Здравствуйте, Гость ( Авторизация | Регистрация )
АлексГК |
Nov 25 2020, 17:55
Создана
#21
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
– С добрым утром, милая! Как спалось?
– Здравствуй, любимый! Не знаю… я почти не спала. Знаешь, всё какие-то мысли крутились в голове, беспокойство… – О чём? – О работе. Этот последний проект не даёт мне покоя. Я не знаю, как свести воедино собранный материал. Вернее, как бы я не интерпретировала разрозненные факты, вывод всегда однозначен и, при этом, совершенно дик и невозможен. – Что такого ты насобирала, не понимаю? Расскажи подробней. – Нет, не сейчас. Извини, я должна сначала сама разобраться. – Ну, хорошо. Мне тоже нужно работать. До связи вечером, целую! Экраны мониторов, расположенных за десятки километров друг от друга, опустели. Веб–камеры фиксировали теперь только интерьеры двух комнат. Разных, но неуловимо похожих: в его квартире мебель, светильники, бытовая техника и другие предметы были выполнены в стиле округлого «ретро», девятнадцатый-двадцатый век; у неё угловатый «модерн» – металл, стекло и пластик. Но и там и там полки стеллажей заставлены книгами – у него настоящими бумажными изданиями, она же предпочитала аудио–формат. Хотя оба давно не брали их в руки – в Сети читать и слушать намного удобней, даже во время работы. *** – С днём рождения, любимая! Ты получила подарок и цветы? – Спасибо, родной! Это так мило с твоей стороны, мои любимые тигровые розы! Я буду наслаждаться их запахом… долго… – Ты снова грустишь? Не надо, прошу тебя. Жизнь прекрасна и удивительна! – Конечно, дорогой мой. Только вот… мне что-то совсем одиноко последнее время. Ты… хотел бы… встретиться? – Что? Встретиться?! Это невозможно, ты же знаешь. Как тебе такое могло прийти в голову?! – Прости… я переслушала недавно «Фиесту» и очень завидовала героям. Они такие живые по сравнению с нами! Всегда вместе, хотя им тоже мешает многое… и рядом с другими людьми. Они могут касаться друг друга, танцевать, любить и целоваться по–настоящему, а не в филинг-костюмах; ревновать, ненавидеть и просто говорить, глядя в глаза, а не в монитор… – Господи, я даже не думал… Мы ведь женаты уже столько лет, но у меня никогда даже не мелькнула мысль прикоснуться к тебе или к кому-то ещё. Это… это бесстыдство, грязь и похоть! Извини, я сейчас не хочу больше тебя видеть. Пока. Экраны погасли одновременно. *** – Здравствуй, любимый! – Привет! – Ты на самом деле подал на развод? – Подавал. Доктор Феликс отсоветовал, и я отозвал заявление. Да и правда, с тобой ведь гораздо веселее, чем с кем-то ещё. Всегда можно поговорить по душам, обсудить книгу или стоящий фильм. Другие женщины зациклены на сериалах и собственной внешности. Из всех моих знакомых ты единственная интересуешься искусством, к тому же – работаешь, а не сёрфишь в Сети бестолковыми часами. – И это все причины? – Нет, конечно, ты же знаешь. Я всё ещё люблю тебя… и за твои вывихи тоже! – Спасибо и на этом. – Пожалуйста. Они помолчали. – Как ты считаешь, доктор Феликс настоящий человек? – Что ты опять выдумала, господи! Нет, это надо же, а?! А кто же он, по-твоему? – Просто мне иногда кажется, что все, с кем мы встречаемся через Сеть, находятся так далеко, что от них осталось одно изображение… как старые фильмы – актеры уже давно умерли, а в фильмах они живут, пока их кто-то смотрит. От этого накатывает жуткий страх… – Глупышка! Ну, что ты, в самом деле? Я здесь, рядом! Смотри, я приложил ладонь к экрану – сделай так же, и ты почувствуешь моё прикосновение, раз уж тебе хочется. Ну, как? Уже лучше? Она кивнула, закрыв глаза. Он с минуту внимательно смотрел на её лицо, потом и сам смежил веки, не отнимая ладони. И на какой-то миг ему показалось… Он отдёрнул руку в смятенье. И жена вздрогнула в ту же секунду, глянула испуганно и улыбнулась смущённо. Её пальцы безвольно съехали по стеклу и исчезли с экрана. – Почему нас так мало осталось, милый? – Наши предки – «золотой миллиард». Только таким способом человечество смогло выжить после эпидемии… – Я не об этом. Нас мало, потому что у нас нет детей. – Ну, естественно, господи! Откуда им взяться? Да и зачем? Можно, конечно, зачать потомство в пробирке, но тогда у нас не останется времени на самих себя. А так мы свободны и счастливы навсегда! Тем более, когда впереди – вечность! – Не произноси это слово, пожалуйста. От него веет космическим холодом… – Опять эти страхи, милая. Ты явно перетрудилась со своей статистикой. Давай махнём на Канары… Слушай, отличная идея! Ты ведь хотела увидеться по–настоящему. Вот и будем отдыхать на соседних островах и смотреть глаза в глаза через пролив, вживую – представляешь?! – Как здорово, любимый! Я побегу собираться… *** Солнце в зените, голубое бездонное небо, золотой песок, изумрудные волны… сплошные штампы, но лучше не скажешь. Да и зачем? Две веб-камеры, закреплённые на пальмовых стволах, на противоположных берегах пролива, долго пытались увеличить и сфокусировать изображения, но так и не смогли разглядеть друг друга… (С) Рассказ опубликован в журнале "Техника - молодёжи" в 2013г. Вложенные эскизы изображений |
островок |
Nov 28 2020, 13:38
Создана
#22
|
Бывалый Группа: Забанены Сообщений: 184 Зарегистрирован: 9-December 19 Из: Москва Пользователь №: 2,386,077 Пол: мужской Репутация: 11 кг |
Хорошие рассказы у Вас, душевные!
Спасибо! |
АлексГК |
Nov 28 2020, 14:26
Создана
#23
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
QUOTE(островок @ Nov 28 2020, 13:38) Хорошие рассказы у Вас, душевные! Спасибо! Рад Вашему отклику! Буду ещё выкладывать опусы, - заглядывайте на огонёк. Удачи! |
АлексГК |
Nov 28 2020, 17:19
Создана
#24
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Как Кутх свою жену лениться отучил
(северная сказка, тоже немного загадочная) Давно было. Кутх тогда уже мало летал. Больше пешком или на нартах с оленями ходил, человеком. А кухлянку ворона дома оставлял, в яранге. Мити, жена его, ленивая была. Ничего сама делать не хотела. Кутх придёт из тундры, мяса разного привезёт, рыбы, ягод, а она его юколой накормит и всё. Даже чай сварить не может. Спит целый день. И ночь тоже. В полярное лето никакой разницы нет, когда спать, всё равно светло. Надоело Кутху одну вяленую рыбу кушать. Однажды решил он проучить жену. Пришёл с охоты, разбудил Мити, отдал ей добычу и улёгся в яранге. — Не буду есть, — говорит. — Устал я. Совсем старый стал. Умру скоро. — Что ты, что ты! — испугалась Мити. — Не умирай, Куккэ! Без тебя как жить буду? — А как раньше жила — спать будешь. Совсем просыпаться перестанешь. Вот и догонишь меня у верхних людей. Сказал Кутх и закрыл глаза. Мити сидит рядом, плачет, сама не хочет умирать. Тогда Кутх говорит ей: — Иди, выкопай на сопке яму, неглубокую только. На дно мои нарты поставь и траву постели. Я лягу, кухлянкой укроюсь и умру. А ты потом навари толкуши, котлет наделай с кимчигой и сараной, чагу завари крепко. Приноси всё ко мне и сразу убегай, не оборачиваясь. Каждый день будешь так делать, тогда не уснёшь навсегда. — Хорошо, — сказала Мити. Обрадовалась, что умирать не надо. Побежала на сопку, всё сделала, как муж велел, и домой вернулась. Кутх покряхтел для виду, поднялся кое-как, кухлянку взял и ушёл на сопку. А Мити скорей варить начала. Наготовила еды всякой, отнесла мужу и бегом обратно. Кутх выбрался из-под кухлянки голодный сильно, уселся кушать скорей. Много съел, наелся уже, однако немножко котлет осталось, две с половиной штуки. Позвал тогда Кутх мышей: — Эй, внучатки, приходите в гости! Мыши услыхали его, запищали радостно. Бегут, хвостики свечкой — лапки потирают. Прибежали, наелись котлет, и давай у Кутха на животе скакать. Прыгают, кувыркаются, а ему щекотно до смеха. Хохотал он, хохотал, чуть не лопнул. Потом уснул крепко, укрывшись кухлянкой. И мыши с ним пригрелись, тоже спят. Так они жили долго, может, всё лето. Мити совсем сон забыла, — каждый день, поди-ка, сколько варить надо да ещё в тундру ходить за мясом и кореньями. А Кутх растолстел, что и в яме ему тесновато стало. Чуть мышей не придавил во сне. Все бока отлежал, да и ходить разучился. Надел он тогда свою кухлянку воронову и полетел домой. Прилетел, сел на кочку, кухлянку скинул. Позвал Мити. А она не узнала его, убежала к сыну Эмэмкуту. Тот выскочил из яранги, схватил хорей и давай Кутха по берегу реки гонять, дубасить. Хорошо ему бока намял. Кутх к вечеру, пока с сыном бегали, и похудел от такой встречи. Тут его все и узнали. — Как же ты ожил?! — обрадовалась Мити. А Эмэмкут ничего не сказал. Стоял только, рот открыв. И жена его рядом глазами лупает, как сова. — Верхние люди увидели, какая ты работящая стала, и отпустили меня, — ответил Кутх, почёсывая рёбра. — Только зря, видно. Но недолго он обижался, забыл скоро. Потому что Мити вкусно теперь варить научилась и совсем лениться перестала. Зажили они тогда снова — сыто да весело. Мыши только к ним поближе перебрались, в самую ярангу. Тоже привыкли вкусно кушать… Тут и сказочке конец, а кто прочёл — тот молодец! Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Nov 29 2020, 16:13
Создана
#25
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
|
АлексГК |
Nov 29 2020, 16:15
Создана
#26
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Приказ начальства был краток, категоричен, и обсуждению не подлежал: электростанцию нужно пустить в работу через три дня. И точка.
Илья закончил разговор и смог наконец-то прихлопнуть рубинового, словно спелая клюква, комара, присосавшегося с тыльной стороны ладони. Выключил спутниковый телефон, сложил антенну и упрятал трубку в нагрудный карман энцефалитки. Потом закурил папиросу, пытаясь клубами едкого дыма отогнать безжалостных кровопийц, звеньями реющих над головой. -- Чего говорят? -- поинтересовался Валера, мастер электриков. Сидящий рядом с ним на лавке Флюр Тимерханов -- "хитрый татарин", как окрестил его про себя Илья еще при первой встрече в Сургуте, -- тоже со вниманием ждал ответа. -- На тридцать первое мая назначена торжественная забурка скважины. Дата утверждена на самом верху. Прилетит наш "родной" президент компании со свитой, областные и районные власти, пресса. Так что с монтажом и наладкой нужно срочно закругляться и включать электроэнергию на буровую. Управимся за три дня? Вопрос был адресован Тимерханову, на что тот мелко закивал круглой головой и тут же приложил ладонь горстью к уху. -- Вертолет стрекочет, слышишь? -- улыбнулся Флюр щелястыми глазами. -- Там немец сидит, специалист. Так что не беспокойся, дорогой, у меня все по графику. Поеду, встречу его. Он поднялся на ноги и запрыгнул в салон притормозившего рядом вахтового "Урала", что каждый раз отправлялся к прибывающему авиарейсу. От временного поселка из двух десятков вагончиков до вертолетки и было-то всего метров двести, но пешком их не одолеть. Липкая глиняная каша дорожного полотна точно без сапог оставит, а в сторону не шагнешь, -- болото. -- Что-то не нравится мне веселость Тимерханова, -- сказал Илья, провожая взглядом автобус, на полколеса утонувший в грязи. -- Сам дизель собран, а вот по системе управления -- еще и конь не валялся. Импортная техника порядок любит, тут ломом и "какой-то матерью" не обойдешься. -- Ничего, -- беспечно промолвил Валера, обмахиваясь березовой веткой. -- Надо будет, в ручном режиме пустим, закрутится как миленький. Над острыми вершинами елей проявилась оранжевая стрекоза. "Ми-8" сделал небольшой круг и завис над бетонными плитами, как бы раздумывая -- садиться, не садиться. Потом, решившись, быстро прижался к площадке. Вокруг тут же засуетились люди, выгружая из распахнутого "брюха" попутные железки и сгибаясь невольно под бешеным ветром от крутящегося винта. Управились за пять минут. Вертолет подпрыгнул и стремительно ушел под острым углом вверх. "Урал" поплыл обратно. Первым из двери автобуса мячиком выскочил Флюр, за ним на дощатый тротуар спустился немец, лет тридцати на вид, а следом выбрались человек пять рабочих-вахтовиков. Илья с Валерой переглянулись, пряча мелькнувшее в глазах веселое удивление. Колоритная фигура иностранного спеца заметно выделялась в толпе соотечественников: бритая загорелая голова, широкоскулое лицо с прямым носом, безгубым ртом и ёжистым островком рыжей бородки, голубые глаза под пшеничными бровями, золотая серьга в ухе, джинсовые шорты и рубашка без рукавов, цветные татуировки на голых накачанных предплечьях, адидасовские кроссовки, -- вот такое чудо нарисовалось вдруг посреди сибирской тайги. Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Nov 29 2020, 16:19
Создана
#27
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
-- Истинный ариец, -- обалдело шепнул Валера. -- Железного креста на шее только не хватает. Илья молча поднялся с лавки, бросил окурок в ведро. Иностранец поставил у ног объемистый чемодан и спортивную сумку и окинул настороженным взглядом окружающих людей. -- Пауль Мюллер, инженер-наладчик фирмы "MAN", -- представил его Тимерханов и назвал по-английски должности и имена встречающих. -- Хай! -- на американский манер поприветствовал их немец, протягивая руку. -- Ну, что я говорил? Гитлер капут, -- тихо пробормотал Валера за спиной Ильи, и тот чуть не покатился со смеху, от неожиданности едва не сорвав "дипломатический протокол". Смущенно ответив на рукопожатие Пауля, который не расслышал, или сделал вид, что не расслышал реплику, Илья отошел в сторону, а Флюр быстренько подхватил вещи и повел гостя в свои "апартаменты". -- Валера, ты бы держал язык за зубами, -- попытался рассердиться Илья, и, не дожидаясь ответа, потащил товарища за рукав в вагон. Валера переминался в тамбуре с ноги на ногу, давясь от смеха и ожидая продолжения нахлобучки, но Илья, захлопнув накрепко дверь, расхохотался во все горло, утирая навернувшиеся слезы. Отдышавшись кое-как, они снова вышли на улицу и пошагали в столовую. Там уже Тимерханов потчевал ужином бритоголового Пауля, с опаской разглядывающего содержимое тарелки и видавший виды алюминиевый "инструмент". Повариха суетилась у плиты с разносолами для заморского пришельца. Илья с Валерой сметали быстренько по второму с компотом и ретировались за дверь, опасаясь снова чего-нибудь отчебучить ненароком. У вагончика остановились под раскачивающимся светильником. К вечеру разгулялся холодный ветер, сдул комариную братию с открытого пространства, и можно было спокойно подышать чистым таежным воздухом, не отмахиваясь поминутно от назойливого гнуса. Заря растеклась по горизонту багровыми сполохами. Яркий месяц заступил на вахту, а вслед за ним на чернеющем небе, в разрывах туч, проявился ковшик Большой Медведицы. Нефтепромысловая стройплощадка замерла на ночь, угомонилась колесная и гусеничная техника, и поселок притих, отдыхая от ежедневных производственных забот. Издали доносился только стрекот малой дизельной электростанции. Дверь столовой отворилась и в квадрате желтого света показались фигуры Тимерханова и немца. Под их ногами плясало круглое пятно фонарика. Флюр проводил гостя до будки туалета, а сам подошел к ожидающим его напарникам. -- Ну как фриц, отужинал? Не привередничал? -- поинтересовался Илья. -- Сметал все за милую душу, -- ответил Флюр. -- Голодный с дороги, пить только ничего не стал. Иностранцы нашу воду не жалуют, в контракте отдельным пунктом прописано. Так я ему припас ящик минералки и "Миллера" две упаковки. -- "Миллер" для Мюллера... оригинально! Как же тебя с пивом на промысел пустили? -- Объяснил Макарычу, что немцу пиво по штату положено, разрешил под честное слово. Ему еще и вагон отдельный надо было отвести, но такой роскоши у меня нету. -- А вы заметили, что на него ни один комар не сел, пока он с нами здоровкался? -- вспомнил невзначай Валера. -- Точно! -- кивнул Илья. -- Видно, намазался какой-то своей импортной дрянью. -- Да нет. У него в кармане приборчик специальный ультразвуковой, москитов отгоняет. -- Вот буржуи! -- присвистнул Валера. -- Изгаляются, как хотят. В это время вдали засверкал луч фонарика, и из темноты вынырнул Пауль, в полголоса бормоча что-то себе под нос. -- Что такое, что случилось, дорогой? -- забеспокоился Тимерханов, потом спохватился и спросил то же самое по-английски, правда, уже без "дорогого". Пауль отрывисто и многословно ответил, с возмущением размахивая руками. В его невразумительной речи пару раз мелькнуло слово "ватерклозет". -- Говорит, больше у нас есть не будет вообще, -- перевел Флюр. -- Чтоб в туалет не ходить. И, не дожидаясь комментариев, опять скоренько увлек под руку раздосадованного немца, обернувшись напоследок: -- До завтра. Я ему сейчас пивка налью, успокоится. Пока. -- Спокойной ночи! -- пожелал им в спины Илья. -- Эк его заколбасило, беднягу! Не глянулся, значит, наш сортир херу Мюллеру, -- сказал Валера и длинно сплюнул в блестящую грязь у кромки тротуара. -- Я думаю, это не последнее его огорчение, -- подытожил разговор Илья, поднимаясь по лесенке в вагончик. -- Как бы "железная воля" ему боком не вышла, один земляк уже поплатился... Наутро Илья подскочил раньше всех, безжалостно растолкал Валеру и двоих соседей-электриков, поставил чайник на плитку и от души умылся по пояс под рукомойником. Завтракали сухарями с крепким чаем, неторопливо и молча, глядя сквозь мокрые стекла на улицу. За окном было серо, скучно. С низкого неба сеяла водяная пыль, напитывая и без того сырую почву. Выходить совершенно не хотелось, но работа все равно зудела внутри, заставляла шевелиться, и через десять минут домик на колесах опустел. После короткой планерки в прорабской рабочий люд разъехался по объектам. Первыми отправились лесорубы на лязгающем ГТТ, рубить просеку для линий электропередачи. За ними на вахтовке укатили строители на площадку насосной станции, откуда уже по лесу докатывалось отрывистое буханье сваебоя. Сварщики уехали вдоль трассы нефтепровода на двух тракторах-трубоукладчиках. Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Nov 29 2020, 16:22
Создана
#28
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Только электрикам и дизелистам было ближе всех до рабочего места -- всего двести метров прямиком через широкий, покрытый жидкой глиной полигон, где на бревенчатых выкладках громоздились стройматериалы и нефтяное оборудование.
