Константин Батюшков ( kelinfo), Разные творческие порывы

[Sir Galaxy]

Спасибо автору! Очень неплохо! ))

[Letnab]

Спасибо, с интересом прочитал

[kelinfo]

Сочинил тут главку, сюжет и название и даже имя новому герою ещё не придумал.... В общем первая глава.


Начало (1)

- Електропоезд, отравлением ф дефять часов солок минут, до станции Подлск, проследует гизменённым расписанием, до станции Хлюблино….
Он стоял перед газетным киоском и рассматривал цветные корешки дешевеньких книг, платить за них особенно не хотелось, но нужно что-то читать в дороге, чтобы хоть как-то скоротать время. Вот он и выискивал книженцию, выпущенную к началу книжной серии, озаглавленной, как «библиотека школьника» или « классика детектива», первые выпуски всегда дешевле – последующих. Они словно прикормка для потенциальных читателей или скорее покупателей. Ему было всё равно, что читать, главное, чтобы полегче, главное, чтобы не вдумываться в заумный и высокоинтелектуальный текст предложений.
Но покупательская способность его равнялась ста пятидесяти рублям, вернее ста семидесяти двум , за минусом сороковки, отложенной на маршрутку, и поэтому он рассматривал книги с ценником в девяносто девять рублей. Рублик от сотни, казалось бы мизер, а сейчас было приятно.
- Електропоезд, отравлением ф дефять часов солок минут, до станции Подлск, проследует гизменённым расписанием, до станции Хлюблино….
Слова дикторши стали до него доноситься чётче, словно прорывая пелену шумового тумана и он прислушался.
- Електропоезд, отравлением ф дефять часов солок минут, до станции Подлск, проследует гизменённым расписанием, до станции Хлюблино….
В третий раз повторил приятный женский голос. И он сразу представил себе эту женщину, с приятным лицом среднего возраста имеющую детей, старшие уже наверное, учатся в старших классах, а может быть и в институте, но есть и младшенький, тот самый, который прийдя из школы бросает расхлябанный рюкзак прямо в прихожей, и все об него вечно спотыкаются, приходя домой. Он даже представил её ладную фигуру, облачённую в форменный костюм цвета свинцовых туч, непременно с юбкой обтягивающей слегка располневшие после родов бёдра. Она до сих пор остаётся привлекательной и для мужа и для других, неравнодушных мужчин. И всё у неё хорошо, и муж неплохо зарабатывает, и дочь- студентка и отличница, и даже младший Вовка разгельдяй. И в меру одетые, золотые украшения, хороши. И пошла она работать, не по тому, что нет денег, а потому как, машина , дача, которую нужно ремонтировать, достраивать, перестраивать, покупать саженцы, а детей нужно учить, репетиторы, классные нужды, и пусть на её скромную зарплату всего этого не обеспечишь, но всё же лишний кусок хлеба.
Вот только, что-то было лишним в её словах, а именно, то что его электричка идёт не до Подольска, а до Люблино и ему придётся ждать лишних сорок минут, следующего поезда. И сразу образ приятной дикторши рухнул и всплыло одутловатое лицо крашенной хной бывшей блондинки или брюнетки, а может быть шатенки, под хной и не разберёшь, разве, что по бровям, но и они подведены чёрной краской. И голос показался прокуренным, и на руках у неё турецкие украшения из сильно разведённого золота, которое ни один ломбард не берёт под залог, и много их этих браслетиков у неё на запястьях, но только мешают они ей. И бородавка на правой щеке. И настроение у него от этого испортилось, и отвернулся он от киоска.
Судя по расписанию, приемлемая электричка отходила через тридцать девять минут, а все другие проскакивали его платформу, бывший тихий полустанок, без остановок.
