Константин Батюшков ( kelinfo), Разные творческие порывы

[kelinfo]

Врачебные муки начинающего врача у всех одинаковые, читаешь Булгакова и осознаёшь, что большинство под тебя и подходит.....
Вообще мне самому слегка интересно чем дело закончится.... они начинают жить самостоятельной жизнью... посмотрим.

[kelinfo]

Глава пятая.
Достав из кармана рецептурную книгу Глеб стал выписывать рецепт на Эфир pro narkosi и раствор карболки для дезинфекции, сзади рецепта , хоть это и не полагалось, список необходимых безрецепторных медикаментов, необходимых для операции, в этот список вошли йод, спирт, карпия, бинты, и новшество - каучуковые перчатки производившиеся Российско-Американской резиновой мануфактурой, он опасался за свой воспалённый после покуса палец, не перешла бы с него инфекция на операционную рану, перчатки же этому должны были воспрепятствовать. Всё остальное: шелк, хирургический инструмент, холщевые операционные поля у него были, завалялась склянка с глазным раствором кокаина, он чудесно обезболивал слизистые глаз и Глеб с его помощью извлёк несколько заноз из роговицы лошади, принадлежащей заядлому охотнику майору Варлаамову, вздумавшему преследовать лису по зарослям терновника, с кожными занозами всё обошлось, а вот залезть с пинцетом в глаз никак не позволяла, глаз гноился и не окажи ей вовремя помощь бедное животное могло бы ослепнуть, и только получив анестезию подпустила Глеба к себе и дала оказать помощь. Так что, несколько золотников этого чудесного раствора остались и Глеб решил его использовать для обезболивания, в ходе операции инстилировав его на открытую рану, вспомнив при этом, что кокаиновую вату используют для обезболивания больных зубов, особенно славится качеством изготовления, такой ваты Старая Никольская аптека Феррейна –младшего, упакованные в цветастую картонную коробку ватные шарики неизменно приносят облегчение. Такие мысли пронеслись в голове Глеба пока он составлял список стараясь ничего не упустить, дабы не остаться безоружным в самый ответственный момент. Отдав рецепт дворнику и рекомендовав ему обратиться в аптеку доктора Валика на Зубовской площади, Глеб взял пролётку и поехал домой собирать всё остальное необходимое для операции. Взлетев по лестнице к себе в комнатку, он схватил кожаный, потрёпанный докторский чемоданчик, когда-то он купил его у старьёвщика, и это было на руку, когда владельцы видели чемодан повидавший виды, сразу создавалось впечатление опытности доктора, и хоть лицом Глеб не тянул на умудрённого опытом врача, чемодан придавал ему солидности, он уж подумывал отрастить бородку, которая добавила бы ему авторитетности, но волосы на бороде росли жидким пучком, приличествующем скорее новорожденному козлёнку, а не «солидному» врачу. Сунув в чемоданчик никелированную коробку с бильротами, пинцетами и ножницами, потряся маленькую коробочку с хирургическими иглами, а также шприцы в стерилизаторе поменьше поглотили недра кожаного чемоданчика, прихватив остатки карпии и два рулончика бинтов, Глеб взял свою гордость маску для, ингаляционного наркоза, собственноручно изготовленную , для чего из проволок был выгнут конический каркас и всё это было обшито куском серого байка, чертёж этого приспособления приводился в приложении к «Ветеринарному вестнику» и хоть маска предназначалась для средней величины собак, Глеб надеялся, что для козы он подойдёт. Переодеваться было некогда и он начал спускаться в низ и лишь на пороге вспомнил про шелк, вернувшись, он взял со старомодного книжного шкафа, шпонированного карельской берёзой, свёрток с двумя мотками хирургических ниток, сунув его в карман бросился опять к лестнице, но на середине опять развернулся и вбежав в комнату , со словами,- забыл дозу эфира для козы! – и выхватил из того же шкафа «Фармакопию» и «Общую и частную хирургию» стал третий раз спускаться.
- Плохая примета, два раза возвращался,- пробормотал он, садясь в ожидавшую его пролётку,- а что если ничего не выйдет? Ничего может и обойдется. Только вот доза эфира для козы, не передозировать бы! Книги посмотрю пока буду стерилизовать инструменты.
А инструменты были у него примечательными, Глебу довелось родиться и жить в годы, когда одно течение в медицине стремительно сменялось другим, шли ожесточенные войны между медицинскими школами, гомеопаты воевали с аллопатами, хирурги насчитывали ещё большее количество разделений и соответственно военных лагерей, Глеб родился на закате «доантисептического» периода в хирургии, и даже не знал об этом пока, не появился «антисептический» период, его сменил «асептический» период, закрепившийся на многие годы, для каждого из периодов были характерны свои особенности изготовления инструментов, «доантисептические» имели красивые деревянные или костяные ручки, временами с инкрустациями и рисунками и ручки кюретажных ложек, ланцетов, скальпелей и резекционных ножей напоминали скорее принадлежности сервировки стола, чем страшный инструмент хирурга, но такие если и можно было заливать карболкой, но кипятить было невозможно и вскоре ручки исчезли и инструмент засверкал полированным блеском никеля , но ещё долго в стерилизаторах хирургов наблюдался и тот и другой вид инструментария, так было и у Глеба, так как он свой набор стал собирать ещё в студенческие годы, покупая его у старьёвщиков с Сенного рынка, временами они появлялись и возле его alma mater и раскладывали свой товар на рогожке прям на плитах дортуара, зачастую в лужи ,сколько заразы впитывалось этими гигроскопичными ручками представить было сложно, но кипячение всё убивает и можно было на грязь не обращать внимания, лишь бы инструмент был исправен и его можно было дешевле купить. Среди инструментов был чудесного вида флеботом с изящно выточенной ручкой, напоминавшей больше рукоять дамского лорнета или детского зонтика, чем страшный инструмент для открывания вен, словно сам вид его должен был успокаивать,- не бойся, такая финтифлюшка сильной боли не причинит… Затем в набор прибавилось несколько зажимов купленный на первый гонорар, тайно сунутый заботливым дядюшкой в куль с сушенными грибами, на него же был приобретён сложный комплект стерилизаторов с спиртовой горелкой , и теперь можно было в любых условиях простерилизовать набор инструментов и шприцы, поставив один на другой набор стерилизаторов немецкой работы. От постоянного кипячения ручки старых инструментов растрескались и деформировались , но у него не было средств, чтобы купить набор современных, ведь со своего скудного оклада, он помогал матери и сестре, и каждый раз он собирался отложить необходимую сумму на это приобретение новинок, а всё устаревшее убрать на полку для назидания потомкам.
Между тем во дворе Заславских шла суета, кухарка начисто скоблила стол, служанки кипятили воду для мытья рук, конюх развесил несколько керосиновых ламп, горничная Зина гладила новые бязевые простыни, вошел садовник и шаркая ногами поставил старый медный таз, использовавшийся раньше для приготовления варенья, на него заругались, что он не разувшись разгуливает по чисто вымытым полам, и он поворчав ушел. Все приготовления исполнялись по точным указаниям Глеба, когда же он вернулся, то подивился точности и обстоятельности проделанных приготовлений.
- Вот, это вышколенная прислуга,- подумал он.
Роську даже вымыли, и от неё пахло цветочным Брокаровским мылом по три копейки кусок, на подоконнике лежала свежепоправленная бритва и стояла плошка с густовзбитой мыльной пеной.
- Эфир принесли?
- Нет, Пётр ещё не возвращался. Глеб про себя выругался, ещё раз пощупав бока своей пациентки, он отметил, что ничего не изменилось, животное так же стояло опустив голову, глаза запали и в них не осталось ни капли, озорного выражения присущего козам. Дыхание было поверхностным, брюшным, пульс частил и был жестким. Ещё раз осмотрев будущую операционную, Глеб наполнил стерилизаторы кипяченой водой и зажег горелку под нижним. После чего присев на Тонетовский стул принялся перелистывать фармакологию и вскоре выяснил, что дозировки эфира для коз в ней нет, подумав, решил воспользоваться дозой для овец. Пролистав хирургию, он не обнаружил описания операции под названием «руминотомия», почувствовав холодную испарину на лбу, перелистал учебник вновь, результат был тот же, в содержании такой операции не значилось. Где же он читал его раньше? Может, в каком- то приложении к ветеринарному журналу? Что делать дальше? Бежать домой перерыть библиотеку? Но на это уйдет не меньше часа! Ладно, спокойствие, кожа, мышцы, как обычно, рубец рассекаем и зашиваем как обычно, всё только в методе изоляции рубца от операционной раны, как ни будь справимся. Черт, где же эфир? Высунувшись из окна, он осведомился,- не приходили ли из аптеки? - Нет, батюшка, не приходили ещё. – Нужно было коляску взять. – Да, тут рядом! - Мальчишку пошлите! - Посылали, он добежал до Зубовской, но Петра не встретил.
Чтобы успокоить нервы и взбодриться, он попросил кофе. – Кофею не держим, Чай пожалуйста, самовар готов. – Ну, так чай, подайте! - Вам в прикуску? - Давайте в прикуску. Через минуту на подоконнике стояла большая чашка с темным ароматным чаем, Глеб бросил в неё несколько кусочков остроугольного, колотого сахара и принялся задумчиво размешивать чай ложечкой, но сахар не желал растворяться, он вспомнил, как в детстве любил грызть, такой сахар, ночью, стоя у старинного, облупившегося зеркала, кусок поддавался с трудом и Глеб скорее, не грыз его, а скоблил зубами, от чего во рту можно было заметить голубоватые искорки. Чай был горячим и он отпил только половину, когда на улице послышались возгласы. –Где, тебя только носит? Доктор заждался, уже несколько раз спрашивал. – Да, я что? Если в аптеке у Валика эфиру не оказалось? Пришлось к Гинце бежать…. – Ты б ещё на Пречистенку к Бурштейну сбегал или на Полянку к Феррейну! - А чего, Смоленская площадь вон она… не далече! На террасу вошел молодой дворник Пётр и не торопясь , выложил перед Глебом скляницу коричневого стекла с эфиром и прочие медикаменты заказанные Глебом, доставая их из брезентовой сумки.
– В Зубовской аптеке эфира не было, пришлось к Гинце бежать, еле успел, закрывались они уже. – Что ж ты извозчика не взял? - Боялся, что денег не хватит, я ж не знаю, что сколько стоит. – Ладно, а что это эфиром пахнет? Протекло, что ли? Так и есть подкапывает, пробка слегка повёрнута, ты не открывал? - Ты не открывал? – переспросил Глеб. - Ни как нет, ваше превосходительство, я ему аптекарю, сам говорил, чтобы он поплотнее закрывал, а он шельма не закрутил. – А ты сам не пытался его закрыть , поплотнее? - Ну проверил конечно, а то бы в обморок хлопнулся, моему свояку делали операцию , он мне подробно рассказывал и про Ефир этот.
Глеб рассмеялся, - вот смотри на будущее, здесь не простая пробка как на Брокаровских пузырьках, вставил поглубже и всё, здесь как у самоварного крана, видишь дырочка в горлышке, а на пробке прорезь, если они не совпадают, склянка закрыта, если поворачиваешь и они совпадают эфир начинает течь, а ты пытаясь плотнее закрыть совместил их и он стал вытекать . Быстро сумку на улицу ,а то мы здесь все повалимся. Благо эфира осталось около половины, может и хватит на операцию. Зови сюда конюха, садовника, кухарку, она к виду крови привычная, Зину она хорошо помогала мне с Мушкой. Мужики будут Роську держать, Зина ассистировать, кухарка таз для мусора подставлять. Глеб впрыснул Роське камфару подкожно. Старая кухарка отказалась присутствовать на операции, вместо неё прислали молодую служанку, только приехавшую в город, по деревенски смешливую, но сейчас как то погрустневшую и заскучавшую. – Игнат делаем повал левой стороной вверх. И потом вяжем ноги.
Пока садовник и Игнат спорили, как лучше делать повал, Глеб приготовил маску и был готов быстро ввести животное в наркоз. Но что- то, не заладилось и когда стали завалить козу на бок, она решила оказать сопротивление, при этом лягнув дворника в пах, от чего он скорчился и присев возле стены, так и не принял деятельного участия в операции. – Держите голову, -закричал Глеб и видя, что рук для этого не хватает, бросился сам выполнять своё же указание, но Роська в последней отчаянной попытке сопротивления, ткнула рогами на угад и попала, Глебу под левый глаз, благо удар пришелся не остриём рога, а лишь его изгибом, но хирург на секунду отпустил голову животного и если бы не служанка Лиза, ловко перехватившая рога, всё закончилось бы ещё, чьим то увечьем. – Доктор , батюшка, усыпляй её скорее, мочи нет её держать,- взмолился садовник. Но Глеб разглядывал свою ладонь, нет крови не было, глаз слезился, и на нижнем веке образовалась саднящая припухлость. Плеснув в лицо холодной воды и прищурив слезоточащий глаз, Глеб попытался отсчитать капли эфира, это далось с трудом и он сначала решил , что передозировал препарат, потом понял что дал маленькую дозу, тогда прибавив ещё пятнадцать капель стал терпеливо ждать, Роська с расширенными глазами задёргалась, и сделав несколько судорожных движений затихла. Поставив пузырёк с наркозом на подоконник, трясущимися руками Глеб стал выбривать волос в месте предполагаемого разреза, порезав при этом ,несколько раз кожу. Вымыв руки , умыв лицо, Глеб одел каучуковые перчатки, они были плотными и пальцы быстро покрылись испариной, взяв в руку скальпель приберегаемый для особо важных операций, Глеб рассёк кожу, клетчатку и под контролем только правого глаза стал рассекать брюшные мышцы, тут началось кровотечение, перейдя на тупую препаровку, Глеб уменьшил кровоточивость, вот она брюшина, захватив её пинцетом, воспользовавшись изогнутыми ножницами, Глеб увидел сероватую стенку рубца, покрытую мелкой жировой сеткой сальника. Отодвинув жир и пропустив через стенки рубца шелковые лигатуры, для удерживания оного в вытянутом состоянии, Глеб изолировал часть рубца от операционной раны, сделав прокол, а затем длинный надрез. Запахло коровником , газы забурлили, запузырились и несколько капель рубцового содержимого попали на операционную рану, быстро убрав их куском стерильной карпии, постояв в растерянности несколько секунд, продолжили операцию, сняв перчатку и почувствовав как рука избавилась от каучуковых обручей стягивающих её, Глеб запустил руку предварительно засученную до плеча, в разрез преджелудка, и стал извлекать и бросать в подставленный таз разные предметы, такие как: куски разноцветного ситца, фрагмент изжеванного шерстяного носка, мелко изгрызенные молодые ветки ивы, несколько обгорелых спичек, два сигаретных окурка фабрики Асмолова и размокшая самокрутка по прозванию « козья ножка», попалось несколько лепестков роз, но большого количества выявлено не было, погрузив руку глубже Глеб проверил сетку и вытащив ещё несколько фрагментов яркого набивного ситца, хотел перейти к завершающей стадии операции, но что-то заставило его проверить ещё раз и почувствовав в сетке округлый предмет, он извлёк на свет Божий, маленькое серебряное колечко с дешевым зелёным камешком, оно слегка успело почернеть, но выглядело довольно прилично. – Ух, ты! Держите Зинаида, это Вам на долгую память,- сказал Глеб передавая кольцо девушке, не ведая тех роковых событий, которые последуют за этими словами. Девушка густо покраснела, - как же так, Глеб Сергеевич, мне то за что? -На вечную память,- хохотнул доктор, осознавая, что основная часть операции позади.
Но тут свершилось неожиданное, Зина терпеливо державшая , фиксирующие рубец лигатуры, отпустила их и выбежала на крыльцо. – Черт, куда? – в ужасе вскричал Сидельников , едва успевая схватить и вытянуть шелковые нити, но небольшое количество, кишащего инфузориями содержимого излилось в брюшную полость. – Ну всё, перитонит,… Ну что же это! Зина, как вы могли? - Сразу видно, ваше превосходительство Вы наших простецких обычаев не знаете, коли подарили колечко, так значит, почти посватались…. – посмеиваясь ,заметил конюх Игнат. –Так я в шутку,- оправдываясь сказал Глеб, озабочено вытирая сальник, от красно-бурой жижи. – В таких делах шуток не бывает, Зина девушка сурьёзная, блюдущая себя, с ней так не надобно. – Из-за этой Зины, коза непременно сдохнет , у неё перитонит, затем сепсис, и всё…. А так хорошо всё шло! Поворчав, несколько раз стерев со лба испарину , Глеб стал обмывать внутренние органы кипяченой водой, под конец сделав слабый раствор карболки он промыл им брюшную полость, больше у него под руками ничего не было. – Доктор, а чего й то, сок у неё красный?- не во время спросил садовник. – Да красный слегка, ну и что? Отстаньте от меня! Так всё хорошо было! Нужно своих ассистентов заводить, а то от ерунды всё на смарку. Не мешайте . Лиза держите крепче лигатуры! Но если упустите, то смотрите у меня! – срываясь заорал Глеб. Далее шла обычная работа, но руки у Глеба дрожали , он долго не мог попасть ниткой в ушко иголки, несколько раз откладывая зашивание раны, и делая ревизию брюшной полости в поисках непромытого участка сальника. Залив под конец в брюшную полость карболки, Глеб ушил брюшные мышцы. А когда одними лигатурами он ушил подкожную клетчатку и кожу, он вздохнул с некоторым облегчением, и постояв несколько секунд в изнеможении, отрезал излишки ниток на узлах. -
_

[kelinfo]

Глава шестая.