Деревянный тротуар обрывался сразу за крайним в ряду вагоном, и на последнем его трапе нерешительно топтался Пауль Мюллер в джинсовом комбинезоне и фирменных бело-синих кроссовках. Рядом бестолково суетился Тимерханов, решая, видимо, сложную задачу: то ли отдать немцу свои сапоги, то ли прокатить его на закорках. Валера с первого взгляда просек ситуацию, вернулся и прихватил из бригадирского запаса новенькие болотники. Немец тут же воспрянул духом, переобулся, и Флюр облегченно успокоился и вернул на физиономию всегдашний независимо-хитрый вид. Цепочкой добрели до отсыпанной песком, утрамбованной площадки электростанции, очистили сапоги от налипшей грязи и принялись за дела. Тимерханов проводил Пауля в операторную, помог распаковать наладочную аппаратуру и, сделав важное озабоченное лицо, удалился обратно в поселок. Пока электрики разделывали кабельные муфты, Илья с Валерой подключили компрессор и занялись с дизелистом накачкой воздуха в пусковые баллоны. Флюр вернулся через полчаса и принялся ответственно нарезать круги вокруг контейнера электростанции, останавливаясь иногда у раскрытых нараспашку дверей и вставляя в работу других ценные замечания. Илья, освободившись, вышел к нему, перекурить и уточнить все-таки программу действий на ближайшие дни. -- Сколько немцу нужно времени на наладку? -- спросил он. -- Мне кажется, два дня хватит, не больше, -- заюлил Флюр, -- а, вообще-то, лучше у него самого спросить. -- Так что ж ты не спросил до сих пор? Это же твой подрядчик. В контракте у вас что прописано? -- Это наш контракт, он вас не касается. -- Как это не касается, если наши планы на него завязаны?! -- Илья немного рассердился. -- Хорошо, у тебя по договору срок ввода станции в эксплуатацию -- первое июня. Как же ты собираешься его выполнять, если не знаешь сколько времени нужно на наладочные работы? -- В договоре и форс-мажор предусмотрен. Записано черным по белому: "За форс-мажорные обстоятельства, к которым относятся и любые действия правительственных структур, препятствующие исполнению договора, подрядчик ответственности не несет", -- процитировал Флюр и поджал губы. -- Спец должен был еще неделю назад прилететь, да визу ему выдали поздно. У меня все документы есть. А вообще, станция к работе готова. Запустим когда надо, даже если не успеет он -- потом доделает, после комиссии. -- Что-то ты темнишь, это меня не устраивает, -- отрезал Илья. -- Останавливать станцию никто не даст, когда бурежка начнется. Пошли к Мюллеру. Пауль расположился на табуретке с электронной аппаратурой на коленях перед распахнутыми шкафами управления, бегал пальцами по тумблерам, нырял периодически с головой в опутанную проводниками металлическую утробу, перецеплял клеммы. Илья не решился отвлечь его сразу, остановился за спиной, наблюдая, Тимерханов рядом. Постепенно в операторную подтянулись один за другим электрики и дизелисты, собираясь на обед. Столпились вокруг немца, смотрели во все глаза за его манипуляциями. Он терпел минут двадцать, потом не выдержал, обернулся, затараторил что-то укоризненно. -- Спрашивает, нет ли у вас какой-нибудь другой работы? -- с подковыркой перевел Флюр, пряча ухмылку меж пухлых век. Илья покраснел за всех, без лишних слов вышел за дверь. Вот уж действительно, -- встали, как бараны, словно папуасы дикие, уставились на человека за делом. Позор. На улице начал накрапывать мелкий дождик. Илья остыл, закурил сигарету, провожая глазами рабочих, направившихся в поселок через полигон. Тимерханов невозмутимо курил рядом, поглядывая на часы. -- Чего он обедать не идет? -- спросил Илья спокойно. -- Сказал же, не будет больше есть, -- с готовностью откликнулся Флюр. -- Пошли, покушаем, а то не достанется нам. -- Достанется, не переживай, -- Илья затоптал окурок. -- Вечером поговорим, уточнимся. После обеда вернулись к станции, проверили еще раз воздушную систему, и Флюр собственноручно запустил дизель на холостых оборотах. Полуторамегаваттная машина, величиной с добрый тепловоз, плавно пошла в ход, выбросив из глушителей на крыше контейнера черные клубы дыма. Тяжелый гул затопил окружающее пространство и согнал с ближних деревьев вездесущее воронье. Илья наблюдал за пробным пуском снаружи, ощущая через ноги вибрирующую мощь техники. В это время к площадке подъехала еще одна тарахтелка -- ГТТ, развернулась на месте, и из люка грузно выбрался Макарыч -- начальник нефтяной стройки. Он весело глянул на Илью, сказал что-то, но вблизи рычащего монстра его голоса совершенно не было слышно. Отошли в сторону, за угол операторной. -- Неужели закончили?! -- прокричал Макарыч в ухо Илье. Тот отрицательно помотал головой, заорал в ответ: -- Только пробуем. Немец разбирается с автоматикой. Надеюсь, вечером скажет, когда закончит наладку. Внезапная тишина оголила его крик, разом оглушив обоих. Дизель остановился. Из контейнера вышел Флюр, довольно потирая руки, поздоровался с начальником. -- А то буровики уже устали ваньку валять, -- по инерции громко проговорил Макарыч. -- Закругляйтесь скорее. Вся страна на вас смотрит. -- Сделаем, -- Тимерханов подобострастно улыбнулся. -- Ладно, я поехал на нефтепровод, посмотрю, как там дела идут. Бывайте. Макарыч кивнул на прощанье, взобрался на гусеницу, с нее нырнул в кабину, и вездеход укатил дальше, разбрасывая с траков комья липкой грязи. В дверях операторной появился Пауль, подошел, хмуро взглянув на Илью. Проговорил что-то быстро Тимерханову. Илья прислушался, собирая в памяти школьные осколки английского языка, разобрал, что немец говорит об окончании работы на сегодня, и удивленно посмотрел на Флюра. -- Все. Рабочий день закончен, -- подтвердил Тимерханов. -- У них с этим строго -- восемь часов отпахал, и в люлю. -- Спроси, пожалуйста, сколько дней он будет упражняться. Пауль выслушал вопрос и ответил коротко: -- Неделю. Илья не поверил свои ушам, вскинул брови. -- И что он собирается делать столько времени?! -- Говорит, нужно строго по программе обмерить датчики параметров дизеля, а их около полусотни по всем системам. На это запланировано тридцать часов, плюс десять для наладки программы управления. -- Ясно, пять дней. Для чего еще два? -- Послезавтра суббота, уикенд начинается. Илья чуть не заматерился, проглотил готовые сорваться с языка слова. -- Он что, на курорт приехал?! Или ему нравится в тайге комаров кормить? Это можешь не переводить. Скажи, что нужно все сделать за два дня, сегодня и завтра. Проговорил и понял вдогонку, что сморозил на взгляд иностранца полнейшую чушь, но, не желая принимать очевидное, продолжил: -- Сам помогу и людей поставлю в три смены, пусть только покажет, что и как делать. Работа, наверняка, типовая. Переводи. Пауль выслушал Флюра, округлил глаза, уставившись на Илью, потом заговорил назидательным тоном, словно с бестолковым учеником. -- Это его работа. Только он может ее сделать, по-другому никак нельзя, -- перевел Тимерханов. -- Он какой немец, западный, наверное? -- спросил Илья. Флюр удивился сначала, потом сообразил, захихикал тихонько. Пауль непонимающе переводил взгляд с одного на другого собеседника. Эх, немец, немец, не знаешь ты, что такое Дата в нашей стране. Уж давно канула в небытие Советская власть, а привычка ставить задачи к намеченной дате осталась у нынешних капиталистов, бывших комсомольских вожаков. Что с того, что по плану, утвержденному еще по осени в прошлом году, забурка первой скважины намечена была на первое июля. Лишний месяц сулит хозяевам дополнительную прибыль, и немалую, и этим все сказано. -- Ладно, пусть идет отдыхать, -- махнул рукой Илья. -- Отвечать нам с тобой придется. -- Мне отвечать не за что, -- вскинулся Тимерханов. -- Я все по договору выполняю. -- Молодец, Флюр Тимерханович! Ваша позиция мне понятна. Послезавтра меня в другую поставят, -- невесело пошутил Илья, примирившись с неизбежным. -- Чего он хмурый такой? Может, все-таки поест? Флюр перевел вопрос. Пауль отрицательно мотнул головой, потом вынул из кармана мобильник, посмотрел на дисплей и в полнейшем расстройстве затараторил отрывисто. -- Ему позвонить нужно домой, девушке своей, а связи нет, -- пояснил Тимерханов. -- Конечно, отсюда до ближайшего сотового терминала двести километров, -- сказал Илья и улыбнулся пришедшей вдруг в голову мысли. -- А спроси-ка у него, если я сейчас его с Германией соединю, наладит станцию за два дня?! Выслушав информацию и вопрос, Пауль скептически посмотрел на Илью, произнес несколько слов. -- Чудес не бывает, ни в первом, ни во втором случае, -- так же недоверчиво сказал Флюр. -- Это у них чудес не бывает, поэтому и живут так скучно, по расписанию. Пусть номер напишет. Илья протянул записную книжку и карандаш, вытащил спутниковый телефон и набрал номер своего сослуживца, начальника отдела связи, находящегося за тысячу километров от месторождения, в маленьком ямальском городке. Тот по счастью оказался на рабочем месте, ответил сразу. -- Привет, Александр Палыч! Скажи быстро, у тебя есть международный выход, можешь с Германией меня соединить? -- Без вопросов, говори номер. Надиктовав другу строчку цифр и название города, Илья переждал с минуту и, услышав гудок вызова, протянул трубку Паулю. По ходу разговора смурное лицо немца оттаяло, в глазах заиграла счастливая улыбка, и из неприступного "наци" он разом превратился в обычного нормального человека. Илья с Флюром наблюдали беседу, невольно вслушиваясь в отрывистую речь и не понимая ни слова. Пауль договорил, отнял тяжелую болванку телефона от уха и вернул Илье. Обуревавшие его чувства все еще просились на люди, и он, весело и длинно восклицая по-английски, поведал свою историю. Оказалось, он постоянно мотается в командировки по всему свету. Две недели назад вернулся из Африки, где налаживал в Конго очередную станцию из трех дизель-генераторов. Торчал там почти месяц, пока отыскал все хомуты, что натворили местные строители. Под конец срока герл-френд сообщила ему о пожаре -- она забыла включенный утюг и умудрилась спалить в доме пару комнат. Кое-как разобрался Пауль с пожарными, со страховщиками, начал ремонт, а тут уже в Россию пора. Оставил ремонтников на подружку, да ее саму контролировать каждый день надо, вот и переживал. -- Сколько лет ей? -- Девятнадцать. Илья хмыкнул. Пауль выговорился, приложил руку козырьком ко лбу, вытянулся во фрунт и отчеканил еще несколько слов. -- Готов продолжить работу, господин начальник, но за два дня все равно уложиться не смогу, -- перевел Тимерханов. -- Успокойся, делай все как положено, только без выходных. Третьего числа электростанция должна быть в работе. Йес? -- О-кей! -- последовал ответ. Илья бросил взгляд на часы. Пора было выходить на связь с главным энергетиком. Разговор получился жарким, но ситуацию никоим образом, конечно, не изменил. Тридцать первого монтажные работы на нефтепромысле были приостановлены, только Пауль, несмотря на уикенд, в очередной раз мужественно миновал столовую и пошлепал через полигон к электростанции. Митинг был назначен в буровой бригаде, за десять километров от поселка строителей. Всех работников заставили переодеться в новую фирменную робу компании и в несколько заходов перевезли на ГТТ по незаконченной, утопающей в болоте дорожной гати. Тимерханов остался с Паулем, опасаясь бросать его одного, а скорее, чтобы не объясняться на пару с Ильей с московскими "шишками". Илья укатил первым рейсом, на который ушел почти час времени даже для гусеничного вездехода, и переговорил с глазу на глаз с буровым мастером, потом с Макарычем. Официально поставил их перед фактом, так сказать, хотя о том, что "большой" энергии вовремя не будет, все уже и так знали, благодаря "слуховому телеграфу". В ожидании высоких гостей рабочий люд толпился в специально оборудованном курительном месте -- лавочка квадратом, посреди настоящая урна, рядом щит пожарный красный. Илья прошелся по буровицкому поселку, подивился на шик и блеск, наведенный в честь праздника. Мимо вертолетной площадки дошел до буровой установки, не замарав сапог, по ровненько уложенным бетонным плитам. И буровая, видавшая северные виды уже лет с десяток, выкрашена была свежей голубой краской, что придало ей заслуженный бравый облик. Недалеко стрекотал аварийный дизель-генератор, двухсотка, на который, да на незнание технических тонкостей сторонними гостями, и был весь расчет Ильи. Первый вертолет приземлился в одиннадцатом часу. Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Nov 29 2020, 16:23
Создана
#29
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Из него под мелкий дождик ступил вице-президент компании, высокий грузный человек, в недавнем прошлом "матерый" нефтяник-производственник. За ним выдвинулся из салона генеральный директор добывающего объединения, ростом подстать вице-президенту, но более поджарый. Следом посыпались приглашенные: районный начальник, руководство нефтеперерабатывающего завода, представители духовенства и корреспонденты.