Сорок минут околачиваться на перроне ему совершенно не хотелось, и он решил прогуляться. По опыту зная, что через турникеты его обратно не выпустят, а если выпустят, то обратно по этому билету не впустят. А прогуляться хотелось, тем более он был в старой части города, недалеко от Садового. И ему хотелось взглянуть, что же здесь осталось из старой архитектуры. Что-то же должно было сохраниться чудом. Метнув прощальный взгляд на газетный киоск, где маняще красовались разноцветные корешки книг, сулившие приятное времяпровождение в течение этих нужнейших тридцати семи минут. Но он решился и пошел искать «заячью» тропу. « Зайцев» в тех местах водилось много, конечная остановка, она же первая. Контролёры не успевали отлавливать всех безбилетников. Тропинка ведущая к лазу, оказалась очень короткой, до торца платформы и дальше метров двадцать вдоль путей, до решетчатого забора, детали которого были отполированы тысячами ног или «заячьих» лапок. Оглянувшись по сторонам, он высоко закинул ногу, уперев её в первый элемент ограды, ухватившись обоими руками за верхние, острые штыри, он подтянулся и вставил ногу в следующую ступеньку. Секция зашаталась, он замер, пытаясь сохранить равновесие и когда прутья перестали вибрировать, перекинул ногу через верх в том месте, где отсутствовали опасные пики, заботливо обломанные безбилетниками. Сидя как на коне на самой вершине молодой человек облегченно вздохнул, оставалось нашарить ногой первую ступеньку, свеситься на другую сторону и перекинув левую конечность спрыгнуть вниз. Но что-то предательски треснуло и он почувствовал , как разъезжаются потёртые между ног брюки. Чертыхаясь, он завершил манёвр. Почувствовав твёрдую почву горе-альпинист огянулся, но ничего вразумительно не увидел, тогда он пошарил сзади рукой и чертыхнувшись ещё раз, констатировал рваную брешь на самом видном месте, сквозь прореху ощущался ткать трусов.
В таком виде ехать в электричке было невозможно, в метро к знакомым, которые могли одолжить брюки или на худой конец иголку с ниткой, тоже, такси, было ему не по карману. Куртки, чтобы прикрыть срамоту, не было. Он как-то уже рвал брюки, на этом же месте, тогда его спас от позора, свитер, который он повязал на талии, туго завязав узлом рукава, тогда никто и ничего не заметил. А сейчас, не снимать же рубашку обнажившись до пояса, да и рубашки никакой у него не было, всего лишь чёрная футболка, рукава которой уж точно не завяжешь узлом. Выход был один, это раздобыть нитки и спрятавшись в кустах стянуть штаны и залатать их на скорую руку. Фотографическая память напомнила ему газетный ларёк, где кроме прессы и книг, продавались разнообразные предметы ширпотреба, вот стоит перед глазами набор китайских ниток, с иголками и даже ценник видится. Он поморщился, ну так и есть семьдесят пять рублей. Он даже засмеялся, это было ему по карману, даже на маршрутку и заскорузлый чебурек оставалось. Но киоск был за станционным забором, не перелазить же обратно и шокируя престарелых дачниц, переться покупать нитки. Здесь конечно и не такое видели. Бомжи они обычно не стесняются, и ниток у них, как и у него нет, зато шмотья всякого, хоть горы вороти.
В этот момент он завидовал бомжам, эксгибиционистам, нудистам и прочим разновидностям людских характеров, не стесняющихся выставлять на показ свои трусы или отсутствие оных.
Прошла электричка и почти сразу послышались шаги. Он поспешно отошел в сторону и прислонился к глухой стене. Предательский забор задрожал и несколько человек уже оседлали его, кто-то перемахнул его с атлетической лёгкостью, кто-то неуклюже переползал, рискуя напороться на острые шпили, некоторым стоило позавидовать… Большинство «зайцев» прибыло из Средней Азии и натренированные регулярными упражнениями, они легче всего перескакивали заборы, иногда как-то залихватски взгромоздясь на корточки на самой вершине, а потом словно настоящие зайцы отталкивались ногами и приземлялись в двух метрах от забора. Иногда среди безбилетников попадались «зайчихи».
Наконец поток иссяк, и ему следовало срочно, что-то предпринять. Выпустив из под ремня футболку и потянув её вниз, он понял, что она не прикрывает его срамоты.