- Что же мне такое ,сказать Марье Захаровне? Как выгородить бедную Зину? В сущности, девушка не при чем, это я виноват, нужно было быть осмотрительнее, вина бесспорно моя, мне и отвечать!- думал Глеб идя в покои Заславской как на плаху. И как часто бывало в сложных случаях, в нём начинал спорить пессимист и оптимист, побеждал один из двоих, но всегда по разному. – А если сказать всё прошло благополучно?- предложил оптимист, - А потом она сдохнет ! - возразил его оппонент. - Но ведь люди тоже умирают, даже после блестяще выполненных операций,- возразил оптимист. – Да, но Заславская такого исхода не поймёт! - А что ей останется? Операция сделана хорошо, но коза не выжила, такое же возможно? - А если она доложит начальству? - И стоит ли ради этого прыгать перед ней на задних лапках? - Так в Туркестан могут перевести, в глушь. – Ну и что Туркестан, всего два года, семь месяцев и двадцать три дня осталось. – Но там таких условий как в Москве и не сыщешь, не то что эфир для наркоза, бинтов не найдёшь, земли дикие, недавно присоединённые, не покорённые ещё. – Зато, какое поле деятельности для науки, там же ещё всё не изучено. - Какой науки? Думаешь, дадут тебе заниматься ей? Вот, увидишь, будут к тебе не баранов с лошадьми возить, а детей понесут, и полуслепые старики с трахомами потянуться, а ты лечи, на сто вёрст, один белый доктор, почти как знахарь, а знахарь и скотину и людей врачует. – Ничего, как ни - будь. – Сестру с маменькой только через три года и увидишь. – Зато деньги смогу высылать. – Какая почта, она там только в городах и есть, а тебя в кишлак сошлют в назидание другим. – Я выживу, я виноват с Зиной, мне и отвечать, - раз и навсегда отрезал оптимист.
Переступая порог хозяйской половины, Глеб твёрдо знал, что Зину выдавать он не будет. Но вдруг всё улетучилось и пошатнулось, на полу лежало бездыханное тело Зины.
- Господи, неужели это я её довёл своим кольцом?- вскричал Глеб, и нагнувшись, ту же отпрянул увидев краюшек серебряного колечка, зажатого в правой руке. – Господи, что же это? Люди сюда,- с расширенными от ужаса глазами, Глеб выскочил на крыльцо. – Что случилось?
- Там Зина!
- Что с Зиной?
- Она в прихожей.
Дальше всё происходило как во сне, кто-то принёс ярко горящую лампу, при свете которой оперировали Роську, и толпа медленно двинулась к покоям Заславских, мужчины сжимали кулаки, женщины прикрыли рты платочками, и были готовы в любой момент огласить мир своим криком. Глеб взяв себя в руки склонился над бедной девушкой. И тут послышался стон.
- Жива,- с выдохом ахнула толпа.
- Жива,- почти ликуя воскликнул Глеб, и тут его руки почувствовали что-то липкое, это была кровь.- Кровь в ужасе воскликнул ветеринар, в жизни привыкший к крови животных, но панически боявшийся человеческой крови, с медиками очень часто бывает всё наоборот. – От куда же это? Дайте света, лампу сюда и принесите мой чемоданчик, там у меня бинты, она без сознания, пульс есть… но слабый, пошлите за доктором и полицией! Тут кто-то взголосил,- А где хозяйка?- И толпа хлынула в покои Заславской, оставив одного Глеба перевязывать рану умирающей девушке. Между тем из комнаты хозяйки послышались крики приживалок. – Не уж- то убили?- завопил ввалившийся в прихожую конюх. – Зинаида жива, только рана на голове. – А хозяйка? Мы Роську в хлев относили, а тут крики. – Дед Игнат, пригляди за Зиной, я к Марье Захаровне.- и Глеб бросился в комнату распихивая тяжелые портьеры на своём пути. Откинув последнюю Глеб Сидельников вошел в душные покои хозяйской половины, от спёртых газов, ему стало тошно, видимо сказалась усталость и переживания последнего дня, свою лепту внесли, запах гари стеариновых свечей стоящих перед образами, дыхание народа столпившегося над распростёртым телом своей хозяйки, Глеб мельком взглянул на купчиху лежащую возле аналоя с раскрытой книгой, с боку валялась свеча прожегшая ковёр, следов крови не было видно, зато в беспорядке были разбросаны вещи из сундука, настольное бюро было перевёрнуто, ящики вывернуты на изнанку, на полу лежали письма и некчемные для грабителя векселя, ларец для драгоценностей был вскрыт и одна маленькая брошка лежала на краешке стола, сбоку от кровати Глеб заметил знакомую кучу тряпья, которую он сегодня видел, но не помнил где. Воздуха становилось всё меньше и он побрёл придерживаясь за стены из душной комнаты, и тут расталкивая всех в комнату ворвалась кухарка, визжа и причитая, видимо от этого крика купчиха пошевелила рукой.
- Жива,- вновь ахнула толпа. – Ну ка живо , взяли хозяюшку и в покои её на кроватку, сейчас доктор придёт, всё уладится, да откройте окна, дышать ей не чем!
Пробираясь сквозь толпу Глеб заметил, смешливую служанку, ассистировавшую ему во время операции и ловко заменившую, убежавшую Зинаиду, она тоже стала выходить из помещения со спёртым воздухом. – Вам плохо?- спросил её Глеб. – Да сударь, что-то не хорошо, голова раскалывается… - и зашатавшись она рухнула на пол, Глеб опустился перед ней на колени и понял, что это всего длишь обморок, успокоившись вылил ей в лицо стакан холодной воды, трясущимися руками налив второй стакан. Умылся сам. Вода принесла немного облегчения. И он стал бить по щекам Лизу, от чего она очнулась. – Так что тут? – спросил вошедший профессор, живший на соседней улице. – У этой девушки обморок, а у той тупая рана головы, и она без сознания. --- Интересно, интересно, сейчас приедет мой ассистент, он ей и займётся, а я вызван к Марье Захаровне, держите нюхательную соль. Вынув пробку из широкого горлышка, Глеб дал понюхать пары аммиака служанке, от чего она быстро пришла в себя.
Вслед за доктором явился полицейский, сразу выгнав всех лишних из комнат, начал осмотр помещений.
-Бедная Зина,- сказал Глеб.
- Она мне была как сестра родная, как приехала из деревни, ничего не знала, какой нож когда положить, как правильно кланяться и того не знала, она меня всему научила, всё таки в услужении с двенадцати лет, от посудомойки до горничной дошла, а теперь кто мне будет подсказывать?- и Лиза горько заплакала.
- Не плачь. Живая она, только в обмороке, рану я рассмотрел, насколько коса позволила, рана не глубокая, коса её спасла. Всё образуется. Это я виноват, не дари ей колечка, она бы на операции осталась и сейчас не лежала бы так. Давай ей под голову, что ни-будь подложим..
Лиза пошарила вокруг и не найдя ничего, что можно было бы положить под голову подруги, прошла в соседнее помещение из, которого уже вынесли Заславскую, подхватив там кучку тряпья вернулась к Глебу.
- Вот, сударь не слишком мягкое, но всё повыше будет.
- черт, пропах эфиром, самому тошно, постой, что это ты мне дала?
-Обноски какие- то, там у хозяйки валялись.
- Это же сумка, в которой Пётр лекарства принёс, эфир там ещё пролился. То-то она воняет.
- И в правду его сумка, он её на крыльце бросил, как Вы ему и велели. Глеб потрогал заплывший глаз, вспомнил операцию и был бы счастлив, поворотить всё это вспять, но лишь горько вздохнул, ибо это было не возможно.

[kelinfo]

Глава седьмая.
Когда приехал ассистент профессора, он сразу же распорядился перенести всё ещё бесчувственную Зину на жесткую кровать, глянув глаза, проверив пульс и рефлексы, он разбинтовал повязку, наложенную Глебом и начал выбривать волосы на голове, волос у Зинаиды был густым и был бы украшением и предметом гордости любой женщины, они были поистине роскошными, когда расплели косу, Глеб изумился их густоте и длине, для него было полной неожиданностью, что женская коса может так скрадывать объём и обилие волос, потом он с ужасом увидел, как эту красоту, обкорнали сначала ножницами, а затем прошлись по ним бритвой.
- Доктор, голубчик, ну хоть капельку волос оставьте!!!- взмолилась Елисавета.
- Нельзя, волосы в ране, прямая дорога для инфекции.
- Но она их всю жизнь растила !
- Смотри милая, рана на боку… Как же это? Что мы с этой стороны выбреем, а тут оставим? Как она потом ходить будет? Здесь пусто, а там густо? А то новый волос равномерно отрастёт, лет семь отращивать, конечно придётся, но жизнь дороже.- и, доктор продолжил бритьё и придвинув стул со стоящей на нём лампой, принялся за осмотр раны.
- Так, Сontusio правой височной доли, color, tumor, vulnus conqaassatum- заговорил она на латинско-тарабарском наречии, которое мог понять только Глеб.
- Ну, что я Вам скажу, практически коллега, кости целы, и если не будет внутренних гематом, скорее всего, выживет, сейчас перевезём её в клинику, наложим швы, оставим отток, а там как Бог рассудит, по вашим молитвам. Так, а это ещё что? – врач склонился над девушкой и попытался разжать ей правую руку, это удалось без особых усилий и на руке у него засияло то самое серебряное колечко, от былой черноты не осталось и следа и если бы не зелёный камешек Глеб не узнал бы его, но это было оно, то самое извлеченное из козы.
- Никак обручальное?
- Да, почти что.- выдавил из себя Глеб,- на память, так сказать.
- Ну тогда, всё понятно, держитесь молодой человек, надейтесь и всё будет хорошо, главное, чтобы близкие надеялись и эта надежда передаётся болящим, в каком бы они состоянии не находились, и это помогает, поверьте старику.
- А можно колечко?- спросил Глеб.
- Нет лучше мне, я сохраню.- кинулась к колечку Лиза, думая ,что Глеб специально хочет забрать кольцо, как будто ничего и не было.
- Возьмите молодой человек, оно же Ваше.- И. доктор поднялся и проследовал в спальню Заславской.
Вскоре по дому распространился слух, что нашли дочь Мари Захаровны, Лизу, она была без сознания в своей комнате. Сначала решили, что она в обмороке от переживаний, но когда нюхательная соль не подействовала, поняли, что она тоже подверглась нападению, вещи в её комнате были перерыты, и исчез ларец с детскими украшениями молодой Заславской. При освидетельствовании Заславской старшей, не было обнаружено следов насилия, лишь гематома на левом локте, полученная при падении, ну а Лизу нашли на диване и на ней, не было даже мелких ушибов.
Уже приехал следователь, полиция разогнала всю прислугу по своим комнатам, дабы они не мешали осмотреть территорию усадьбы, но ночное время не позволило, этого сделать и следователь стал осматривать внутренние покои. Оказалось, что грабители унесли практически все украшения хранящиеся в доме, они явно знали, что и где лежит.
Через полчаса Заславские пришли в себя, а ещё минут через сорок, смогли ответить на вопросы следователя.
Заславская -старшая помнила как читала Акафист «Всем Святым» и после осьмой кафизмы, ничего не помнила. Лиза вообще прилегла на диван и задремала, тут послышался шорох, затем чья-то рука зажала ей рот, и после двух вдохов, сознание её помутилась, и дальше она ничего не помнит.
- Чем же таким их оглушили?- в слух задал себе вопрос следователь.
- А, вы разве, батенька Сергей Матвеевич, не чувствуете? Это чистейший хирургический эфир!- заметил подслеповатый профессор, меняя холодный компресс на голове хозяйки.
- Эфир? Вы хотите сказать, их наркотизировали?
- Именно.
- Но для этого нужны медицинские познания!
- Абсолютно не нужны, нужно только знать, что прижал тряпку с эфиром, ко рту, выждал несколько вдохов и сознание жертвы притупляется, главное самому не дышать, иначе ляжешь рядом. А доза, сколько капель в минуту, это для грабителей не важно, главное чтобы слишком быстро не проснулась, и даже если проснётся, ничего сразу и не поймёт, ну, а если… на тот свет… то чистенько и без крови.
- Да, но рецепт! Так просто эфир не отпускают.
- Рецепт? А стрихнин? Аптекари прекрасно знают, сколько народа им травится и спокойно отпускают. Даже по рецепту, какого ни будь земского докторишки…
А связки рецептов и сигнатур, зачем они хранят? Причем за много лет, для того и хранят, чтобы если что -то случится, то они ни причем, у них всё отпущено сугубо по рецепту!
-Да не мне Вам объяснять, друг мой Сергей Матвеевич, Вы таких дел за свою практику повидали не мало.
- Да бывало. Что ж , спасибо… будем искать… спасибо дорогой Иван Алексеевич.
Тут к следователю подошел молодой стажер и склонившись к самому уху возбуждённо, что то зашептал.
- Благодарю, Серёжа, а ведь это мысль! Молодец.- и стажер вытянулся перед наставником.
Секунду подумав, Сергей Матвеевич решительно скомандовал, - ты собери всех домочадцев и гостей на лужайке перед домом, я поеду к майору Варламову, он мне приятель, возьмём его Куцего, это такая шельма- в возбуждении начал рассказывать сыщик,- представляешь, Варламов перед разными компаниями, что вытворяет? Соберётся человек так шесть, семь ,он и предлагает пари, пускай любой из гостей подержит какой ни будь предмет и затем поставит его на подоконник, затем приводит собаку, и та обнюхав предмет, делает стойку перед тем кто его трогал! Каково? Варламов ни разу не проиграл пари, теперь с ним уже и не спорят! Нет, представляешь, стойку, как перед дичью!- и следователь захохотал, Заславская вздрогнула и заворочалась.
Профессор тут же осадил полицейского,- Уважаемый Сергей Матвеевич, не забывайте, что здесь больные!
- Извиняюсь.. пардон.. забылся. В общем, я к майору.
Через минуту на улице загрохотала уезжающая пролётка.
Глеб слышавший разговор, сидел потирая ушибленный глаз, - Этого мне ещё не хватало, мой эфир pro narcosi ! Лиза посидите с ней, я быстро.- и Глеб выбежал на улицу.
На террасе, где лишь пару часов назад Глеб чувствовал себя полубогом и если бы не маленькое – но- таковым бы и стал, было сейчас темно, три керосиновых лампы из четырёх были задействованы для осмотра пострадавших, и лишь одна с притушенным огоньком, едва освещала потолочные балки, подкрутив колёсико регулятора Глеб снял лампу с крюка, огонь дрогнув несколько раз весело заиграл и вырос, от чего терраса осветилась сумрачным светом. Глеб подошел к подоконнику, на котором оставил склянку с эфиром, на нём так же в беспорядке лежал грязный инструментарий, обрывки шелковых лигатур и марлевые салфетки с запекшейся кровью, склянка коричневого стекла стояла посередине, Глеб поднёс её к свету и обнаружил, что она пуста.
- Вот так дела!
Затем, приблизив флакон ещё ближе к свету, и осмотрев его, единственно целым глазом он отметил, что флакон находился в закрытом положении, и утечки эфира быть не могло.
- Странно,- пробормотал Глеб, и захватив опустевший пузырёк побрёл объясняться с полицией.