Последние тут же забегали между вагончиками, устанавливая аппаратуру, остальные просто столпились на входе в поселок, а нефтяные боссы, в сопровождении Макарыча и бурового мастера, прошествовали в культбудку. Макарыч на входе обернулся, высмотрел Илью и махнул ему рукой. Тот подошел, вздохнул глубоко и поднялся по лестнице в вагон. Мастер усадил прибывших за стол, налил чаю две чашки, пододвинул вазочку с домашним вареньем. Они не возражали. -- Рассказывай быстро, почему до сих пор нет электричества для работы буровой? -- генеральный говорил отрывисто и жестко, уперевшись зрачками в лицо Ильи. Ему и без того все было известно, в тот же день, как Илья доложил своему руководству. Если бы не знал он ежедневно и ежечасно всего, что творится на каждом из нефтепромыслов, раскиданных по Ямалу и по трем соседним областям на тысячи километров, не был бы "генералом". Вопрос был задан для вице-президента. Илья мысленно расправил плечи и кратко изложил ситуацию. -- Если можно работать в ручном режиме, почему не запускаешь станцию? -- Во-первых, немцы снимут гарантию. Во-вторых, без автоматики можем получить аварию. Тогда станем надолго. Я считаю, этого делать нельзя. -- Когда закончишь наладку? -- Второго июня, если не вылезут какие-нибудь неисправности. Больше вопросов не было. Вице-президент отставил чашку, сказал веско: -- (Всем) Хорошо. Самому я доложу сам. Остальным знать не нужно. Проведем мероприятие, как запланировали. (Буровому мастеру) Инструмент сгоняешь вверх-вниз на аварийном приводе. Хоть медленно, но для прессы и телевизионщиков сойдет. (Илье) С подрядчиков не слезай. Если третьего числа... Он остановился, не договорил. -- Мы так и собирались сделать, -- брякнул Илья и прикусил язык. Вице-президент даже бровью не шевельнул в его сторону, выдержал паузу, давая понять -- приказ отдан, и комментарии к нему не требуются. Зато генеральный окатил работника взглядом, в котором ясно читалось: "Если б мог, убил бы! Уйди прочь!" Илья не отвел глаз, но все же смешался, отступил назад к тамбуру и вышел за дверь. Ветер разорвал полотно низкой облачности на лоскутья, освободил солнце, и воздух сразу же начал пить тепло его лучей, впитывая заодно сырое дыхание окружающих болот и тайги. С юго-запада донесся рокот приближающегося второго вертолета. Скоро он показался над деревьями, облетел вокруг буровой и мягко сел на бетонные плиты. К нему уже спешили вышедшие следом за Ильей из культбудки большие начальники. Последующая сцена почти скопировала предыдущий показательный выход руководства, только на уровень выше. Из открывшегося люка выплыл коротенький толстый человечек и, мудро глядя вдаль, поверх голов встречающих, неспешно спустился короткими ножками по трапу. Это был Сам президент компании, ни бельмеса не понимающий в нефтедобыче, но, тем не менее, -- первый наместник нефтяного магната на бренной российской земле. Рядом с ним остановился и заученным жестом поприветствовал народ областной губернатор. Нет, конечно, они держались непринужденно и, как казалось окружающим, вполне по-свойски. Но в каждом жесте, в каждом движении, взгляде, в выражениях лиц сквозила ВЛАСТЬ. Власть больших денег. Куда там главе районной администрации или настоятелю периферийной церкви, что топтались на промозглом ветерке вместе с "четвертой властью". Даже личности вице-президента и генерального тут же поблекли и измельчали ростом в присутствии особ неизмеримо более умных, дальновидных, и абсолютно независимых. Они несли себя выше всех и каждого -- это были хозяева. -- Такие люди... и без охраны?! -- Валера присвистнул. -- Кого им здесь бояться? -- хмыкнул Илья. Макарыч, пока боссы благосклонно отвечали на первые вопросы корреспондентов, расставил людей шеренгами по периметру поселка, лицом к дощатому возвышению в центре. Первые лица прошествовали к трибуне. Президент поднялся к микрофонам, оказавшись теперь на самом деле заметно выше окружающих, интимно улыбнулся и заговорил: -- Здравствуйте, дорогие... товарищи! Я приветствую вас от лица акционеров и работников московского офиса компании и выражаю сердечную благодарность за ваш самоотверженный труд, результатом которого является сегодняшнее грандиозное событие -- начало промышленной разработки нового месторождения! -- докладчик расцветал по ходу речи, заиграли, видно, в жилах старые дрожжи, алым румянцем выступив на его гладких щеках. -- Нефть, которая потечет скоро по трубам из недр земли, наполнит свежей струей налогов водоемы областного и районного бюджетов этого забытого бо..., -- притормозил на секунду, глянул мельком на батюшку, -- ...раньше уголка сибирской земли, и дадут новый толчок к повышению благосостояния народа! И это делаете вы, это ваши руки созидают неутомимым трудом финансовую мощь и независимость нашей страны! Это ваши сердца бьются в унисон и своим слаженным хором зовут нас к новым производственным победам и свершениям!.. -- Может, под конец споем "Наш паровоз..."? -- прошептал Валера, сохраняя на лице одухотворенное льющейся речью, стремительное выражение. Дальше Илья уже не мог слушать. Он десять раз пожалел, что так неудачно встал в первый ряд митингующих. Хорошо еще, что далеко от "высокой трибуны". Потихоньку, короткими шажками отступил назад, протиснулся между людьми и, завернув за угол ближайшего вагона, столкнулся нос к носу с вице-президентом. Тот со скучающим видом потягивал сигарету, скользнул пустым взглядом по лицу Ильи и отвернулся в сторону. Илья машинально вытянул папиросу, но, спохватившись, спрятал обратно в карман. "Что позволено Юпитеру..." Стоять же просто так возле начальства было совершенно ни к чему, и он вернулся в толпу. Президент наконец-то добрался до концовки своего выступления, получил дежурную порцию аплодисментов и уступил место губернатору. Областной хозяин тоже знал толк в напыщенном словоблудии, зарядил на двадцать минут, словно беспросветный осенний дождь. Слова барабанили в уши присутствующих, и пенными пузырьками стекали мимо, на землю. Жидкие хлопки поблагодарили выступающего за доставленное удовольствие, среди первых лиц произошло некоторое замешательство -- потеряли вице-президента, но он тут же "нашелся", вывернув из-за вагончика, и пригласил всех пройти к буровой установке. Руководство и приглашенные кучкой вышагивали впереди, остальные потянулись следом, чуть в отрыве. У приемных мостков, уложенных серыми пачками бурильных труб, толпа демократично смешалась и слово предоставили святому отцу. Он выступил на несколько шагов вперед, повернулся усталым лицом к буровой и начал читать негромко молитву. Дьякон сбоку, за спиной его, держал в руках кропильницу, слушал внимательно. Илья оказался совсем близко и смог рассмотреть их кроткие, в годах уже, фигуры в затертых стареньких ризах, седые беззащитные виски, смиренные лица. И накатила вдруг на сердце ему такая бешеная тоска, а за ней стыд -- за глянцевую показушность дешевого спектакля, разыгранного новыми хозяевами жизни в угоду тщеславию своему, и замаравших им еще и священнослужителей. Курить захотелось, продрать горло крепким дымом, и Илья снова отодвинулся в задние ряды, достал папиросы и засмолил в кулак, явно нарушая все запреты. Корреспонденты толклись вокруг, выискивая удачный ракурс, блестели глазами и объективами. Над толпой висел отвлеченный шепоток. Батюшка закончил читать, взял кропило и размашисто побрызгал на неровные металлические стены буровой. Досталось святой воды и нерадивым слушателям, что вызвало их дополнительное оживление. На место священника заступил вице-президент, коротко поздравил всех и без проволочки разбил об опорную тумбу подвешенную на веревке бутылку шампанского. В лебедочном блоке тут же затарахтел редуктор аварийного привода, все как по команде задрали головы и проследили за таль-блоком, потянувшим вверх буровой инструмент. Это действо прилежно запечатлели телекамеры Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Nov 29 2020, 16:28
Создана
#30
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
и... гости начали быстренько сворачиваться в обратный путь. К тому же комары, прибитые суточным дождем к траве в лесу, давно расчухались и навалились гурьбой на приезжую свеженину. И небо потемнело заметно, заклубилось черными комками, солнце укрылось тучами от греха подальше -- явно зрела гроза.
Местный народ потянулся в поселок, начальство со свитой приглашенных -- на посадку. Макарыч напоследок вручал каждому гостю по колбочке с полстаканом настоящей нефти, отобранной из разведочной скважины, которая и положила начало месторождению в далекие семидесятые годы, да до сих пор стояла на консервации. Илья с Валерой отстали, медленно шли позади всех. А когда проходили мимо вертолетки, Илья вдруг встретился взглядом с президентом компании, обернувшимся как раз с трапа к высокопоставленной свите, и остановился невольно, стиснув в зубах мятый мундштук беломорины. И тут... Президент сдвинул брови. Президент вскинул правую руку. Президент погрозил Илье указательным пальцем. Президент удалился... Вертолет рванул вверх, после чего во второй аппарат упаковались остальные члены делегации, и он тоже благополучно скрылся в сторону заката. -- Ну ты сподобился высочайшего знака внимания! -- восхищенно-испуганно пробормотал Валера и даже отступил, чтобы посмотреть на Илью с некоторого расстояния. -- Хотелось бы знать, во что мне это выльется?! -- Илья покачал головой, усмехнулся невесело. -- А вообще -- чихать! Дальше Сибири не сошлют. Поехали к себе, поглядим, как там у Пауля дела. На следующий день в областных СМИ появились красочные репортажи о праздничных мероприятиях, посвященных началу разработки нового нефтяного месторождения. И ни в один из них не попало сообщение о том, что ночью, во время ужасной грозы, накатившей с востока на райцентр, прямым ударом молнии разнесло в щепы купол старенькой деревянной церкви. Означало ли это странное происшествие просто слепой случай или то было наказание всем нам за предательство своей страны, никто, к сожалению, и никогда не узнает. Только батюшка не сомневался. Отстояв воскресные сутки на коленях в поверженном храме, утер он горестные слезы утром и отправился обивать пороги столоначальников, чтоб раздобыть хоть какие-то средства на ремонт. (С) Рассказ опубликован в 2007 году в журнале "Сибирские Истоки" (ЯНАО), в журнале "Terra Nova" в Сан-Франциско (США). Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Nov 30 2020, 16:23
Создана
#31
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Благодарю за отклик! "Вы хочете песен?! Их есть у меня!"