[китай]

Начало много обещающее....

[kelinfo]

Недописанная глава.

Начало 2
Решение пришло сразу, он давно уже приметил кучу мусора, скопившуюся в закоулке. Подобрав два пакета, набитых остатками пиршества, он с грохотом вывалил из них пивные бутылки. И подобрав драную коробку, начал набивать её клочками, наиболее чистый и крупный пакет, второй, за ненадобностью он выкинул.
- Дома, так же мусор где не попадя разбрасываешь?- спросил его из-за угла старушечий голос, он обернулся, на него язвительно смотрела бабуля, сохранившая однако живость ума и активную жизненную позицию.
- Ай, яй, яй, ещё и штаны порвал пропивец!- начала она, но он её уже не слушал, а скрестив за спиной руки и придерживая ими пакет, двинулся в сторону, скрюченной походкой ревматика.
- Ну, хоть не менты, - подумалось ему. – Тоже мне рассуждения о чистоте города…
Путь к киоску был для него закрыт, да и от очередного штурма забора, прореха на штанах, только бы увеличивалась, а ведь нужно было ещё и перелазить обратно, чтобы где-то зашить штаны, не на платформе же это делать. Можно было сесть в электричку, и закрывшись в туалете, заняться этим делом, но вспомнив невольные ощущения от вынужденных пребываний в этом « заведении», он брезгливо поморщился.
Осторожно выглянув на улицу, он облегчённо увидел маячившее в дали учреждение Союзпечати. Старческой, радикулитной походкой он двинулся вдоль по улице, временами ощущая, как пакет предательски отскакивал в сторону, сбитый его ногой, обнажая тем самым прореху на брюках. Один раз ему посигналила машина, набитая ухмыляющейся молодёжью. Но вот он ларёк, нитки есть, иголки тоже, но всё в разных наборах. Пятьдесят иголки и семьдесят нитки итого сто двадцать. На маршрутку ещё хватает, а вот на чебурек уже нет. Но делать нечего и он тщательно отсчитал деньги.
Теперь требовалось обрести укромное место, и он оглядел улицу, чахлые сиреневые кусты и выщипанная живая изгородь не давали надёжного укрытия. Он вспомнил, как летом прошлого года, на этих лужайках, около недели жили цыгане, их было много, они расстилали стёганные одеяла и преспокойно спали на них, не взирая на осуждающие взгляды прохожих. Дети копошились в грудах белья, сверкая наготой. Взрослых в неглиже он тогда не заметил, но должны же они были переодеваться, наверняка они не стеснялись при этом. Вот бы ему так сейчас, но у него был один удел, зайти в какой ни будь двор, и там за трансформаторной будкой, где никто не ходит, кроме владельцев собак и совершить своё действо, нарушающее всяческие приличия.
Первая попытка была неудачной, во дворе, истошным воем, визжала, скрипела, хныкала – детская площадка. Здесь его совсем не поймут, мало того- поколотят и наверняка сдадут в ближайшее отделение.
Во втором дворе, в самом углу стоял, обнесённый оградой, дореволюционный, двухэтажный дом, с выбитыми окнами. Это было ему и нужно. В одном месте, забор был проломлен, и через него уже образовалась протоптанная тропа. Ветер слегка покачивал дверную створку, висевшую на одной петле, и он без всяких сомнений вступил внутрь. Дом встретил его характерным запахом прелой одежды, отсыревших стен, вековой пыли и кошачьей мочи. И хоть он раньше в выселенных домах не бывал, что-то показалось ему знакомым, из далёкого детства, когда они с мамой приезжали в гости к тёте Шуре, жившей в коммуналке старинного дома, там в коридоре стоял точно такой-же запах, может быть менее выраженный, но тот же запах вековой пыли и кошачьей мочи, накопленный несколькими поколеньями людей и сотней поколений кошек.
Сейчас он осторожно обогнул груду разбитых мониторов, раздавленный стол, дверку от холодильника, вперемешку с драными занавесками, и старым детским бельём. Дверь в квартиру была приоткрыта, зияя выбитым дверным замком, дверной ручки почему-то не было, хоть сняли его и недавно.
- Кому, она понадобилась?- и он оглянулся на соседнюю дверь, ручка, которой была на месте, выделяясь своей засаленной ржавчиной, в том месте, где её хватали руками.