Сообщение отредактировано kelinfo: Aug 17 2012, 17:26

[kelinfo]

Глава восьмая.

Зину отвезли в клинику, и от этого Глебу стало сиротливо.
- Надо же как тебя зацепило!- заговорил в нём скептик, бравший сегодня верховенство.
- Да, а почему бы и нет?- сопротивлялся оптимист.
- Каторга по тебе плачет, Сибирская, а туда же на девиц засматриваешься,- не унимался скептик.
- Ну теперь, дело моё самое распропащие, не каждая девушка, за мной в Сибирь поедет, а Зина так с радостью,- с уверенностью закончил оптимист.
- В Сибири ей будет тяжело, после болезни то, ей окрепнуть нужно, имеешь ли ты право рисковать чужой жизнью?- сочувственно заметил пессимист.
- Может, меня ещё не осудят?- надеялся его оппонент.
- Ага, не осудят, - передразнил скептик,- эфир, твой? Значит ты в сговоре с грабёжниками, и даже если выкрутишься, докажешь, что невиновен, всё равно таковым и окажешься. По причине халатности, эфир, где должен был стоять? Я отвечу за тебя, в несгораемом шкафу. А твой недосмотр привёл к ограблению и попытке убийства нескольких лиц.
- Это мы ещё посмотрим! – возразил оптимист и рванул ручку двери.
Будет слишком нудно описывать то, что все уже и так знают, допрашивал Глеба молодой следователь- стажер, после обычных стандартных вопросов.
- Фамилия,- Имя,- Отчество, -год рождения,- вероисповедание, -сословие,- должность,- звание и так далее, на которые Глеб однозначно и уверенно ответил, начались каверзные вопросы.
- То есть Вы хотите сказать, что делали больной козе полостную операцию? Да ещё и под наркозом?
- Совершенно точно,- уверенно заявил Глеб.
- А, не проще было бы её зарезать?- спросил молодой следователь с нотками иронии в голосе.
- Проще, но не совсем правильно, коза была любимицей Марьи Захаровны.
- Ага, значит всё таки, был корыстный интерес? Гонорар, наверное?
- Я ещё молодой и неопытный врач, и если бы мне дали возможность попытаться спасти другую козу оказавшуюся в такой ситуации, я бы попробывал это сделать.
- Значит, руку набивали?
- Считайте как Вам угодно,- замкнувшись, ответил Глеб.
- Так, всё таки гонорар?
- Да гори этот гонорар синим пламенем, если бы я мог повернуть всё в спять, я бы не наделал тех ошибок, что уже свершились.
- Это, каких же?
- Это личные ошибки и к ограблению они не имеют отношения.
- А Вы взвесили все издержки сопряженные с этой операцией? На эти деньги можно было бы купить с десяток таких же коз. Следовательно вы причинили ущерб пострадавшей.
- Но она согласилась на операцию!
- Господин Сидельников, мы сейчас очень заняты, но как завершим это дело, непременно займёмся Вашими махинациями, убеждать сердолюбивых вдов не велика задача, и мы как представители власти должны нещадно разбираться во всех случаях проявления аферризма на вверенном нам участке.
- Милостивый государь, не забывайтесь. Я не позволю делать подобные намёки!
- Ну будет, погорячился я,- пошел на попятную стажер-, с кем не бывает?
- Вот Вам флакон из под злополучного эфира. Его наверное, лучше приурочить к делу?
- Конечно, но нас интересует ещё такой вопрос. Правда ли что, вы обнаружили в требухе козы серебряное кольцо?
- Правда.
- А правда ли, что вы подарили его девице Зинаиде Самойловой?
- Я её по фамилии не знаю… Зинаида горничная Заславской.
- Именно. А на каком основании?
- В смысле?
- Кольцо то не Ваше! И Вы даже не попытались поискать, настоящего владельца.
- Я не подумал.
- Так вот идите и подумайте, и не вздумайте бежать, сегодня будет следственный эксперимент.
Глеб развернулся и двинулся к выходу чувствуя всем телом прожигающий взгляд полицейского.
- Господин Сидельников, я решил это кольцо приурочить к вещественным доказательствам, будьте любезны, отдайте кольцо.
На негнущихся ногах Глеб подошел к письменному столу, за которым заседал сыщик, и последний раз взглянув на кольцо, положил его на стол.
- Пустяшное колечко, такие на базаре, чуть ли на вес продают. Ладно распишитесь, и можете быть свободным.
- Не потеряйте его, оно мне дорого, я его потом заберу.
- Заберёте, обязательно заберёте.
- Ну как там?- шепотом спросила его Лиза.
- Плохо всё. Кольцо отобрали.
- Я бы не отдала, им только отдай, потом не сыщешь. Сказала, что потеряла и баста.
- Ох…. Куда Зину отвезли?
- В Шереметьевскую больницу, к тяжело больным. Тут не далеко.
- Знаю, возле Нескучного.
Через час в столовую, где собрались все домочадцы Заславской, вошел старший следователь в сопровождении знакомого Глебу майора Варламова, из глаза лошади, которого, Глеб извлёк несколько заноз.
Варлаамов, увидев ветеринара, распростёр объятья.- Глеб Сергеевич, дорогой!
- Здравствуйте, как там поживает Пегая?
- Слава Богу, а лису то , ту самую за которой мы пробирались сквозь терновник, вы затравили, аккурат неделю назад. Только я теперь поосторожнее конечно… вот бесовский азарт, из-за паршивой лисы, двухсотрублёвую кобылу, чуть не загубил. Спасибо тебе голубчик, я тебе очень признателен… давай как ни будь с нами на охоту! – и Варламов зашептал, мы волчью нору в тридцати верстах нашли… не поверишь.
- Господин майор, мы здесь собственно, для следственного эксперимента, не забывайтесь .
- Да, конечно, просто старого знакомого встретил.
- Эксперимент организуем так, свидетели и подозреваемые встанут полукругом, мы даём нюхать собаке пузырёк из под эфира, а Куцый ищет от кого пахнет.
- Эфир, да я сам его унюхаю, лежал я как то в госпитале, надышался его, сейчас за версту учую. Может пари, на Куцего? Ни кто не желает?
В комнату впустили собаку, это был один из гончаков, юркий, уверенный, вечно ищущий где бы нашкодить, при хозяине наоборот в меру наглый, шел ему третий год, за это время он успел сломать палец на левой тазовой конечности, прошел десять драк свора на свору, полтора десятка один на один, съел кусок охотничьего хлыста и благополучно его выблевал на седьмой день болезни, после чего стремительно пошел на поправку, ну и две дробины пришлось вытаскивать из него Глебу, все остальные травмы зарастали сами по себе. Из-за посягательства на независимость, пёс недолюбливал Глеба, но и сильной злобы не питал.
Когда первая партия свидетелей выстроилась полукругом, псу дали понюхать злосчастный флакон коричневого стекла, от едкого запаха эфира он несколько раз чихнул, фыркнул и потёрся носом о персидский ковёр. Варламов скомандовал.- Ищи!- пёс сделал всего один шаг и стал в стойку напротив садовника.
- Я? Да. Я ничего, водки разве от трудов праведных, а так ни-ни,- залепетал Семён.
- Так Фамилия, Имя, Отчество?- Спросил стажер.
- Семён, Васильев, Николин - сын.
- Не пойдёт, по порядку. Имя?
- Семён.
- Отчество?
- Николин – сын.
- Фамилия?
- Васильев.
- И когда. Все эти древности в нашем делопроизводстве искореним? Николин- сын! Вот записал бы тебя Николиным, а потом ищи тебя. Паспорт исправен?
- Так точно, Ваше благородие, прошлым летом ездил, выправлял. Только я к грабёжникам отношения не имею, я всю операцию, вот дохтуру помогал.
- Разберёмся, кому ты помогал. Отойди вон к печке, присядь.
Куцему дали второй раз понюхать флакон, и он встал в стойку напротив Игната, затем Куцый сделал стойку напротив Глеба и сначала зарычал, но передумав, завилял хвостом, как старому знакомому пусть и не очень приятному. Затем очередь дошла до Петра, Лизы, кухарки отказавшейся ассистировать на операции, скотника перетаскивавшего Роську в сарай, после операции, в число отмеченных вошел, и девятилетний Васятка, из озорства примеривший на себя наркозную маску, за что был отхлёстан крапивой тёткой Аксиньей.
В итоге эксперимент не удался, а народ выбранный Куцым клялся и божился, что весь вечер в той или иной степени участвовал в операции.
- Понятно,- огорченно сказал следователь,- провалил твой тёс эксперимент, нужно было пари заключать, выиграл бы.
- Ничего ты и не выиграл, условие было, какое? Найти всех кто прикасался к эфиру, вот Куцый и выбрал, ты на собаку не греши, он дело знает.
- Всех, да не тех,- съязвил Сергей Матвеевич.
- Не веришь, давай сделаем по другому, пусть Куцый во дворе поищет, куда пути, дороги ведут.
- И что же он найдёт?
- Куда грабители ушли.
-И найдёт?
- Не сразу, но обязательно, что ни будь, найдёт.
- Давай пари!- из озорства предложил следователь.
- Пари…Пари…А вдруг вот эти по всем дорожкам шатались? Там тропинок тьма, а Куцый устал, да и мне поспать не мешало бы, - и Варламов зевнул.
- А знаешь давай так, найдёт он интересный след, с меня ужин в кабаке, не найдёт, с тебя.
- Годится, - согласился майор.
Куцего вывели в сад, дали время отдохнуть от спертой и душной атмосферы дома, насквозь пропахшего эфирными запахами.
Затем эксперимент повторили, первым делом пёс нашел Роську лежащую в сарае и хотел уже цапнуть её за ногу, но ему помешали. Когда все вышли, Глеб остался осмотреть козу, и отметил ровное, слегка прерывистое дыхание, удовлетворительный пульс, слизистые вполне приемлемые, шов слегка подкравлевал, но обширной гематомы не отмечалось. Возле неё дежурил скотник, придерживая , чтобы она не могла повредить себе, неумело вставая в пьяноподобном состоянии.
Когда Глеб вышел из скотного двора, Куцый уже выявил маршрут дворника из аптеки Гинце на Смоленской площади, побывал в покоях Заславской, по дороге обнаружил гнездо Мушки с новорожденными щенками, и получив достойный отпор, решил не связываться, с этакой дурой, затем обследовал бывшую операционную, где следов пребывания эфира выявил великое множество, на полу, это Глеб отмерял нужную дозу, на подоконнике, где стоял флакон с эфиром, на крыльце, где валялась сумка Петра, обнаружил маску для наркоза и сожрав пару окровавленных салфеток, вернулся в покои Заславской, тщательно обнюхал все места где лежала сумка дворника густо пропахшая разлитым эфиром и на конец обнаружил оную в дальней кладовке, за полуразвалившимся сундуком.
- Вот так находка!- изумился следователь.- Это чьё?
И понюхав сумку легко уловил запах эфира.
- Это дворника сумка, в ней эфир вытек, когда он нёс его из аптеки, её ещё Глеб Сергеевич велел выбросить с терраски, чтобы не задохнулись. Она так на крыльце валялась, а я возьми и сядь на неё, от холода, вот собака запах и почуела,- затараторила старая кухарка.
- А кто её сюда положил?
- Этого уж я батюшка, не знаю, сюда редко кто приходит. Рухлядь здесь, обноски. Может кто и кинул, на тряпки?
- Ну, что друг Варламов, пусть не роскошный, но ужин своему хозяину, твой пёс заработал. Серёж посмотри, не завалялось ли там ещё что?
Молодой стажер, сунул руку между двумя сундуками и выгреб от туда кучу, пыли, стружек и сушеных мух. Сунув ещё раз он достал маленькое золотое колечко, подошедшее разве что, на мизинец пятилетней девочки.
- Это Елизаветы Николаевны кольцо, она маленькой его носила, в детстве, я тогда для неё кашки варила, давно у них служу.- вновь вмешалась служанка.
-Уловчик!- самодовольно заметил полицейский.- Может ещё попыточка?
- Сергей Матвеевич, давай завтра, собака устала и я не меньше собаки, каково мне бегать из дама на скотный двор, затем на Смоленскую, по дому куролесить.
- Ну еще разок, и я Вас домой отвезу.
- Что с тобой сделаешь, пользуешься, ты моим дружеским расположением, но на сегодня в последний раз.
У порога Куцый почуял след и вывел полицию на булыжную мостовую, потянув носом несколько раз чихнув, медленно и не уверенно он побрёл к садовому, затем часто останавливаясь и возвращаясь, вывел всех к крымскому, через него и на право, мимо городской свалки в пойме прошествовал к Шереметьевской больнице и поколесив по территории вывел к палате в которой лежала бредившая Зина.

[Волказавр]

Интересно ,жду продолжения.

[Stepan Razin]

Костя не томите.Пишите дальше.Читаю с интересом.

[kelinfo]