|
АлексГК |
Dec 1 2020, 07:06
Создана
#32
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Как "новые русские" на корову охотились
(история из жизни, попавшая в фильм "Особенности национальной охоты") Историю эту рассказал мне когда-то дальний родственник с Урала, простой русский Иван-крестьянский сын, а уж она ли в фильм попала, изменившись "по дороге" или нет, про то достоверно только сценаристам известно. Однако в жизни-то всё гораздо интересней произошло. В общем, дело было так: – В прошлом годе, аккурат после уборочной, к нам в деревню прикатили несколько "новых русских", поохотиться, к кому-то из родственников. А перед тем сушь стояла добрая, как у меня с похмелья бывает, и из области вертолёт дежурил, пожары лесные тушил. А тут дождь зарядил третьего дня по всей округе. Летчики из-за этова сидят без дела в избе Новиковых, соседей моих. Выпивают, конечно. Ну, бизнесмены денёк полазили в округе, не добыли ни хрена, и подкатили к летунам. Давай махнём, грят, на вашей вертушке к горкам поближе, дичи постреляем. Может, и олешка возьмем. Те, не долго думая, согласились, не бесплатно, конечно. Полетели на другой день с самого с ранья в глухие места, килóметров за сто на север. Там только кинутые деревушки остались, народу совсем нет. Если только старики какие век доживают. Сели посередь леса на опушке. Первым делом пошли на охоту. Часа на три хватило их всего, умаялись, вышли пустые. Хлебнули с расстройства и с устатку, пора обратно двигать. Вдруг, глядь, невдалеке под деревьями корова пасётся, одна-одинёшенька, и людей поблизости никого. Один за ружьё схватился, пальнуть хотел, заместо дичи. Живое ж мясо гуляет. А двое других, видать, потрезвее были, не дали ему стрелять. На манер того чукчи, чтоб не переть тушу на себе, решили корову живьём в вертолёт загнать, а после "культурно" зарезать во дворе на шашлыки. Скотина пугливая оказалась, подпустит к себе, а в руки не даётся. С третьего разу накинули ей петлю на шею, подвели к дверям, что сзади у вертушки на две стороны распахиваются, и толкают вшестером внутрь. Сначала она все никак не могла врубиться, чё от нее хотят, мычала, лягалась, но сдалась, наконец. Затащили, в общем, её, привязали в салоне к лавке. Выпили "на посошок" и полетели. Дальше вышло почище, чем в той фильме показывали. В деревню на этот час летчицкое начальство нагрянуло, комиссия. Вызвали вертолётчиков по рации и говорят, что ждут их с отчетом о работе. Тут все струхнули, конечно. С коровой на борту возвращаться никак нельзя. И присесть по дороге тоже не получается – горючки только-только в баках осталось. Делать нечего, решили эти придурки бедную скотину вниз сбросить. Отвязали верёвку, распахнули боковой люк, и на пинках толкают ее к выходу. Корова и так от рёва двигателя очумела, а тут совсем умом тронулась, когда морду на улицу высунула. Раскорячилась всеми четырьмя копытами, глаза выпучила, хвост трубой, орёт и бодается. Уж они с ней и так, и эдак, всё без толку. Да в довершение, у неё от страха расстройство желудка приключилось. Как давай поливать веером, обделала всю команду с ног до головы, вместе с лётчиками. Только один чистый остался, что в кабине за штурвалом сидел. Короче, делать нечего, приземлились они. Вышли на поле, мать честнáя! Картина Репина – по уши в дерьме, вонища на три километра в округе. И в салоне всё уделано, не соскребёшь за один раз. Бабский телеграф быстро новость разнёс, всем селом ходили мы на этот цирк смотреть, вповалку валялись от смеху. Бабы только за скотину убивались. Корова та перепугалась чуть не насмерть, её потом из вертолёта пришлось трактором вытягивать. А вот как начальство летунов наградило за самодеятельность, не знаю, но отмываться им, вместе с охотничками, пришлось в речке сперва, потом в бане в три захода. Только мало им это помогло. В дерьме испачкаться просто, а вот оттереться – иной раз и жизни не хватает. Хотя, некоторым и так нормально... *** Вот такие дела бывают в нашей грешной жизни. Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Dec 4 2020, 10:29
Создана
#33
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Ещё быть может...
(предновогодняя история) Студенты - тоже люди, только немного сумасшедшие. Особенно в зачётную неделю перед сессией. Лёнька убедился в этом, когда Витёк и Андрюха однажды вечером притащили в комнату целый ворох прокатного туристского снаряжения: палатку, рюкзак, спальники, лыжи, закопчённый котелок и топор. На удивленный взгляд "сожителя" ответили весело: - Мы завтра в поход идем, на ночёвку в лес. Ты с нами? Лёнька молча покрутил пальцем у виска. - Сам такой, - сказал Витёк и презрительно усмехнулся. - Вот посидишь еще пару ночей с лекциями и, точно, сдвинешься. Утром Лёня, едва разлепив глаза, поплёлся на первую пару, а его друзья-товарищи, всю ночь прохрапевшие богатырским сном, уложили манатки и бодренько поскрипели на лыжах к трамвайной остановке. В полдень накатила пурга, к четырем часам день укрылся ранними сумерками, стемнело. Лёнька обреченно досиживал бесконечную консультацию, не слушая монотонный голос преподавателя. Тоскливо глядя в чёрное окно, представлял, как ребята валяются сейчас в уютной палатке, налопавшись у костра горячей картошки с тушенкой, и травят байки под завыванье ветра. Хорошо им, наверное, лежать в тёплых спальных мешках, слушая темноту и заряжаясь адреналином от близости к дикой природе. Благодать... Он ошибся самую малость. Распахнул дверь в комнату и остановился на пороге, опешив от неожиданности. В паутине растяжек меж койками реяла палатка, и в ней, действительно, с комфортом устроились поверх спальников Андрюха и Витёк, покуривая сигаретки. Выражение Лёнькиного лица им очень понравилось. Сдавленный смех перерос в оглушительный хохот, и туго натянутая палатка затряслась в конвульсиях, когда Лёнька, не в силах держаться на ногах, заполз на четвереньках к друзьям. - Ну, вы и придурки! - бормотал он, утирая слезы и пытаясь отдышаться. - Я думал - они в тайге, мужественно борются с трудностями, а они... - Ты знаешь, как там холодно?! - Правда?!.. А костёр? - Да дрова сырые оказались, и вообще... страшно! Новый припадок напрочь лишил их способности двигаться и говорить еще на несколько минут. Вдобавок, на шум сбежались соседи и потешались в дверях над бесплатным цирковым представлением. - А-а-а! - заорал вдруг благим матом Витёк и бросился вон из комнаты, расталкивая зрителей. - У нас же картошка на плите! Ужин получился на славу, хоть и поджарился чуток лишнего. Запасливые путешественники отыскали в рюкзаке бутылку портвейна, хлеб и пару луковиц. Стол накрыли прямо в палатке, на газете. - Завтра же зачёт... - слабо возразил Лёня, но друзья так на него посмотрели... Действительно, стоило ли говорить - по двести пятьдесят грамм бормотухи на брата. Зато спали потом без задних ног. В той же палатке, на спальниках, и с открытой форточкой в окне, изображавшей дикую природу. *** Свою любовь Лёнька встретил в комнате для самостоятельных занятий, под самой крышей студенческой общаги. Весь семестр "учебка" обычно пустовала, а когда подходил срок сдавать курсовые работы и готовиться к сессии, в нее было не пробиться. Только подскочив часиков в пять утра, можно было захватить местечко за одним из расшатанных письменных столов. Лёня так и сделал наутро после "походной" ночёвки, выспавшись на всю катушку. И был немало удивлен, когда, поднявшись по истертым ступеням, обнаружил всего лишь двоих "ботаников" в пустой комнате. Одну, беспробудно спящую физиономией в тетрадку, личность, и едва знакомую девчонку из параллельной группы. Девчонка, судя по всему, сидела над книжками уже давно. Серые глаза ее устало и задумчиво смотрели куда-то в далекие дали грядущего высшего образования, и совершенно равнодушно скользнули по лицу вошедшего однокашника. А он вдруг, словно пришибленный, брякнулся на подвернувший рядом стул и так и остался сидеть, затаив дыхание и не решаясь поднять мятущегося взгляда. Сердце бешено колотилось в груди, во рту пересохло, и вообще, самочувствие его резко ухудшилось. Явно что-то случилось с Лёнькиным организмом, совсем еще новеньким и никогда не дававшим раньше никаких сбоев. И причиной этого разлада с самим собой была она - совершенно обычная и единственная из тысяч и миллионов населяющих Землю людей. Через пару минут Лёнька осмелился всё же исподтишка рассмотреть красу, безжалостно сразившую его сердце. Она продолжала сидеть, как ни в чем не бывало, уткнувшись в учебник, шептала чего-то себе под вздернутый носик, морщила его временами, улыбалась, крутила на палец золотистую прядь у виска и не обращала внимания на окружающее. Никого милее Лёнька никогда раньше не видел. Он понял, что пропал. И от этого знания на душе стало горячо, неспокойно и радостно. Начинался "праздник, который всегда с тобой", как сказал старина Хэм когда-то. Какая тут может быть учеба?.. Она заметила парнишку, наконец. - Ты не поможешь мне разобраться? - прозвучал тихий голос. Девушка смотрела на него и ждала ответа. Он изобразил на лице задумчивую мину и через силу повернулся. - Что, что? - Помоги, пожалуйста, никак не решу задачу по физике, - глаза ее были невинны, как и просьба, но в самой глубине их пряталась ласковая хитринка. Лёньку окатило жаром от макушки до кончиков пальцев. Он заставил себя встать, переместился к барышне за стол и уткнулся в раскрытый учебник. А через полчаса уже кипел, словно самовар, в третий раз рисуя на исчерканном листке решение задачи. - Ну, как ты не понимаешь?! Это же так просто! - Спасибо, теперь мне все ясно. Другим, я заметила раньше, ты готов объяснять часами. А на меня, значит, можно и поорать? - Другие - это другие. Они могут быть тупыми... А ты - не можешь, - пробормотал Лёнька, с ужасом осознавая, что сморозил несусветную чушь. Он поднял растерянный взгляд и с огромным облегчением увидел озорные искорки в зрачках своей симпатии. Она была так близко: русая челка над тонкими бровями, легкая россыпь веснушек на щеках, ямочки в уголках полных губ... Бесконечно милое, притягательное и родное лицо. И с этой секунды две нашедшиеся половинки стали неотделимы друг от друга, как будто так было всегда, и всегда будет. - Эй, двоечники, сколько время? - заспанная физиономия одним глазом уставилась на ребят из-за соседнего стола. - Шесть часов, рано еще, ты спи, спи... - отмахнулись они хором и прыснули со смеху, зажимая рты ладонями. Её звали Ольга. Оленька, Олька... И ей так понравилось целоваться, да и Лёньке тоже, что с тех пор в любую свободную минуту они убегали гулять и прятались от людей на тропинках Универовской рощи, в аллеях Лагерного Сада, в глухих квадратных двориках академических корпусов политеха, и целовались, целовались до беспамятства. А когда у обоих уже начинало перехватывать дыхание, и губы превращались в спелые вишни и начинали саднить, они с сожалением отрывались от любимого занятия и просто бродили по заснеженным улицам. Олька рассказывала о себе, с самого далекого детства. О домике на бандитской окраине степного шахтерского городка и о своей дружной семье. Про огород, за которым нужно было ухаживать летом. Про печку, которую нужно было топить зимой. Про воду, за которой ходили на колонку круглый год. А Лёнька пересказывал ей книги. Он-то детство провел в квартире, и времени на чтение мальчишке всегда хватало. Олька слушала с жадным вниманием, переживала за каждого литературного героя, и глаза ее меняли выражение вслед за вязью повествования. Она умела слышать. И никогда им не было скучно вдвоем. Июнь перевалил через самый длинный день, ночи стали безветренными и тёплыми, как парное молоко. Воздух, напитавший солнечного жара, к вечеру колыхался над асфальтом и у стен домов знойным тягучим маревом. Сессия закончилась, и с последним экзаменом отвалились разом все заботы - зубрежка, бессонница, нервный мандраж. Впереди раскинулось бескрайнее лето, время растянулось неимоверно, и новый учебный год казался далеким и нереальным. Впереди были каникулы, а точнее - трудовой семестр, как тогда говорилось. Лёнька и Олька решили провести его в стройотряде, только каждый в своем. Рабфаковцы собрались тянуть линии электропередачи в сибирской деревушке с есенинским певучим названием - Коломенские Гривы, и сблатовали ехать Лёньку. А девчоночий отряд собирался отправиться еще севернее, в Стрежевое, поднимать в тайге городок нефтяников. Проводы устроили в последнюю ночь перед отъездом. На пологом берегу реки, "переправившись" по мосту над широким долгим потоком. Костер горел, жадно пожирая сухой плавник на ветру и разбрасывая в небо яркие трескучие искры. Картошка на сковороде взялась поджаристой корочкой за шесть секунд, и девчонки бросили в нее тушенку из двух банок, а Витёк сверху приправил "праздничный" ужин толстым слоем лука. Потом тихонько пели у костра под Андрюхину гитару. Лёнька и Олька лежали бок о бок на теплом песке, подложив под головы скатку из одеяла, ловили взглядами падучие звёзды. Млечный путь искрился туманной вуалью в черном небе и Луна смотрела на Землю с улыбкой Джоконды, загадочно и многообещающе... *** До конца июля лил один сплошной, мелкий, занудный дождь. Полигон в самом центре Коломенских Грив, на котором стройотрядовцы "вязали" опоры для электролиний, превратился в неглубокое, по колено, озеро жидкой грязи. От холода и простуды "бедных" студентов спасал обыкновенный физический труд. Наломаешься за день монтажкой и ломиком, увязывая десятиметровые бревна и бетонные пасынки стальной проволокой, так, что от фуфайки пар валит - никакая хворь не страшна. Бабки местные и мужики только охали, гоняя утрами-вечерами скотину мимо полигона. Качали головами участливо и спешили до дому. - Лучше б самогонки налили, чем издали жалеть! - кричал им Саня Байкалов и хохотал заливисто вслед. В августе начали ставить опоры по улицам и тянуть провода. Благо и погодка наладилась. Горячее солнце быстро высушило грязь, обласкало природу и людей, и дела веселей пошли. Вечером в субботу решили закончить пораньше, помыться в бане и отметить за ужином успешное окончание первого стройотрядовского месяца. - У меня идея, - крикнул Саня, сидевший на траверсе угловой опоры, Лёньке, "повисшему" на соседней в монтажном поясе. - После ужина танцы устроим для всех. Деревенские бабёнки сильно хотят с нами поближе познакомиться. Вон, гляди, одна подруга уже топает. Вдоль улицы, по "тротуарной" тропинке шла пухленькая девушка в ярком платье и лаковых туфлях. Поравнявшись с очередным столбом, она вскинула к бровям ладонь от солнца и всмотрелась в маячившую наверху фигуру. Лёнька продолжал крепить провод к изолятору, делая вид, что не замечает гостью. - Эй, Валюха, иди сюда! - крикнул ей Саня. - Он тебя стесняется. - Я ж не кусаюсь, вроде, - ответила девушка, тряхнув рыжими кудрями, хмыкнула и пошла дальше. - Подожди, дело есть. Сейчас слезу. Саня перекинул через плечо страховочную цепь, защелкнул карабин на поясе и начал спускаться, споро