[kelinfo]

Тонкие нитки то и дело рвались, поддаваясь натяжению словно паутинки.
- Фикция, одно слово набор ниток,- ворчал он, раздраженно.
Он в сущности никогда не мог научиться шить, как правило всё за него делала мама, максимум, что он умел, это пришить пуговицу. Да и то, пуговица висела на несуразной ножке, мачалясь длинными вихрами, недотянутых ниток. С заплатками была полная беда, они пузырились буграми, швы походили на гофрированную трубку, стежки то частили, то перескакивали виляя словно лис уходивший от погони. Как-то ему пришлось подшивать шеврон, так мучительный процесс повторялся раза четыре, пока несмотря на смех товарищей, он не остался слегка удовлетворён результатом.
Он посмотрел на часы сотового телефона, такими темпами он явно опаздывал на электричку, а ведь ему лезть обратно через забор, денег на входной билет у него не было, тут уж одно из двух: либо через забор и двадцать минут на маршрутке с относительным комфортом, либо входной билет и сорок пять минут пешком. Не известно ещё выдержат ли нитки штурм забора и какова прочность наложенного им шва, было бы одно из двух, было бы легче, а тут два безнадёжных факта и он решил пройтись по прорехе второй раз, на крайний случай также прикроется пакетом, главное, чтобы в электричке были пустые места, и тут же успокоил себя, станция то конечная, не может не быть пустых мест.
В коридоре неожиданно послышался шорох, и вдруг раздался майский гром.
- Дверка холодильника,- подумалось ему, и он вспомнил ободранный от утеплителя лист железа. Точно так же раньше воспроизводили шум грозы на театральной сцене.
Дверь заскрипела и в комнату заглянул парнишка студенческого возраста с налобным фонариком и рюкзаком.
- А фонарик то зачем? – подумалось ему,- Здесь и так светло.
- Пардон, - прохрипел незнакомец, увидев человека в неглиже, и набравшись наглости, добавил,- Я , так… Совсем на минутку, тут мне нужно кое что посмотреть.
- Заходите, - недовольно ответил он, и про себя подумал,- Вот тебе и укромное местечко! Очутись я в глухой тайге, и там найдётся кто-то из семейства Лыковых, кто в самый неподходящий момент, просипит у тебя за спиной,- Пардон, мне тут кедровые шишки нужно посмотреть.
- Что, живёте здесь? – ехидно спросил пришелец.
- Нет, штаны починяю, для себя и на заказ,- разозлился он.
- Хорошо, буду знать, если вдруг на чердаке, за гвоздь зацеплюсь, неприменно прибегну к вашим услугам. У вас нитки зелёные есть?
- Есть, у меня полный набор, восемь цветов. – И он показал зелёную катушку.
- Немного другой оттенок, но до дома доехать хватит. Флекторный окрас в этом универсален, там несколько оттенков зелёного.
- Какой окрас?- не понял он.
- Флекторный, - и пришлец погладил свою куртку окраса пятнистой тропической лягушки.
Нитка очередной раз оборвалась, он выругался, а незнакомец улыбнулся.
-Да, нитки у вас неважные, я даже не буду прибегать к вашим услугам.
- Китайщина, - оправдываясь сказал он.
- Так у вас иголка с медицинским ушком, вы туда нитку в четыре слоя можите вставить.
- С каким ушком?- не понял он.
- С хирургическим, нитка сама защёлкивается. Ника дайте…- И парень взял иголку, оторвал нитку, сложил её пополам и отмерив середину направил на игольное ушко, оно щёлкнуло и от иголки стало отходить четыре конца ниток.
-Учитесь, пока я жив. Что единственные штаны?- рассеяно спросил гость, оглядываясь по сторонам, словно утратив интерес к беседе.
- Здесь единственные, дома ещё есть.
- А… Ну, бывайте… Хотя нет, я пожалуй здесь задержусь.
Он скинул одну лямку рюкзака и перекинул его на живот, быстро извлёк молоток, зубило и плоскогубцы с длинными ручками, напоминающие разводной ключ. Затем покопавшись возле подоконной ниши, где раньше стояла батарея, оторвал кусок отслоившихся обоев.- Надо же сохранился, все батареи в чермет гастарбайтеры сдали… А кран под слоем штукатурки остался… Тут стояк при переделке замуровали…
