ночь в самом разгаре, хотя на востоке уже светлела полоса нового дня. Смотреть в сторону домов было все же жутковато. Ни на одном месте, где они до этого останавливались с ночевкой, Олег не испытывал подобного. Все пережитое было как наяву.
«Какая красивая», - думал он про явившуюся во сне женщину. Черты лица ее отпечатались в памяти, ему было очень жаль ее. «Так, наверное, и умерла она на той кровати в одиночестве», - размышлял Олег про виденную днем избушку и кровать, старые фотографии на стене, комод, в котором они так бесцеремонно рылись в поисках монеток и другого хабара.
«Какая жена, какие дети?» - роились в голове мысли.
К своим двадцати семи годам Олег так и не нашел спутницу жизни. Друзья считали его ловеласом; а себя он оправдывал тем, что искал ту, единственную, надежную... Вместо этого, в периоды кладоискательского «фарта», он знакомился и угощал, одаривал покупками постоянно новых девиц. Оценив его сиюминутные щедроты и незавидный материальный «потенциал», подруги сваливали в закат искать новые стабильные источники благосостояния. Некоторые успевали недоуменно покрутить у виска, узнав о его хобби.
Ему стало жутко и стыдно одновременно. Докурив, он вернулся в палатку и заставил себя заснуть.
Игорь ничуть не удивился тому, что Олегу приснился кошмар. Он тоже долгое время не мог уснуть, ворочался, затем ухнул в сон, как в яму. Ему снилось, что он копает фундамент – глубоко, очень долго, а стенки ямы осыпаются, лопата скользит в руках, непослушно вырывается, и землю приходится отбрасывать руками. Там, в глубине, переливается и зовет мелодичный сигнал, но копать приходится все глубже и глубже. И вот уже он слышит заманчивое звучание переливающихся из разбитого кувшина серебряных монет – кто хоть раз слышал этот звон, тот его не забудет. А монеты все льются и льются – громко до такой степени, что Игорь решает - пока хватит, и пытается заткнуть дыру в кувшине. Но она не затыкается, и клад, который еще минуту назад был таким желанным, становится тяжкой ношей, давящей на ноги. Монеты засыпают его до такой степени, что выбраться самостоятельно из ямы не представляется никакой возможности.
«Это то, что ты пропустил… - зашуршал в голове незнакомый голос,- это то, что ты пропустил, пропустил, не нашел, хотя мог найти…»
Задыхаясь и хватая воздух широко открытым ртом, Игорь проснулся. Сердце гулко и часто билось прямо в горле. Ноги и вправду были придавлены – на них, беспокойно раскинувшись, лежал Олег. А потом он закричал...
Остаток ночи все проспали без сновидений, тревожным сном. Утром встали невыспавшиеся, хмурые. Стараясь не глядеть друг на друга и не обсуждая сновидения, каждый пошел заниматься своим делом: Саша распаковывать провизию, чтобы приготовить завтрак, Игорь с Олегом – за дровами и разжигать костер.
Было довольно рано – около пяти часов утра, но летний день начался, солнце радостно светило, костер весело потрескивал. Плотно позавтракали кашей с тушняком, попили кофе с шоколадом. Настроение друзей постепенно приходило в норму. Саша проверил мешок с хабаром – было чувство, что кто-то копошился в нем ночью, но вроде бы все находки лежали на месте. Кольцо тоже приятно тяжелело в кармане куртки.
Заменив комплекты аккумуляторов в приборах и загрузив рюкзаки водой с перекусом, двинулись в сторону деревни. Всем было предельно ясно, чем они сегодня займутся.
Внезапно воздух наполнили неслыханные до этого звуки утреннего большого населенного пункта: лай собак со всех сторон, ржание лошадей, крик петухов, блеяние коз, людские крики и разговоры. Скрипели ставни домов, запрягались лошади, плетью и матом какой-то мужик подгонял ленивого мерина. Словно пройдя сквозь невидимую пелену, друзья оказались лицом к лицу с той самой Калиновкой образца 1932 года…

___*___

Начало августа 1932 года выдалось сухим и жарким. Вся Калиновка, от мала до велика, трудилась на колхозном поле – жатва и покос требовали напряжения всех сил: нужно было до дождя сжать, обмолотить урожай, сдать зерно, заготовить на зиму сено до наступления дождей. Каждому работнику записывались трудодни, на которые можно было отоварить соль, спички, керосин, сахар, инструмент и другие, крайне необходимые в быту предметы. Трудились также на своих наделах по мере сил и времени.
На тот момент кулаков всех вывели, единоличники также перебрались в стан колхозников – председатель умело проводил политику партии, сдавал норму в срок и в полном объеме; из-за чего колхоз был на хорошем счету у руководства. Цель была ясна: работать не щадя себя и других на благо молодого Советского государства, тем более в следующем году намечалось небольшое подспорье в виде пары тракторов «Фордзон», которыми обком обещал снабдить колхоз-передовик.
Но иногда, темными ночами, несмотря на безумную усталость, не шел сон к председателю, Даниле Ефимовичу. Болела душа у него за работящих крепких хозяйственников – того же Петра Мекешкина, который в жаркую пору жатвы мог заменить бы пятерых горе-работников. Но – приказ власти нужно было неукоснительно соблюдать, иначе и самому можно отправиться вслед за Мекешкиными, а то и подальше.
Ходили также слухи, что из-за жары нынче по стране небывало низкий урожай, что на Украине засуха истребила большую часть посевов. У них в районе лето тоже выдалось жарким, но урожай удалось сохранить. Особенно нехорошими были разговоры о том, что нормы сдачи зерна в связи с неурожаем будут увеличены. Но эти слухи разносились уж особенно полушепотом и только в узком кругу… Незавидная судьба ждала источник этой молвы, если кто-то захотел бы всерьез его найти. Выполняющие норму колхозы продотряды не беспокоили, а в соседних районах, слышал он, опять же в виде слухов – продотряды собирали норму вольно или невольно. Иногда даже, говорят, постреливали.
А еще этот свежий указ «Семь-восемь»…
В общем, что-то такое неприятное и тревожное сгущалось в воздухе – сколько лет уже Советская власть, а тяжело! Ох, и тяжело пока живется! Не привыкли еще люди к новому укладу, норовят спрятать, зарыть в землю лишний пуд зерна, втихаря то курочку заведут, то свинку спрячут в погребе. А новая жизнь тем временем шагает по стране – вот недавно совсем провели электричество и радио до сельсовета. Но скоро, верил Данила Ефимович, скоро радио и электричество появятся в каждой крестьянской избе.
В качестве передового колхоза Калиновка несколько раз принимала кинопередвижку – крутили «Октябрь», «Броненосец Потемкин», Чарли Чаплина. Люди тоже верили в хорошие перемены, хотя многое приходилось разъяснять, убеждать сомневающихся…
Мысли неизменно возвращались к перспективе увеличения норм сдачи зерна – люди трудятся на пределе возможностей, не хватает техники, но пока норма выполняется. Пока… Что будет, если нормы увеличат – никак не предугадаешь. Придется шерстить индивидуальные хозяйства, залезать в посевной резерв. А это – новые недовольства и волнения…
В рассветном тумане показались приближающиеся к деревне три мужские фигуры с необычным оборудованием наперевес.
«А вот и ребята-электрики, - подумал председатель.- Как раз сегодня начнут проводить радио в избы – все веселей заживется…»

[Andrew_Izh]

Глава 2

___*___

Саша, Олег и Игорь с опаской остановились, не дойдя до Калиновки каких-то ста шагов.
- Это что за… - пробормотал Саша.
Игорь усиленно щипал себя за ухо, мотал головой.
Олег первый все понял, но разум никак не мог помочь ему осознать, что они провалились во «временную яму».
Председатель, первым углядевший друзей, вышел встречать их.
- Ну что, комсомольцы, с чем пожаловали? Электричество приехали проводить? Я смотрю – оборудование у вас чудное какое-то – заграничное? А лопаты-то вам зачем? Неужели у нас в хозяйстве лопат не найдется? – хлопотал он, забрасывая друзей вопросами.
… Мы… это… из города… - забормотал Саша…
- Да знаю я, приходила директива о троих хлопцах-электриках! – перебил его председатель. - Заждались мы вас! Все необходимое уже завезли, вас приказано поставить на довольствие, обеспечить жильем и провиантом. Пожалуйте со мной!
- Мы уполномочены провести работы в Калиновке по электрификации домашних хозяйств, – первым сориентировался Саша.
«Капец, влипли, что же делать-то?» - панически думал Игорь.
«Бежать - не вариант, - размышлял он. - У дядьки, вон, наган на боку висит…»
- Данила Ефимович меня зовут, - протянул для знакомства сухую шершавую ладонь председатель.
Познакомились, пожали руки.
«Что делать?» - крутился мучительный вопрос в голове каждого из ребят.
Тем временем председатель увлек молчаливую троицу за собой, по пути здороваясь со встречными жителями деревни.
Остановились напротив большого дома-пятистенка. Ставни были закрыты, сорняк активно обжил все пространство перед домом. Несмотря на следы запустения, чувствовалось, что когда-то это было крепкое хозяйство. Вплотную к дому стояли также заколоченные и частично разобранные (видимо, на дрова) хозяйственные постройки.
- Вот, располагайтесь, товарищи, дом большой, просторный, бывшего кулака. Все необходимое тут есть, печка справная; только если прибрать немного надо, так это я мигом; сейчас Татьяна подойдет, все вам тут помоет; располагайтесь, отдыхайте с дороги! – тараторил председатель.
Что греха таить - он искренне хотел произвести на гостей максимально благоприятное впечатление.
Оставив ошеломленных друзей одних в полутемной избе, Ефимыч вышел.
- Во, влипли, ребята! – выразил общую мысль Олег.
- Мужики, мы, похоже, сейчас как раз в доме Мекешкиных… - пробормотал Саша.
Однако радости эта информация никому не принесла. Игорь молча отодрал доски, которыми было забито одно из окон и распахнул ставни. В дом хлынул радостный солнечный свет. Сразу стало видно висевшую в воздухе пыль, паутину по углам, покрытую словно густым серым пеплом мебель. Внезапно сквозь слой пыли весело заиграл изразцовый рисунок на большой русской печи.
- Однако давайте договоримся, парни, - Олег первый нарушил молчание. - Плюсы ситуации: нас не приняли за шпионов – это раз. Не застрелили на месте, не сдали в по… в милицию – это два.
- Ты, хренов мистик, допрыгался со своими барабашками и земляными дедушками! – вдруг вскипел Игорь. - Что нам тут делать? Какого хрена? Какие на фиг электрики?
- Спокойно, Игорь! – Саша положил руку Игорю на плечо.- Если мы оказались тут, в этой ситуации, значит так нужно. Не мы первые, не мы последние прыгаем во времени, хронотоп это называется…
- Хренотоп! – перебил Игорь.
-Тихо, Игорь,- вмешался Олег. - Давайте решим лучше, что нам делать, чтобы выбраться обратно. Выход должен быть там же, где вход, - машинально повторил он фразу из какого-то фильма. - Прыжок во времени – это не совсем хронотоп, но не суть важно. Главное, нужно держаться вместе; должен быть какой-то «крючок», предмет, место, чтобы мы могли вернуться обратно, и желательно – с хабаром. Ты, Игорь, ведь шаришь в электрике? Да и я немного. А Саша будет типа наш любимый руководитель, а заодно – «подай-принеси».
Все невольно рассмеялись. Ситуация, в которой они оказались, сулила им приключение. А что еще они хотели получить в своих бесчисленных выездах? Деньги, клады – да, конечно. Естественно, каждый мечтал внезапно разбогатеть. Но опыт других копателей показывал, что даже большой, дорогОй клад редко приносил человеку существенный рост благосостояния. Все куда-то очень быстро уходило, деньги от продажи клада таяли, не оставляя следа. Наглые скупщики, видя ошалевшего кладоискателя с мешочком золотых и серебряных царских монет, брали все «оптом», по весьма и весьма заниженной цене. Кто-то пытался самостоятельно продавать дорогие монеты на аукционах. Но мошенники-покупатели не дремали, да и процесс затягивался надолго. Очень непросто было продать кучу дорогих монет по рыночной цене за короткое время! А хотелось вот так получить все и сразу.
Постепенно радость от «рядовых» находок типа меди и мелкого серебра становилась уже не такой, как раньше. Но адреналин от приключений и новых эмоций – это то неисчерпаемое, чего душа требовала вновь и вновь.
Короче, - продолжил Саша, - займемся электрификацией всей страны и начнем с Калиновки. А потом решим, как выбраться домой. Заодно, чувствую я: Мекешкин тут где-то прикопал кладик…
Внезапно ему почудилось, что будто кто-то больно уколол его в грудь – там, где в кармане тяжелело найденное накануне золотое кольцо…
Вдруг в дверь робко постучали, и на пороге появилась миловидная женщина.
- Татьяна, - представилась она. - Здравствуйте, товарищи!
Симпатичная, невысокая женщина в косынке, лет двадцати пяти-двадцати семи на вид стояла с ведром воды и ворохом тряпок. Олег ощутил, что у него на затылке зашевелились коротко стриженные волосы – это была женщина из его сна…