переставляя ноги, обутые поверх кирзовых сапог в стальные шипастые "когти". - Рубль принесла? - с ходу спросил он внизу, потянувшись цепкой пятерней к крутому бедру собеседницы. - Это твоё дело? - с озорной улыбкой ответила она и оттолкнула шаловливую руку. - Не лапай, не для тебя приготовлено. - Какие мы строгие! Для кого честь бережешь? - Так я тебе и сказала. Держи карман шире. Девушка стрельнула глазами в Лёнькину сторону и протянула знакомцу смятую купюру на раскрытой потной ладошке. - Ай, молодец, Валюха! За это я тебе сейчас новость скажу, такую-ю! - Какую? - Мы сегодня вечером пляски устраиваем! Сбор в девять часов. Саня подбоченился, наслаждаясь произведенным эффектом. - Беги скорей к подружкам, скажи всем. Будем ждать. Да бражки не забудьте прихватить! Валя кивнула, повернулась плавно, отчего грудь ее всколыхнулась за вырезом тяжкой волной, притягивая к себе вспыхнувший взгляд парня, и ушла неспешно. Саня облизнул пересохшие губы, посмотрел на рубль, зажатый в пальцах, довольно засмеялся. - Лёнька, кончай работу, я денег раздобыл! Гуляем сегодня! После бани всей толпой, раскрасневшиеся от крепкого жара, студенты прошли деревню насквозь по центральной улице. Поверх заборов и из окошек им вслед смотрели спелые девчонки, срочно наводившие марафет, несмотря на запреты родителей. Местные парни кучковались по двое-трое у ворот, решали - идти ли на танцы, их ведь, вроде, никто не приглашал. Стройотрядовский вагон-городок стоял на отшибе, километрах в пяти от села, рядом с высоковольтной подстанцией. Пока ребята топали к нему напрямик через лес, успели высохнуть и волосы, и полотенца, накинутые на голые загорелые плечи. Дома ждал ужин с временной отменой сухого закона, небо играло закатом, птицы гомонили вокруг по деревьям, и дышалось от всего этого благолепия легко и радостно, как бывает, наверное, только когда ты молод, беспечен и здоров, как бык. Так было, и так будет... Светлая, усыпанная звездами ночь раскинулась над Сибирью. На "пляски", как выразился Саня, деревенские подтянулись без опоздания. На тракторах, мотоциклах и велосипедах. Парни привезли девчат. Студенты не подали виду, что удивились такому повороту событий - женского пола явно хватало на всех с избытком. Из громкоговорителя-колокола над вагон-городком поплыла музыка. Крис Норман клятвенно обещал кому-то хриплым фальцетом: "Водки найду-у"! Ему вторили на разные голоса, явно принявшие перед танцами "на грудь" для храбрости или для задора, гости. Дамы наперегонки, не дожидаясь объявления "белого" танца, без разбора ангажировали кавалеров. Но Лёнька достался именно Валюхе. Она сходу прильнула к нему всем телом, обвила шею горячими руками, смотрела в глаза смело, не отрываясь, и молчала. У Лёньки аж дух захватило, колени задрожали противно, не спасали и праздничные сто пятьдесят. Испугался он, что греха таить. Испугался, что поддастся неприкрытому напору, а отшить её сразу, конечно, не мог. Решил подождать окончания танго, чтобы потом незаметно слинять куда подальше. Валя не оставила ему такого шанса. Лишь только музыка стихла на несколько секунд, она мягко взяла стушевавшегося парня под руку и шепнула на ухо: - У тебя есть сигареты с фильтром? Угости. Они отошли в сторонку, свернули за ближний вагончик, остановились. Лёнька вытряхнул из пачки пару сигарет, чиркнул спичкой. - Ты чего такой колючий? И не похож на городского - больно стеснительный. Глаза ее блестели в лунном свете, тихий смех хрусталем рассыпался в душном воздухе. Огонек сигареты, разгораясь при очередной затяжке, отражался в зрачках кошачьими угольками. - Просто не хочу заводить лишних знакомств, - подумав, медленно ответил Лёнька. - Чего ты, в самом деле, я ж тебя не съем. Потанцуем и разбежимся, делов-то, - Валюха бросила окурок на землю. - У меня в сумке, в коляске, самогонка лежит. Надо тебе, всё-таки, выпить немножко, а то совсем раскис. Она тараторила без остановки, снова подхватила его под руку, и они, спотыкаясь, на ощупь пошли искать мотоцикл. Нашли, вернулись к вагончикам. Танцы были в самом разгаре. - Где твоя комната? - спросила Валя, касаясь губами Лёнькиного уха, чтобы перекричать музыку. - Стаканы есть там? - Нет, вся посуда в столовой. - Ладно, всё равно пошли к тебе, чтоб не мешал никто. А то налетят, как саранча, вылакают все, оглянуться не успеешь. Они поднялись по ступенькам, вошли в комнату. Лёнька потянулся к выключателю на стене, девушка перехватила его руку. - Увидят же, а от луны и так светло, мимо рта не пронесем. Она по-хозяйски расстелила на столе газету, поставила мутную поллитровку, выложила шмат копченого сала в марле, хлеб, огурцы, лук зелёный. У Лёньки слюнки потекли от одного запаха домашней деревенской еды, хоть и недавно из-за стола вылез. - Знаю я, чем мужика-то раззадорить! - радостно сказала Валюха, выдернула зубами деревянную пробку из горлышка и протянула бутылку Лёньке. - Глотни-ка. Он махнул рукой на свои предрассудки, - что такого-то, в самом деле, - и сделал три неосторожных глотка. Только после этого уразумел, что пьет почти чистый спирт, поперхнулся, хватанул воздуха ртом и раскашлялся, зажмуривая брызнувшие слезами глаза. Валя рассмеялась, постучала его по спине, сунула в руку огурец и скорей настрогала перочинным ножом сала. Пока он утирал слезы и закусывал, выпила сама, наблюдая за парнем внимательно и откровенно. Подошла, расстегнула полы кофточки, открыв тугие груди с острыми сосками, помедлила секунду, давая кавалеру время насладиться взглядом, и впилась ему в губы жарким поцелуем. Он уже почти провалился в бездну, увлекаемый желанием и хмелем, но насмешливая улыбка Луны, заглянувшей в окно, кольнула сердце воспоминанием. Лёня твердо и резко отстранил от себя девушку, развернулся к столу и снова приложился к бутылке. - Хорошая у тебя самогонка, - сказал, набивая рот кусками сала, хлебом и луком. Валя смотрела на него с изумлением, перерастающим в злую обиду. Спохватилась, запахнула кофту, теребила пуговицы нервными пальцами, жгучими зрачками пытаясь поймать глаза кавалера. - Ты жрать сюда пришел?! - спросила звонко. - Ага, - Лёнька пьяно ухмыльнулся, изображая заядлого алкаша, а сам готов был сквозь землю провалиться. Но другого выхода у него просто не было... *** - Что случилось, Олька? - через силу спросил Лёнька. - Уже три месяца не могу добиться от тебя ни слова. Почему ты чужая со мной? - Обыкновенная, как все. Они разговаривали, будто сквозь толстое вагонное стекло, говорили и не слышали друг друга. А сказать нужно было обязательно и многое - еще минута и поезд уйдет. - Я очень скучаю... - Не подходи ко мне больше... - Это глупо, наверное, но я не могу без тебя. - Я не хочу с тобой встречаться. - Почему? - Ты летом-то времени зря не терял. С деревенскими развлекался. Или забыл уже? - Что за выдумки? Кто тебе наплёл? - Лёньку словно ушатом ледяной воды окатило. - Не знаю, что тебе наговорили, но это всё неправда! - Рассказали добрые люди, - Олька смотрела на него, улыбаясь, но в глазах ее стояла тоска смертная - приговор окончательный и бесповоротный. - Ну, что ж, молодец, сейчас все так делают. Одна для души, другая - для тела. И у меня появились новые друзья. - Это ты всё врёшь! - он разозлился не на шутку, заиграл желваками. - Тебе соврали, и ты врёшь! - Нет, не лгу, милый, - она смеялась и жгла, жгла его взглядом до самого сердца. - Я пошла к нашим. Рыбки смотрели из аквариума на Лёньку и разевали рты. Тоже хотели что-то сказать, но он их не слушал. За окном упала быстрая зимняя ночь. Свет уличного фонаря отпечатался на потолке чётким квадратом окна. Из-под закрытой двери в комнату сочились музыка и смех. Он вышел к столу, налил себе водки полный фужер, выпил махом, оделся в коридоре и полетел вниз по лестнице. Шагнул из подъезда - шапка в руке, пальто нараспашку - и ткнулся в сугроб головой, упав на колени. Дышал сквозь снег, пока щеки, нос и уши не превратились в бесчувственные льдышки, а волосы в скрипучий проволочный клубок. Встал, отряхнулся, глянул на чужой дом за спиной. Хмель накатил ознобом, светлые пятна окон колыхались и плыли в глазах, вытянулись желтыми цепочками от земли до неба. Порывы ветра задували веселую музыку из форточек на улицу, рассыпались в воздухе на белые ноты-снежинки и искристой порошей укрывали истоптанное месиво у крыльца. Никто его не искал. Жгучая обида захлестнула горло, сердце ухало молотом в груди и в висках. Лёнька выпростал из кармана мятую сигарету, закурил жадно, выдыхая дым ноздрями и загоняя горечь в желваки на скулах. Нашарил в сугробе шапку, натянул на макушку и пошел вдоль улицы прочь, пошатываясь в такт раскачивающимся пятнам фонарей под ногами. В скверике позади автобусной остановки шла драка. Последние ночные пассажиры топтались в ожидании транспорта на скрипучем снегу и делали вид, что не замечают размахивающих рук, ударов и криков за своими нахохленными спинами. Дрались трое курсантов против пятерых - уличной шпаны. И это было несправедливо, по мнению Лёньки. Он даже не успел, как следует, подумать, а ноги уже перенесли его через сугроб на газоне, и руки принялись растаскивать дерущихся. Курсанты и шпана тоже ничего не поняли, но потасовку свернули и разбежались в разные стороны. Лёнька воспрял духом и с чувством исполненного долга потопал дальше. Тротуар привел его к площади перед зданием РОВД. На площади никого не было, кроме памятника Дзержинскому, и темные милицейские окна свидетельствовали, что в плане борьбы с преступностью в городе все обстоит нормально. Лёнька как раз проходил мимо задумчивого первого чекиста, когда почувствовал вдруг удар под колени и от неожиданности упал вперед. Нападающий всем телом навалился ему на спину и скреб ногтями щеки, стараясь засунуть пальцы Лёньке в рот и порвать губы. Лёнька брезгливо помотал головой, отплевываясь, с усилием поднялся на ноги и стряхнул с себя противника. Тот отскочил и испуганно замер в двух шагах, ожидая ответной атаки. - Ты чего, с ума спрыгнул? - удивленно спросил его Лёнька. - Чего на людей бросаешься? - А ты сейчас за курсантов бился с нашими, а? - озираясь, ответил типчик. - Ничего я не бился, - улыбнулся Лёнька, - я просто разнял их. - Врёшь, гад, - неуверенно настаивал парнишка и все оглядывался. С той стороны, куда он смотрел, из-за деревьев вывернул длинный парень в узкой короткой куртке и неторопливо направился к спорщикам. Лёнька выудил из пачки сигарету, распахнул пальто, шаря зажигалку по карманам джинсов, прикурил. Он не желал больше никаких драк, хотел только побыстрее уладить недоразумение и идти дальше своей дорогой. - Эй, друг, рассуди нас, - обратился к новому человеку с просьбой. - Он зачем-то напал на меня, хотя я ничего ему не сделал. - Конечно, - прищурив острые глаза, сказал подходивший и выставил вперед правую руку, вроде как поздороваться. Лёнька потянулся к нему в ответ, но парень уже скользнул мимо, криво ухмыляясь, и утащил за собой настырного спорщика, схватив его за рукав. А у Лёньки вдруг обожгло низ живота, и глаза поплыли вбок, увлекая за собой голову, а за ней и все тело. Он опустился на ослабевших ногах, сел на тротуар, сглатывая накатившую тошноту. "Вот ведь напился, дурак, прожег свитер", - вяло подумал парнишка и стал оглаживать живот в поисках упавшего огонька сигареты. Но вместо этого нашарил скользкую влагу, сочащуюся сквозь шерсть свитера, отдернул в испуге руку и стал тщательно обтирать ее о снег. Фонари ярко горели вокруг. Феликс Эдмундович строго взирал с пьедестала на пытающегося подняться Лёньку, будто хотел тут же арестовать его за вопиющее нарушение общественного порядка. Лёньке было стыдно за свою кровь, размазанную по утоптанному снегу у самых ног Дзержинского, и он понимал, что сильно виноват. Но сделать ничего не мог. Феликс Эдмундович хотел отвернуться от этого безобразия, но тоже не мог. Тогда он просто перестал смотреть на парня, словно того и не было. Наконец, какой-то прохожий, обойдя окровавленную фигуру на тротуаре, свернул к высокому каменному крыльцу и начал колотить в дубовые двери. Заспанный дежурный вышел на улицу. - Тут у вас прямо под окнами пацана убили, а ты и не видишь ничего, - в сердцах сказал прохожий и быстренько испарился по своим делам. Спешил, наверное, домой с работы. А может, просто не хотел, чтобы его схватили в свидетели или в обвиняемые и затаскали по судам. Дежурный моргал глазами, ничего не понимая, потом увидел черное тело на красном снегу и бешено засвистел, сбегая по ступенькам. - Вы чего это здесь? - задал дурацкий вопрос милиционер, перестав свистеть. - Тут нельзя в таком виде! Он оказался молоденьким, как и Лёнька, и вовсе забыл, что нужно делать. - Я не буду, - прошептал раненый, глядя снизу в его румяное лицо. - Помоги... скорую... Тут только дежурный включился в ситуацию и кинулся обратно. Вспомнил про телефон. Через пять минут на площади стало тесно от бело-красных и желто-синих машин. Повезло Лёньке, получить ножиком в живот в таком замечательном месте... *** Из операционной его перевезли на каталке в палату и оставили досыпать под наркозным хмелем на железной продавленной кровати. Первое, что попалось на глаза, когда очнулся, было Ольгино лицо. Она внимательно, без улыбки смотрела на него, кивнула удовлетворенно, заметив его пробуждение, и отвернулась в сторону. У окна, за изголовьем кровати стоял кто-то еще, не видимый Лёньке. - Живой, все нормально, - сказала Ольга этому невидимке, потом обратилась к раненому. - Ты сам виноват. Зачем разыграл трагедию всем на показуху? Лёнька не верил своим ушам. Запрокинул голову на подушке, пытаясь взглядом ухватить лицо третьего. Получилось - это был тот самый длинный парень с острым взглядом и скошенной улыбкой - и тут же очнулся от бредового сна... - Любовь до гроба, дураки оба! - ляпнул Лёнька и счастливо улыбнулся сквозь слезы. Олька ревела рядом с его кроватью, шмыгала красным носом и тоже виновато улыбалась. - Ты же понимаешь, нам никак нельзя друг без друга, - говорил Лёнька и гладил ее ладонь. - Понимаешь? - Ага, - кивала она, улыбалась и ревела. - Это все ерунда, заживет, как на собаке, - говорил Лёнька и прижимал ее ладонь к своему лицу. - Ага, - кивала она и снова ревела. - Ты только больше не говори так, - шептал Лёнька и целовал ее руку. - И я не буду, хорошо? - Ага, - она потянулась к его губам... Но поцеловаться им не дали. Дверь распахнулась, и в палату ввалились Витёк и Андрюха, наполнив пространство хрустящим морозом и новогодним мандариновым духом. - Эй, больной, кончай шланговать! Мы в поход собрались и на тебя спальник прихватили... (С) Рассказ опубликован в 2009г. в журнале "Сибирские истоки" (ЯНАО), в 2011г. в журнале "День и ночь" (Красноярск) Сообщение отредактировано АлексГК: Dec 4 2020, 16:18 Вложенные эскизы изображений |
волна |
Dec 6 2020, 11:58
Создана
#34
|
Пользователь Группа: Забанены Сообщений: 38 Зарегистрирован: 6-December 20 Пользователь №: 2,393,891 Пол: женский Репутация: 1 кг |
Очень понравилось!!!