Глава девятая.
Услышав, что в кладовке нашли сумку дворника, Лиза подошла к Глнбу.
- Барин, как же это? Не Вы ли туда её положили?
- Я? Да я и не знаю, где у Вас тут кладовки, я только в пяти комнатах и был.
- А, я то грешным делом подумала , что Вы её припрятали, ведь мы её оставили в комнате , где Зина лежала, больше я её и не видела. И кому это нужно было, в доме полиция запретила, что либо убирать.
- Значит, нужно было. Надо следователю рассказать, только не молодому, а Сергею Матвеевичу, молодой таким прыщем вырастит, помяни моё слово.
Было пять часов утра, полиция отпустила всех по домам и Глеб пошел пешком, пролёток в этот час не ездило.
С трудом раздевшись, ещё раз осмотрев травмированный глаз, с самодовольством отметив, что кожа покрасневшая от удара, приобретала фиолетовое окрашивание.
С утра опоздав на службу, Глеб мог бы поклясться, что так сильно он не уставал ни в имении дядюшки, ни даже когда принимал роды у собаки Заславской.
- Глеб Сергеевич, что с вами случилось? Полиция приходила сверялась служите ли Вы у нас, толком ничего не объяснила… Голубчик, что у Вас за вид? Откуда синяк? Вы не выспались? Кутили, наверное? А как же прививки? Ведь и капли спиртного в рот не полагается!
- Николай Ильич, я лечил козу у Заславской,- решил рассказать правду Глеб,- ну, она меня и рогом….
- Нешто, козы так бодают? Ранка должна быть, а тут и раны нет, здесь батенька, пудовым кулаком пахнет.
- Нет правда…- начал Глеб.
- У Заславской значит? У купчихи первой гильдии?
- Да.
- Да, она профессоров к своей скотине, на ружейный выстрел не подпускает! Не то что молодого врача, шесть месяцев назад получившего диплом. Вы батенька, меня не разыгрывайте, Петров день прошел уже. Глеб налил, из Мальцовского графина с яблоком внутри, стакан воды, яблоко визуально уменьшилось, и одним залпом осушил его до дна.
- Да у Вас похмельный синдром!- обрадованно вскричал Николай Ильич.
- Можно я сяду?
- Садитесь голубчик, не желаете ли, чтобы я Вам рассказал, как примерно всё было?
-Извольте,- грустно отозвался Глеб, которому надоело, что либо доказывать.
- После службы, Вы отправились домой, по дороге встретился приятель, тот предложил отобедать, Вы холостяк и столоваетесь отдельно от хозяйки, поэтому охотно согласились, сначала по рюмочке мадеры , для аппетита, дальше аппетит разыгрался и выпили по второй, затем подобралась «приятная» компания, поехали в другой трактир, карты, мамзели.. а затем подвыпивший купчик стал приставать к девице бывшей с вами, естественно Вы вступились, началась драка, разбили посуду, возможно витрину, и итог на Вашем лице, трактирщик вызвал полицию, участок, протокол, бессонная ночь, выпустили Вас часов в пять утра. Так Всё было?- с самодовольством закончил начальник.
- Весьма похоже,- обреченно отозвался Глеб.
- Ну я же говорил! Я Вашего брата насквозь вижу… Кхе, сам был такой, в молодости, а затем остепенился, насколько военная служба позволяла, семьёй обзавёлся, дочь вырастил, красавицу… Так сказать, и тебе, рекомендую остепениться Глебушка. По отечески так сказать, ты лучше ко мне в гости заходи, в картишки перекинемся, ужином угощу, а по кабакам не надобно… не нужны они,- Николай Ильич обнял Глеба за плечи и заботливо проводил до двери, - и помни, что ветеринарный врач как сыщик, только в своём роде.
Движение скота в тот день, было незначительным и Глеб быстро составил все сопроводительные документы, и сидя за своим рабочим столом, не заметил, как подкралась дрёма, клюнув несколько раз носом, он решил выпить чая, заварив себе покрепче, и долго грел руки о стакан. Чай принёс некоторое облегчение, но через полчаса, дрёма взяла своё. В итоге Глеб решил прилечь на широкую лавку, на которой обычно сидели посетители, в ожидании своей очереди. Подложив под голову овечий тулуп Глеб забылся, тяжелым сном. В таком состоянии его и застал Николай Ильич.
- Глеб Сергеевич, что же это ты? Эк разморило тебя! Иди ка ты батенька домой, выспись, приведи себя в порядок, а завтра на службу, только во время! Меня с утра не будет, на Сухаревскую хочу съездить, по толкучке пройтись.., ну ты помнишь…. Не подведи, чтоб как штык с утра был.
Николай Ильич о чем то задумался и добавил,- Да, и приходи завтра вечером в гости, часам к восьми, я тебе свои древности покажу, может повезёт и прикуплю ещё на Сухаревой.
- Николай Ильич, я бы с удовольствием, да боюсь своим видом Варвару Николаевну испугать.
– Да, синяк у тебя, я скажу… Ну ладно, подлечись, а затем милости просим… Или знаешь, плюнь ты на внешний вид и приходи завтра. Вареньку я подготовлю, скажу, что на карантине тебя коза, рогом ширнула…Хе.. Ну как ты мне рассказывал, давеча. Так что решено, не признаю никаких отговорок, завтра ко мне и точка.
Вечером придя домой Николай Ильич смущенно рассказывал дочери,- Представляешь Варя, как Глебу Сергеевичу не повезло сегодня…
-Да, что такое папенька с ним случилось?- с интересом спросила Варя, девица двадцати с небольшим лет, и внимательно посмотрела на отца, нервно теребя русую косу.
– Да, так пустяки. Поступило к нам стадо коз следующее из Тифлиса под Рязань, на Кавказе их местный князёк разводит, говорят, что даже это новая порода, смешно так называется , как же это? А Тифлисско-причерноморская . Выдумают же.. такое название. Но порода удойная и дорогая. Одна в дороге и захворала, а Глеб, добрая душа, возьми и полезь её обследовать, да прямо в загон, а козлу ихнему это не понравилось, он возьми и шибани Глеба Сергеевича рогом, да попал в глаз.
– Господи!- в ужасе воскликнула Варя.
– Да. обошлось. Самую малость промахнулся, но синяк, весь левый глаз заплыл. Через пару недель и следа не останется. Мы и лёд прикладывать и бодягу, а всё бесполезно. Силища то, у них какая! Так что выглядит он как разбойник с Хитрова рынка. Да и ещё одна незадача, я ведь ещё на прошлой неделе его в гости пригласил, на завтра на вечер, он с радостью согласился, а сейчас отказать ему мне неудобно. Только он смущается попадаться тебе на глаза.
– Пусть показывается, ты знаешь я ему всегда рада, в любом обличие. А на синяки я насмотрелась, когда мы в гарнизоне жили,- и Варя рассмеялась.- А помнишь, папенька, подпоручика Захаркина? Так он с двумя сразу ходил.
– Захаркина то? Ха-Ха,- забасил Николай Ильич, осознав, что ложь сработала.- Это ему майор Гаврилов, за то что он карты из рукава вытягивал, дурья башка, и сразу четыре штуки, а у майора хорошая память была на карты, а тут у майора туз червей и Захаркин такого же выкладывает…Анекдот.
– Ну, пусть конечно приходит, пусть приходит непременно, я даже смеяться не буду, и пирог праздничный испеку.
– Да уж ты голубушка не смейся, а то смеёшься не к месту. Люди потом обижаются. И Николай Ильич стал писать пригласительную записку, сложив её пополам, надписал : « Господину Сидельникову Глебу Сергеевичу. Хамовническая часть, дом статского советника Корноухо


Сообщение отредактировано kelinfo: Aug 20 2012, 11:49

[kelinfo]

- Глава десятая.
Глеб проснулся только под вечер, состояние было разбитым, но он решил навестить свою пациентку. И хоть её вчерашнее посленаркозное состояние его удовлетворило, но септические процессы проявляются не в первый день, а на третий, четвёртый и даже седьмой день, поэтому эти дни являются критическими. Взяв с собой чемодан, проверив перед тем наличие градусника и стетоскопа , вынув ненужные громоздкие предметы, он вышел из комнаты.. На пороге он встретил кухарку Глашу.
- Ой, что это с Вами?
-Лучше и не спрашивайте…- И Глеб стыдливо прикрыл синяк рукой.
- Глеб Сергеевич, Вам там две записки, одна из полиции. В прихожей на столике.
Подойдя к маленькому ломберному столику, Глеб увидел два маленьких конверта, четко выделявшихся на затёртом зелёном сукне. Одно было от начальства и он начал читать с самого приятного, на тот момент. В первом оказалось именно то о чём он и подозревал, а именно приглашение в гости. В неприятном письме было приглашение в участок, завтра к девяти утра.
- Но я завтра должен быть на службе..- забормотал Глеб,- Николай Ильич просил. Что же делать?
И Глеб решил сходить сразу же в участок, придя туда, оказалось, что следователя нет, дежурный сказал, что они с утра у Заславских, дело было важным и на его раскрытие были брошены все силу полиции Хамовнической части. Глеб поспешил в дом к Заславским. Вся территория усадьбы представляла военный лагерь, тут и там деловито сновали полицейские в синих мундирах, позванивая шпорами и шашками. Они осматривали территорию метр за метром, собирали всё, что могло заинтересовать следователя. Со слов кухарки в доме произошло много событий, оказывается, ещё ночью забрали дворника Петра, утром приезжал Варлаамов со своей собакой, пытались пустить её по следу использовав для этого опустошенную шкатулку из под драгоценностей, но пёс сегодня был вялым и работать отказался. – Видимо эфира вчера нанюхался.- Заметил Глеб.
Ещё следователь учинил строгий допрос, всей челяди Заславской, кто и с кем был, кто кого видел, но большинство подозревают Петра, как оказалось в аптеке доктора Валика он не был, а сразу пошел в дальнюю аптеку на Смоленскую, значит он с кем то встречался, опять же сумка, и эфиром он мог пропитать её специально, чтобы потом обезвредить своих жертв, после того как Роська его лягнула, он ушел и во время операции его никто не видел.
- А следователи, ещё здесь?
-Здесь, батюшка, в кабинете покойного хозяина заседают, я им и чай туда носила и отобедать…
- А про Роську ничего не слышно?
- Не ведаю, нам не велели ходить по двору и скотники сегодня в дом не приходили.
- А как Марья Захаровна и Елизавета Николаевна?
- Слава Богу, слава Богу, оклималась, есть ни ели, но чаю потребовали.
Глеб вошел по скрипучим ступенькам в главный дом и столкнулся с Лизой, лицо её было заплакано.
- Глеб Сергеевич, Петра арестовали.
-Знаю.
- А он не в чем не виноват.
- Они разберутся,- уклончиво отказался Глеб.
- Не всегда они разбираются, ошибиться всякий может, а уж у них такая сложная должность, что не приведи Бог.
- Тебя допрашивали?
- Допрашивали, только я про сумку ничего не сказала, боялась Петру навредить.
- Зря, сказать нужно было, хоть сумка и не в его пользу, но лучше сказать правду… Ладно я сам расскажу, а ты как будто не в курсе была.
- Осторожнее там, я слышала, они и Вас подозревают, Варлаамов за Вас ручался, а они не верят.
- Я у них в организации грабежа подозреваюсь, но слава Богу был весь вечер на виду, Вам тоже повезло, это алиби по моему называется, а вот Петру…не повезло.
- Да.- скорбно заметила Лиза.
- А о Зине не слышала ли чего?
- Тяжелая она, несколько раз приходила в себя, бредит.
- Надо сходить к ней, проведать.
- Не пускают к ней.
Глеб сжал губы и прошел в дом, подходя к кабинету, он услышал, что за дверью идёт спор, до его слуха доносились отдельные слова, Глеб не решился сразу войти и в нерешительности остановился под дверью.
- Серёжа, это стечение обстоятельств,- говорил четкий, ясный баритон , по голосу Глеб узнал Сергея Матвеевича.
- Нет, Ваше благородие, он явно не простого полёта птица.- возражали ему.
- Но Варлаамов в нём уверен, говорит добросовестный врач и порядочный человек.
-Варлаамов может и ошибаться, Вы только посмотрите на окружение майора, карточные игроки, выпивохи, охотники, отставные военные, цыгане, авантюристы через одного, мудрено ли не рассмотреть истинное лицо Сидельникова.
- Но он хотел, как лучше… пытался лечить козу.
- А должен был просто пустить её под нож и не морочить людям голову. Нет, он не с проста всё это представление затеял… Ну, скажем по мелочи он работать не будет, гонорар за операцию, в лучшем случае составит четвертной билет, мелочь… а вот драгоценности в тысячу таких гонораров, это уже кусочек. За это стоит побороться, и как всё инсценировал! Сидельников даёт инструкции Петру Звягинцеву, но времени мало, нужно уведомить сообщников и дворник идёт и договаривается с сообщниками, видимо они живут в районе Смоленской, мы проверили в аптеку доктора Валика на Зубовской Звягинцев в неё не заходил. Это легко было установить, не каждый день спрашивают эфир для наркоза. Обсудив детали дела, Звягинцев возвращается и по дороге пропитывает сумку эфиром, потом этой сумкой зажимают рот жертвам и вводят их в беспамятное состояние. Сам Сидельников берёт коляску и едет домой, зачем? Возможно он заезжал к кому то, но извозчика мы пока не нашли, может он заезжий из другой части города, проверяем информацию дворника, дома где живёт Сидельников. Далее с сообщниками всё договорено, но как быть с обилием прислуги живущей в доме? И это организатор учёл , большинство прислуги родилось в сельской местности, для них диковинка, как будут делать операцию козе, они готовы забыть свои служебные обязанности , лишь бы посмотреть на это чудо. Более того приходят работники из соседних усадеб. Все собрались под окном террасы, где шла операция, дом совершенно пуст , только Заславские. Удивляюсь, почему сама Марья Захаровна не пришла посмотреть на этакую невидаль? Ему бы такие операции проводить на масленичной неделе в балаганах на Девичьем поле, все сборы его были бы, чего проще дал наркоз, разрезал козу, зашил её кое -как, а дальше после представления пустил под нож.
От последней фразы у Глеба покраснели уши и он хотел ворваться в кабинет, но во время сдержал себя и продолжил слушать.
- Ну, вы коллега передёргиваете.
- Хорошо, возьмём Звягинцева, при медицинском освидетельствовании у него действительно был выявлен кровоподтёк в паховой области, но что это, травма полученная от козы? Или травма полученная в драке ? Это нам предстоит выяснить. Он отличался буйным нравом, несколько раз забирался в участок, и кто его только рекомендовал на такую должность, да ещё и у Заславской, она так тщательно отбирает работников.
- Про дворника я не спорю, он мог вести самостоятельную игру.- согласился Сергей Матвеевич. – Недавно устроился, не слишком благонадёжен, вольнодумец, за место не держится. Действительно подозрительная личность. А Сидельникова нужно ещё проверять, нельзя рубить с плеча, не очень я верю в его причастность.
- Но поймите Ваше благородие, слишком сложная схема, экспромтом такое ограбление совершить не возможно, я понимаю, если бы Заславских оглушили первым попавшимся предметом, это конечно спонтанное ограбление, подвернулся случай, им и воспользовались, но использовать эфир для этого нужна подготовка… Замысел сложный и без участия Сидельникова он невозможен.
- Но если бы Сидельников готовил грабёж, он приготовил Эфир заранее, а не посылал бы за ним в аптеку,- возразил старший следователь.
Тут Глеб испугался, что его увидят подслушивающим, но войти в кабинет, значило разоблачить себя, и он на цыпочках вышел вон.


Сообщение отредактировано kelinfo: Aug 20 2012, 21:28

[kelinfo]