___*___

Тем временем день постепенно клонился к обеду. Татьяна ловко навела порядок в жилой части дома – работа буквально горела в ее сильных руках. Блестел чистыми досками свежевымытый пол, занавески были сняты, постираны и теперь сушились во дворе. Стол, посуда – все было приведено в порядок. Олег то бегал с ведром за водой, то помогал Татьяне двигать тяжелую мебель, то, чихая от пыли, вытряхивал одеяла.
- Ты чего такой молчаливый? Стесняешься? – поддела его Татьяна.
Разговорились. Мужа у нее убили в гражданскую, да так потом ни с кем не сошлась. Детей не было, жила бобылкой. Олег тоже был не женат, в отличие от друзей. Чего греха таить – постоянства в амурных делах за ним никогда не замечалось. В данное время он «мутил» с какой-то молодой барышней-«инстаграмщицей» («Ира-губы-уточкой», как называли ее Саша с Игорем). Ни у кого из них не было на пальце обручального кольца (все кольца перед копом традиционно снимали и оставляли в машине, либо вовсе не брали из дома, чтобы можно было беспрепятственно «прозванивать» катушкой комки земли с потенциальной находкой в ладони). Поэтому смутить женщину было нечем.
- У вас, городских, вид-то чудной какой: коробочки, кочерги какие-то… - подмечала Татьяна детали необычного внешнего вида гостей. - Серьезные такие! И не пьете, небось?
- Да как же, хозяюшка, - поддел ее Саша, - хороший самогон да домашнюю настойку мы дюже уважаем!
- Ну, тогда вечерком вам занесу гостинец! – рассмеялась Татьяна.
Олег с восторгом наблюдал непосредственность, свободу движений, силу и какой-то уют, исходивший от женщины. Это не осталось в стороне от наблюдательных друзей.
- Олег-то запал, похоже, на аборигенку, - с усмешкой вполголоса проронил Игорь Саше на ухо.
- Ага, похоже, нашли они общий язык.
Между тем на столе появилась посуда, центр стола горделиво занял чугунок с куриной похлебкой, краюха хлеба, кувшин молока, лук, огурцы, помидоры, отварная картошка.
- Ефимыч-то, председатель наш, уж больно расщедрился по вашу душу! Велел кормить как на убой! Уж шибко он желает, чтобы в каждой избе радио появилось и лампочки электрические. Так что, робяты, надеется он на вас, вы уж постарайтесь!
Все только сейчас поняли, как они проголодались. Поминутно удивляясь происходящему, друзья меж тем старались вести себя внешне совершенно естественно. Сытно пообедали. Женщина убрала со стола и ушла к себе, одарив компанию озорной улыбкой.
После еды все трое вышли на улицу покурить.
- В общем, так, - нарушил тишину Саша. - Предлагаю обойтись тут без откровений и предсказаний из будущего. Ведем себя максимально тихо и неприметно, делаем свою работу и попутно ищем выход.
- Лады… согласны … - отозвались Олег и Игорь.
- Контакты с местным населением – только по необходимости, никаких задушевных бесед и тесных связей … - продолжил Игорь, многозначительно глядя на Олега.
- Заметано… - буркнул Олег.
Заперев дверь, все трое вышли за калитку и столкнулись нос к носу с председателем.
- Вы чего, хлопцы, с пустыми руками? Инструменты не взяли? Ладно, все вам выдам, все припасено, давно готово! Айда за мной на склад!
Прошли через всю Калиновку. По пути все трое сопоставляли то, что видели тут буквально вчера: трава выше человеческого роста, провалившиеся ямы на месте домов, старые яблони и тополя - с той картиной, которую видели сейчас. Действительно, деревня состояла из двух длинных улиц, сходившихся в одну уже на окраине. Дома, в основном, выглядели довольно скромно. Не ощущалось никаких признаков запустения, все было наполнено бьющей через край жизнью. То тут, то там лаяла собака, кричал петух, курицы и гуси стаями, где попало, переходили через дорогу. Сама дорога была исполосована следами тележных колес и конскими подковами. За околицей виднелось обработанное поле с копошащимися на нем людьми, сметанными скирдами соломы. У калиток домов играли дети, какой-то мальчишка в буденовке с интересом провожал взглядом эту процессию.
Тот тут, то там, из-за занавесок и щелей заборов мелькали острые изучающие друзей взгляды местных жителей.
«Никого уже теперь из них нет в живых, - подумал Саша. - Зачем мы тут, с какой целью, и как выбраться домой?» - в сотый раз пронеслась в голове одна и та же мысль.
Склад представлял собой невысокий амбар с замком. У двери на чурбачке сидел дед с ружьем – охрана склада.
- Отворяй, Митрич, электрики приехали из города! – распорядился председатель.
Совместными усилиями на белый свет вытащили тяжелые бухты американского провода, белые барашки изоляторов, крюки, гвозди, чемодан с измерительным оборудованием, железные «кошки». В глубине склада лежали аккуратно сложенные круглые рупоры радиоточек. Действительно, все было готово к работе.
Саша восхищенно крутил в руках новенький черный репродуктор – ему приходилось видеть их только в старых фильмах. Спохватившись, он принял невозмутимый вид, как будто каждый день только и делал, что привинчивал рупоры к ноздреватым иссохшимся бревнам крестьянских домов.
- В общем, так, комсомольцы, не мне вас учить! Сейчас все грузим на тележку и айда к сельсовету – туда у нас уже подведена линия, оттуда и начнете разводить ток. Столбы уже вкопаны. В конце дня сдадите остатки на склад, распишетесь в ведомости. Ну, бывайте, некогда мне тут с вами лясы точить!
Уже убегая, председатель крикнул:
- Если понадоблюсь – любого местного ловите, он меня найдет!
Сопровождаемые группой любопытных ребятишек друзья загрузили все добро в тележки, впряглись в них и большой процессией потащились к сельсовету. По пути мальчишки чуть не подрались за право тянуть тележку. Дипломатично разрешив конфликт, друзья налегке, прогулочным шагом шли по улице, присматривая за босоногими пацанятами-«рикшами».
Полуденное жаркое солнце уже высушило утреннюю росу. Дышалось легко и свободно. Изредка по улице глухо стучали копыта – телеги с зерном мчались с поля в сторону колхозного амбара, поднимая пыль. А потом – возвращались обратно, стремясь поскорее загрузиться урожаем. По пути к процессии присоединились пара стариков. Один из них пыхтел трубкой, как паровоз.
Остановились у сельсовета. Пожилая бабенка-секретарь показала, где заканчивалась проведенная ранее линия. Стараясь изобразить нейтрально-равнодушный вид (будто тысячу раз уже монтировал подобное), Олег стал закреплять на ногах стальные «кошки», намереваясь залезть на высокий столб. «Как бы не опростоволоситься…» – крутилось у него в голове. Навесив на себя пояс с рогатыми белыми барашками-изоляторами, бережно сунул в карман немецкие, еще довоенные, кусачки производства начала века. «Вещь! Вот бы взять собой на память», – пронеслась крамольная мысль.
- Да тут кругом раритеты – куда ни плюнь, - вполголоса, словно подхватил его мысли Саша.
Игорь тем временем уже размотал необходимое количество провода, отмерил приблизительное расстояние от верхушки столба до контактной группы на стене сельсовета.
«Ну, благословясь», - еле слышно пробормотал Олег и полез на столб, цепляясь «кошками».
Ребятня восторженно замерла. Благополучно забравшись на верхушку столба, Олег проделал все необходимые манипуляции с закреплением провода – да так умело, что Саша с Игорем обменялись торжествующими взглядами.
Двинулись к следующему столбу… Игорь пошел крепить разводку к двум ближайшим домам; Саша суетился с бухтами провода, заходил в дома, привинчивал рупоры, крепил, резал, прибивал… В общем, работа спорилась.
Обрезки проволоки аккуратно собирались в кучку – все трое понимали, как в «будущем» им могут помешать фальшивые «цветные» сигналы.
Незаметно за работой подкрался вечер – с работы возвращались усталые селяне. Новые в деревне люди вызывали любопытство, и многие останавливались посмотреть на работу, потрещать за жизнь, обсудить последние новости. Это, естественно, стало отвлекать от дела. Женщины радушно предлагали прервать работу и зайти повечерять. Воспользовавшись гостеприимством, друзья зашли в ближайший дом.
На стол уже было накрыто – стояла крынка с парным молоком, большой чугунок щедро раздавал запах чего-то наваристого и вкусного, горкой лежали нарезанные ломти хлеба, на парах попыхивал самовар. Вся семья – от мала до велика – собралась за огромным столом посмотреть на гостей и послушать их.
Внимательными глазенками поглядывали малыши; кряхтя, слез с печки дед лет восьмидесяти от роду. Хозяин сидел во главе стола, хозяйка со старшей дочкой суетились, заканчивая накрывать на стол. «Комсомольцам-электрикам» было отведено почетное место рядом с хозяином.
Познакомились. Николай Дмитрич, глава семьи, почтительно предложил хлеб-соль и принялся расспрашивать о городском житье-бытье, о том, что творится в мире, скоро ли дадут новую технику.
Мясная похлебка, да с пучком свежего лука, да с краюхой ароматного черного хлеба, посыпанного крупной солью! В животе Саши призывно заурчало. Все трое поняли, насколько они голодны, но терпеливо дождались, когда хозяева первыми примутся за еду.
- А ну-ка, Дарья, будь люба, принеси нам самогоночки чуть, чтоб электрификация шла по стране и не спотыкалась!
Игорь уже крутил в руках и разглядывал штоф с еще дореволюционным клеймом-«курицей».
- Чего, рюмок раньше не видел? – подначил его хозяин.
Разлил по рюмкам мутноватый самогон с травяным привкусом.
- Ну, за вашу работу! Люди рады будут! – произнес тост Николай Дмитрич.
Хорошо пошла, согревая желудок, отменная самогонка. Чинно и сытно отужинали. Старик сидел за столом, кивая головой в такт беседы. Поднимали темы нынешнего урожая. Саша проявил удивительную эрудицию, рассказав о строительстве Днепрогэса. Помявшись, Николай Дмитрич осторожно начал расспрашивать о слухах по поводу «указа семь-восемь», только-только принятого властью. Однако было видно, что его это сильно тревожит.
- Раньше, бывало, председатель разрешал с собой с поля взять то свеклы охапку, то картошки полмешка, а теперь? Мы же не воры, совсем по чуть-чуть, детям на похлебку картохи забрать нельзя?
Помня об уговоре не поднимать острые политические темы и избегать «пророчеств», друзья деликатно отмалчивались. Вместо ответа Игорь предложил еще выпить по капельке.
Потрескивала печь. Было сытно и уютно, особенно – после крепкого чая из ярко отливающего чищеной медью праздничного самовара. Но нужно было продолжать работу.
Распрощавшись с хозяевами и поблагодарив за радушный прием, товарищи на подкашивающихся от самогона и обильной еды ногах вышли на улицу.
Шуганув мальчишек, пытавшихся размотать бухту провода, продолжили дело. Подключили к линии еще несколько домов. Пора было проверить выполненную работу – внезапно резко и пронзительно запел голосом Шаляпина новенький репродуктор. Жители Калиновки удивленно, а некоторые - и испуганно – ахнули. Диковинная штука – радио – погрузила их в новый удивительный мир огромной страны. Страны, в которой ударными темпами подходила к концу первая пятилетка. Радиорупор восторженно делился информацией о выполнении и перевыполнении планов «на местах».
Пока работала радиоточка, друзья подключили к линии еще несколько домов. Тем временем председатель, увидев изрядное количество народа, внимательно слушавшего радио, воспользовался ситуацией, чтобы провести небольшой митинг.
- Товарищи! Вот молодые комсомольцы, выпускники энергетического института, мобилизованные на выполнение важной задачи – реализацию плана ГОЭЛРО. Именно на их плечи легла ответственная задача электрификации населенных пунктов, вплоть до самой глубинки. Обеспеченные всеми полномочиями, довольствием, оборудованием, они уже более полугода колесят по деревням, налаживая электричество, телефонную и телеграфную связь! Предоставим им возможность сказать несколько приветственных слов!
- Давай, Саша, - негромко произнес он.
- Что – давай? – обескуражено переспросил Саша.
- Речь скажи! – громким шепотом потребовал председатель.
Э… гм… Товарищи! – нашелся тот. Что сказать дальше – пока оставалось загадкой.
Украдкой, усмехаясь и одновременно морщась от самокруток, любезно предложенных мужиками, на него смотрели Игорь с Олегом.
- Сегодня мы все сделали важный шаг вперед! – родилась в его мозгу еще одна воодушевляющая фраза.
-Посмотрите на это дорогое заграничное оборудование, на эти радио-приборы! Все это советская власть щедро дарит крестьянству в знак признательности вашего труда, ваших заслуг на благо Родины! Скоро, совсем скоро радостно засияют во всех домах электрические лампочки, будут стоять радио, телевизоры, с помощью которых вы сможете не только услышать, но и увидеть, что происходит в стране и в мире! А еще через какое-то количество лет можно будет пообщаться с человеком, находящимся на другом конце земного шара!
Председатель недоверчиво хмыкнул.
Саша пришел в себя и продолжил:
- Но это все – через много лет, а сейчас вы сами можете видеть и слышать, что пятилетка идет ударными темпами, вся страна напрягает силы, чтобы народу жилось еще лучше, веселее! Вперед, к новым трудовым свершениям! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! – закончил он свою речь бравурным лозунгом, неоднократно встречаемым на монетах.
Толпа восторженно захлопала.
- Молодец, хорошо сказал! – похвалил Данила Ефимович.
На этом митинг свернули, радио выключили, и народ стал расходиться по домам.
- Ну, ты, блин, Цицерон в натуре, - восторженно, но не без некоторой издевки, поддел Сашу Игорь.
- Да я сам в шоке, – ответил Саша. - Откуда-то, из глубин мозга, представляешь, всплыли шаблонные фразы – вот и изрек их.
- Тебе бы на митингах в кожанке деньги зашибать, пламенный трибун ты наш! – поддел Сашу Олег.
Саша беззлобно отвесил ему подзатыльник.
- Цыц, твою за ногу! Забыл, холоп, что я твой начальник?
- Да, босс, хорошо, босс, не вели казнить,– закривлялся Олег.
В наступающих сумерках собрали скарб, загрузили в тележку и отвезли на склад. Несмотря на накопившуюся усталость, друзьям было радостно наблюдать за людьми, которые с опаской и каким-то мистическим обожанием смотрели на электрические лампочки и на громкоговорители. Каждый немного завидовал непосредственной радостной реакции простых людей, измотанных ежедневным тяжелым крестьянским трудом, видевших так немного хорошего в жизни.
«Все-таки, коммунистическая идеология была наполнена какой-то мощной внутренней силой, вон как народ воодушевляется», - думал Саша. Одновременно, грустно было представлять печальный маршрут судеб этих людей в ближайшие годы…