Он отложил своё шитьё и с любопытством наблюдал за парнишкой, тот сбил штукатурку и обнажил старый кран.
- Охотник за цветметом, - подумал он, про себя и принялся зашивать брюки усиленной нитью.
Гость тем временем пытался поддеть кран , но шлицы его инструмента, то и дело соскальзовали.
- Придётся подпортить вещь, - озабоченно пробормотал он, и принялся орудовать молотком и зубилом, как механики сбивают безнадёжно заржавевшие гайки, ударяя по зубилу упертому в грань, в направлении откручивания. ????
- Автоген нужен… Черт… Поехало, ещё разок… Уф…
Что-то лязгнуло, парень ещё раз чертыхнулся.
- Готово. С шильдиком…
Что-то было нехарактерное в поведении и словах парня, нехарактерное для простого сборщика цветмета, наверное тот не стал бы заморачиваться и просто сбил молотком кран, раскрошив его на куски, цветмет он и в помятом виде - цветмет.
- Смотрите какое чудо… Целый, правда пришлось его подпортить зубилом, никак не снимался. Кран времён НЭПа, - и молодой человек соскоблил краску с венчающего кран кругляша.
- Армстрой…. Ну и названьеце, сейчас точно такие же придумывают… Трест «Армстрой» , во как…
- Типичное название для двадцатых, тридцатых годов, - откликнулся потерявший интерес к брюкам портной, он осторожно взял кран. Покрытый многими слоями краски, разделённых просочившейся ржавчиной и накипью, он был весьма увесистым, это была даже не латунь а скорее бронза, тогда не экономили на металле. Не то , что сейчас не успел поставить новый кран, а тонкостенное его нутро уже лопнуло, затопив соседей. Те краны выдерживали небольшие морозы.
- Что вы будите с ним делать?- спросил он с жалостью отдавая кран, сейчас он не мог предложить за него даже цены металлолома.
- Сначала в едкий натр, чтобы краска слезла, а потом поглядим… Может на полку поставлю, у меня уже есть пара таких… Только с другими надписями.
- Только не забудьте нейтрализовать щёлочь, хоть бронзе она не особо страшна, но всё же остаточные количества могут вызвать в будущем разрушение отдельных мест, лучше всего буферные смеси.- ответил он.
- Ну, вы шейте, а я поброжу ещё по квартирке, - сказал обладатель крана.- Потом покажу улов, если вам интересно.
Он встрепенулся, конечно интересно, это конечно не семнадцатый век, с которым он привык работать, но всё же, для разнообразия годится.
- Конечно, интересно, - отозвался он, принимаясь за иголку, работы был непочатый край, ещё двадцать сантиметров обратного шва.
- Эх жаль, что поснимали старинные ручки с окон, - сокрушенно проговорил парень.
Портной взглянул на оконные рамы и увидел мелкие отверстия от бывших когда-то здесь шурупов, и след от ручек, под которым обнажался самый глубокий первоначальный слой краски, и там же виднелись выбранные стамеской пара углублений, скрывавших выступающие за пределы пластины шпингалета детали.
Вскоре со стороны кухни послышался шум выдвигаемых ящиков, гость явно копался в раздолбанном буфете, звякнули стаканы, покатилась бутылка, что-то грохнуло и рассыпалось звонким эхом разбиваемого стекла.
- Утюжок,-раздался самодовольный возглас. Затем звуки отодвигаемого стула.
Когда брюки были зашиты лишь в один шов, он не выдержал, решил, что зашьёт позже, и натянул их на соответствующую часть тела. Завязывая кроссовки он слышал неторопливое копашение на кухне. Когда же заглянул туда, парень стоял на табурете поставленном на старый ящик и балансировал на одной ноге и пытаясь лыжной палкой, что-то выудить на антресолях.
- Поддержите меня за ноги, а то я грохнусь,- попросил гость.