- Глава одиннадцатая .
Роська понуро стояла у кормушки, по назначению Глеба возле неё было установлено дежурство, сейчас была очередь деда Игната.
-Добрый вечер,- поздоровался Глеб.
-Доброго здравия, Глеб Сергеевич.
-Ну, как она?
-Сегодня давали только воду, как Вы и велели. Воды попила, но не больше стакана.
- К ране не лезла?
-Нет, не лезла, кровит только рана. Мы за ней следим, вот скоро Семён должен меня сменить, за ним Василий скотник, затем я, по три часа дежурим. Хозяйка тоже справлялась.
Открыв дверцу загона Глеб вошел внутрь.
-Нет ли керосинки, чтобы подсветить?
-Свечка есть, сейчас зажгу.- Игнат взял коробок с фосфорными спичками и зажег свечу.
При свете свечи Глеб осмотрел шов, обработал его и сменил повязку. Слизистые были розовые, значит серьёзного кровотечения нет, прощупав «голодную ямку» он с радостью отметил одно вялое сокращение рубца, когда он попытался сосчитать пульс на бедренной артерии, коза шарахнулась, и угрожающе нагнула голову, предупреждая, что шутить с ней не стоит.
-Вы, поосторожнее, а то второго глаза лишитесь,- заклокотал Игнат старческим смехом.
-Да, уж наверное воздержусь, - согласился доктор,- но температура, это единственный доступный показатель наличия воспаления, её необходимо измерить.- и Глеб вытащил термометр из латунного футляра.
- Помогите мне,- и они вместе прижали козу к забору, коза сопротивлялась, но силы её были подорваны болезнью и операцией.
- Так, тридцать девять,- отметил Глеб рассматривая тонкую полоску ртути перед огарком свечи.
- Высокая значит,- заметил конюх.
-Вовсе нет, у животных температура выше, чем у людей, у неё пограничная температура, может подняться, а может опуститься.
- А я то подумал… Вот, когда я лежал в больнице с тифом, у меня десять дён ниже сорока не опускалась, но выдюжил, лихоманка отпустила.
Тут пришел Семён и принёс охапку подвяленой травы.
- Как Вы велели, так и сделал, подсушил малость, самое наилучшее, а принёс, чтобы она дух травный чуяла и аппетит, чтобы у неё проснулся.-отрапортовал Семён.
- Сегодня ей траву нельзя, только воду, но давай и в правду проверим её аппетит.- И Глеб протянул козе пучок душистой травы, садовник постарался и действительно скосил самую отборную отаву, сначала коза не проявляла интереса, но спустя несколько секунд потянула воздух носом и в её глазах мелькнула искорка интереса, быстрая, молниеносно потухшая и Роська отвернулась от травы.
-Не хочет,-вздохнули старики.
-Мало времени ещё прошло, наркоз полностью не вышел, да и боль сейчас самая сильная, продолжайте поить воду, маленькими порциями, сразу много не давайте.
- Как там, у Петра дела? Не слышали? Нас дворовых к дому не подпускают, чтобы не мешались. Здесь уже с утра обыск был, всё осмотрели, даже сено прошлогоднее проверили и с собакой искали, хороший пёс с понятием. Правда вчера как он сел передо мной , я и трухнул, всё подумал,- вот она каторга.
- Про Петра я сам только сейчас узнал, с утра на службе был.
- Он хоть и шалый малый, а всё одно, жалко. Если осудят, считай пропало, после каторги мало кто выпрямляется, все больше по накатной. Я таких случаев полно знаю.
- Ему бы на фабрику, а не в дворники, энта профессия степенства требует, самоотречения, готовности положить душу за хозяйское добро.
-Думаю в полиции разберутся, сумка ещё не улика, её любой мог на крылечке забрать,- заметил Глеб.
-Ну да, ну да… Вы уж за него словечко замолвите..
- Кто бы за меня самого замолвил,- улыбнулся Глеб,- они и меня самого подозревают, причем не меньше Петра, от камеры меня спасает лишь то, что я был в тот вечер у всех на виду, а Пётр в начале операции ушел.
- Да, он под конец ушел, после того как Зина убежала, он как увидел, что Вы ей кольцо подарили, так его и передёрнуло, посерел аж весь, на пол плюнул и ушел. Я всё видел, я в сторону смотрел, аккурат на Петра, крови с детства боюсь вот и не смотрел на операцию.- сказал Семён.
- Значит, как я кольцо подарил, так он ушел, и при этом на пол плюнул,- задумчиво проговорил Глеб замечая, как всё холодеет внутри.
-Именно так,- подтвердил Семён.
- Ладно, пойду с сыщиками побеседую. Мне ведь повестка пришла, завтра к ним явиться к девяти утра, а меня служба,- и Глеб побрёл к дому.
- Совсем он осунулся,- заметил Игнат,- видимо, то что с Зиной произошло близко к сердцу принимает.
- Да господа, забыли наши обычаи, хранцузские больше разумеют, оторвались совсем от народа… А слово не воробей… так сказать,- согласился Семён.
Второй раз поднявшись на крыльцо, Глеб уверенно прошел к кабинету, за дверью которого слышались голоса, постучавшись услышал .- Войдите.- и он вошел.
За резным дубовым столом сидел стажер, а на диване раскинувшись, полулежал старший следователь.
-На ловца и зверь бежит,- ехидно ввернул стажер.
-Именно…- отозвался Глеб,- Здравствуйте господа.
- И вам не хворать,- съязвил стажер.
- Мне пришла повестка явиться завтра к девяти утра в участок, но я никак не могу, у меня служба.
-У всех служба, у нас тоже…- заметил стажер.
- Но я хотел сообщить Вам о паре важных моментов этого дела.
-Чистосердечное, так сказать…
-Серёжа не кипятись,- отозвался с дивана Сергей Матвеевич,- дай человеку изложить свои соображения. Говорите Глеб Сергеевич, мы Вас внимательно слушаем.
- Во первых, про сумку в которой Пётр нёс эфир и разлил его.
-Так,- искренне насторожился следователь.
-Это я велел дворнику вынести её на крыльцо.
-Это мы слышали,- прервал его стажер.
-Дайте мне высказаться, иначе я начну путаться, и это повредит делу, для Вас не менее важному, чем для меня. Ведь только найдя истинного преступника, Вы найдёте украденные драгоценности. Можно выбить из Петра нужные показания, но если он не преступник, то драгоценностей это не вернёт, ибо их у него нет.
-Глеб Сергеевич, что это за слово выбить? Мы не выбиваем, а принуждаем преступников давать показания, повторяю, принуждаем путём предоставления неопровержимых доказательств и улик. Не сердитесь, мы больше не будем Вас прерывать.
- И Вы меня простите. Так вот я действительно велел вынести сумку на крыльцо, иначе мы не смогли бы оперировать, и так эфир наливаемый на маску частично испаряется и попадает в воздух операционной, а если ещё и сумка будет его источать, это может привести к частичной наркотизации персонала, в медицинской практике известны такие случаи, закончились они плачевно для пациента. Итак, сумку он вынес и вернулся обратно. Сумку видела старая кухарка и даже села на неё, не осознавая, что она пропитана эфиром, из-за этого пёс Варлаамова выделил её среди, тех кто соприкасался с эфиром. Пётр действительно получил удар в пах, я это видел, я и сам немного пострадал от козы,- смущенно заметил Глеб, касаясь полузакрытого глаза.
- Это мы уже заметили,- хохотнул стажер.
-Нелепо всё получилось, и главное никто не верит, что это коза..-начал оправдываться Глеб.
- Доктор продолжайте,- направил его Сергей Матвеевич, чувствуя, что разговор уходит в сторону.
- Дальше, когда я обнаружил Зинаиду в бессознательном состоянии, я стал оказывать ей помощь и решил подложить, что ни будь мягкое под голову, и попросил служанку Лизу принести мне, какую ни будь вещь типа подушки,- Глеб разволновался и забыл, что обещал не выдавать Лизу.- Но подушки не оказалось поблизости, и Лиза заглянула в моленную, где была обнаружена Заславская, там она подобрала первый попавшийся подходящий предмет, это была та самая сумка. Каким образом она оказалась там, я не знаю, узнав её я не стал подкладывать под голову Зинаиды, дабы эфирные пары не усугубили и без того тяжелое состояние потерпевшей. Сумка так и осталась лежать в комнате, где была обнаружена горничная, больше я её не видел до момента, пока её не нашел пёс Варлаамова. Про сумку, пожалуй всё.
- Да Глеб Сергеевич, очень интересно всё, что Вы нам сейчас рассказали, но почему Вы не сообщили нам об этом раньше? Мы ведь упустили много времени, и поработай мы в этом направлении, может, что ни будь и выяснили. Да. И почему сама Елисавета Петрова нам об этом не рассказала? Странно.
И тут Глеб вспомнил, что обещал всё взять на себя, заволновавшись он попытался выровнять ситуацию.
- Ну, она испугалась, что это может повредить дворнику, а может, не придала этому значения?
- Да, да.. мы это проверим. У вас есть ещё, что ни будь?
- Совсем немного. Флакон с остатками эфира, я поставил на подоконник, а когда вернулся, обнаружил его пустым, хоть пробка при этом была закрытой, и улетучиться он не мог, видимо кто-то брал флакон, я точно помню, что Пётр пролил ровно половину, я использовал около ста капель, ну пролил несколько капель из-за слезотечения, следовательно, должно было остаться примерно, одна вторая золотника. Флакон я отдал Вашему помощнику,- и Глеб кивнул на стажера.- Пробку при этом не поворачивал.
- Мы осматривали флакон, на нём следы земли, как будто его роняли, но под окнами террасы булыжная мостовая и если бы он упал, то непременно разбился , значит флакон уносили в сторону и довольно далеко.
- Вот как, а я и не заметил землю, но когда я им пользовался, сначала он был в вощеной бумаге, я её снял, чтобы оценить, сколько осталось эфира, после того как дворник его пролил.- И тут Глеба осенило, с флакона исчезла сигнатура, маленькая треугольная сигнатура, желтого цвета, она была привязана ниткой к горлышку, на широкой части было отпечатано изображение смоленской аптеки Гинце, в фестонной винъетке .- А сигнатура, я её не срывал, когда я дал наркоз она была, а когда забирал флакон её не было, - выпалил Глеб.
- Сигнатура? Так и отметьте в протоколе,- уточнил Сергей Матвеевич. – Собственно поэтому мы и вызывали Вас на завтра в участок. Сегодня при осмотре территории усадьбы , в топке одной из печей, мы обнаружили обгоревшую сигнатуру . Сергей Никитич предъявите её на опознание.
Стажер нехотя открыл папку и выложил из бумажного свёртка, сигнатуру, желтого цвета, верхняя часть была съедена огнём, но изображение самой аптеки сохранилось и даже латинская надпись Aepher лишилась всего лишь одной буквы .
- Узнаёте ли вы данную сигнатуру?- с сарказмом спросил стажер.
Глеб повертел сигнатуру в руках, попробовал прочитать да дату, но там сохранилась лишь цифра восемь.
- Думаю скорее это она.
- А почему на ней не указаны дозировки и кратность применения лекарства?
- Потому, что это переписывается из рецепта, а когда я его выписывал, то не помнил точно дозировку на козу, и лишь посмотрев фармакологию, выяснил это, и то косвенным путём. - смущенно объяснял Глеб,- поэтому выписал рецепт общей фразой, какой объем нужно и что это эфир для наркоза. Поэтому и аптекарь не переписал метод применения в сигнатуру. Ведь одно из предназначений сигнатуры, это дублирование врачебного рецепта, когда лекарство заканчивается и нужен очередной флакон, то в аптеку сдаётся сигнатура и по ней делают такое же лекарство с новой сигнатурой. Тут написано Эфир, скорее всего это она. Только мне не нравится эта цифра восемь, как то она не на своём месте, но может это из-за травмированного глаза.
- Замечательно, спасибо доктор, Ваши наблюдения могут нам пригодиться, у Вас всё?
- Нет, дело в том , что дворник ушел вслед за Зинаидой, садовник Семён видел, как он побледнел, когда увидел, что я подарил Зине кольцо.
- Так, а нет ли между ними связи?- спросил настырный стажер.
От этих слов, Глеба пробил холодный пот, появилось щемящее чувство, что он лишний и что он куда-то опоздал. В голове пронеслись повторяющимся эхом слова стажера, « А нет ли между ними связи?» И собственно , что могло вызвать такую реакцию со стороны Зины от подаренного кольца? Конечно присутствие Петра, он имел на неё виды, а тут я со своим дурацким подарком, естественно она смутилась и убежала. Точно, а я терзаюсь. Хотя постой, когда я достал кольцо из козы, оно было тёмным, так всегда бывает, это обычное воздействие на металл пищеварительных соков, а в руке Зины, когда врач разжал её руку, оно было блестящим, это значит, что она его вычистила, а с ненавистным подарком так поступать не станут. Черт,.. совсем запутался.- подумал Глеб и попробовал переключиться на другую тему.
- Кстати,- прервал его панические рассуждения Сергей Матвеевич.- А Вам неизвестно, кому могло принадлежать, это кольцо?
-Нет, я не знаю,- отрешенно отозвался Глеб.
- И, что козы часто глотают, такие драгоценности?- с подколкой спросил стажер.
- Козы не часто, а у коров описано несколько таких случаев. Но у данной козы была склонность к поеданию всякой дряни. Даже не знаю чем это можно объяснить, может отсутствием выпаса?
- Очень интересно, а коровам Вы не делаете таких операций? Так можно озолотиться!
- Нет, коровам не доводилось, а об обнаружении подобных предметов в сетке коров мне известно по литературе.

- И кто же им делал такие операции? В нашей империи или германцы?
- К сожалению, этим коровам, не делали операций, и инородные предметы обнаруживались посмертно, в какой стране это было я сейчас не помню,- отозвался Глеб почти замогильным голосом, ему сейчас было всё равно.
- Если у Вас всё, то пока можете быть свободны. Если что- то понадобится, мы Вас вызовем. И Вы если, что узнаете, сообщайте мне.- сказал старший следователь провожая Глеба за дверь.
- Да и Глеб Сергеевич, не сердитесь на Сергея Никитича, он не со зла, просто у него жизненные сложности, вот он и ищет себе службу по душе, цепкий, а жизненного опыта и такта не хватает.
- Спасибо Сергей Матвеевич… и ещё сопоставьте время, Пётр ушел за Зиной, но Зина до того как её оглушили, успела почистить кольцо от черноты, которая бывает от желудочного сока действующего на серебро, ведь достаточно суток, чтобы оно почернело. Значит, в покои к Марье Захаровне она зашла не сразу, а спустя несколько минут.
-Спасибо, дорогой, непременно учтём.

[kelinfo]

Глава двенадцатая.
На выходе Глеба перехватила Лиза.
- Глеб Сергеевич, Вас хозяйка требует.
- Господи, час от часу не легче,- воскликнул Глеб, он прекрасно понимал, что неприятного разговора с хозяйкой дома, ему не избежать, но старательно оттягивал этот неприятный момент, и вот он настал.
- Что же я ей скажу?
- Правду, расскажите про Роську, а там как Бог даст. Она Вами ещё с утра интересовалась. Кухарка, что-то наговорила про Вас, уж чего и не знаю. Идёмте, сейчас она на редкость спокойная.
- Ну, дай то Бог. Лиза простите меня, я нечаянно рассказал им, что Вы принесли мне сумку.
- Но, Вы же обещали,- со слезами сказала девушка.
- Простите меня, я не специально.
- Что же теперь будет?- и девушка закусила губы.
- Ничего может, всё обойдётся, - попытался утешить её Глеб.
- На всё воля Божья,- обреченно молвила девушка.
- Да, будем надеяться.
- Посмотрим.
- Про Зину ничего не слышно?
- Нет,- растеряно отозвалась служанка.
- Зря я ей, это кольцо подарил.
- Да, зря.- И срываясь на крик, добавила.- И чего Вы его дарили? Оно же не Ваше.
- Да, не моё, поэтому и не следовало этого делать.
- Уж будет Вам урок.
- И вот, что странное отдал я ей кольцо почерневшее, а когда её нашли, она успела его почистить.
- Это я тоже заметила.- так же растеряно отозвалась Лиза.
- Как Вы думаете, зачем?
- Это уж Вы думайте, Вы дарили, Вам и решать.
- Я надеялся узнать, ведь Вы были подругами.
- Мы ими и теперь остаёмся, она ещё не умерла, и не говорите о ней в прошедшем времени.
- Хорошо не буду.
- Но пойдёмте, мне нужно Вас проводить, у меня много работы, наконец, разрешили прибраться в доме, за исключением тех комнат, где всё произошло. Так что и хозяйке пришлось перебраться в гостевую комнату.
Глеб пошел за служанкой, осознавая, что сегодня он потерял единственного друга в этом доме, предал и потерял, и искупить это уже невозможно.
Поднявшись на второй этаж, где пришлось ночевать Заславской, обычно она не любила вторых этажей, но расследование требовало переселения, и она подчинилась.
Лиза прошла в спальную, оставив Глеба в вытянутой узкой комнате, по глухой стене, которой громоздилась шеренга прижатых друг к другу столовых буфетов, дубовые и из красного дерева, сосновые с имитацией под благородные породы древесины и просто выкрашенные полинявшей красно-коричневой краской. Они характеризовали уровень достатка их владельцев, попроще для крестьянства, подороже для выбившихся в купечество. Здесь были не замысловатые крестьянские буфеты, буфеты начала века и новомодные с вычурными, резными украшениями выполненными искусными резчиками, были буфеты покалеченные временем, без ножек, с отломанными ручками и совершенно новые без существенных повреждений, были буфеты с разбитыми и треснувшими стёклами, ободранными боками , свидетельством многочисленных переездов, разрисованных и поцарапанных детьми. Видимо в них хранились запасы прошлогоднего засахаренного мёда, варенья, различных домашних наливок, сахара и специй. Это была своего рода кладовая провизии, запасы которой всегда неисчерпаемы, в любых уважающих себя домах. Вдоль другой стены стояли столы разных размеров , высоты и длинны, разного предназначения, разной степени столярного искусства, некоторые были отдраены, выскоблены до чистой желтизны сосновой доски, полированные, с которых только смахивали пыль, с рассохшимися столешницами и с выпавшими кусочками инкрустации, под зелёным прожженным сукном с остатками меловых записей, столы кабинетные, письменные, кухонные, столики для рукоделия и разделки свиных туш, столы для карточных игр и детских забав. Всё это содержалось в идеальном порядке, и Глеб очередной раз подивился вышколенности местной прислуги. Не успел Глеб рассмотреть, всего этого мебельного изобилия, как к нему вышла Заславская .
- Здравствуйте Марья Захаровна,- почти раболепно произнёс Глеб.
- Здравствуйте, Глеб Сергеевич.
- Как, Ваше само…- начал Глеб, но Заславская перебила его.
- Пока не будем о грустном, как самочувствие моей любимицы?
- Только, что осматривал её, слизистые розовые, пульс хороший, пила воду, заинтересовалась травой, но есть не стала. Кишечник и рубец начали сокращаться, температура не стабильная. Думаю кризис следует ожидать через два, три дня, после этого можно будет сказать, что-то определённое, очень важно за ней следить, а то она может не той травы съесть или воды слишком много выпить, загрязнить или разлизать себе рану, с четвёртого дня раны начинают чесаться и она попытается разлизать шов, а это ворота для инфекции.- чрезмерно оживлённо заговорил Глеб, пытаясь излагать только оптимистичные факты.
- Будем молиться,- безучастно отозвалась Заславская,- Глеб Сергеевич я много поняла из этих событий о бренности жизни. Жизнь как жаворонок в руке, казалось бы, держишь его, и он твой, а чуть разожмёшь ладонь, он парх, и улетел.
- Да, - согласился слегка озадаченный Глеб.
- Ну, как операция прошла?
- В целом удовлетворительно, и если бы ни некоторый травматизм…- начал Глеб.
- Да уж всем досталось от этой операции, Вам, дворнику, Зине, моей дочери и мне многогрешной.- рассмеялась Заславская. И у Глеба, полегчало на душе.
- А Зина почему убежала?- спросила купчиха, внимательно изучая молодого человека.
- Марья Захаровна, виноват я , не подумав подарил ей кольцо, найденное в козе.
- Кольцо? Да я что-то про него слышала. Если бы ни это кольцо, может не быть бы мне живой. Говорят в моленной было столько паров эфира, что люди вдохнув его падали в обморок, вот и кухарка наша повалилась, бедная. Спасла меня Зина она когда вошла , то открыла дверь и когда её оглушили, упала не давая двери закрыться, вот яд то и повытянуло, а потом уж окна открыли, кухарке то совсем дурно стало.. сердце наверное.
А с Зиной так не шутите, она очень серьёзная, вон и братец мой Николай Захарович, за ней приударял, обещался жалование в сто рублей положить, если она меня оставит, да не послушала она старого охальника, известно, что у него на уме, он уже столько девушек сгубил…
Глебу опять стало не по себе, от этих новых подробностей о девушке, которой не осознавая того он сделал предложение.
- Хорошая она, мало у меня таких преданных, она да дед Семён с Игнатом, пожалуй и всё.. Ну батенька об Роське уж позаботьтесь…- и она сунула ему в руку четверную ассигнацию.
- Но Марья Захаровна… Я тут , такого с этим эфиром накуролесил, что…- начал отказываться Глеб.
- И слышать ничего не хочу, я сама виновата в том, что произошло, лучше нужно было прислугу отбирать.
В это время в комнату ворвался мужчина лет пятидесяти или более того, из-за напомаженных волос, к тому же подкрашенных для скрытия седины, не возможно было с уверенностью определить его возраст.
- Сестрица!- начал закричал он, раскатистым басом.- Наслышан о Вашем горе, как же так? Неужто все драгоценности?
- Не все, осталась брошка, серьги, да пара колечек, а больше мне и не нужно.- уклончиво отозвалась Заславская.
- Но это тысщи.. А всё, от твоего нежелания выслушать меня, я ведь говорил тебе. Продай их, вложи полученные деньги в акции, какой ни будь компании, и получай свои проценты.
- Да, говорил, только компания, которую ты мне присоветовал, обанкротилась. И плакали денежки акционеров.
- Ну кто не ошибается, Марьюшка…Тогда в хоть в банке положить в несгораемый шкаф, целее были бы.
- И в банке, рекомендованном тобой, начальство проворовалось, вскрыли все несгораемые шкафы и с деньгами и ценностями бежали в Швейцарию.
Поняв, что продолжать дальше не стоит, брат Заславской примирительно произнёс.
- Ну, у тебя своя голова на плечах, я лишь предлагал методы надёжного и выгодного размещения средств.
- Ладно, рассказывай, зачем приехал?- переходя в контратаку, спросила Заславская.
- Я. Выразить сочувствие.
- Сочувствие чему? Тому ли, что я и дочь моя, чуть жизни не лишились? Или сочувствие потерянным деньгам?
- Конечно, тебе… Конечно, боязно мне Марьюшка, за тебя. Знаешь, у меня есть несколько очень хороших сторожей, замечательные люди, ни боятся ни Бога , ни черта… Один из них, ходит специально на Хитровку и там задирает жиганов, а на масленой , за Прохоровских рабочих в кулачных боях участвует, такой от любого грабёжника оборонит.
- Ни Бога, ни черта, говоришь? А мне как раз Богобоязненные, и нужны.
- Ну и разводи свою богадельню. Всё вынесут. Но добро, это дело наживное. За тебя страшно и за племянницу. Ведь никто за тебя не вступился при грабеже.
- Почему не вступился? Вступилась Зина, горничная моя.
- Ах, Зиночка! Я всегда говорил, девица- огонь! Как она меня тогда отбрила? До сих пор челюсть ноет. И как же она?
- Не знаю, без сознания она в Шереметьевской больнице.
-Что с ней?- искренне испугался Николай Захарович.
- Оглушили её, рана на голове, бредит.
- Ох, Господи, да кто же на такой цветок поднял руку? А это всё ты, как я её уговаривал пойти ко мне служить, а ты на меня напраслину возвела, сейчас бы в шелках ходила, а у тебя в суконный передник носит. Нужно было тогда силой увозить, да и только.. Ну ничего, даст Бог поправится, я своё наверстаю. Надобно ей роз в больницу послать, помнится у тебя клумба была, Семён за ней всё приглядывал… Я бы конечно у Фразе, в цветочном купил, да понимаешь, я сейчас на мели. Ты уж будь любезна, дозволь десятка три роз срезать.
- Поздно братец, Роська клумбу ту обкорнала, ни одной не осталось, ей вон и операцию доктор делал,- и Заславская обернулась к забившемуся в угол Глебу.
- Глеб Сергеевич, выделите моему брату, три десяточка роз, из тех, что из Роськи достали.
- Рад бы Марья Захаровна, да от роз нашел я разве что пару лепестков,- и набравшись наглости, добавил.- Могу отделить только десятка три клочков, от лоскутного одеяла.
Заславская рассмеялась, а Николай Захарович стоял растеряно и не знал куда деться от насмешек.
- А это тот самый ветеринаришка, наслышан, наслышан. А почему он собственно не под арестом? Преступник и разгуливает на свободе.
Глеб сжал кулаки, лицо у него побледнело, и он двинулся на Николая Захаровича . Не прегради ему путь Заславская добром это дело не кончилось бы.
- Всё, Глеб Сергеевич, ступайте, ступайте с Богом, да Роську мою не забывайте,- и купчиха вытолкнула Глеба за дверь.
-