 
___*___

Неумолимо и быстро на Калиновку опускались августовские сумерки. Добрались до своего жилища уже затемно. На всех троих накатила тоска по дому, по прежней жизни. Но что оставалось делать? Утро вечера мудренее – нужно было переночевать, а вдруг с первым утренним лучом солнца волшебным образом получится переместиться обратно, в свою привычную жизнь?
Подходя к дому, увидели свет в окошке – Татьяна суетилась, накрывая на стол.
- Мужики, я больше не буду парное молоко пить – живот весь день урчит, - пожаловался Игорь.
При свете керосинки на столе, покрытом свежей скатертью, весело блестели начищенные ложки, стоял чугун с ухой, «четверть» самогона, бутыль темного стекла (судя по всему – с настойкой), горкой возвышалась отварная свежая картошка в мундире, лук, огурцы, краюха хлеба, неизменный кувшин с молоком.
- Самое время сделать еще одну дырку на ремне, – сказал Саша. - На местных харчах, ребята, мы, как в санатории, быстро разжиреем.
- Ну что, соколики, устали, небось? – заботливо спросила Татьяна, глядя на Олега.
- Не без этого, - ответил тот.
- Ну, давайте-ка за стол. Ефимыч забегал, еще раз наказал вас голодными не оставлять, вот я и расстаралась!
Наваристая ароматная уха хорошо пошла под горячительное. Казалось, что наелись до отвала, когда Татьяна поставила на стол убойный аргумент – мясной пирог и шаньги.
Э-э-э…- крякнул Игорь.
«Твою налево, здравствуйте, голодные тридцатые», - про себя матюгнулся Саша, но руки сами потянулись за ароматной выпечкой.
Хозяйка с удовольствием присоединилась к трапезе – немного захмелевшая, с порозовевшими щеками, она рассказывала о своей жизни, о том, как не хватает в хозяйстве мужских рук, как тяжело одной присматривать за хозяйством, о злобных односельчанках, ревнующих ее к своим мужьям.
«Ох, не зря бабы ревнуют!» – думал про себя Саша.
Крепкая, подтянутая Татьяна с озорными чертенятами в карих глазах, с ниспадающими на плечи густыми локонами волос выглядела не разжиревшей и не сгорбленной от непосильной работы и каждодневных забот, а ухоженной, следящей за собой, красивой, еще молодой женщиной. Некоторые из ее односельчанок, не знавших в своей жизни дезодорантов, туалетной воды и прочих косметических причиндалов успели в течение дня «одарить» приятелей крепким духом застоялого пота, сальных волос, давно не стиранной одежды. От Татьяны если пахло потом, то совсем чуть-чуть - ненавязчивый запах молодой женщины, смешанный с ароматом накрахмаленной свежей одежды.
Ужин, наконец, закончился. Татьяна начала собираться, сгр###### грязную посуду. Олег стал помогать ей.
- Справлюсь, небось, - запротестовала Татьяна.
- Помогу тебе, – буркнул Олег, стараясь не поднимать взгляд на друзей.
Скрипнула и хлопнула дверь – парочка удалилась.
- Забористый табачок мужички подарили, – крякнул Игорь, набивая самокрутку.
С каждым разом у него это получалось все лучше. Да и Саша стал за собой замечать, как проникается «местным духом» - повадками, манерой речи местных жителей.
- Казанова-то наш – к утру, поди, припрется только. Нашел себе жалмерку! – ворчал Саша, устраиваясь среди перин на большой кровати. - Хотя ведь был уговор!
- Ладно, хрен с ними, – засыпая, пробурчал Игорь с соседней койки и задул керосинку.
От впечатлений дня, которые мозг до сих пор отказывался осознавать, тяжелой работы, новых переживаний, крепкой самогонки, свежего, какого-то особенного воздуха, еще свободного от выхлопных газов, оба провалились в обволакивающий сон, не сулящий сновидений.
Казалось – еще не успели заснуть, а солнечные лучи едва забрезжившего рассвета уже смешались со звуками нового дня Калиновки – пением петухов, лаем собак, громкой речью и отрывистыми возгласами жителей.
Скрипнула дверь, и вот он, на пороге, – немного смущенный, всклокоченный и невыспавшийся Олег. Прошел и сел за стол, глядя перед собой мутным, непонимающим взглядом. Саша и Игорь, привстав на кроватях, смотрели на него спросонья, но с легкой язвительной усмешкой.
- Ну что, укатали Сивку крутые горки? – зевнув, спросил Игорь.
- Я те, щас как врежу, – устало и беззлобно огрызнулся Олег и запустил в Игоря старым валенком.
- Добро пожаловать в эру волосатых женских ног! – поддел приятеля Саша.
Второй валенок отправился в сторону Сашиной кровати.
Деликатно кашлянув и постучав в дверь, вошел председатель.
- Тю-ю, хлопцы, шестой час уже, встаем, дел полно! – затараторил он в своей обычной манере, нетерпеливо потирая ладони.
- Не шуми, председатель, все по разнарядке и плану работ делаем. Устали немного вчера, – ответствовал Саша.
- А, ну хорошо, это добре! На сегодня план работ вам известен, что понадобится – незамедлительно меня зовите. Дуйте на склад, все получите – и продолжаем!
Мгновение – и председателя след простыл.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» - задумчиво пропел Саша. Олег побрякал умывальником, пофыркал, а потом громко высморкался в вышитый рушник. Игорь вышел на улицу покурить – оттуда раздался громкий надсадный кашель: привыкание к «самосаду» пока давалось с трудом.
- У кого какие мысли – как отсюда выбраться? – Саша, в который раз, сформулировал витавший в воздухе вопрос.
«Совещание» закончилось, так и не начавшись: на пороге возникла Татьяна, бережно обхватив полотенцем чугунок с дымящейся ароматной кашей. Вслед за кашей на столе-самобранке вновь появились свежеиспеченный хлеб, молоко, простокваша. В отличие от Олега, Татьяна выглядела вполне свежо – аккуратно причесана, умыта, ясный задорный взгляд лишь чуть оттенял едва смущенный румянец.
И вновь все пошло по кругу, как в заколдованном сне – ели как в последний раз. С кашей хорошо пошли парное молоко и простокваша, хотя у всех с непривычки вчера от них крутило живот. К концу завтрака все крынки практически опустели.
- Мой рубль! Вот мой рубль! Пойду, корову куплю! – вдруг раздался за окном крик, даже не крик, а какой-то сумасшедше-торжествующий вопль. Тщедушный мужичок неопределенного возраста и весьма расхристанного вида приближался к их дому.
- А это дурачок местный, Павлушка, - сказала Татьяна. - Ходит, побирается по домам. С ума сошел, когда они с отцом за коровой поехали в город. Отца убили на его глазах, деньги отобрали, остался только у него один рубль, старый еще, дореволюционный. Вот лет двадцать уже и бегает с ним, орет. А так – беззлобный он.
Саша почти не слышал ее объяснений – внезапно он вспомнил: точно такой же голос доносился из его памяти, из его сна в палатке позапрошлой ночью.
Павлушка меж тем, кривляясь, подошел к их окну, стал корчить рожи и хвастливо кричать:
- Вот мой рубль, пойду корову куплю!
Теперь уже все трое увидели такой же рубль, который выкопали «позавчера» - четыре буквы «П», а на обороте: «Не намъ, не намъ, а имяни твоему»…
- Павлуша, подари монетку, а? – попросил Саша. - А я тебе…
«Что же тебе дать взамен? - думал Саша. - Мобильник? Нет, конечно. Фонарик!»
- Вот Павлуша, хочешь фонарик? Смотри – лампочка горит. А вот – не горит.
Павлуша зачарованно смотрел на фонарь. Внезапно, не говоря ни слова, он бросил монету в густую траву у дома, выхватил фонарь и пустился наутек.
Игорь досадливо ругнулся, а потом вспомнил, что монету они обязательно «найдут». Надо только умудриться попасть обратно…