СПАСИБО!! |
АлексГК |
Dec 6 2020, 14:11
Создана
#35
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
QUOTE(волна @ Dec 6 2020, 11:58) Очень понравилось!!! СПАСИБО!! Благодарю за отклик! И Вам - удачи!!! |
АлексГК |
Dec 11 2020, 07:29
Создана
#36
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
|
АлексГК |
Dec 11 2020, 07:34
Создана
#37
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Дверь широко распахнулась, и из клубов пара, повалившего на улицу, проявилось бородатое лицо шофера.
— Вы почему есть не идете? — спросил Петруха Мартодиев, заглядывая в вагончик и утирая ладонью лоснящиеся губы. — Повариха сказала, сейчас закругляется с ужином. Да и ехать пора бы, ночь на дворе. — Дверь закрывай! Не май месяц, — буровой мастер Костя Шейнин прикрыл форточку и затушил сигарету в импровизированной пепельнице-шарошке от бурильного долота. — Успеете, время-то всего лишь девятый час. — Так нам еще два часа пилить, — водитель ввалился в вагончик, обстучал унты о порог, прикрывая за собой дверь, сел на лавку и осмотрелся. — А вообще, бог с ним, путевка все равно уже закончилась, так что можно и у вас переночевать. Ты как, Илья, насчет остаться? Завтра суббота, выспимся и поедем, как рассветет. Электромеханик Илья Трофимов мотнул отрицательно головой, сидя сбоку от стола и, не отрываясь, строча что-то в журнале дежурного монтера. Его худое, чуть удлиненное лицо, с пробившимися над верхней губой жидкими усиками, казалось нарочито сосредоточенным. Словно этой напускной серьезностью он пытался скрыть, прежде всего от самого себя, свой возраст еще не оперившегося молодого специалиста. Хотя и Петр, и Константин были немногим старше него, но уже отдали Крайнему Северу по несколько лет, а он только-только разменял второй год северной жизни. — А то, смотри, у поварихи балок теплый, бока мягкие… — продолжал Петруха и хохотнул, довольный своей шуточкой. — Да и мороз крепчает, по-моему. Глянь-ка, Кость, на градусник. — Тридцать пять вроде, а еще час назад было двадцать девять, — ответил Шейнин, кое-как разглядев, прищурившись, красный спиртовой столбик сквозь проталину в наледи на окне. — А ты на повариху-то сильно губы не раскатывай, Шульбин тебе их быстро заправит. — Сейчас чаю хлебнете и поедете, — он проверил воду в чайнике, воткнул вилку в разболтанную розетку на стене и присел на импровизированный топчан, составленный из двух деревянных лавок между торцом стола и затертой стенкой вагончика. Этот топчан служил дежурной кроватью ему и сменному мастеру в любое время суток, когда удавалось урвать для сна несколько часов в бесконечной череде неотложных буровицких дел: от мелкого — передачи по рации суточной сводки начальнику смены на базе — до самого крупного — ликвидации аварии на скважине. Да их у мастера и не бывает, мелких дел, так как из них складывается и от них зависит производственная и людская жизнь буровой бригады — обжитого островка, окруженного заснеженным лесом и бесконечными, насквозь промерзшими болотами. — Нет, спасибо. — Илья закрыл журнал, достал из кармана брюк серебристые часы на цепочке, открыл крышку и глянул на циферблат. — Пожалуй, пора ехать, а то и к двенадцати до дому не доберемся. — Аристократ, — подмигнул Петруха Косте. — Жилетки только под фуфайкой не хватает. — Просто с такими удобнее, наручные запотевают на морозе, — Илья смущенно улыбнулся, спрятал часы в карман и поднялся. Мастер тоже встал с топчана, надел на голову ушанку с привязанной к ней защитной каской. — Пойду, перекушу, пока подъем закончат. Турбину сменим, в ночь надо наверстывать — из-под “кондуктора” самые метры. Не успели ведь и сотню взять перед аварией. Вышли на улицу. Водитель торопливо пошел через буровицкий поселок к стоявшему возле котельной “Уралу”. — Жмет морозец. — Шейнин остановился возле столовой, протянул руку Илье, потом спохватился: — Зайди, хоть булочек возьми в дорогу. Пряча за полой телогрейки газетный кулек с горячими булочками, Илья спрыгнул с крыльца и по тропинке через шламовый амбар направился к машине. Мороз действительно крепчал. Пальцы рук быстро замерзали в сырых, мгновенно затвердевших на воздухе меховых рукавицах. Илья снова чертыхнулся про себя — пока разбирался с неисправностью, имел глупость положить рукавицы на дырявый паровой шланг, чтоб не остывали. Черное, усыпанное звездами небо над головой было глубоко, как бездонный океан. Воздух неподвижен — белый дым из труб котельной, подсвеченный прожектором с вышки, поднимался вверх ровными столбами. “К сороковнику подтягивается”, — подумал Илья, остановился и ради интереса плюнул в снег, вспомнив, что таким способом определяли температуру воздуха герои рассказов Джека Лондона. Замерзла слюна на лету или нет, он так и не разобрал, но долго торчать на улице явно не стоило — мороз обжигал дыхание и прихватывал нос и щеки. Вышка, покрытая инеем, была освещена гирляндами светильников, словно новогодняя елка. Крюкоблок резво бежал вверх, вытягивая из чрева земли очередную трубу. Взревывал по-медвежьи двигатель главного привода. Бурильные свечи, выстраиваясь ровными рядами возле “ног” вышки, гулко звенели морозным хрусталем. Работа вошла в обычное русло, а ведь еще днем, когда они подъезжали к кусту скважин, буровая установка казалась мертвым нагромождением железа. Словно бездыханный динозавр, припорошенный метелью ледникового периода, этот завод на колесах неподвижно расположился на песчаной опушке, лишь гордо подняв, из последних сил, сорокаметровую шею вышки над хилыми северными деревьями. Петр погудел клаксоном на прощанье и вырулил вокруг мостков к выезду с кустовой площадки. — Прокати нас, Петруша, на тракторе, да поскорее. — Илья уселся поудобнее, пристроил возле себя кулек с булочками, достал одну. — Через пару часов дома будем. — Не загадывай. Когда приедем, тогда и будем, — отозвался водитель и вытащил из-за спинки сиденья термос. — Кружку в бардачке возьми. До центральной трассы — бетонки, связывающей месторождения с городом, — еще было километров двадцать по заснеженному лесу. Накатанный зимник извилистой лентой стекал под колеса “Урала”. Невысокие, в белых шубах сосенки толпились у обочин, выхватываемые дальним светом фар из ночного безмолвия. Свет выедал в окружающей тьме длинный тоннель на прямых участках дороги, а на поворотах резко упирался в стволы и вытянутые навстречу машине ветви, пригнутые пушистыми белыми рукавицами — как будто деревца голосовали проезжающей мимо попутке. Стекла кабины, оттаявшие за время стоянки, быстро затягивало слоем изморози. Скоро только на лобовых окнах остались озерки чистой поверхности. Петруха поправил ребристую трубку, протянутую под рулем к левой форточке от печки, пристроенной в ногах у пассажирского сиденья. Поток теплого воздуха по трубке поступал к заиндевевшему окну, давая водителю хоть какую-то возможность разглядеть зеркало заднего вида. Зимняя ночная дорога — хорошее снотворное для пассажира. Искрящаяся, скользящая под взглядом белизна, бегущие по краям тени деревьев, ровный рокот мотора, неспешный разговор с водителем, переходящий в его монолог, плавное покачивание тяжелой машины на взгорках и поворотах, обволакивающее тепло кабины — и вот уже нет сил удержать слипающиеся веки, голова потихоньку начинает клониться вперед, рот приоткрывается, выпуская в уголки губ слюнку, и только на неожиданной кочке, испуганно встряхнувшись и тараща невидящие глаза, понимаешь, что бессовестно заснул, бросив напарника один на один с дорогой. Но он не видит твоего извиняющегося взгляда или глянет искоса, понимающе улыбнется сквозь бороду, и, через пару минут, снова проваливаешься в небытие, продолжая досматривать прерванное сновидение… Вскоре подъехали к выезду на бетонку, до цивилизации оставалось семьдесят километров с хвостиком, и с этого момента неожиданное прервало обычный ход событий, в очередной раз доказывая людям, что в дороге случается всякое. — Открой дверцу, глянь, что там справа, — толкнул Петруха Илью, останавливаясь у поворота. Илья встрепенулся, вынырнув из короткого сна, сообразил, о чем его просит водитель, повернулся к окну и подышал на стекло, помогая дыханью растопить наледь тыльной стороной горячей ладони. — Я тебе и так скажу, нечего зря мороз в кабину впускать, — глянув в образовавшийся глазок, махнул рукой. — Поехали, справа свободно. Петруха медленно вывернул тяжелую машину на трассу и начал набирать скорость, но тут же, глянув в зеркало заднего вида, сбросил газ и свернул к обочине. — Ушел! — севшим голосом отрывисто бросил Петр, выжал педаль тормоза и остановил машину. — Кто ушел? — непонимающе уставился на него Илья. — Подрезал я кого-то, он с трассы свернул в кювет, чтобы в нас не врезаться. Петруха машинально перекинул рукоятку скоростей в “нейтраль”, дернул вверх ручник, схватил ушанку и вывалился из кабины. Илья очумело уставился на кружку с остатками чая, которую до сих пор держал в левой руке, потом засуетился, торопливо пристраивая посудину между сиденьями и одновременно другой рукой нашаривая ручку на двери. Шапку захватил и нахлобучил на голову уже на ходу и сразу же провалился по пояс в глубокий снег. Полотно в этом месте дороги на полметра было выше окружающей целины. Если учесть еще глубину сугробов, то до поверхности промерзшей земли — около полутора метров. В этой яме, “брюхом” на вспоротом насте, чуть-чуть не докатившись до бетонной опоры линии электропередачи, лежал бортовой “Урал”, с необычной прямоугольной емкостью во весь кузов. Фары его горели, взрезая световыми потоками стену плотного морозного мрака. Скорость наверняка была под сотню, поэтому машина и не перевернулась, а, пролетев несколько метров, ухнула в снег и, пропахав целину, резко остановилась. Полная луна зыбко освещала происходящее. Пока Илья, увязнув в сугробе, озирался вокруг, Петруха на четвереньках дополз до кабины аварийного грузовика и поднялся. Дверца водителя распахнулась, с подножки упал человек, утонул в снегу, но тут же вскочил и, размахивая одной рукой — вторая плетью болталась вдоль туловища, попытался кинуться на Петра, но опять завалился на бок. — Ах ты, сволочь! Ты же меня чуть не убил! Гад! — бормотал он отрывисто и зло, тяжело ворочаясь в сыпучей каше колкого снега. Петр добрался до него и тут же получил с левой руки неловкий удар в лицо. Шапка слетела с головы, но он, не защищаясь от сыпавшихся оплеух, поднял человека на ноги и пытался в темноте ощупать его и разглядеть — цел ли. Через несколько секунд они уже сидели в сугробе напротив друг друга и вяло переругивались, не в силах больше двигаться после нервной встряски. Петр приложил к разбитым губам горсть снега и, остановив кровь, стряхнул с ладони черный липкий комок. В это время подъехал и остановился на дороге такой же “Урал”, с емкостью в кузове. Водитель вышел из машины, огляделся, подошел к Илье, и они вместе стали медленно спускаться к почти утихомирившимся противникам, увязая на каждом шагу. — Как же ты вывернул, паразит, не глядя на дорогу?! — снова взвился пострадавший, все еще под впечатлением пережитого, увидев подкрепление. — У тебя, гнида, дети есть?! Жена есть?! Ты же моих сиротами мог оставить, сволочь! — Ну ладно, Федор, хватит, — жестко сказал водитель, подошедший с Ильей. — Живой ведь. Кости целы? — Правая рука не слушается, — ответил, тут же успокаиваясь, потерпевший и, вспомнив о боли, скривился в невольной гримасе. — Это я виноват, — сказал Илья и шмыгнул носом. — Окно все затянуло, я и не разглядел толком дорогу, сказал Петру, что все нормально. — Да нет, — покачал головой водитель второй машины и махнул рукой назад, вдоль дороги. — Я думаю, ты и не мог его увидеть, там же трасса через речку проходит и с моста круто вверх, метров двести всего отсюда. Фёдор на спуске поддал газу, ну и вылетел на вас из-за пригорка, как из пушки. Счастливый случай, что еще так обошлось. — Да, если бы сбил опору — кранты. — Петр начал осматривать пострадавшую машину. — Ухнула бы на кабину и на кузов, а в емкости, поди, нефть? — Под завязку — пять тонн, да еще с газком, рвануло бы крепко. — Фёдор покрутил головой. — Ладно, рассусоливать некогда, иначе совсем задубеем — надо определиться, что делать. — Второй водитель начал обходить грузовик с другой стороны, Илья пошел за ним. — Вы откуда? — С Карамовки, первое управление буровых работ, — ответил Илья. — Ну, а мы — из геологоразведочной экспедиции, с Вынгаяхи едем. Везем нефть с разведочной скважины. Коллеги, оказывается. Кузов, под весом тяжелой емкости, сорвало со “стремянок”, которые крепят его к раме машины. Стальные катаные прутья полопались на морозе, и передний борт, ударившись в стенку кабины, вмял ее с одной стороны сантиметров на тридцать, перекосив немного и заклинив правую дверцу. Задняя часть кузова съехала по инерции от оси машины на полметра и погнутыми острыми концами рваных “стремянок” распорола оба задних ската с правой стороны. Сама емкость не повредилась — потеков нефти на снегу не было, топливные баки тоже целы. — Не так уж плохо, — проговорил Петр. — Нужно заменить колеса, подтянуть ее к дороге, снять емкость, кузов и можно ехать своим ходом. — Так и сделаем, — подтвердил геолог. — Я тогда погнал в город, завезу Федора в больницу, потом на базу. Там сниму свою емкость и вместе с краном вернусь, а вы пока здесь управляйтесь, как сможете. Со скатами, правда, сложнее — у нас на двоих одна запаска. — Я свою возьму, — сказал Петр. — И трос у меня длинный есть, должно хватить. Пострадавший было запротестовал, не желая бросать грузовик на чужих людей, но напарник жестковато цыкнул на него. Петруха забрался в кабину, потушил фары и попытался завести успевший остыть двигатель. Запел с подвыванием стартер и с третьего раза сумел-таки вдохнуть жизнь в сердце автомобиля. Геологи, убедившись, что все идет нормально, побрели через сугробы обратно к трассе. Илья, притопывая ногами, смотрел им вслед. Они скатили на обочину запасное колесо и уехали. Дым выхлопа еще долго висел над бетонкой, неуловимо, словно тающее облако, оседая и растекаясь по стылой поверхности. Так бывает в безветренную погоду, когда температура воздуха опускается за сорок градусов ниже нуля. Петруха, отрегулировав холостые обороты, выскочил из холодной кабины и, засунув озябшие кисти рук крест-накрест в рукава