[Letnab]

Каждый день заглядываю в Вашу тему, а продолжения всё нет... Пожалуйста, порадуйте постоянного читателя новыми главами!

[kelinfo]

Сначала на антресолях разорвался какой-то мешок, и ему на голову посыпалась какая-то меловая пыль.
- Побелка, - успокоил его гость, орудовавший в квартире словно хозяин.
Звякнули вездесущие банки, которые всю жизнь накапливаются и благополучно бросаются же при переезде. Отлетел в сторону узел из старой наволочки, сквозь прорехи которой проглядывала допотопная тюль.
- Для дачи, наверное, оставляли, - съехидничал фактический хозяин квартиры.
- Ага, - продолжил он.- Похоже на патефон… Убитый, наверное…
На антресолях что-то задвигалось, лыжная палка несколько раз сорвалась и ударилась об потолок вышележащей квартиры.
- Принимайте, осторожно, он может развалиться… Крепления здесь не к черту. А теперь отпустите мою ногу. – и парень спрыгнул со своего возвышения.
- Ни разу рабочий не находил, в основном мембраны, негодные, или пружина… Пружину ещё можно починить, а вот выдранную мембрану уже невозможно, тонкая деталь, - и новый обладатель патефона щелкнул застёжкой и попытался открыть крышку, петли заржавело скрипнули, но поддались усилию и обнажили пыльную внутренность.
-Молот…
Портной не понял, и протянул парню лежавший на столе молоток.
-Зачем? – спросил молодой человек.
- Ну ты же попросил молоток, - ответил он, удивляясь разительной перемене происходивший на лице парня, тот схватился за бока, покраснел и прыснув смехом сполз по стенке.
- Ой, не могу! – сквозь слёзы, в задыхающемся приступе смеха, стонал гость.
Только теперь бывший портной понял свою оплошность, на крышке патефона красовалась изогнутая надпись «молот» увенчанная красным стягом .
Он кисло улыбнулся. – Ну всё, теперь заклюёт… Определённо, задолбает своими шуточками.
- Я же не знал, - начал оправдываться он, - я патефонов то почти и не видел, в детстве только во дворе ручку крутили, пока пружину не сорвали, а потом разбили, раскрутили по винтикам… Блестящие детальки потом на велики прикручивали, но и они быстро надоели. Один корпус от мембраны у кого-то еще с полгода словно старинный клаксон был привязан проволокой. Он очень похож был на ранние, что на автомобилях стояли…
Утираясь рукавом , парень сказал.
- Ну хоть на старости лет вволю насмотрись…- и без перехода, представился.- Меня Вовкой зовут, Вольдемаром значит.
- Тимофей, - представился бывший портной.
- Тимоха, значит...
- Можно и так, - правда Тимохой его никто с института не называл, называли по разному, мама- Тимошей, Тимой, когда они были одни, при людях Тимофей. Начальство в зависимости от настроения, тоже Тимофеем, а если было не в духе, то Тимофеем Ивановичем, но всегда на вы. Приятели, да их почти не осталось… Были конечно в школе, институте, но всех жизнь разбросала, они и не виделись давно. А если и виделись, случайно встречаясь в вагонах метро, то не узнавали друг, друга и разъезжались в разные стороны. Эта встреча была случайной, кратковременной, не предвещавшей второй возможности, так, что можно было и потерпеть, просто так, ради любопытства, ради концовки, что-же можно ещё найти в старом доме, где