___*___

По знакомой дороге, мимо опустевших с раннего утра домов, вся троица друзей направилась к складу. После сытного завтрака шагали грузно, но Саша с Игорем – вполне бодро. Этого нельзя было сказать об Олеге. Бессонная, неистовая ночь и еще не выветрившийся самогон отразились на твердости его походки.
- Товарищ, вы как собираетесь по столбам лазить? – подколол его Игорь.
- Как-нибудь уж…- буркнул Олег. Споткнувшись о корень дерева, он едва не рухнул ничком, ругнулся и заковылял дальше.
- В общем, мое предложение такое, – сказал Саша. - Сейчас идем на склад, чтобы получить инвентарь и материалы, а ты, – показал он пальцем на Олега, - чтобы не было несчастных случаев на производстве, отправляешься домой. Но не просто так. Походишь с прибором по округе, по участку около нашего дома, поищешь чего интересного…
- А если спросят – чего болтаешься тут? – спросил Олег.
- Скажешь – бригадир послал изучить состав почвы для прокладки кабеля связи, в общем, придумаешь что-нибудь.
- Дельная мысль, – заметил Игорь. - Думаю, вдвоем управимся сегодня, только вот приноровлюсь к «кошкам».
На складе загрузили тележку, некоторое время шли все вместе, потом Олег оторвался от группы и заковылял в сторону места постоянной дислокации.
Голова гудела, во рту было сухо. «Спасибо Саше за дельное предложение, а то, не ровен час, сковырнулся бы со столба», - крутилась в голове Олега одна и та же мысль.
Дом соседки был закрыт – Татьяна ушла, по-видимому, в поле. Превозмогая желание брякнуться на кровать и забыться на пару часов, Олег напился холодной воды из ведра, щедро полил голову и вытерся. Немного полегчало. Его верный «Фишер» ждал в углу. К счастью, каждый брал с собой по три комплекта аккумуляторов, поэтому прибор был готов к работе.
«Небитое место», на сто процентов свободное от проволоки, водочных пробок – мечта любого «копаря»! Имея железную легенду и карт-бланш на работу от самого председателя, можно было пройтись с металлоискателем хоть по огородам, хоть по улице, хоть по свежескошенным лужайкам.
В груди нарастало сладкое томительное чувство, знакомое поисковикам, да, наверное, и охотникам, рыбакам – любым азартным, увлеченным людям, - предвкушение, что находки обязательно будут, что впереди куча времени и никто не будет мешать. Нарочито не торопясь, Олег проверил прибор: включил, изучил заряд батарей, настроил на минимум «мусора» и максимум «глубины», подключил наушники, одновременно настраивая внутреннюю «чуйку» на результативный поиск. Решил пройтись вокруг дома, неспешно вышагивая и размеренно помахивая катушкой из стороны в сторону.
Первый же «цветной» сигнал – гильза – пока еще зеленая, с желтым наколотым капсюлем. «Куда ж без вас?» - беззлобно подумал Олег и продолжил поиски. Следом за гильзой, совсем рядом, на белый свет появилась «двушка» 1916 года. Время не успело сильно досадить монете, которая сохранила еще родной зеленый цвет отличной ровной патины…
«Однако всего лишь, максимум, шестнадцать лет в земле лежит - вот и сохранчик!» – подумал он. Хотя – тут он вспомнил, что бывает с «современными» копейками XXI века, пролежавшими в земле всего лишь с год. В разбухшем, толстом от ржавчины, нечитаемом кругляше сложно было бы различить не только год выпуска, но и номинал монеты. А тут – медяк – как огурец!
Первый час поисков пролетел совсем незаметно – карман приятно отяжелел. Среди обычных копеек, двушек, троячков последних трех царей позвякивали «пятачки»: «масонский», Екатерины II - двушки и троячки Павла I. Было несколько отлично сохранившихся советских монет 1924, 1926 и 1929 годов. По привычке в другой карман складывалась мелкая цветная «жбонь» - кусочки меди и бронзы, гильзы, пара пуль от трехлинейки, простое медное колечко. Все же «цветного мусора» хватало и здесь.
Олег остановился перевести дух. По-прежнему ему никто не досаждал. В наушниках было почти не слышно курсирующих туда-сюда конных повозок с зерном. Изредка за забором торопливо мелькал белый женский платок. Вся Калиновка билась за урожай.
Хлебнув воды, Олег продолжил поиск. Нарезая по двору круги, он неизбежно приближался к намеченному в самом начале ориентиру – старой яблоне. По большей части, трава на участке была скошена – по-видимому, соседи прибрали тут сено для коровы. Огород с едва видневшимися грядками стоял окончательно заброшенный.
Яблоня, действительно, была довольно старой – торчало несколько возрастных отрезанных отростков, судя по всему, уставших плодоносить за свою жизнь. В прежнем варианте, «в прошлой жизни», Олег не мог припомнить, чтобы тут росла яблоня. Дзынь! Он неловко шоркнул лопатой белый кружок – двадцатикопеечную монету 1901 года. «Первое серебро, и вот тебе на!» - ругнулся Олег про себя.
Тщательно сужая круг около яблони, он наткнулся на уверенный глубинный цветной сигнал. Что-то засвербило в спину – Олег почувствовал на себе тяжелый взгляд. Обернулся в сторону дома – никого.
Тяжело пульсировало в висках, в голове шумело на одной высокой ноте. Язык, как наждак, царапал нёбо. Сорвав наушники и отложив прибор в сторону, Олег принялся копать…
- Олеженька, вот ты где! – раздался знакомый голос. - А я вам обед пришла готовить, – радостно пропела Татьяна. - А тебя тут оставили работать? А где товарищи?
- Товарищи провод тянут, а у меня особое поручение, – смущенно пробормотал Олег. Словно застуканный за непотребным занятием, он вдруг покраснел как школьник.
- А пойдем ко мне на несколько минут, мне помочь надо кое в чем, - игриво пригласила Татьяна, наматывая выбившийся из-под платка непослушный локон волос на палец…
С сожалением оставив ямку, Олег, прислонил прибор к стене и пошел за Татьяной. По пути они налили воды из колодца. Зайдя в дом, неловко брякнули на пол полные ведра; вода, расплескиваясь, заливала уже упавшие на пол платок и юбку женщины…
___*___
К полудню Саша и Игорь выполнили достаточно много работы. Если бы не мешавшаяся под ногами дворняга да докучливые, охочие до пространных бесед деды, словно по вахте, сменявшие друг друга у места проведения работ, сделали бы еще больше. Работали, как они подначивали друг друга, – «с огоньком да комсомольским задором» - дело спорилось.
Но интересно было и поговорить со стариками – когда еще услышишь живых свидетелей эпох, начиная с Александра III, до начального периода Советской власти. Старики немало повидали на своем веку: у одного на старой, выцветшей и застиранной гимнастерке дореволюционного образца сияли аж два Георгия III степени. Боевой дедок имел не совсем преклонный возраст – лишь недавно разменял он шестой десяток годов, отличался пытливым умом, вовремя приходил на выручку в качестве пары рук, когда нужно было что-то придержать, поднять, подать из инструмента. В глазах Михалыча светились острый крестьянский хозяйственный ум, сообразительность и недюжинная проницательность. Словно бы издалека, он расспрашивал про настроения молодежи в городе, про события внешней политики, деланно удивляясь временами и охая. Хотя было понятно, что газеты он регулярно просматривает и прекрасно осведомлен о событиях в стране и в мире. Только эрудиция и начитанность Саши выручали ребят от нежданного провала.
- А вот скажи, комсомолец, - спрашивал он Сашу, - с немцами дружить сейчас надо аль нет? Ведь, вроде бы, рабочая партия, социалисты - братья они нам аль нет?