телогрейки, поспешил, насколько позволял глубокий снег, к своей машине. Илья с готовностью направился за ним. Выкарабкавшись на четвереньках на дорогу, они забрались в тепло, плеснули в кружки чаю из термоса и, потихоньку прихлебывая сладковатую жидкость, отогревались, молча взглядывая в черноту ночи сквозь переднее стекло. Напившись, закурили, и закупоренное пространство быстро наполнилось клубами дыма так, что защипало глаза. — Ну, что? Вперед! — спросил и сам себе ответил Петруха. Илья молча кивнул, надел шапку, завязав “уши” под подбородком, натянул на руки просохшие наконец-то рукавицы и вынырнул вслед за водителем из кабины на мороз. — Эх, благодать! — Петр, раскинув руки, вдохнул полной грудью ледяной воздух. — Чувствуешь вкус жизни? Ты только глянь, какая красота вокруг! И, словно в ответ на его слова, прямо над ними в небе возникло, поглощая дрожащие звезды, белое полотнище северного сияния, растеклось медленными сполохами по небосклону, окрашиваясь с краев к середине в неуловимо меняющееся радужное разноцветье. Как будто гигантский флаг развернулся высоко над бескрайней тундрой, заливая холодным светом скованное морозом безмолвие ночи. — Сам Бог велит дело делать! И началась настоящая мужская работа. Помните загадку: что тяжелее — пуд свинца или пуд пуха? А сколько весит восьмидесятикилограммовое колесо от “Урала” для двоих парней, толкающих его перед собой в сорокапятиградусный мороз по сыпучему снегу метровой толщины на расстояние в двадцать метров? Только труд, труд до изнеможения, до мельтешения золотых искорок в глазах, даст ответ на этот вопрос. Упираясь руками в ребристую закаменевшую резину, а ногами в скрытую снегом кочковатую почву, Илья изо всех сил наваливался на неподатливое колесо, будто борец сумо, и толкал, толкал его, зажмурив глаза и распрямляясь, словно тугая пружина. Переступал на несколько сантиметров и толкал снова, уподобляясь мифическому Сизифу, фигурку которого, искусно вырезанную из дерева, видел однажды в далеком детстве в доме у отцовского друга. На память внезапно пришли и строки, вязью вившиеся по кромке пьедестала: “Пусть будет так же труд твой тяжек, но ощутимей результат…”. Тогда он не понял их смысла, но ясно переданные мастером упорство и сила запали в память буграми напряженных мышц и волевым выражением лица древнегреческого героя, толкающего вперед и вверх каменный шар. Пар от дыхания выбелил искрящейся бахромой мех на шапках, мелкими сосульками повис на усах, забил льдинками ноздри. Дух перехватывало, и ломило зубы от студеного воздуха, но тяжелая работа давала возможность согреться, заставляя кровь быстрее бежать по жилам и учащая дыхание. На замену колес ушло около часа. Напарники выбрались на дорогу и залезли в свою машину погреться, в ожидании геологов и следующего этапа работы. В кабине было очень тепло, даже жарко. Илья распахнул полушубок, откинулся на спинку сиденья, и тут же перед глазами все поплыло и заломило пальцы на ногах острой ноющей болью. Петруха плеснул в кружку остатки чая, отхлебнул сам и протянул Илье. Тот отрицательно замотал головой — пить не хотелось. Хотелось немного посидеть неподвижно с закрытыми глазами и согреться, чувствуя, как тепло волнами поднимается по озябшему телу. В это время далеко впереди над белым полотном бетонки проявился рассеянный свет фар. — Кого это еще несет в такой мороз? — Петр подался вперед и стал пристально вглядываться в темноту, все более уплотняющуюся по краям дороги, по мере того как приближалась машина. Из-за яркого, бьющего прямо в глаза светового потока не разобрать было габаритов транспорта. Петруха переключил несколько раз ближний и дальний свет, встречная техника медленно остановилась, фары потухли, остались только габаритные огни, и наконец-то стало видно, что это подъемный кран “Январец”. Двадцатитонный автокран на базе военного “МАЗ-500”, тягача-вездехода, с двойной, разделенной мощным двигателем кабиной и выдающейся вперед на несколько метров стрелой, как по мановению волшебной палочки, возник на ночной дороге. Рассмотрев номер на бампере “Январца”, Петруха обрадовано распахнул дверцу и выскочил из кабины. Илья последовал за ним и остановился рядом, только сейчас в полной мере оценив габариты огромной машины — ее колесо “ростом” было чуть ниже Ильи. Он зябко поежился, попытавшись представить себе по недавно приобретенному опыту, каким образом на трассе можно сменить такое колесо. — Наш, Ваня Седиков из первой колонны, — сказал Петруха Илье. Водитель “Январца” уже выбирался задом из высокой кабины, опираясь ногами на узкую трубчатую подножку и прихваченную к ней петлей понизу, для большего удобства, стальную цепь. Спрыгнув на укатанный снег, повернулся к ожидавшим его напарникам. — Чего кукуете? — угрюмо спросил он, засунув руки в карманы полушубка и даже не делая попытки поздороваться, хотя и узнал обоих. — Говорите быстрее, чего надо, я тут с вами дубака давать не собираюсь. Невысокого роста, от силы метр шестьдесят — похоже, несколько сантиметров ему добавляли подбитые слоем резины и без того толстые войлочные подошвы собачьих унтов; щупловатый, с круглым конопатым лицом и колючими серыми глазами, Ваня славился своим, мягко выражаясь, неприветливым характером и патологической скупостью, но, надо отдать ему должное, был мастером своего дела. За рулем “Урагана” и за рычагами мощного крана он, наверное, находил компенсацию своим недостаткам и временно обходился без них, а в общении с людьми совсем не старался произвести хорошее впечатление. Не обращая внимания на его насупленность, Петруха махнул рукой в сторону побитого грузовика. — Тебя нам сам Бог послал. Надо поднять машину на дорогу, а дальше мы сами справимся. Иван скептически глянул на чёрный силуэт, распластанный на снегу, и сплюнул. — Вас бы послать куда подальше. Некогда мне. Да и машина эта не наша, на кой она вам сдалась? — Мы в аварии виноваты, надо помочь людям. — Каким людям? Где хозяин-то? — Хозяина в больницу повезли, а нам нужно машину в город доставить. — А я-то здесь при чем? Мне на Суторму еще полста километров с гаком пилить, а тут убьешь два часа, не меньше. Бросайте всё и мотайте до дому. Иван повернулся, собираясь забраться в кабину. Петруха шагнул к нему и схватил за рукав, улыбаясь непослушными губами: — Не дури. По-человечески прошу, помоги вытащить. Ваня дёрнулся было, чтоб освободиться, но Илья уже обошел его и стал рядом, будто невзначай загородив подножку. Его вдруг начал разбирать смех, усталость куда-то отступила, и в голове ясно обозначилась мысль: еще одно неверное слово или движение, и Ивану несдобровать. Видно, шестым чувством уловив в их весёлых шальных взглядах это невысказанное обещание, Ваня криво усмехнулся, но остался на месте: — Ну, ладно, уговорили, не отвяжетесь ведь. Надо же было мне, дураку, остановиться. — Он озадаченно покачал головой и, не желая показать, что сдался под их неприкрытым напором, добавил: — По пузырю каждый мне поставите. — По два поставим. — Петруха довольно кивнул головой, отпустил его рукав. — Проезжай чуть вперед, трос накинем. Иван кивнул и поднялся в кабину. Развернув поперек дороги своего “мастодонта”, он дождался, пока Илья с Петром набросили трос с обеих сторон на фаркопы, и, поддав “гари” и огласив окрестности ревом мощного клаксона, легко потянул машину к дороге. Потом прижался к обочине, сдал назад и, снова выбравшись из кабины, принялся расставлять непослушные стылые гидравлические “ноги” подъемного крана. Несмотря на мороз, а может благодаря ему, дело спорилось. Через несколько минут емкость, вместе с оторванным кузовом, легла на грузовик Петра. Илья тут же примотал их кусками алюминиевой проволоки к бортам, и следом на полотно дороги благополучно опустилась и сама жертва ночного происшествия. Иван по-быстрому сложил стрелу, покидал стальные блины упоров в углубление на площадке крана и, натянуто распрощавшись с коллегами, запрыгнул в кабину “Январца”. Дизель взревел, и, тяжело тронувшись с места, автокран укатил, оставив за собой длинный шлейф выхлопа. Илья, не чуя ног от холода, забрался в кабину к Петру. Сбросив рукавицы, подышал на онемевшие пальцы рук, а ноги, выпростав из валенок, подсунул под поток теплого воздуха к раструбу печки. — Ну что, совсем замерз? — участливо спросил Петруха. — Держись. Зато еще одно дело сделали! Илья молча кивнул и поморщился, чувствуя, как снова нестерпимой болью возвращается кровообращение в онемевшие пальцы ног. — Я думаю, его машину нужно к нам в электроцех загнать. Мы ее сегодня же приведем в порядок. — Петр решительно тряхнул головой, как будто не желая слушать возможных возражений. — Одна проблема — ты водить можешь? — Я на права еще в институте сдал. — Илья с трудом разлепил веки, потом встрепенулся. — Правда, категория “В”, но я смогу и на “Урале”, если нужно. — А ты как думаешь? Илья только покачал головой: — Покажешь основные принципы… — При-инципы… — протянул Петруха, — принципы в институте остались, а здесь одна голимая практика. — Он ободряюще хохотнул. — Ты ж со мной уже не одну тысячу километров намотал, неужели не уловил основные принципы? В общем, выхода нет — нужно ехать. — Тогда вперед, не вижу препятствий! — Илья не дал себе слабины и с улыбкой взглянул на напарника. — Ну, хорошо. Поедешь на моей, она тяжелее, устойчивее, да и гнать совсем не с руки, будешь держать сороковник и не больше. — Петруха задумался. — Трогаешься с первой, сейчас со второй не получится — мосты застыли, едешь на четвертой, перед остановкой не забудь поворот показать и потом в нейтраль и на ручник. Я буду сзади держаться, метрах в трехстах, чтобы в твоем выхлопе не утонуть. Следи за температурой и аккумулятором, если что, тормози. Илья внимательно слушал, кивал. Усталость снова пропала, наоборот, у него внутри все запело от предвкушения нового приключения. И, действительно, когда он очутился за рулем, а Петр для страховки подсел рядом, Илья автоматически выполнил все необходимые действия, мотор зарычал, и машина послушно, правда с некоторой натугой, осторожно тронулась с места и покатилась сама по себе, плавно покачиваясь на “квадратных” от мороза колесах. Мотор пел свою песню, тоннель от света фар, рентгеном оголяющий окружающую тундру, монотонно слепил глаза, но в то же время не давал повода заснуть, удерживая взгляд отраженным контрастным высверком на острых гранях снежинок, бесконечной алмазной пылью сыпавшихся с небес. На промбазу Илья въехал с дороги уже с некоторой лихостью, о чем тут же пожалел, не успев притормозить перед шлагбаумом и благополучно свернув ему бампером полосатую “шею”. Остановившись возле ворот электроцеха, он перекинул рукоятку коробки передач в “нейтраль” и выпал из кабины. Рядом с ним тормознул ехавший следом Петруха, но Илья уже проковылял в цех, распахнул широкие ставни ворот, и аварийная машина первой вкатилась в тепло. Илья въехал следом, словно заправский водитель, осадив грузовик за порогом электроцеха. — Ну, ты даешь, — Петр встречал Илью веселой, но немного вымученной улыбкой. — Еще одно дело сделано, осталось последнее на сегодня. — Как же мы ее отремонтируем? — Илья удивленно ходил вокруг куцего “Урала”. — Тут работы на несколько дней, да и специалисты нужны. — Мы сами себе специалисты, — Петруха улыбнулся одними глазами и кивнул в сторону, — а вот помощники нам действительно понадобятся, ну, за ними, я думаю, дело не станет. Вокруг них собрались несколько человек слесарей и электриков из ночной смены. Мужики неспешно покурили, переговариваясь между собой; потом заработала кран-балка, снимая поврежденный кузов с грузовика Петрухи; загудел токарный станок, приняв в свой патрон стальной пруток будущей “стремянки”; и застучала пара упругих резиновых молотков, предназначенных для укладки обмоток электродвигателей, а сейчас вполне сгодившихся для рихтовки помятой кабины. — Вот Федор-то завтра обрадуется, когда увидит, что мы все исправили, — проговорил Илья, ныряя под кузов с гаечными ключами в руках. Петр согласно кивнул. Через какое-то время, а было уже около пяти часов утра, машину полностью восстановили. Для пущей важности Илья еще окатил ее горячей водой из шланга, смывая остатки оттаявшей грязи, а Петруха выгнал свой грузовик из цеха в метельную круговерть, разыгравшуюся на улице. — Ладно, ты тут закругляйся, а я свою “ласточку” отгоню в гараж, договорюсь заодно, чтобы за нами дежурный автобус заехал пораньше, и вернусь, — крикнул он Илье, закрывая ворота. — Чайку завари. Вахтовики разбрелись по “кандейкам” — “докемарить” остаток смены. Илья сходил в раздевалку, оттер щеткой с хозяйственным мылом руки над умывальником, включил в “киповской” видавший виды чайник и решил перекурить на улице, пока закипает вода. Навалился плечом на тяжелую дверь, заставив подняться противовес на стальном тросике, распахнул ее и… уперся грудью в ружейные стволы. В четком квадрате света, падавшего из дверного проема в заснеженную черноту раннего утра, против Ильи стоял Федор, пристроив двустволку на сгибе загипсованной до плеча руки. Пальцы левой лежали на взведенных курках. — Где моя машина, сука, говори! — Федор выплевывал слова вместе с перегаром. “Вот тебе, бабушка, и… “бриллиантовая рука”!”, — ни к селу ни к городу стукнула в голову мысль. Илью разобрал нервный смех, настолько дурацкой и нелепой показалась возникшая ситуация. Он стоял не шевелясь и хохотал прямо в лицо опешившему Федору. Тот, от неожиданности, отпустил курки и придержал начинавшую закрываться дверь. В ту же секунду сбоку, из снежного вихря, выдвинулась фигура Петра, он резко дернул ружье левой рукой на себя и вниз, а правой, вложив в удар весь свой вес, врезал Федору в челюсть. Тот опрокинулся в сугроб и затих. — Ну, вот он и обрадовался, — констатировал Петруха, поднял двустволку, закинул за спину и перевел взгляд на Илью. — Ты как? Живой? В штаны не наделал?! Илья перестал смеяться, кинул в рот пригоршню снега и вытянул непослушной рукой сигареты из кармана. — Ты его не убил случаем? — Да что ему сделается. Отключился, вояка. — Петр наклонился над Федором. — Дышит. Давай-ка его затащим в цех, а то, не дай бог, еще простудится. Досталось ему сегодня. В киповской лаборатории они сгрузили Федора в обшарпанное кресло и, отдуваясь, уселись к столу. Ружье убрали под стол, от греха подальше. Чайник