прошли толпы гастарбайтеров, а перед ними грузчики, электрики, сантехники и газовщики, отключавшие свет, газ и воду. Потом пенсионеры –дачники, затем детвора- бившая стёкла и крушившая мебель, любители старины, не одним заходом, бомжи скрывавшиеся от непогоды, наряд полиции или охранники выгонявшие бомжей, коммунальщики, забивавшие окна кусками кровельного железа, заваривавшие двери и лазы кусками арматуры, потом опять любители старины или бомжи, и так пока дом не сгорит от неосторожно разведённого на чердаке костра, от головешки скатившейся из мятого корыта, служившего печкой. Ну вот Вовка, находил же он, что-то, вон и кран, и утюг, которым гладили бельё до начала двадцать первого века, а всё потому, что электроутюг вещь ненадёжная, опасная если его не выключить, а этот чугунный стоит себе на газу, хоть разогрейся он до белого каления, ему ничего не будет, остынет, красноту можно оттереть и снова в дело, и даже если его оставить разогретым на гладильном столе, рубашку конечно он прожжет, но быстро остынув не вызовет никакого пожара, а потом за электричество нужно платить, а газ по фиксированной цене, хоть целые сутки его жги, формально никакого расхода, для без того мизерной пенсии. Да на работе у Тимофея ими до сих пор пользовались, любили конечно не такие, а мелкие для воротничков. Что, что а в утюгах он разбирался, знал, что до революции они выпускались под номерами, в зависимости от размера и веса, были утюги для пальто, брюк, рубашек, воротников и манжет, были для кружев, не говоря об разнообразии конструкций нагревательных элементов, угольные, спиртовые, керасиновые, со сменными ручками и без, советская власть некоторое время продолжала дореволюционные традиции, но в итоге номера и размеры утюгов исчезли, как и декор чугунного литья, максимум, что позволялось, это литой знак завода изготовителя, а так всё стандартно, всё по госту. Но был ещё был один утюг, выпущенный во времена хрущёвской оттепели, лебединая песня утюжного производства, отлит он был в виде кита, на нём стояла послереформенная цена шестьдесят первого года, Гагарин был в космосе, а на заводах лили утюги, нагревавшиеся на печке или газу, такова сила традиции.
И вот у Вовы был агрегат, который судя по фильму «Добровольцы» мог использоваться и как гири для накачки мышц. А Тимофею как раз нужен был такой утюг, для работы, у всех они были, а у него, нет. И тут повезло Вольдемару, а не ему, если бы он только знал, то плюнул бы на шитьё и на эти самые, порванные брюки и оббежал бы все квартиры и наверняка на его счет, что ни будь, перепало бы, пусть не всё, но что-то должно было перепасть. Но ещё не всё упущено, может он тоже найдёт утюг, может даже дореволюционный, как у Марьи Кирилловны, с античным орнаментом по бортику, красивой изящно изогнутой ручкой и цифрой четыре на массивном основании, на худой конец он найдёт такое, от чего Вольдемар обомлеет и с радостью согласится обменять Тимофееву находку на свой советский утюг, и ещё сломанный патефон вручит в придачу, нужно только успеть, прошарить квартиры первому, пока Вова здесь будет копаться на антресолях. Нужно всегда быть первым и тогда всё получится.