- А что, дедушка, в газетах пишут? – вопросом на вопрос отвечал Саша.
- А в газетах по-разному пишут. Вроде и рабочие там к власти идут, а вроде и буржуи… Я вот что тебе скажу, сынок, - тут старик наклонился к уху Саши, полушепотом быстро проговорил, – ты немцам не верь, зуб они имеют на нас и не успокоятся, пока нож в спину не воткнут…
- Поживем – увидим, дедушко, - в очередной раз увернулся от прямого ответа Саша.
Неловкость в беседах и недостаток информации сдабривались юмором Игоря.
- Ну-ка, дедушка, вон тот провод раньше времени не трогай, если не хочешь сейчас же отправиться вслед за своей бабушкой, - подначивал он неосторожно взявшего оголенный провод старика-бобыля под дружный хохот зевак.
- Родители-то у тебя, Михалыч, крепостными, поди, еще были? – спрашивал Саша.
- А то, конечно. Все тут под барином жили. Барин-то наведывался на летнюю усадьбу в паре верст, во-о-он туда, - махнул тот рукой куда-то за речку.- Усадьба-то сгорела, а может, и подожгли еще до революции. С тех пор и не отстроился больше.
«Очень интересно», - подумал про себя Саша. Про усадьбу в архиве не было вообще никакой информации.
- А покажешь, дедушко, место, где усадьба стояла?
- А нешто не показать, айда.
- Игорь, ты тут пока продолжай, а я с дедом прогуляюсь, - сказал товарищу Саша.
Дошли до речки, дед указал пальцем:
– Вон там, видишь, яблони старые растут?
- Ага.
- Вон, около яблонь и есть развалины в траве, тама и была усадьба. А тебе-то на што?
- Да так, дедушко, историей интересуюсь, как эксплуататоры высасывали кровь из крестьянских масс, да как всех эксплуататоров во всем мире свергнуть, - уклончиво ответил Саша.
- Вон оно что! Оно-то так! Пороли даже народ, а ему што – народ животное безответное, как корова. Хоть и боднуть может, ох, может, да по самому темечку! – старик ехидно хохотнул.- Спасибо, что хоть Советская власть не порет! Хотя што тут творилось в гражданскую! – старик покрутил головой, отгоняя тяжелые воспоминания. - А еще там, у усадьбы, ярмарки барин проводил, ряженых приглашал; детям, бывало, гостинцы и мелочь бросал. Ух, и дрались мы из-за этих копеечек и гостинцев! А ему забава. Дошло даже до того, что задавили кого-то; после этого усадьба и полыхнула. Следователь, полиция из города; а што проку? Никто не видел, никто не знает... В общем, съехал барин.
Слушая шамкающую речь старика, Саша непроизвольно дернулся при слове «ярмарка». Это чарующее слух любого поисковика-кладоискателя слово! Это - клондайк-эльдорадо, на которое попасть мечтает каждый хоть раз в жизни. Любой «копарь» мечтает оказаться на месте бывшей ярмарки.
Начало эры металлодетекторов в двухтысячных годах ознаменовалось поистине фантастическими по количеству и качеству находками на территории дореволюционных ярмарок и торжков Царской России. Кто оказался там первым, даже с самым примитивным прибором, - тот сорвал джек-пот. Саша видел эти фотографии, сделанные еще на пленочные «мыльницы» или «Поляроид» - багажники «Нив», уставленные мешками и ведрами с монетами, либо просто застеленные пленкой с кучей темных и белых кругляшков. Золото также не было особым сюрпризом. Помимо монет, ярмарки щедро делились с копателями различными украшениями, кольцами, серьгами, медалями, значками и другим ценным «хабаром» царских времен. Быстро «выбив» места старых ярмарок, копатели сейчас активно охотились за «небитыми» местами. Любая информация была на вес золота.
Саша точно знал, что указанное стариком место не фигурирует ни на одной карте, ни в одном архиве; встречалось лишь смутное упоминание в одном из документов, наподобие: «ах, какие ярмарки проходили в Калиновке!» Из чего очевидно следовало, что ярмарка устраивалась непосредственно в деревне, а не за ее пределами.
«А по факту вон оно что – в паре километров от деревни усадьбу и ярмарку искать никто бы не сподобился! Эх, какой фронт работ тут! Когда уже можно будет заняться, наконец, делом?» – размышлял Саша.
Меж тем наступило время обеда. «Война войной, а обед – по расписанию», - любил говорить Игорь. Дабы не бросать казенное имущество, покатили тележку в сторону дома…
___*___
У дома они застали Олега, нарезающего круги по скошенной лужайке. Количество ямок и явно отяжелевший карман куртки его показывали, что находки имеются, и в достаточном количестве. Видок же у Олега был весьма рассеянный, казалось, он даже не сразу заметил приближающихся друзей.
- Есть сигнал хороший, вон там, под яблоней, - вместо предисловия вполголоса пробормотал он.- Но тут Татьяна ходит, накрывает на стол…
- Ну, так пойди, отвлеки ее, - двусмысленно подмигнул и хлопнул его по плечу Саша.
Олег, словно не заметив иронии, послушно скрылся в доме.
- Игорек, айда, взглянем, что там узрел герой-любовник; я постою на шухере.
Игорь молча взял лопату. Разглядев не докопанную Олегом ямку, он осторожно стал расширять ее и одновременно вкапываться вглубь. На двух штыках что-то хрустнуло, и очередной ком земли вылетел наружу вместе с глиняным черепком и несколькими монетами. Сомнений не было…
Аккуратно раскопав ямку и уняв, по возможности, дрожь рук, Игорь вытянул наверх вполне приличных размеров, тяжелый надколотый глиняный горшок. Вдруг горшок пошел трещинами и развалился прямо в его руках. И тут Игорь услышал тот самый серебряный звон из своего сна – звон большого количества падающих друг на друга серебряных монет. Их было очень много, от самых мелких, пятикопеечников, до полновесных рублей. Среди общей кучи монет Игорь разглядел и покрытый зеленоватой патиной, но такой желанный – серебряный Георгиевский крест…
Дыхание прервалось, воздуха в груди едва хватило, чтобы произнести: «Сашка, сюда!». Обомлевшие друзья не могли оторвать взгляд от большой груды серебряных монет…
 
Глава 3

___*___

Данила Ефимович в период летней страды, а также весеннего сева, осеннего сбора урожая и заготовки кормов редко высыпался. Вот и нынче: несмотря на возможность поспать короткой августовской ночью, он сидел у окна и курил. Сон не шел. Мысли вновь и вновь возвращались к комсомольцам-электрикам.
«Толковые ребята», - рассуждал председатель. Он высоко оценил их сноровку, умение работать со сложной техникой, воодушевление жителей Калиновки, услышавших радио. Но вот что-то не складывалось…
Какая-то деланность, наигранность порой проскакивала в их поведении. Были странности и в их действиях и манере речи – вели себя чересчур независимо, порой мелькали в речи какие-то непонятные слова: «хабар», «круто», «фак», «блин» и другие. Относительно «блина» - еще понятно – председатель как раз намеревался пригласить их к себе в гости, угостить отменным блинами… Но что насчет приборов, которые они с собой принесли? Мимоходом он видел, что один из ребят, Олег, прохаживался с этим устройством и что-то слушал в земле. «Надо будет спросить, - сонно думал Данила Ефимович. - А еще лучше – зайти к ним в дом, когда никого не будет…»
Предрассветный мимолетный сон председателя нарушил почтальон: в депеше из райцентра сообщалось, что трое электриков срочно переброшены в другую деревню, а в Калиновку они прибудут с задержкой в несколько дней…
- Тьфу ты, черт дери… - ругнулся Данила Ефимович, - опять что-то напутали там у себя! Хотя… Понаблюдать надо за ними…
Немного погодя утренние заботы целиком поглотили его мысли.