[Stepan Razin]

Костя пишите дальше.Очень интересно.Каждый день заглядываю есть новая глава или нету.
С уважением...

[kelinfo]

Глава тринадцатая.

Благо приключений в эту ночь не случилось, но Глеб всё равно не выспался.
Всю ночь его мучили кошмары, периодически ему виделся ухмыляющийся
Николай Захарович, нервно хихикая, он говорил,- А я предложу Зиночке сто рублев жалования, и она будет моей.
Несколько раз появлялся дворник Пётр, кричащий из решотчатого окна арестантского вагона,- Зина помни, мы дали клятву вечной верности, не забудь её.
А то вдруг появился полицейский стажер и многократным эхом повторил- А нет ли между ними связи?
И вдруг среди этих неприятных Глебу людей появился Николай Ильич и забасил,- Глебушка не проспи, я ведь на Сухаревскую собираюсь.
От этих слов Глеб проснулся в холодном поту. Брезжил рассвет, до начала присутствия оставалось два с половиной часа, и Глеб решил пройтись пешком , чтобы пригладить свои разлохмаченные мысли.
Пройдя Зубовскую площадь он увидел аптеку доктора Валика, ту самую куда посылал Петра за эфиром для наркоза, и куда Пётр не пошел, а потащился в дальнюю на Смоленской площади. Зачем он делал такой крюк, когда эта под боком? Видимо действительно у него были дела, и он с кем то встречался. Но зачем?- порассуждав
ещё, Глеб сделал вывод, что выяснить это можно только у самого Петра. Дальше он перешел на возможность интимных отношений между Зиной и Петром. Вполне возможно, что у них теплится симпатия, а он влез со своим кольцом, а что если у Петра есть виды на Зинаиду, но ей Пётр не по душе, и тогда всё сходится, Пётр заревновал, когда Глеб подарил кольцо Зине, та приняла его с благодарностью иначе бы не стала чистить, а вернула бы после операции, следовательно, Зина не отвечает Петру взаимностью, но опять же выяснить всё можно только у самой Зины.- Нужно сегодня же её непременно навестить. А что собственно тянет меня к ней? Видел я её всего несколько раз, в основном мельком, правда она помогала мне принимать роды у Мушки, при этом проявила неожиданную сноровку и акушерские способности, когда у одного из щенков открылось кровотечение из пупочного канатика, она быстро и уверенно перевязала его суровой ниткой. Правильно и удобно складывала ветошь для вытирания слизи изо рта новорожденных. Всё время под рукой было ведро теплой и свежей воды, для мытья рук, всё время подавалось чистое полотенце, остывающие грелки для щенков своевременно заменялись горячими. Глеб сразу же отметил эту удивительную способность, она понимала его с полуслова, и точно исполняла его указания. Ещё она ассистировала на операции с Роськой, Глеб из-за боли в левом глазу слабо оценивал происходящее вокруг, но запомнил как правильно по хирургически она держала руки, он тогда ещё подумал, а не заканчивала ли она курсы сестёр милосердия или того выше - женские акушерские курсы?. И если бы доподлинно не знал, что Зина была с двенадцати лет служанкой у Заславской, поверил бы своему предположению.
Он прекрасно понимал, всю нелепость сложившейся ситуации, нелепость истории с кольцом, прекрасно знал, что это его ни к чему, ни обязывает, но его самого теперь тянуло к ней, и это было не чувство вины за полученную Зиной травму, это было чувство какой то неизбежности, заставляющее подчас, крепкие корабли неотвратимо приближаться к прибрежной скале, в непостижимой силе притяжения.
Дальше он стал оценивать свои шансы, Пётр конечно ближе к Зине по среде в которой родился и вырос. Брат Заславской от неё наоборот далёк, вырос он в богатой семье, и не отличается моральными устоями, что тоже Зине не по душе. В итоге Глеб решил, что у него есть определённые шансы на завоевание сердца девушки. И определённо решил посетить сегодня Шереметьевскую больницу.
Протопав через всю Москву, он подошел к серому зданию ветеринарного карантина, во двое уже сидели и стояли посетители, здесь можно было увидеть сосредоточение различных типажей людей, разных национальностей, калмыки соседствовали с чухонцами, горцы с русскими, последних было большинство, поддёвки, шаровары, косоворотки, папахи, картузы, шапки, лапти, сапоги, чуни, всё смешалось в единую массу посетителей. Они стояли отдельными группами разделяясь по национальностям, сословиям, землячествам, специализациям. Свинопасы тянули к свинопасам, чабаны к чабанам, конезаводчики к своим же. Отдельно стояли скотозаводчики средней руки, они предпочитали сами выбирать скот и сами его сопровождали, не надеясь на наёмных работников, те и не доглядят, купят всякую малоудойную шваль, по дороге накормят гнилым сеном, грязной водой с разводами машинного масла, не досмотрят и быки перебодаются до летального исхода, в вагоне будет жарко и не откроют окна, будет холодно их не закроют, захромает скотина её не станут сразу лечить, замаститет корова не будут терпеливо сцеживать загнившее молоко, мухи не отгонят, он гнуса не оборонят, лишней охапки сена не добудут, а подвернётся весёлый попутчик, будут пьянствовать всю дорогу, пропьют и сено и водопойные вёдра, и скотина прибудет полудохлой с большим процентом падежа, нет наймиты это дело пропащее, лучше уж самому.
Среди этой толпы можно различить опытных конюхов, знающих толк в лошадях, барышники таких не любят, им сложно впарить старую лошадь, с провисшей бабкой, с запалами, с проковырянными лунками на стёртых зубах, с подкрашенной сединой, страдающих коликами и метиоризмом. Таким и молодую, но с грешком не впаришь, они всю жизнь при лошадях, с малолетства, старики их многому научили, теперь они учат малышню, для племени нужны только отборные лошади, вот и посылают их конезаводчики по всей Российской империи, их можно встретить на любой ярмарке от неприметной деревенской, до Нижегородской и Лифляндской , они не торопятся у них штучный товар. Но не зависимо от перевозимого скота всех изжарит, вымотает, высосет железная дорога, там нужно сено достать, которого нет, воды в безводной степи, овёс всё норовят продать с гнильцой, а ты просмотри каждое зёрнышко дабы не потравить скотину, лошадей выгулять нужно, почистить, искупать, там вагон затормозили, иди в ножки кланяйся, или давай взятку, не одна поддёвка истреплется, ни одни лапти сотрёшь, завшивеешь, и не дай Бог заболеешь, кто ж скотину сиротинушку к месту назначения доставит?
С таким типажами приходилось Глебу общаться по роду своей службы, и сейчас проходя сквозь их ряды он отмечал их понимающие взгляды, оценивающие его левый глаз.
Сторож открыл двери карантина, и помещение быстро заполнилось просителями, не обошлось без споров про очерёдность, но грозный окрик Глеба поставил всё на свои места и толпа затихла, рассевшись на лавки. Достав журнал Глеб стал задавать обыденные служебные вопросы.
- От куда следуете?
- Астрахань.
- Кого перевозите?
- Отару овец.
- Порода.
- Актюбинская.
-Поголовье.
- Чего?
- Сколько овец?
- Шешнадцать.
- Куда следуете?
- Вятка.
- В Астрахани из какой волости?
- В городе покупали на ярмарке.
-Хорошо, присядьте.
И он заносил услышанные данные в журнал движения скота, сверяясь со сводками о повальных болезнях, после чего выписывал документ до очередного таможенного поста, с этим листом сопровождающий должен был идти в другую инстанцию, формирующую товарный состав и если везло, то скот отправляли быстро, если же поезда в пункт назначения ходили редко, приходилось ждать неделями.
Если же животные поступали из местности охваченной вспышкой сибирской язвы или чумы свиней, то они содержались в карантине в течение месяца, и если заболевших не отмечалось, следовали дальше, во время содержания в карантине за животными ухаживали два прикреплённых скотника, а сопровождающие во все тяжкие ударялись в гульбу и часто являлись потом полураздетыми, скотинке туго приходилось тогда в дороге, деньги на сено давно были пропиты.
Когда закончилось время служебного присутствия, Глеб убрал документацию в сейф, и взяв пролётку поехал домой.
Переодевшись, он решил навестить Зину, но по дороге заскочить взглянуть на Роську, а уж после больницы поехать в гости к Николаю Ильичу.
- Знаете молодой человек, не нравится мне сегодня Роська, - такими словами встретил Глеба садовник Семён.
Внутри у Глеба, что-то ёкнуло.
- А что не так?
- Тяжело дышит и кашляла несколько раз, воды попила больше, но есть, ни ела.
- Так.
Глеб пригляделся к козе, затем подошел к двери и широко распахнул её, но та начала закрываться, тогда он подпёр неподатливую створку булыжником лежащим рядом. Теперь ему стало лучше видно, и он смог получше рассмотреть козу. Действительно сегодня у неё был брюшной тип дыхания, бока осторожно поднимались и лёгкие с присвистом втягивали воздух, слизистые глаз и язык были синюшными. Глеб взял стетоскоп и выслушал лёгкие и сердце, в нижней части грудной полости, что-то побулькивало.
- Да…- растеряно пробормотал Глеб, и стал выстукивать грудную клетку, отметив притупление звука в нижней части, линия притупления шла практически горизонтально. Тогда он поставил Роську передними ногами на большое деревянное корыто, так чтобы грудные конечности были значительно выше тазовых и принялся выстукивать грудную клетку за ново, линия притупления сместилась и приняла горизонтальное положение. Внутри у Глеба всё заныло, сомнений не было, появился плевральный выпот.
- Это конец,- подумал Глеб, конец бедного животного и конец его едва начавшейся карьеры. Он совершил тяжелую ошибку ,использовав эфирный наркоз, но другие виды наркоза, были ему не доступны. Перед операцией он прекрасно знал, что эфир усиливает у жвачных выделение слизи из бронхиальных желёз, что может привести к заполнению бронхиол и нарушению вентиляции лёгких, дальше секрет может подвергнуться гнилостному разложению и привести к гнойному процессу. Видимо это и происходило в лёгких Роськи, она умирала, умирала мучительно, умирала в удушье.
- Всякий препарат яд и лекарство,- любил повторять их преподаватель фармакологии,- но смотря в какой дозе он принят.
Чем был эфир для Роськи? Ядом или лекарством? Даже стимулирующий эффект для бронхиальных желёз можно было использовать с пользой для животных. В литературе описывалась методика лечения бронхопневмонии телят при помощи подкожных инъекций маленьких доз эфира, эфир всасывался в кровь и выделяясь через лёгкие усиливал секрецию бронхиальных желёз, от чего мокрота становилась жиже и легче отхаркивалась больными телятами. Впервые этот метод был испробован одним земским ветеринарным врачом Энской губернии, со своим докладом он выступил на съезде земских ветеринарных врачей. На него шикали, называли вивисектором, но доклад просочился в протоколы собрания, и с ним ознакомились врачи из других губерний. Опробовав данную методику на своих пациентах, многие врачи пришли к выводу в положительном влиянии подкожного введения эфира, на выздоровление животных.
Но Глеб задавал вопрос, чем был эфир для Роськи лекарством или ядом?

[Волказавр]

Интересно.