[kelinfo]

Боком, стараясь не привлекать к себе внимания, Тимофей вышел из кухни, сделал вид, что ходит где-то рядом, осматривая коридор, а между тем выскользнул на лестничную площадку и ринулся в соседнюю квартиру, надеясь быть там первым и собрать все знаковые находки. Дверь предательски скрипнула, и но протиснулся во внутрь, в этой квартире света было меньше чем в предыдущей, из-за забитых фанерой окон. В углу комнаты были набросаны старые , рваные с торчащей в разные стороны бурой ватой, матрасы. Кто-то на них спал, укрывшись старушичьим зимним пальто, в углу были свалены баулы, с которыми челночники пересекают границу, в комнате было накурено, и кисло пахло давно не мытым человеческим телом. Тряпьё зашевелилось и на Тимофея смотрели слипающиеся от гноя, покрасневшие , ничего не понимающие глаза.
Пытаясь быть не принуждённым он пролепетал.
- Здрасти, я тут у вас кое, что посмотрю…
- Чего посмотришь то? Здесь всё моё, - прохрипел проснувшийся.
- Ну, старое, - начал Тимофей.
- А здесь всё старое… Иди ищи в другом месте. Водяры нет? Если есть, то оставайся, а без неё нечего здесь копаться…
Тут Тимофей увидел покорёженную станину от зингеровской швейной машинки, её нужно было забирать, он помнил такую с детства, у его бабушки была такая, он всё время порывался покрутить её маховик, за что нещадно был наказуем, из-за опасения, что ему оторвёт колесом пальцы, поэтому внутреннее пространство, между двумя ножками, всегда было заложено тяжелыми коробками в несколько рядов, а само колесо было перевязано со станиной толстой проволокой, и только когда бабушке нужно было подшить шторы или подол у юбки она разбирала эти баррикады. Пока он не научился раскручивать проволоку, была проволока, потом её сменил новенький замок, на обрывке ржавой цепи. Всё было не просто так, у Тимофея до сих пор остался деформированный ноготь, после тех попыток покрутить маховик. Потом машинка куда-то делась, вроде досталась тёте Любе по наследству, она что-то там шила, и он её так и не видел, ни машинку ни тётю Любу, жившую в другом городе. Может потому он и не научился шить, что не смог преодолеть препятствий стоявших между ними. Не было бы проволоки и замка, не щеголял бы он сейчас в рваных брюках, отсвечивая кривозашитым, складчатым, диагональным швом.
Станину нужно было спасать, обречённая на сдачу в металлолом, она одиноко стояла, колченого опираясь, на свои чёрные, решетчатые ножки с овальной эмблемой производителя. Пусть на ней не было столешницы, он сделает, он видел в журнале по дизайну, как на остатки такой швейной машинки прикрутили щит обклеенный пластиком, украсили его кусочками цветного стекла, а старинную часть покрасили приторной фиолетовой краской, выглядел столик тошнотворно… Тимофей ни за что не стал бы так делать, он бы использовал столешницу из пропитанного воском дуба, в крайнем случае из жидко покрашенной сосны, в скандинавском стиле, вот только правильно подобрать цвет… Это не лёгкая задача, ему часто приходилось подбирать цветовые соотношения, не всегда это давалось с первого раза, иногда не давалось вовсе, но он бы подобрал, будь станина в его полном распоряжении. Сейчас её нужно было вынести из комнаты, будь у него деньги, он дал бы на бутылку и дело с концом, или сбегал бы за поллитрой, в знак особого уважения не то к бомжу, не то к станине. Но денег не было, можно было принести их завтра, но кто уверен в современном мире? Через час обломки чёрных решеток могли валяться на весах ближайшего пункта приёма чермета, и самое главное денег-то вырученных за неё и на чекушку водки едва хватит, а вещь будет уничтожена на веки, благо если приёмщик окажется ушлым и перепродаст её антиквариям, а если нет?

[Matilda]

Спасибо автору.Жаль перестали писать

[Мурза]

Спасибо автору.Жаль перестали писать

Да!