___*___

Почти всю ночь Саша с Игорем разбирали и рассматривали содержимое горшка: в основном, преобладало серебро Николая II – от мелких пятикопеечников до рублей. Попалось несколько рублей и полтинников с профилем Александра III. Был и один «юбилейный» рубль «300 лет Дому Романовых». Среди советской мелочи преобладали «полтинники» (около пятисот штук): наметанным взглядом Саша выделил монеты 1921 и 1927 годов, ценившиеся дороже. Встретился и единственный рубль 1922 года. Состояние монет в кладе было превосходным – они еще не успели покрыться характерной патиной. Вес тянул примерно на пять килограммов.
- Шик, блеск, - повторял Игорь, рассматривая монеты.
Как зачарованные, они перебирали клад при свете фонарика сотового телефона, плотно занавесив окно в сенцах.
Олег опять собирался ночевать у Татьяны. Словно замерев на пару минут, он осоловело посмотрел на россыпь монет на холстине, потом помотал головой, словно придя в себя, и удалился восвояси.
Бережно ссыпав клад в новую глиняную крынку, возбужденные, но счастливые, Саша и Игорь с трудом заснули. Перед этим единогласно решили закопать клад обратно, тщательно запомнив место.
Новый день начался со скрипа двери, извещавшем о приходе Олега. Через несколько минут после него, как по расписанию, явился председатель.
- Что, хлопцы, как спалось?
- Все нормально, Данила Ефимович, - отвечал Саша.
- А чего это у вас ночник горел в сенцах? Вот тут…- с этими словами председатель быстро вошел в сени.
Саша едва успел наступить ногой на валяющийся на полу полтинник с профилем последнего царя.
- Да забыли, видно… - промямлил Игорь.
- Эх вы, электрики чудовы… А чего это – все хочу спросить за эти приборы – это чего такое невиданное?
Не успели все трое ахнуть, как председатель уже крутил в руках Сашин Е-Трак.
- Проводимость почв изучаем, уважаемый председатель. Техника деликатная, импортная и дорогая, положите на место, будьте любезны, - нашелся Саша, но бледность лиц всех троих не ускользнула от внимательного взгляда Данилы Ефимовича.
- А научите меня, старого дурака, провода крутить, да радио ремонтировать? А то вы уедете, а тут поломка какая, и опять сиди, кукуй.
- Конечно, научим, покажем, расскажем, - почти хором ответили друзья.
- А тебя какая ячейка в комсомол выдвигала? – палец председателя смотрел в упор на Олега.
-Э-э-э, – не нашелся, что сказать на это Олег.
- Так институтская же, – бодро ответил за него Саша. - Как в институт поступили, так и выдвинулись в комсомол.
Неловкую беседу прервала Татьяна с чугунком ароматной каши.
- Данила Ефимович, прошу к нашему столу, – пригласил Саша.
- Вы, хлопцы, завтракайте да приступайте к работе, а у меня – дел невпроворот, спасибо за приглашение! – скороговоркой выпалил председатель и был таков.
Затянувшуюся паузу прервала Татьяна:
- Долго мне тут с чугунком стоять? Ну-ка, за стол, каша стынет!
Молча и почти нехотя позавтракали. Татьяна ушла, неодобрительно хмыкнув.
- Ты, ловелас хренов, чего тут языком лишнего треплешь? Какого ляда председатель пришел, вынюхивать начал про нас? – набросились на Олега Саша и Игорь.
- Вы чего, ребята, у вас крышу повело от клада, что ли? Каким языком, что я треплю? Да мы вообще не разговариваем почти с ней, не до бесед нам…- Лицо его приобрело идиотско-мечтательное выражение.
- Втюрился, мистик,– констатировал Игорь.
- Это самое, мужики, а может, мы того…тут и останемся, – невольно вырвалось у Олега.- Подадимся в город, обзаведемся семьями…
- Фляга свистит у человека, – с сожалением произнес Саша.
- Причем капитально, – подхватил Игорь.
Оба хмуро и жалостливо смотрели на Олега, как доктора на консилиуме у постели неизлечимо больного.
- А что, мужики, вот вам хорошо – у вас жизнь стабильная, семьи, даже дети есть, а у меня что? Перекати-поле, ни жены, ни родственников толком. Никто меня ТАМ не держит! Мне ничего не нужно от вас, отпустите меня, оставьте тут, пожалуйста! Тут все настоящее, понимаете, мужики, тут! А не там! - он мотнул головой в сторону, где почти восемьдесят лет спустя они оставили «Ниву». - У меня тут наконец-то любовь появилась; мне нравится воздух, люди; меня все тут устраивает!
Саша слегка приобнял Олега за плечо.
- Ты пойми, друг, все просто: скоро нас «раскусят», я чую. Что дальше? Дальше – мало приятного. Но могу сказать одно, что с Татьяной ты - так или иначе - расстанешься. Либо тебя возьмут тепленького, из постельки, да сразу на допрос. Либо, если повезет – уйдем отсюда живые-невредимые да еще с хабаром! Третьего не дано: у тебя нет документов, ты не можешь ответить даже на элементарный вопрос о том, что происходит в этом времени. В общем, неприятной беседы в ЧК тебе не избежать. А дальше – либо дурка, либо что похуже… Допустим, ладно… Миновала тебя эта участь, так через десяток лет с большой вероятностью сгинешь на фронте.
- В общем, парни, я так мыслю, – вмешался Игорь.- Кто-то из нас накосячил, вольно или невольно. Из-за этого – мы здесь.
Его суждения и выводы порой отличались простотой, лаконичностью и логической неоспоримостью. Очевидно, что эта мысль его посещала и ранее, только не было повода ее выразить вслух.
- Я взял кольцо… - потерянным голосом, с удивленно-утвердительной интонацией произнес Саша.- Парни, простите, попутал нечистый. Как сюда шли в первый день, нашел кольцо и оставил себе. Вот оно…
«Моей Оксане…» - прочел вслух недостающие буквы Олег.
- Я, конечно, смотрел «Властелин колец», но не знал, что такая херня и в жизни может случиться.
- Какого хрена сразу не сказал? – не находил нужных слов от гнева Игорь. - Ладно, ты признался, раскаиваешься, что скрысил колечко. И что? Разверзлись небеса? Какой год на дворе? – громко крикнул он.
- 1932, – раздался за окном громкий насмешливый женский голос. С этими словами в дом впорхнула рыжая молния; вернее, за рыжую молнию можно было по ошибке принять невысокую бойкую девушку лет двадцати пяти от роду.
- Меня Оля зовут, вы к нам вечерять заходили.
Из молодой особы жизнь била ключом – такая за словом в карман не полезет, издалека слышно ее задорный смех. Саша и вчера замечал ее заинтересованный взгляд, когда она крутилась возле места их работы.
- Какое колечко! – восторженно закричала Оля, ловко перехватив кольцо из руки Олега. - А мне вот никто не подарил кольца! Жениха, Лешку, закололи кулаки, а с тех пор больше никто и не сватался ко мне, такой старой!
Непослушная юбка ее то и дело оголяла загорелые крепкие ноги почти до бедра.
- Ты что, рыжая-бесстыжая, тут ошиваешься, ну-ка, ухват возьму да огрею тебя по башке непутевой! – через окно закричала на нее Татьяна. Вероятно, она вернулась полюбопытствовать, что здесь «забыла» Ольга.
- А ты тут, я смотрю, прописалась, жалмерка? – пошла та в ответную атаку.
- Ишь, перышки распустила, думаешь, людям неизвестно, что ты тут парням голову дуришь?
Ловко увернувшись от летящего полена, Оля выскочила во двор – только ее и видели.
- Вот стерва, – красная от гнева Татьяна проводила взглядом ее рыжую копну и удалилась сама.
- Это у нас весело день начинается…- ошалело пробормотал Саша.- Пошли, прикопаем кладик, и за работу. Сегодня должно все решиться…
- А колечко куда? – спросил Олег.
- Колечко пока тут полежит…
Выдвинув поддувало печки, Саша положил кольцо туда.
- Ну что вы на меня так смотрите? Попутал нечистый, клянусь, было в первый и последний раз.
- Профессор хренов,– пробубнил Игорь.
Несколько раз, точно вымерив шагами расстояние от ямки до обоих ближайших углов дома, тщательно и глубоко закопали клад. Потом заторопились в сторону склада, чтобы закончить работу.

___*___

Данила Ефимович удивленно извлекал на свет все новые и новые предметы, тщательно распотрошив вещи «комсомольцев». Металлоискатели поприветствовали его сигналами включения, мигнули и что-то сказали на своем иностранном языке мудреные коробочки
- «И-Рноне» - тьфу, буржуйское отродье, – ругнулся председатель.
Не миновал его пристального внимания и увесистый кошель с монетами – такие он регулярно находил у себя в огороде и прилежно сдавал в райцентр, в милицию.
«Шпионы», - крутилось в его голове единственное логическое объяснение происходящему.
«Понавешают радио, а потом будут в своей Америке слушать, что тут происходит, - посетила его голову следующая мысль.- Хотя, ребята не похожи на шпионов, по крайней мере, на тех, которых в газетках на карикатурах рисуют».
Мысли окончательно спутались в его голове. Единственно правильным решением, на его взгляд, был вариант немедленно доложить куда следует. А там разберутся.
В растерянных чувствах, не обратив внимания на свежий раскоп у дома, председатель спешно покинул дом.
В опечатанном сургучом пакете, отправленном с нарочным в райцентр, было описано происходящее, а также содержалась просьба прислать дознавателя.

___*___

Несмотря на утреннее происшествие, день прошел в рабочем режиме, практически незаметно. Не отвлекаясь на долгие перекуры, всё же откликнулись на настойчивое приглашение Оленьки отобедать у них. Сама она беззастенчиво флиртовала с Сашей – видно было, что всерьез им заинтересована.
- Саша, Сашенька, а подаришь мне колечко? - даже не спросив его, женат ли он, решительно наступала Ольга.
Лишь только вмешательство главы семьи прервало этот спектакль – все трое спешно собрались и продолжили работу.
День клонился к завершению, когда был прикручен последний репродуктор и подключена к сети последняя изба. Кабеля осталось совсем чуть-чуть: было понятно, что драгоценное импортное оборудование, щедро оплаченное Советской властью зарубежным производителям царскими червонцами, рассчитали впритык. Обессиленные и измотанные жарким солнцем, все трое поплелись к своей избе.
Обиженная Татьяна не составила им компанию за ужином, но оставила всю снедь, покрытую большим полотенцем на столе. Поужинали и завалились спать. Олег вяло порывался уйти, но его удержали.
На рассвете к Калиновке верхом приблизилась тройка милиционеров. Разбудив Данилу Ефимыча, выдвинулись в сторону дома Мекешкиных… Первым от лая соседской собаки проснулся Саша. Он увидел председателя, крадущегося вдоль плетня с наганом наперевес в сторону их дома. Совсем не отдавая отчет в своих действиях, Саша выставил металлоискатель в окно в одной руке, яркий фонарик на смартфоне - в другой.
- Оружие на землю, руки вверх! – громко закричал он.
Удивленный и испуганный, председатель с милиционерами послушно капитулировал. Проснулись и соскочили со своих кроватей Игорь с Олегом.
- Сашенька, не кричи, выйди ко мне, подари мне колечко! – жалобно и призывно зашептала Оля.
«Откуда же только ты взялась?» - едва успел подумать Саша. Словно во сне, он метнулся к печке, вынул из поддувала кольцо и надел его на палец Оли…

___*___

Перед рассветом природа замирает: ночные птицы замолкают, а дневные – еще только просыпаются. Тишина окружающей природы была взорвана криком из одинокой палатки рядом с «Нивой»: на одной ноте вопили трое здоровых мужиков. Продирая заспанные глаза, всклокоченные, они выскочили наружу и не поверили сами себе: все было на месте – палатка, «Нива» и тополя вдали, укрывающие канувшее в лету прошлое Калиновки…

КОНЕЦ

[аркадий спб]

Спасибо, увлекательно написано. Творческих успехов!

[Каждому-СВОЁ]

Спасибо. Понравилось!
Творческих успехов и конечно
новых публикаций.

[Михаил новичок]

Понравилось! Спасибо!

[Andrew_Izh]

Спасибо вам за отзывы!