[kelinfo]

Глава 14

Rp. Infusii folii Vitis- ideaea
D.S. по 1 столовой ложке, каждый час.
Выписал Глеб дрожащей рукой. Мысль мучительно искала, что бы ещё такое выписать, было ясно одно, что если идёт скопление излишков жидкости, то её нужно выгнать, а сделать это можно только мочегонными средствами, вспомнился ещё один дедовский метод – кровопускание, но настолько древний, что Глеб не решился так сразу к нему прибегнуть.
- Пошлите, кого ни будь в Зубовскую аптеку, и этот настой будете выпаивать каждый час. Только это нужно, срочно, а вечером я постараюсь ещё раз зайти.
И Глеб впрыснул подкожно камфару. Настроение было испорчено, он решил не заходить сегодня к Заславской и сразу отправиться в Шереметьевскую больницу. Перейдя Крымский мост, он купил в лавке несколько апельсинов, но они оказались незрелыми, сезон для цитрусовых ещё не начался,и к апельсинам он прикупил небольшой туесок луговых ягод.
В огромном здании больницы ему объяснили, как пройти в отделение, где принимает профессор Сошественский, по дороге зайдя в больничную церковь, Глеб поставил свечки Пантелеймону целителю, Казанской иконе Божьей Матери и Николаю Чудотворцу , на последок заказав молебен о здравии тяжело болящей рабы Божьей Зинаиды он пошел искать указанное отделение.
Длинный коридор с высокими потолками и огромными окнами привёл его к кабинету профессора, служитель сказал, что Сошественский на операции.
- Тогда не могу ли я видеть, его ассистента доктора Бурченко?
- Доктор сейчас свободен, если поспешите, то застанете его у себя, его кабинет по коридору налево, от поворота четвёртая дверь с лева.
Глеб поспешил в указанном направлении и застал доктора Бурченко закрывающим дверь своего кабинета.
-Здравствуйте доктор,- поздоровался Глеб.
- А, почти коллега!- радостно отозвался Бурченко.- как Ваша пациентка, то бишь коза?- и смешливые трещинки прорезали уголки его глаз.
- Если честно, то не важно. Но, я хотел, собственно поговорить о вашей пациентке.
- А Зинаида, ну что мне Вам сказать, состояние не стабильное, сейчас ей гораздо лучше, чем в первый день, но кризис ещё не миновал, опасаемся воспаления, рана чистая, сухая, экссудация минимальная, признаков повышения внутричерепного давления не наблюдается, рефлексы в норме. Похудела, но принимает пищу. Приставили к ней сиделку. Заславская каждый день справляется о её состоянии. Не желаете ли навестить?
- С удовольствием, я собственно за этим и пришел.
- Тогда одевайте этот халат, я тоже сейчас накину…- и доктор снял костюм и накинул халат.
Когда они шли по коридору, доктор сказал.- Но предупреждаю зрелище не для слабонервных, после таких роскошных волос, и наголо выбритая кожа, это ужасно, Вы наверное и не узнаете её.
- Узнаю у неё родинка на левой щеке,- отозвался Глеб, вспоминая милую маленькую родинку.
- Но на всякий случай, предупрежу, её кровать по левому ряду, вторая от окна.
Через секунду Глеб вошел в палату, насыщенную запахами йодоформа и карболки, палата была просторной, с двумя рядами коек, на которых лежали и изредка сидели женщины в серых мышиного цвета халатах, у большинства были обриты головы и это напоминало тюремную обстановку, лица женщин выражали разные настроения и чувства, здесь были лица безразличные, с запавшими глазами, с серым или зеленоватым оттенком кожи, изредка румяные и улыбающиеся, с искорками метливых глаз, но чаще с выражением муки на изможденном лице.
Лицо Зины было безучастным, бледным, с осунувшимися складками бледно-розовых губ, родинка была на месте. Увидев Глеба, она беспокойно зашевелилась и попыталась накрыться шерстяным одеялом с головой.
- Голубушка, не шевелитесь, Вам нельзя,- предостерёг её доктор.
- Мне стыдно,- прошептали её ссохшиеся губы.
- Ну что Вы, всё хорошо, вот Вам Глеба Сергеевича привёл.
- Я вижу, - зашептали губы.
- Я Вас, оставлю на десять минут, только коллега никаких эмоций, только положительные чувства.
- Я постараюсь.
- Вот, вот постарайтесь,- и Бурченко прикрыл за собой дверь.
Глеб присел на крашенный белой краской табурет. Не зная с чего начать, он принялся теребить краешек белого халата.
- Здравствуйте Зина,- наконец выдавил он.
-Здравствуйте доктор,- прошептали его растрескавшиеся губы.
- Простите меня, я очень виноват перед Вами,- и Глеб упал перед кроватью на колени, и уткнулся в плечо Зины, и все накопившиеся переживания вылились в скупые слёзы.
- Ну, сударь, мне уже лучше, я непременно выздоровлю. Я крепкая.- уверенно сказала больная и погладила Глеба по голове.
- Я такого натворил с этой операцией, что не знаю, чем всё и закончится, исковеркал я жизнь нескольких людей, и Вашу тоже, - сказал, немного успокоившийся Глеб, всё ещё стоящий на коленях, её рука продолжала гладить его волосы.
- Ничего страшного, только вот волосы жаль, я их с младенчества растила, никогда они ножниц не знали.
- Да волосы были роскошные, я их в полной красе только один раз и увидел, и то не на долго и в неподобающих условиях.
- Таких, уже больше не будет, - с грустью сказала Зина.- Как там Роська?
- Хорошо,- покривил душей Глеб,- выкарабкивается.
-Вы меня тоже простите, за то что я бросила лигатуры, наверное это навредило ходу операции?
- Самую малость, Лиза успела их перехватить, так что всё обошлось.
-Хорошо… я рада, а то лежу здесь, и совесть меня мучит, за эту свою слабость.
-Это я виноват, я не знал…. Про кольцо…- отозвался Глеб.
- Ничего в дальнейшем знайте. У нас в деревне, примета была, кто девушке подарит найденное кольцо, то её и суженный и другого уже не будет. Вот, я и испугалась, но это деревенская примета и для города она не подходит, ведь правда?
- Я думаю, приметы на пустом месте не появляются,- уклончиво ответил Глеб.
В это время вошел доктор Бурцев.
- Ну, всё Глеб Сергеевич, для первого раза достаточно.
- Да, я сейчас. Зина я тут гостинцы принёс… апельсины правда ещё не созрели, Вы их под подушку положите, через неделю они станут сладкими.- смущенно сказал Глеб,- и ещё ягоды, свежие ешьте.
- Спасибо, я очень люблю ягоды, Вы заходите, только не пугайтесь меня, я такая страшная без волос.
- Ничего они быстро отрастут, Вы только поправляйтесь.
Выйдя на улицу он заметил, как ликует его душа, он боялся этой встречи, боялся, что не найдёт нужных слов, и всё выйдет неловким оправданием. Но на удивление слова сами сложились, и он не сказал ничего лишнего и неловкого, неловко было лишь за неспелые апельсины.
Было семь часов вечера, нужно было идти в гости к Николаю Ильичу, но Глебу этого не хотелось, и он решил прогуляться по Нескучному саду. Войдя под раскидистую тень вековых деревьев, Глеб медленно пошел по извилистым дорожкам, обходя и пересекая живописные овраги, публики в этот час было много и он наконец нашел уединённое место, где и присел на обрубок засохшего дуба. Просидев полчаса, он отрешился от гнетущих мыслей.
Было почти восемь, когда Глеб поднялся, уходить от сюда не хотелось, но его ждали, и решив непременно прийти сюда с Зиной, когда ей разрешат гулять. И он медленно побрёл по дорожке сада.

[Волказавр]

От свидания Глеба сам облегчение получил,искренность она дорогого стоит.

[kelinfo]

Глава 15
Пришлось взять извозчика, и опоздав всего лишь на двадцать минут Глеб входил в квартиру Николая Ильича.
-А Глебушка!- радушно встретил его хозяин,- а я уж подумал, что ты не придёшь…_Николай Ильич был уже навеселе, но в меру,- Варенька, Глеб Сергеевич приехал, иди поздоровайся.
Из столовой вышла Варвара Николаевна, празднично и со вкусом одетая.
- Глеб Сергеевич здравствуйте,- и она протянула руку.
Глеб на секунду задумался, пожать или поцеловать протянутую руку, и низко склонившись, поцеловал.
-Ну, что Вы право,- смущенно заметила Варвара,- мы прям, Вас заждались, почти половина девятого, а Вас всё нет. Всё гадали, что Вас могла задержать? Папенька весь извёлся, на каждый стук к окну подбегал.
- Извините меня великодушно, меня неотложные дела задержали.
-Ну, что Глеб Сергеевич, сначала к столу, а затем милости просим, ко мне в кабинет.
Войдя в столовую, Глеб изумился, количеству стоявших на столе разносолов.
Николай Ильич смущенно сказал,- Не обессудь, у нас всё по простому, так сказать. Придерживаемся военной традиции, всё по минимуму и в еде, и в быту..
- Что, Вы Николай Ильич, если бы наши военные жили в таком минимализме, они через месяц не смогли бы влезть в седло.
-Ха-Ха-Ха…- заразительно рассмеялся хозяин квартиры.- Конечно сегодня, мы отступили от обычного распорядка. У нас, так сказать, гарнизонный праздник.
- Только военного оркестра не хватает,- заметил Глеб.
Николай Ильич снова расхохотался и подумал.- А он славный малый.
- Проходите, Глеб Сергеевич, милости просим,- сказал Варвара Николаевна.
- Проходи, Глебушка, не стесняйся, будь как дома, мы ведь тебе не чужие люди, так сказать.
На овальном ореховом столе стояли закуски, на тарелках с голубой каймой лежал тонко нарезанный балык, играя своей прозрачной нежностью, чуть по отдаль на медном блюде свиной окорок, салаты, соусы, гарниры и приправы, но больше всего Глеба поразило большое глубокое, овальное блюдо с заливной стерлядью, чистое прозрачное желе до половины заполняло ёмкость, а из неё выступала голова рыбины с раскрытой пастью, как будто, готовящейся схватить пролетающего мимо жука. По краю шли пучки «осоки» сделанной из зелёного лука, а рядом плавала белая кувшинка. Эта композиция привлекла внимание Глеба и она весь вечер любовался ей, когда же дошла очередь до рыбного заливного, Глебу стало как то обидно, что приходится уничтожать такую красоту.
- Подождите Варвара Николаевна, пусть стерлядка постоит ещё на столе, я на неё не налюбовался.
Варя рассмеялась.
- Как скажите,- и она отложила нож для разрезания рыбы.
Николаю Ильичу понравился комплимент, отпущенный его дочери, и он от самодовольства зарделся.- Покушай молочного поросёнка с гречневой кашей или бараний бок, Варя его приотличнейше готовит, главное, чтобы баранина была свежайшей.
- Что, Вы, папенька, весь вкус зависит от правильно выбранного мяса, а остальное сложности не представляет,- смущённо отозвалась Варя, слегка покраснев.
- Да. мясо я всегда выбираю сам, это целая наука, её я постигал будучи ветеринарным врачом на рынке, главное в выборе мяса не гнаться за дешевизной, но и под видом хорошего мяса тебе могут подсунуть, чёрте знает что, поэтому трезвенность рассудка, наблюдательность и неторопливость, а признаки хорошего мяса, вы проходили в учебном заведении, «мясоведение» это наука из наук. А с ценой, как торговец поймёт, что ты имеешь разумение в мясе, так он и сам тебе скидку сделает. И ещё нужно знать, что у кого можно брать. Попробуйка, друг мой вот этого балычка, специально беру его у одного торговца, у того артель под Астраханью, так он мне самое свежайшее, и икорочка паюсная от него. Нет, брат надобно знать у кого лучшие продукты. Сыр и творог, я покупаю в молочной Чичкина, мясо на Таганке, рыбу у своего артельщика, хлеб у Филиппова, бакалею и приправы в лавке Шумарадзе, чай у Перлова на мясницкой. Только так и следует запасаться провизией, а то придёшь в лавку, где всё сразу можно купить, а там тебе такого всучат, масло будет прогоркшим, мясо промытым, рыба тухлой, хлеб вчерашним. Конечно хлопотно по разным местам ездить, но пища должна быть свежайшей, иначе в ней начинаются процессы гниения и она приносит вред. Это наука постигаемая ежедневной практикой. Ну, давай ещё по рюмочке мадеры. Эх, Глебушка обзаведись семьёй, не надобно быть холостяком, семейная жизнь, она располагает к приятнейшему времяпровождению. Но, главное, чтобы жена была во всех отношениях приятственной, и лицом, и фигурой, и характером. Мне несказанно повезло с моей Софьей Васильевной, всё при ней было, и Варенька вся в неё пошла, и фигурой, и душой, и готовит замечательно.
- Да, я заметил, и просто лишился дара речи,- заплетающимся от мадеры языком, заметил Глеб.
-Да, Что вы папенька, маменька гораздо лучше меня готовила.
-Нет, доченька, мне виднее.- и Николай Ильич икнул.- Об одном я только в своей жизни жалею, что взял Софьюшку в этот распроклятый Туркестан. Там она здоровье своё подорвала, сердце больное у неё оказалось, а там жара… Пришлось выйти в отставку и вернуться в Москву, но было поздно… Эх Глебушка, хватит о грустном, но мой тебе отеческий совет, никогда ни едий в Туркестан, от него все беды в моей семье, и наследник у меня умер в этой проклятой Хиве, и жонку болезнь подточила. Вот она Варенька утешение моё, хозяюшка.- и он погладил её по голове.
- Но, что же мы про пирог то забыли?- встрепенулась она.- Сейчас я чай организую.
- Ну, Глебушка, чаю выпьем, и милости прошу в мой кабинет, на рюмочку мадеры.
Праздничных пирогов оказалось два, один с черничным вареньем, другой с капустой, ко всему прочему на столе появилось блюдо с румяными ватрушками.
В промежутках между беготнёй на кухню Варя задала вопрос.
- Глеб Сергеевич, а как там Ваш козёл, которого Вы лечили? Который Вас рогом?- Варенька сдерживала смешки.
От этого вопроса Глеб не смутился, он словно того и ждал.
- Собственно плохо. Николай Ильич, мне нужно выслушать Ваше мнение, та коза, которая меня рогом в глаз..
- Вы хотите сказать козёл?- Хитро спросила Варя.
-Да не козёл, а коза,- поправил её Глеб.ъ
- Так всё- таки, коза?- хитро переспросила Варя, пристально поглядывая на начинающего волноваться Николая Ильича.
- Именно коза, так вот у неё плевральный выпот… Чтобы мне такое действенное назначить?
- Ну, отхаркивающее и мочегонное.
-Назначил.
- Ещё можно кровь пустить, как отвлекающее, очень помогает, особенно лошадям при ревматоидном артрите.
-Но, у неё плеврит!- не сдавался Глеб.
- Всё одно помогает,- икнул Николай Ильич. Когда Варя вышла он рассержено зашептал.- Это, что же такое братец, как ты меня подводишь, я Варе сказал, что тебя козёл рогом поддал, а ты- коза, коза.
- Но, меня же коза!
- Нет, братец, поддел тебя козёл, и точка, или ты хочешь, чтобы Варенька узнала про твои шатания, по кабакам? И ещё, не приведи Бог, по девкам? Так, что сиди и козу не вспоминай.
А это время Варя внесла очередную перемену блюд и разговор затих.
После чашки чая, пошатываясь они переместились в кабинет Николая Ильича, Глеб был здесь впервые. Кабинет был просторным, но повернуться в нём было сложно, всё пространство было заставлено шкафами, этажерками, витринами. Единственная свободная стена была увешана коллекцией холодного оружия, причудливо развешанного на азиатских коврах.
- Это моя гордость,- раздувая щёки сказал Николай Ильич, и с любовью погладил один из кинжалов.
- Вот, это собрание,- не смог подавить эмоций Глеб.- Откуда у Вас это?
Удовлетворённый положительной реакцией подчинённого, Николай Ильич, стал рассказывать историю своего собирательства.
- Понимаешь Глебушка, у меня в роду много военных, я и сам мечтал о военной карьере, но по состоянию здоровья, на действительную службу меня не взяли, и тогда я решил стать врачом, как дядя по материнской линии, но будучи в детстве сорванцом, изрядно запустил некоторые науки, ну и не выдержал вступительных экзаменов, тогда решил поступить на ветеринарное отделение, и там сдавая те же предметы, чудом вытянул оценки. Видно это судьба. Когда же узнал, что могу зачислиться в военные ветврачи, ни минуты не раздумывая подал рапорт, по счастью там отбор по здоровью был мягче, и я прошел. Пришлось помотаться по гарнизонам, в двух компаниях участвовал, мир повидал, горя хлебнул, а после болезни Софьи бросил всё и вышел в отставку.- Затем Николай Ильич, икнув , задумался.- О чём это я?
- Про коллекцию,- направил его Глеб.
- Ах да, известное дело, что у военных извечная тяга к оружию, иначе они не были бы военными. Во время освободительной войны на Балканах, заметил я, что многие офицеры нашего полка возят с собой какие то тюки, часть у нас драгунская и лишний груз для нас страшная обуза, а они возят, поинтересовался я и оказалось, что это трофеи. После каждого дела собирают их денщики у турков оружие, всякие их ятаганы, сабли, дорогого среди них было мало, а вот старого, я бы сказал даже старинного, было полно. Вооружены они были, кто во что горазд, это у наших штатный тесак или штатная шашка, разнообразие минимальное, а у них оружие вплоть до Турок Сельджуков. Стал и я своего денщика на поле боя отправлять и под дном лазаретной повозки все эти трофеи возить, мне было проще, у меня был лазарет. По окончании компании половину жалованья спустил на покупку оружия у сербов, у них и турецкое и сербское было и даже румынское с греческим. Деньги спустил, но не пожалел, в России модно было собирать это оружие, видимо от англичан перешедшее. Затем был Хивинский поход, там разнообразия оружия было ещё больше, попадались даже луки со стрелами и дамасские клинки, кольчужки, шеломы и щиты, жена на меня ворчала, а я всё содержание на оружие пускал, от карт отказался, вина не почти не пил, подавай мне только, что ни будь этакое… А как в отставку вышел, сложнее стало, дорого у нас сабельки стоят, да и конкурентов много, но исправно на Сухаревский рынок наведываюсь ,там батенька чего только нет, вот и сегодня смотри, что прикупил .- И Николай Ильич открыл коробочку с десятком бронзовых наконечников стрел.- Это брат Скифы.
- Скифы? – откуда же?
- Есть такие артели, ищут для нас грешных… Золотишко я не потяну, а вот это стоит сущие копейки. Обязательно тебя в следующую субботу возьму, на Сухареву, пусть фельдшер, сопроводительные выписывает. Ты Глеб, что ни будь собирай, непременно собирай, это в жизни ох как помогает, придёшь домой с женой поругался, на работе неурядицы, возьмёшь клинок в руки, а ему лет триста или более погладишь рисунок, потрогаешь рукоятку, и всё отступает, ничего не нужно. Это мало кто понимает, но каждый думающий человек должен что ни будь собирать, и ты собирай Глебушка, непременно собирай.
Провожая Глеба до порога Николай Ильич несколько раз повторил,- Собирай Глебушка, собирай, и непременно женись, этой же осенью женись
- Хорошо Николай Ильич, я непременно стану собирателем, но пока не знаю каким. И непременно женюсь… Ик.

[kelinfo]

Глава 16

Когда Глеб пошатывающейся походкой вошел в дом вдовы статского советника Корноухова, его встретила сама хозяйка, одетая в серое складчатое платье и серый кружевной чепец, на кожаном ремешке висела связка ключей мерно позвякивавших при ходьбе. На вид ей было около семидесяти лет, она была моложе своего покойного супруга лет на десять, а их дочери было далеко за тридцать, и дочь до сих пор числилась в девицах, и уже вряд ли когда изменит свой статус, желающих свататься становилось всё меньше и меньше, не смотря на двухтысячное приданное, с приумноженными процентами. Причиной был насмешливый нрав девицы Корноуховой, несколько раз за неё сватались отставные военные, но Марфа находила в них такие недостатки, которые были не совместимы с званием её жениха и совершенно препятствовали заключению брака, то жених был лысоват, то слишком упитан, то тощ, то мешал сабельный шрам на лице, то длинные усы, то жидкая борода…А больше отказных причин не припоминаю, по причине отсутствия женихов. Поэтому все холостые квартиросъёмщики оценивались вдовой, как потенциальные женихи, и сама вдова пыталась угадать какой изъян найдёт её дочка, если квартиранту вдруг придёт мысль посвататься к ней. В Глебе Сидельникове, до недавнего времени она определила всего лишь один изъян, он был слишком молод, странным стечением обстоятельств молодость бывает простительной или даже поощрительной, если речь заходит о невесте, но жениху она совсем не пристала, а сегодня к молодости Глеба прибавился ещё один порок, только более страшный, это дебоширство, об этом и хотела поговорить с Глебом хозяйка дома.
- Глеб Сергеевич, можно с вами поговорить?
- С удовольствием Капитолина Прокофьевна,- икая отозвался Глеб, стараясь при этом не шататься.
- Тогда пройдёмте в столовую.
- В столовой я уже сегодня был, этто таккая столовая… скажу я Вам.
Когда они прошли в маленькую столовую, вдова поставила подсвечник на стол и затеплила керосинку.
- Глеб Сергеевич ,Вы у меня живёте почти полгода, я сразу обрадовалась, получив такого квартиранта, тихий, скромный, плату за комнату запросила незначительную, но в последнее время я расстроена, в доме моём, всегда тихом, началось сплошное беспокойство, являетесь Вы по ночам, часто под утро, будите Глашу, меня, мою дочь, отдельного входа в вашу комнату нет, и Вы пользуетесь общим входом, я не даю ключей постояльцам, и от этого Ваши явления весьма неприятны нам , я понимаю Ваша врачебная практика подразумевает посещение больных в любое время дня и ночи, и я серьёзно опасаюсь, что такое положение будет усугубляться по мере роста числа Ваших пациентов. Но врачебную необходимость можно понять, но Вы стали являться домой в нетрезвом виде, как сейчас и видимо устраиваете пьяные дебоши, с оргиями и мордобоем…
- С каким ещщё мордоббоем?- начал оправдываться Глеб, которому по большому счету были безразличны придирки вдовы.
- Не спорте, результат этих драк на Вашем лице,- и она указала Глебу на левый глаз.- Ко всему прочему, Вам стали приходить повестки в полицию. За всю историю моего дома, со мной такого не случалось, мне очень жаль, но я вынуждена буду, отказать Вам в комнате, если такое будет продолжаться и в преть. Единственное, что я могу Вам предложить, это комната Сергея Илларионовича, она имеет отдельный выход во двор, комната просторная и может служить и спальней и рабочим кабинетом, а имеющаяся отдельная прихожая, может быть использована для Ваших врачебных целей. Сергей Илларионович, съезжает через месяц, так что у Вас два пути, либо вести прежний уравновешенный образ жизни, либо снять комнату Сергея Илларионовича, при условии, если Вы, конечно желаете остаться моим квартирантом.
- Очень лестное предложение,- отозвался Глеб успевший задремать и не уловивший полной цепи разговора.
- Да и плату за эту комнату, будет составлять пятнадцать рублей в месяц.
Глебу почудилось, что хозяйка пытается увеличить плату за его комнатушку, сразу в три раза, и он возмутился.
-За такую, обшарпанную комнату, пятнадцать рублей!
Корноухова побоялась упустить квартиранта и примирительно сказала,- Ну хорошо, снижу до двенадцати.
- Я подумаю,- сказал Глеб и очередной раз икнул.
- Да Глеб Сергеевич, Вам записка… от некого Варлаамова.
- Варлаамова?- и Глеб напряг память.- Ах Варлаамова.. Дайте её сюда.
Прежде чем прочитать записку, он уронил её два раза, но каждый раз с трудом наклонялся и с не меньшим трудом поднимал.
- Так, Куцый захворал. Придётся идти, благо завтра в присутственное место идти не нужно.
Медленно с передышками Глеб поднялся за своим врачебным чемоданом, долго ловил пролётку и не мог поймать. Из-за характерного пошатывания, извозчики предпочитали не останавливаться. – Ну, их этих пьяных,- рассуждали они,- эти могут надуть, прикрываясь пьяной невменяемостью, могут начать буйствовать, выпрыгивать из коляски, а ты отвечай за них, могут до утра ездить по кабакам, прихватив с собой всякий сброд, могут просто облевать заднее сидение. Поэтому простой извозчик не любит пьяных и старается не подвозить их, а если подвозит, то заламывает двойную, а то и тройную цену, пытаясь компенсировать ранее случившуюся неоплату проезда и заблёванное сидение.
Наконец один извозчик согласился его довезти за обычную плату, но деньги взял вперёд, Глеб назвал адрес и задремал, привалившись к кожаной полости.
- Барин, приехали,- тормошили его.
Глеб скорее выполз из коляски, чем сошел с неё.
- Глеб Сергеевич, дорогой, я уж думал, ты не приедешь.- встретил его отставной майор.
- Ик, что случилось с Куцым?
- Беда, помнишь это дело с эфиром?
- Ештештванно,- отозвался Глеб.
- Так вот, отработал он прекрасно, я даже не ожидал, что он сможет так долго работать, обычно больше пятнадцати минут, ни-ни , а тогда больше часа, видно запах резкий был и не сложно его было учуять. На следующий день, я опять поехал к Заславским, надеялся по запаху шкатулки, найти где спрятаны драгоценности, нам бы сразу так сделать, да не додумался. Я ведь в первый раз так в расследовании участвую, просто Сергей Матвеевич хороший мой знакомый, он попросил, а я не смог отказать. Ну, так вот приезжаю утром к Заславским, а пёс ещё дома показался мне вялым, а на месте просто лёг и не стал работать, вернулись и дома у него началась рвота, ну думаю эфира нанюхался, вот его и поласкает, как воды выпьет или съест чего, так через полчаса и вывернет, а потом и без еды рвать стало. Есть, в первый день перестал, лежит в углу и стонет, и слюна течет. Наверное, сдохнет. Ты Глеб прости, кажется запустил я его. Мне бы пораньше тебя вызвать, да думал отпустит, с ним такое бывало, когда кости тухлые на улице сожрёт.
-Можно у Вас умыться? Я, так сказать из гостей.
- Конечно, конечно.. Приятная была компания?
- Мой начальник, пригласил.
- Хорошая примета, когда начальник приглашает в гости, значит ты на хорошем счету.
- Может быть,- сказал Глеб, отфыркиваясь от студёной воды.- Немного полегчало. Давайте его на стол.
Варлаамов поставил собаку на письменный стол, Куцый в испуге начал озираться, но побоявшись спрыгнуть, обессиленный лёг. Прежде всего, Глеб проверил эластичность кожи, кожная складка не расправлялась несколько секунд, многовато.
- Он потерял много воды,- и Глеб вспомнил сколько воды теряется из организма с дыханием , мочой , рвотными массами и прочими естественными надобностями. Слизистые Куцего были пепельного цвета, при надавливании на живот пёс стонал и напрягался, перистальтика усилена, язык обложен, со множеством язвочек, с уголков губ свисала густая коричневая слюна, Глеб даже заподозрил Бешенство, но вспомнил, что сам доставал в пастеровской станции для Куцего вакцину, от этой смертоносной болезни.
- Откуда язвы? Чем Вы его кормите?
- Как чем? Что сам ем, то и ему, питается он хорошо, обрезь, иногда рубец, костей не много, ты как то мне запретил, поэтому он и на улице всё подбирает, я его по утрам во двор одного отпускаю, тяжко вставать когда, там он может в помойную яму залезть.
- Так, а в тот день, когда ограбили Заславскую, чем его кормили?
-Ну… сейчас точно не вспомню, заливное было, мясо отварное, кость дал погрызть, но он её только обмусолил, каша гречневая была. А вечером у Заславских его покормили, кухарка с купеческого стола, котлету говяжью дала, обрези и кусочек сахара. Но думаю, он, всё же эфиром отравился, с роду так сильно не болел.
- Сомнительно, ну сжечь слизистую оболочку он мог, но рвота? Понос. Может в помойке, что ни будь, подобрал?
- Может, он может.
-Господи, что за черная полоса в моей практике,- застонал Глеб.
В зависимости от того, какая шла полоса он любил и ненавидел свою профессию. Если шли интересные случаи, сложные операции, но животные выздоравливали, тогда он ликовал, если же ничего не клеилось, и животное погибало то начинался черный этап, а за ним чредой шли такие же непонятные , бесперспективные, неизлечимые случаи, тогда Глебу хотелось бросить практику и сидеть и выписывать только свидетельства на перевоз скота. Сейчас шел именно черный этап в жизни и практике Глеба, и ему хотелось бросить всё, и забившись в своей раковинке-комнатушке отсидеться от всего этого, не высовывая головы.
Но делать нечего, перед ним было больное животное и он должен был, попытаться вылечить его.
- У него отравление, теперь уже не важно чем, прогноз скорее неблагоприятный, нам предстоит несколько бессонных дней, но иного выхода нет, ближайшие сутки кризисные.
- Глеб Сергеевич, всё что скажите, таких псов у меня никогда не было, я не хочу его терять…Я, как последняя сволочь, угробил его, а он мне полторы тысячи, на одних только пари принёс.
- Здесь нужны разные лекарства, придётся посылать в разные аптеки, до утра у нас нет времени, ждать, нужен расторопный человек, способный поднять на ноги спящих аптекарей и добыть лекарства. Есть у Вас такой?
- Я сам поеду,- и Варлаамов стал собираться.
- За настоем ромашки и крапивы заедите к Розенбергу у Калужских ворот, на Петровке в гомеопатическую, и сразу обратно, не теряйте времени , вы должны добыть всё, тут лишнего нет. Хоть постойте, не теряйте времени, на Петровке с другого входа обычная аптека есть, к Розенбергу не заезжайте.
И Глеб вручил рецепты Варлаамову.
- Любые деньги заплачу, а лекарства добуду, - обещал Варлаамов, натягивая картуз полувоенного покроя.- Глеб Сергеевич, если можно что-то сделать уже сейчас, то делайте, он Вас знает, и сопротивляться не будет.
И Глеб стал делать инъекции, промывать рот, сделал очистительную клизму, вставить зонд в желудок и промыть его он не рискнул, опасаясь того, что Куцый перегрызёт резиновую трубку. Вскипятив воду, он растворил в ней поваренную соль, из расчета чуть меньше грамма на пол стакана воды, тщательно перемешав, стал впрыскивать этот раствор под кожу, отчего на теле Куцего вздулись большие быстрорассасываемые желваки, отлив того же раствора, стал его выпаивать внутрь, но через полчаса Куцего вырвало буроватой жидкостью, с прожилками крови, кровь была тёмная, значит свежего кровотечения сейчас не было. По просьбе Глеба кухарка приготовила слизистый отвар, и он ложкой вливал его в пасть изнурённому псу. Процедуры Куцый терпел через силу, но будучи охотником, считал ниже своего достоинства взвизгивать от боли при неприятных инъекциях.
Через полтора часа вернулся Варлаамов и привёз все необходимые лекарства. Из затребованного набора гомеопатии Глеб выбрал Arsenicum album, как наиболее подходящий по симптоматике. Вскрыв узкий цилиндрический пузырёк, он стал отмерять по каплям едкую спиртовую жидкость и каждые тридцать минут капать Куцему на язык. Сначала от спиртового привкуса пёс мухортился, облизывался, а затем привык, слизистые под действием алкоголя порозовели. Глеб велел Варлаамову закапывать Арсеникум каждые полчаса, по пять капель и засобирался домой. Варлаамов достал свой брегет и побожился всё исполнить.
- Я к двенадцати зайду., как раз после Заславских, а то там Роське совсем плохо. Я бы не уходил, но сил моих совсем нет. Последние дни всё на нервах, не высыпаюсь.
- Идите, идите Глеб Сергеевич, я всё сделаю, как Вы велели,- заверил его майор.
Пролёток на улице не было и пришлось идти пешком, мимо Шереметьевской больницы, где как раз лежала Зина. На крымском мосту встретился запоздалый извозчик, и Глеб доехал домой. Дверь ему открыла сама хозяйка и саркастически смерив его фигуру, отметила, что опьянение его не усилилось, а даже наоборот уменьшилось.
- Долго Вы, однако.
- Тяжелый пациент, к сожалению не жилец,- проговорил Глеб, поднимаясь по лестнице.

[Stepan Razin]

Давненько я не читал ничего подобного с таким интересом.Костя,эта как Вы изволили выразиться "нудятина" тянет на хороший сценарий для фильма.Вы никогда об этом не задумывались?

[kelinfo]

Одназначно, не тянет, у меня там много описательных моментов, которые не передать фильмом, а если их выкинуть, то ничего и не останется.
Единственное могу сказать, про свои ощущения... сейчас герои заставляют меня писать, ведь каждая глава это их вдох, и если я не пишу, то чувствую как они задыхаются. ( это не шизофрения) Ни когда такого раньше не испытывал.