[Region S]

Штоф с еще дореволюционным клеймом-«курицей»

Уважаемый автор, здорово слух режет слово курица, и многие согласятся, как громко звучит Имперский орёл... Да и не приняты на форуме такие выражения...
За рассказ плюсик Вам поставил.
С ув.

[Andrew_Izh]

Штоф с еще дореволюционным клеймом-«курицей»

Уважаемый автор, здорово слух режет слово курица, и многие согласятся, как громко звучит Имперский орёл... Да и не приняты на форуме такие выражения...
За рассказ плюсик Вам поставил.
С ув.

Спасибо, камрад! Процитирую современного классика: "глядя на красных, ты не становишься красным; глядя на белых - ты не становишься белым..."

[Василиск нск]

Доброго дня! Понравилось повествование, спасибо. Если есть - можно еще!
Но и не ради придирок, а так, на глаз упали "заковычки":
"Разменяв пятый десяток лет, Петр Анисимович" - а потом вдруг " Мекешкин Петр Степанович, 1887 года рождения"

"Вернулся домой в самом начале 1917 года, с Георгием III степени на груди" - а 4 степени потерял? вначале заслужить надо 4 степень, потом 3 и тд.,
аналогично : "Старики немало повидали на своем веку: у одного на старой, выцветшей и застиранной гимнастерке дореволюционного образца сияли аж два Георгия III степени" - две третьей степени могло быть только в результате ошибки, и опять же - где 4?

"Поделились первыми находками: немного советской «ходячки».." - возможно в разных частях нашей страны отличается наш "язык", но у нас ходячка - современные, в хождении монетки, советы - уже советики, ранние или поздние, но не ходячка.

"Это существенно повлияло на его техническую оснащенность (отличный прибор, навигатор, внедорожник)" - потрепанная Нива конечно внедорожник, но обычно все же не так именуется

"Среди обычных копеек, двушек, троячков последних трех царей позвякивали «пятачки»: «масонский», Екатерины II - двушки и троячки Павла I[U]." - не было троячков в эпоху П1.

Специально не выискивал, гундеж только с целью сделать произведение лучше!
Удачи!

[вьюга]

Спасибо, увлекательно написано!!!
Творческих успехов!!!
Удачи!!!

[Друг Горыни]

Весьма занимательно. Если есть, что ещё в подобном стиле, выкладывайте. Будет интересно почитать.

[Andrew_Izh]

Весьма занимательно. Если есть, что ещё в подобном стиле, выкладывайте. Будет интересно почитать.

Спасибо за отзывы! Продолжаем!

Черная деревня – продолжение…

Разбив палатку неподалеку от пункта назначения – Калиновки, трое друзей одновременно вскочили чуть свет: туман размывал очертания ориентиров, указывающих на урочище.
Каждый боялся признаться остальным в том, что спал весьма неспокойно и всю ночь мучился кошмарами. Пока Саша возился с завтраком, Олег с Игорем отправились на разведку. Вернулись с неутешительным результатом: судя по всему, речку перегородили бобровые плотины: местность была сильно заболочена, остатки старой дороги скрывались среди густой осоки.
Хлеб, тушенка, немного сыра, кофе в походном котелке и сигаретный дым – вот и весь завтрак. Обсудили перспективы. Несмотря на то, что до Калиновки рукой подать (чуть меньше пары километров), на машине туда путь заказан. Да и пешком – весьма проблематично было бы пробираться сквозь заболоченные заросли. Оставался вариант объезда по большой дуге. В этом варианте маршрут проходил через еще одно урочище – Малые Осинцы.
Саша помотал головой, отгоняя остатки кошмара. Обрывки ночных видений мелькали перед глазами. Тишину нарушил Олег:
- Ну что, мужики, собираемся, надо бы кладик сегодня цепануть: уж больно сон интересный сегодня видел…
Изображая напускное равнодушие к его словам, Игорь молча паковал вещи. Саша присоединился к нему. Через полчаса верная трудяга «Нива» везла друзей в направлении Малых Осинцев.
День прошел незаметно: несмотря на то, что деревня оказалась «битой», «улов» на троих оказался весьма неплохим: около 100 монет, включая царскую медь, серебро, ну и конечно, «ранние Советы». Немного металлопластики, пуговки, «конина» и другой «цветмет» - все отправилось в хабарницы. Почти весь улов удалось зацепить на совсем свежей распашке: судя по всему, готовилось поле для сева озимых. Несколько находок лежали прямо поверху, вывернутые из векового забвения плугом К-700.
И вроде бы, все сложилось удачно и до Калиновки оставалось с десяток километров объезда по неразведанной дороге, но сообща решили возвращаться домой. Общались мало, на всех нахлынула какая-то тяжелая усталость: Саша кивал головой за рулем, несколько раз проваливаясь в миллисекундный сон, и каждый раз машина опасно виляла по шоссе. Стемнело, и вдалеке показались огни цивилизации – родной город встречал копарей…

__//__

На следующий день Саша отправился к старым знакомым: заветным пыльным папкам городского архива. Неизменным «цербером» (как в шутку называл ее Саша) за большим столом восседала миловидная девушка по имени Елизавета. Елизавета Петровна. Саша как-то мельком видел ее отца, действительно очень похожего на Петра I весьма крупного, высокого мужчину. Не заметить его было сложно: такая же стремительная походка, громкий бас. Его дочь была противоположностью отца: невысокий рост, спокойные интонации в голосе. Но характер… Железо... Саше в свое время стоило огромного труда пробиться в архив, получив разрешение для своих изысканий. Пришлось ответить на все ее вопросы, честно глядя в глаза. Для полноты картины «Партизан на допросе» не хватало только прямого слепящего глаза света от настольной лампы образца 30-х годов.
После срабатывания системы опознавания «Свой-чужой», встроенной в Елизавету Петровну, видимо, с самого рождения, Саша был принят в ряды постоянных посетителей архива.
Каждый раз его визит в это здание, насквозь пропахшее старыми документами, пылью и характерным запахом казенщины, сопровождался ненавязчивым флиртом и комплиментами в адрес «Хозяйки архивной горы». Оба как бы играли в своеобразную игру-соревнование, стараясь блеснуть острой интеллектуальной шуткой.
- Елизавета Петровна, а вы смотрели в детстве фильм «Тайна железной двери»? – спрашивал Саша, открывая скрипящую дверь, ведущую в архив.
- Конечно же! Здравствуйте Александр, наконец-то вы к нам пожаловали! Принцесса уже совсем зачахла в этом замке.
- Так вот и я к чему веду: там мальчику нужно было пересчитать миллион спичек, чтобы стать волшебником. А вы тут поставлены, чтобы пересчитать, наконец, весь миллион папок?
- А то, Сашенька, все пальчики уже стерла за пересчетом папок, уже до двух миллионов счет довела, а волшебницей так и не стала. Вот печаль – сокрушалась Лиза. И где же мой принц бродит? Ты вот – женатый, весь такой правильный, идеальная была бы кандидатура для меня, но вот не случилось… А кто еще сюда заходит? Старперы-профессора, да молодые профурсетки-делопроизводители макулатуру свою везут и везут…
Да, кстати, Саша, помнишь – в прошлый раз ты папку листал? Так вот, по поводу Калиновки там еще парочка листов на полке нашлась, когда я дело на место убирала. Странные какие то, будто бред… Хотя печати на месте, в описи листы указаны… И вообще, бумаги «для служебного пользования» - должны в другом архиве храниться. Почитай - может, тебе что-то станет понятно?
Изящные тонкие пальцы Елизаветы Петровны положили на стол перед Сашей пожелтевшие листы. Саша глянул на них и побледнел…

__//__

«Начальнику ОГПУ Н…ского уезда… Председателя колхоза «Новый путь» (д. Калиновка), Хижняка… Докладываю… 12 августа 1932 года мною были встречены на окраине деревни Калиновка и препровождены к месту выполнения работ по электрификации в связи с Распоряжением за №… (неразборчиво), трое граждан, представившихся комсомольцами-электриками. Они поставлены на довольствие и в тот же день приступили непосредственно к выполнению своих обязанностей.
Данные лица быстро вошли в контакт с местным населением, показали хорошие знания электрической природы приборов, осуществление работ по радиофикации и электрификации было выполнено с опережением графика. Перерасхода выделенных материалов и хищений не выявлено.
Смета израсходованных материалов (на 1 листе)…
Опись оборудования (на 1 листе)…
Перечень выполненных работ (на 1 листе)…
Обращаю ваше внимание на наличие у данных граждан инвентаря, не задействованного непосредственно в выполнении вышеуказанных работ. Оборудование заграничное и предназначено, якобы, для изучения грунта на наличие проводимости (с их слов). Хотя в Распоряжении перед ними не ставилось такой задачи. Также, были выявлены следы поиска каких-то предметов (наличие раскопов, ям).
В связи с вышеизложенным, прошу провести проверку указанных лиц на предмет причастности к посторонней (а именно - шпионской деятельности).
Дата …должность…подпись.

Саша был настолько погружен в изучение этого документа и шокирован его содержанием, что только спустя некоторое время осознал себя сидящим в оцепенении. Лиза тревожно смотрела на него, на Сашином телефоне было несколько пропущенных вызовов от шефа. Окружающий мир для него просто перестал существовать. «Не может быть!» - закольцованно крутилась в мозгу одна и та же мысль.
По возможности, приняв нейтральное выражение лица, Саша силился придумать какую-нибудь шутку, чтобы отвлечь Лизу от его состояния и выйти из него самому. Шутка не шла.
- Чаю? – предложила Лиза.
- Не откажусь – ответил Саша.
Почаевничали, угостившись принесенным Сашей «Сникерсом».
- Что тебя так беспокоит? – спросила Лиза.
- Суровые были времена… - неопределенно протянул Саша.
- Это точно…
- Чем еще порадуешь, Елизавета Петровна?
- Вот, еще пара документов из той же папки. Я сбегаю ненадолго на обед, ладно, Саша? Веди себя хорошо, не хулигань!
Каблучки задорно зацокали по кафельному полу, удаляясь. Огромные шкафы, набитые чужими судьбами, быстро заглушили ее шаги.
Саша не мог унять дрожь в руках.

…Протокол следственно-розыскных мероприятий… Начальник ОГПУ Н…ского уезда, (звание – неразборчиво)… 14.08.1932 года были проведены следственно-розыскные мероприятия по заявлению председателя колхоза «Новый путь» гражданина Хижняка Д.Е. По существу дела выяснилось, что Хижняк Д.Е., приняв троих неизвестных граждан за электриков для проведения работ в соответствии с Распоряжением №…, (копия прилагается) не удостоверив их личность, допустил их к проведению вышеуказанных работ. Хотя в соответствии с другим распоряжением №… (копия прилагается) работы по электрификации д. Калиновка были перенесены на более поздний срок. Следовательно, указанные неизвестные граждане почти трое суток находились в колхозе «Новый путь», проживая и общаясь с местным населением, с невыясненными задачами. Опрос показал, что никто смог назвать фамилии и отчества данных граждан. Таким образом, они умело втерлись в доверие - даже к должностным лицам.
В 4.20 утра 14.08.1932 г. в составе группы из троих оперуполномоченных и гражданина Хижняка Д.Е., мы приблизились к месту временного проживания указанной группы лиц. Нам было оказано сопротивление неизвестной маркой оружия, в результате чего неизвестным удалось скрыться. Погоня не увенчалась успехом, что показывает высокий уровень подготовки данных неизвестных как шпионов или агентов контрреволюции.
Обыск проведен в месте их проживания, бывшем доме кулака Мекешкина, с участием понятых (фамилии неразборчиво). В результате обыска были найдены батареи питания импортного производства, личные вещи (перечень прилагается), наличные деньги старого образца (царские монеты). В окрестности дома обнаружены свежие раскопы грунта.
Мною было направлено представление прокурору о возбуждении уголовного дела по статье «Халатность» по отношению к гр. Хижняку и разосланы ориентировки по беглецам. По истечении времени, никакого положительного ответа о местонахождении данной группы не получено.
Дата …должность…подпись…
Перечень предметов, изъятых при обыске... Понятые…

__//__

Во рту у Саши пересохло. Непослушными руками он кое-как налил остатки теплой воды из чайника, плеснул заварки. И замер.
«Неужели это был не сон»
Врут те, кто утверждает, что документы и вещи прошлого не могут говорить. Старая, покрытая пятнами плесени бумажка с прыгающим печатным шрифтом и грозными печатями «ОГПУ», «ДСП», «Особый отдел» - даже спустя 85 лет может произвести оглушительный эффект на читателя. А что было в то время, когда такой документ был способен бесповоротно изменить судьбу не одного человека?
Вот и в данный момент, сидя в теплом, сухом укрытии, в безопасном будущем, Саша отчетливо почувствовал на себе пристальный взгляд человека в фуражке с темно-синим околышем. По спине отчетливо поползли мурашки, а может быть – просто капли пота.
Лиза снова неслышно оказалась рядом, хотя стук ее каблуков обычно слышно за сто метров. Она была слишком увлечена беседой по телефону, чтобы заметить странный Сашин вид. Тем лучше. Еле кивнув ей на прощание и оставив недопитый остывший чай, Саша покинул помещение архива.

__//__

Помурыжили, конечно, знатно… Бывший председатель колхоза «Новый Путь» Данила Ефимович вышел из приземистого каменного здания, вдохнул свежий воздух, пахнущий прелой листвой, прохладным ветром и надвигающейся осенью.
Пара штрафников - «пятнадцатисуточников» в заляпанных краской робах обновляли фасад с грозной табличкой. Улица райцентра была наполнена спешащими по своим делам людьми, звонко цокали копыта по мостовой, изредка автомобильный клаксон пугал зазевавшихся прохожих. Жизнь бежала своим чередом…
Его выпустили, спустив дело на тормозах – никто не хотел развивать тему непрошенных «гостей», неведомо откуда пришедших и неведомо куда исчезнувших. Тут уже могли возникнуть вопросы к самим следственным органам и местной милиции…
Все еще не веря в свое чудесное избавление от сурового жернова правосудия, бывший подследственный поспешно зашагал в направлении стоянки извозчиков. Зуд от населявших КПЗ насекомых стал уже привычным, а вот к отросшей щетине он никак не смог привыкнуть. Ноги непроизвольно свернули в направлении парикмахерской.
По возвращении в Калиновку он, несмотря на свой статус «ИО Председателя» (кроме него, не нашлось достойной кандидатуры на столь ответственную должность), привычно и жестко взял бразды правления колхозом в свои натруженные руки, с трудом, но все же выбил положенный большому хозяйству «Фордзон». Осень и зима незаметно пролетели в рутинных хлопотах, а все свободные минуты он посвятил изучению новой техники. В общем, ворошить старое - совсем не было времени, да и желания.
Лишь что-то мимолетное – нераскрытая тайна посещала его ум, когда включался репродуктор. Как ни странно – он не испытывал к этим «комсомольцам-электрикам» ненависти или даже неприязни – это происшествие научило его ценить жизнь и свободу. Обошлось! Радовался он, засыпая.

__//__

Всю неделю нескончаемым потоком шел дождь. Несколько комплектов аккумуляторов было заряжено, «Нива» - заправлена, провизия закуплена. Предполагаемый маршрут был проложен по распечатанным на принтере спутниковым картам. Друзья были готовы в первый же солнечный день рвануть на коп, отложив все свои дела. Но погода словно издевалась над ними.
Наконец, проблески солнца среди туч стали чаще, ветер старался-сдувал влагу с поверхности земли. Потомившись еще один запасной день без дождя, ранним утром, еще в сумерках, выдвинулись…
Решили ехать через Осинцы, рискуя засадить машину в многочисленных ямах и промоинах, на разбитой тяжеловозами и залитой дождем колее. Действительно, в нескольких местах машину выносили буквально на руках, помогая носовой лебедкой. Уже после обеда оказались практически на месте – порядка одного километра по любому, придется преодолеть на своих двоих.
Калиновка…
Отчего же все трое направились в одну сторону весьма бодрым шагом? Не было даже традиционных «танцев с бубном» Олега, привычной «тормозной» задумчивости Игоря и хаотичных метаний Саши в поисках сигналов, как это всегда было на новой местности.
Тревожно поглядывая на остовы полуразвалившегося дома – последнего оплота прежней жизни старой Калиновки, друзья бодрым, но немного нервным шагом приблизились к остаткам фундамента некогда большого хозяйства. Тут и там валялись вывернутые из земли тяжелые кирпичи, остатки посуды, какая-то металлическая жбонь…
Здесь явно кто-то был.
Углы фундамента бывшего дома кулака нашлись очень быстро. Вершина воображаемого треугольника с основанием в бывшей стене и боковыми сторонами длиной 10 Игоревых шагов предстала перед друзьями в виде густых зарослей крапивы и мелкого кустарника.
Сразу три «Фискаря» жадно вгрызлись в землю – у чугунка, лежавшего на глубине чуть больше метра, не осталось шансов более там находиться. Бессильно все трое брякнулись на примятую крапиву, не замечая ее свежих отметин на оголенных щиколотках. Олег с Игорем закурили, Саша в несколько глотков ополовинил «полторашку» воды.
Полдень: солнце уже нещадно припекало, хотя земля была еще влажная после дождей, да и ветерок дул осенней прохладой. Кряхтя, совместными усилиями, извлекли чугунок и опрокинули его содержимое на предварительно расстеленную на траве «ветровку». Белые кружки разных размеров с желто-коричневыми пятнами патины и ржавчины от чугунных стенок, хранящих их покой почти 90 лет, с мелодичным звоном высыпались на куртку. Профили Николая II и Александра III задумчиво смотрели с монет в разные стороны.
Только сейчас друзья поняли, что почти час никто из них не проронил ни слова: все были словно одержимые. И только сейчас - на смену оглушающей тишине пришел один дружный радостный вопль! Орали все трое, горя возбужденными глазами, бессвязно бормоча и вскрикивая, каждый из них сбивчиво пересказывал содержание своего «ночного сна» той беспокойной ночью в окрестностях Калиновки.
Бессменный часовой клада – серебряный Георгиевский солдатский крест – был также найден среди монет.
Вот и свершилось: первый весомый клад царского и раннего советского серебра найден дружной компанией.
- Кто первый найдет Павловский рубль, тот проставляется коньяком! - бросил вызов Саша.
- Идет! – поддержали остальные.
Не прошло и 5 минут, как Игорь крутил в руке большой кругляш с надписью в квадрате: «Не намъ, не намъ, а имяни твоему».
- С меня коньяк, а монету забираю себе? – решил уточнить он, улыбаясь.
- Да щас, ага… - Олег шуточно набросился на Игоря, завязалась дружеская потасовка. Наконец оба, с кепками набекрень, присели на землю и закурили.
- Мужики, сил нет что-то, давайте-ка до темноты свернемся? – спросил Саша.
Остальные поддержали его идею, с тревогой поглядывая в сторону старого дома.
Как есть, перевалив клад через плечо и прикопав ямки, кладоискатели двинулись в сторону «Нивы».
Быстро побросали в машину вещи и, поддав газу, быстро поехали в сторону цивилизации, словно убегая от погони.
Всю дорогу ехали молча.
- Там еще рядом есть «небитая ярмарка» - наконец изрек Саша…

Продолжение следует…

[Друг Горыни]

Добрый день. Не затягивайте с продолжением!!!

[Каждому-СВОЁ]

Спасибо! Ждём продолжения.
С уважением к Вашему творчеству!

[Eule]

Великолепно, за исключением:

сияли аж два Георгия III степени.

4, потом 3-я, и до первой. Двух орденов одной степени вроде быть не могло. Именно этих.

[Вовчик малой]

Хороший слог, автор! Не бросайте писать, у Вас хорошо получается, спасибо!

[Озорной гуляка]

Да, есть определенные недочеты, расхожие штампы и преувеличения, но, в целом читается без отторжения, с интересом и уже хочется продолжения.
От меня, конечно, заслуженный плюс!

[Друг Горыни]

Добрый день. Есть ли где возможность, быть может на другом ресурсе, почитать продолжение? Или оно пока в процессе написания?
С уважением.

[Andrew_Izh]

Добрый день. Есть ли где возможность, быть может на другом ресурсе, почитать продолжение? Или оно пока в процессе написания?
С уважением.

Благодарю, камрады, за внимание к моему творчеству и отзывы!
К сожалению, продолжения нет пока ("потный вал вдохновения" не накрыл). А выдавливать из себя не могу. Просто, идея давно назревала в ходе полевых выездов - и вот, воплотилась в тексте. Новый сезон, возможно, принесет новые впечатления и идеи. Всем удачи в поисках и интересных находок!
С уважением, Андрей

[Озорной гуляка]

Как утверждает собственный опыт на литературной стезн, так и анализ других незаконченных произведений- весьма часто продолжения и не следует по самым разным причинам. И даже по фильмам и сериалам так- гонят взахлеб, пишут, подгоняют по ходк дела, а потом ап...и кончилось кино неожиданно. Или рассказ.
Буду рад, если будет продолжение в том же слоге и ключе, удачи!