уже устал плеваться паром и кипятком. Илья выдернул шнур из розетки и залил заварник. — Где-то тут спирт должен быть, — Петруха вопросительно посмотрел на друга. — Надо товарища в чувство привести, да и нам не помешает причаститься после работы. — Канистра в сейфе, ключи в столе, — коротко ответил Илья. Петр вытащил десятилитровую канистру, составил рядком три граненых стакана, плеснул в каждый на треть и смочил носовой платок. Потом подошел к Федору и сунул платок ему под нос. Гость завозился, морщась и отворачиваясь, открыл глаза и ошалело начал оглядываться по сторонам. На его скуле расцвел лиловый, во всю щеку, синяк. — Челюсть-то целая? Держи, лапоть, — Петруха протянул ему стакан и кусок хлеба, — только осторожно пей — спирт. Федор машинально принял стакан левой рукой, хлеб положил на коленку, прижал гипсом и исподлобья вперился в напарников: — Мои мне сообщили в больницу, что вы машину угнали, гады. Теперь и меня хотите кончить?! — Ты, Федя, наверное, недавно к нам “с земли” приехал? — Петр с сожалением глянул на водителя. — Насмотрелся там “видиков” американских, теперь бормочешь, сам не знаешь что. Выйди-ка вон в цех, глянь, не тебя ли там “подруга” дожидается? Федор недоверчиво приподнял брови, отставил стакан, поднялся и вышел в дверь. — Давай, Илюша, за здоровье! Набери воздуху, задержи и пей залпом, потом выдохнешь. — Петруха проследил, как Илья выполнил его наставления, кивнул и опрокинул в рот свою порцию. Спирт обжег горло, Илья кое-как отдышался, зажевал хлебом, ощущая, как огненная жидкость держит путь по пищеводу, закурил. В желудке потеплело, в голове включился легкий шум, и глаза поплыли по качнувшейся комнате. — Ну, мужики! Ну, мужики! — Федор ввалился в “киповскую” и кинулся жать им руки. — Выпей лучше за знакомство и больше так не делай, — Петр пододвинул к нему стакан. — Двигать надо, сейчас автобус подойдет. — Нет, я на своей поеду. — Федор выпил, закашлялся, блестя глазами, и выскочил за дверь. Илья с глупой улыбкой наблюдал за его выкрутасами, потом поднялся из-за стола и пошел следом. — Смотри, Федор, водка с рулем не дружат. — Петр кинул в кабину разобранное ружье и патроны, захлопнул дверцу. “Урал” попятился задним ходом в распахнутые ворота, Федор махнул на прощанье здоровой рукой, развернулся и покатил прочь. Навстречу ему на базу въехал дежурный “Кавзик”. Хорошо, хоть разминулись вовремя. Илья закрыл ворота цеха и направился к поджидавшему его на подножке автобуса другу. — Ну что, прочувствовал до конца вкус… — Петруха улыбнулся в бороду и подмигнул, — а, Илюха?! — Нет, только попробовал! И хочу пробовать снова и снова… (С) Рассказ опубликован в разные годы в журналах "Сибирские Истоки" (ЯНАО), "Урал" (Екатеринбург), вошёл в авторский сборник прозы — гран-при конкурса "Золотое перо Руси" (Москва, 2007 г.) Сообщение отредактировано АлексГК: Dec 11 2020, 15:28 Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Dec 13 2020, 06:21
Создана
#38
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Таёжный эскиз
(охотничья история) Тропа вела к роднику, столетиями точившему замшелую скалу в глухом распадке. Изюбры, тоже из года в год, выбили почву копытами почти до голого камня, но идти по тропе всё равно было нельзя – запах человека слишком острая "приправа" к таёжному настою. Поэтому Сергей зашёл к временному схрону пятикилометровым кругом, верхами по крутой, заросшей лиственницей, гряде, и спустился на самую макушку скалы. Он лежал в засидке уже больше половины суток, изредка осторожно переваливаясь с боку на бок. Не спал и не ел. Глубокая чаша родника внизу манила утолить жажду студёным эликсиром, но охотнику приходилось довольствоваться глотком тепловатой воды из фляжки. Ещё хотелось курить. Сергей специально не взял с собой папирос, хотя был заядлым курильщиком. Ради желанной добычи можно и не то потерпеть. Заходящее солнце выкрасило небо над горизонтом золотисто-красным заревом. Птицы умолкли, устраиваясь на ветвях ко сну поудобнее, чистили пёрышки, прятали клювы под крылья. Дневное тепло струилось вверх по склонам распадка, уступая место ночному холоду, туманной изморозью выползающему из расщелин и выжимающему из камня чистые слезы росы. Сергей поёжился, отвлёкся взглядом в небо и оторопел: на западе, прямо над закатным заревом полыхал зёленый стяг полярного сияния. Сквозь него чуть просвечивали стылые звёзды. Искристое свечение медленными волнами текло к зениту, неуловимо истаивая, растворяясь в густеющей тьме. Невозможное, как и неожиданное, иногда случается. Изюбры подошли к водопою тихо, ни стуком копыта о камень, ни хрустом сухой ветки не выдав себя охотнику, застывшему на скале в восхищенной эйфории и проворонившему их приближение. А может, и на руку ему это случилось. Когда Сергей опустил взгляд, ревун уже стоял над родниковой заводью, поводя головой в короне ветвистых рогов по сторонам. Стадо неясными тенями хоронилось на тропе позади него. Ружье было наготове, и выстрел расколол тишину, бросив красавца–вожака на колени перед человеком. Невидимые птицы вскрикнули от боли резкого звука, телята и лани в страхе умчались под прикрытие тайги. Вернулась тишина, и сквозь неё стал слышен предсмертный хрип. Охотник не утерпел, скатился в азарте к неподвижному, лежащему на боку оленю. Сумерки спешили укрыть место убийства от мира и от самого виновника трагедии, но жертва еще не умерла. Сергей наклонился, вгляделся в помутневшие глаза и без раздумий полоснул изюбра ножом по горлу. Ревун дернулся в агонии, попытался встать и резким ударом копыта перебил ногу своему палачу. Они долго лежали рядом, пока охотник не пришел в сознание. «Ну, дурак!..» – с этой мыслью он очнулся и стиснул зубы до скрипа. Левая нога пылала болью, опухшее лицо саднило от укусов комарья. Сергей опёрся на руки за спиной, толкнулся, приподнимаясь, – ладони скользнули в холодную жижу под головой оленя, – отдернул брезгливо, сел кое-как. Нога ниже колена торчала вбок, брезентовая штанина напиталась кровью. Сергей, обливаясь потом, нашарил рядом нож, стряхнул черные сгустки и обтер руки о штормовку. Как он умудрился выровнять ногу, перетянуть ее веревкой и примотать вокруг икры несколько обструганных веток, он не запомнил. Потому что после ему пришлось ещё и встать, опираясь на суковатую палку, и прыгать восвояси на здоровой ноге, подвывая и всхлипывая при каждом «шаге». Вокруг молчала тайга, залитая лунным светом. На рассвете он упал без сил на берегу широкого ручья, закрыл глаза, выдавливая стиснутыми веками скупую слезу. До избушки было километров шесть да от неё до трассы еще двадцать с гаком. Вторую часть пути одному точно не пройти, но и в избе сидеть почти без еды и воды – тоже долго не протянешь. Как ни странно, эти рассуждения успокоили, и Сергей забылся ненадолго, начиная мысленно готовиться к смерти. И даже сейчас он думал только о себе. Когда вновь открыл глаза, то увидел на другом берегу ручья старого человека в кухлянке, вытертых меховых штанах и торбазах. Человек сидел на корточках у воды и смотрел на горе-охотника. В его тяжёлом взгляде сквозило презрение. Сергей виновато и облегченно улыбнулся, кивнул, здороваясь, но тёмное лицо аборигена не отозвалось на приветствие. Он молча встал, шагнул в кусты, разросшиеся по берегу, и через пять минут вернулся с охапкой ветвей, из которых соорудил примитивную волокушу. Затем перебрел ручей, помог подняться раненому и, взвалив его на спину, перетащил через бурную воду. Упав на волокушу, Сергей потерял сознание и очнулся только в охотничьей избушке, на дощатых нарах. Как старик сумел дотянуть его до жилья, осталось загадкой. Всё так же не говоря ни слова, таёжный житель растопил печь и, пока закипала вода в казане и томилась распаренная трава, разобрал навязанный вокруг больной ноги охотника каркас. Срезал заскорузлую от спёкшейся крови штанину и взялся вправлять кость. Сергей скрипел зубами, вцепившись каменными пальцами в края нар, пока снова не выпал из бытия. Следующую неделю старик возился с раненым, словно нянька. Кормил его, поил травяными настоями, вытаскивал из дома справить нужду. Управлялся с хозяйством споро, отлучаясь изредка к ручью за рыбой, но делал всё в хмурой замкнутости, молчком, не выказывая, однако, ни злости, ни раздражения. Спал ли он хоть немного, Сергей так и не узнал. Нога, в крепкой шине из тщательно выструганных, подогнанных дощечек, быстро шла на поправку, беспокоила всё меньше. На восьмое утро, когда старик ушёл в тайгу, Сергей поднялся с нар, опираясь на заготовленный самозваным "медбратом" костыль, проковылял в сенцы и на улицу. Таёжный край навестило скорое бабье лето: яркое солнце делилось с землёй последним теплом, растворяя стелющиеся к прибитой ночными заморозками траве лоскуты тумана в низинках и распадках; птицы радовались свету и чистому небу, разноголосыми трелями перекликаясь в золотых ветвях лиственниц; воздух был прозрачен и звонок, словно горный хрусталь. Неудачливый охотник открывал мир заново и себя в мире тоже. Старик не вернулся к вечеру. Сергей понял, что и не вернётся. Значит, пора и самому отправляться в дорогу. Вложенные эскизы изображений |
АлексГК |
Dec 17 2020, 05:22
Создана
#39
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
|
АлексГК |
Dec 17 2020, 05:24
Создана
#40
|
Профи Группа: VIP Сообщений: 4,069 Зарегистрирован: 12-March 19 Из: Ново-Николаевскъ Пользователь №: 2,380,336 Металлоискатель: Super/Puper-Internet Пол: мужской Репутация: 332 кг |
Кризис - понятие отвлечённое, пока не ударит непосредственно по тебе, не так ли? Все катаклизмы, природные, общественные и экономические, не страшны, если происходят где-то "в телевизоре", а за твоим окном тишь да благодать - весна, солнышко светит, воробьи чирикают, девушки гуляют просто так, не по панели...
Вот и у меня всё было в порядке, пока однажды утром в пятницу не позвонил шеф и не сказал, что с понедельника я могу на работу не выходить. Кризис, мол, убытки сплошные, нестабильная ситуация, а когда всё нормализуется, он меня и обратно возьмёт, ну просто к бабке не ходи - обязательно! День я кое-как перекантовался в беготне с обходным листом. Спецодежду сдавал, оргтехнику и пропуск, расчёт получал... А домой притопал, такая тоска навалилась, хоть волком вой! Я и повыл. Тихонько, чтоб соседей не переполошить. У них своих проблем хватает. Потом врубил телек, пивка стаканчик-другой накатил, сверху коньячку кружечку под жареную картошку с балыком, оно и полегчало. И вообще, вспомнил хорошую мысль, из великих чьих-то изречений: дескать, если плохо тебе стало, подумай, сколько людей на свете в таком дерьме живёт, что не приведи господь!.. Так что мне-то уж точно грех жаловаться. Отужинал, - дай-ка, думаю, в Сети пошарюсь, - может, кто письмецо накатал из друзей или в Одноклассниках отметился. Пообщаемся, ещё веселее станет. Завалился в кресло, включил нетбук, запустил Outlook от usb-модема, а там, и правда, письмо! Только отправитель какой-то "импортный". Наверняка очередной лохотрон, но я решил глянуть ради интереса. Открыл, читаю: "Уважаемый господин Антипов! Я взял на себя смелость написать Вам это очень конфиденциальное письмо. Я прошу Вас уделить этому Ваше максимальное внимание, так как содержание письма является очень важным. Для предотвращения всяких сомнений сообщаю Вам моё имя - адвокат Маркус Трумберг. Я практикующий адвокат, зарегистрированный в Австрийской Ассоциации юристов, являюсь так же действительным членом Коллегии Африканских Независимых Финансовых Советников. В дальнейшем я вышлю Вам сканированные копии всех подтверждающих документов. Моя цель написать Вам эту конфиденциальную почту основана на факте: я был личным поверенным г-на Иоганна Хмелевски, выполнявшего функции импортера и подрядчика в Тоголезской Республике, в Африке. Г-н Хмелевски проживал в г.Ломе около десяти лет, а его семья, жена и дочь, жили в г.Вена (район 18) в собственном доме г-на Хмелевски, куда он приезжал один раз в год на рождественские и новогодние праздники. Вечером 24 декабря 2010 года, переезжая в аэропорт Вена-Швехат, чтобы встретить мужа, г-жа Хмелевски вместе с дочерью погибли в ужасной автомобильной катастрофе. Их машина столкнулась в темноте на автобане с трейлером, нагруженным пачками бумаги для печатающих устройств, который стоял на обочине без предупредительного знака. Господин Иоганн Хмелевски был буквально разбит горем, узнав по прилете о смерти своей семьи. На похоронах он почувствовал себя очень плохо, и мне пришлось отвезти его в больницу, где он и скончался через трое суток, лишь однажды придя в сознание. Во время этого непродолжительного просветления он составил в моем присутствии завещание, которое заверил вызванный нотариус, и передал мне. После чего г-н Хмелевски рассказал мне историю своего деда -Зигмунда Хмелевски, который в 1942 году находился на оккупированной польской территории". - Красиво излагает, паразит! - вслух скептически восхитился я эпистолой, - хоть и не совсем гладко. Всё же сетевые аферисты сильно продвинулись в оформлении своих опусов. Не только он-лайн переводчиками пользуются, но и услугами литературных негров, судя по всему. Вот только каким боком стоит моя персона к этой душещипательной истории, пока было не ясно. Чтобы разобраться, как они вырулят из этого австрийско-афро-польского сюжета на русские просторы, я стал читать дальше: "В трудовом лагере Штоинсберг, где Зигмунд Хмелевски служил охранником, в то время находились советские пленные. Среди них была Мария Антипова, являвшаяся, как я выяснил позднее в результате продолжительных и затратных поисков, прямой родственницей Вашего прадеда. После окончания военных действий между ними был заключен брак, о чем свидетельствует запись в Центральном архиве г.Зальцбург. Мария Антипова скончалась три года назад. Ее престарелый супруг пытался разыскать родственников жены, но не успел этого сделать, воссоединившись в скором времени со своей супругой, и завещал семейные сбережения единственному внуку. И мой клиент, у которого не осталось других наследников, поручил мне завершить поиски, начатые дедом. Что я и выполнил со всем тщанием, как Вы можете видеть, читая это письмо. Теперь конкретно по делу: согласно завещанию г-на Иоганна Хмелевски Вы наследуете 10 826 000 Евро..." Тут я сильно развеселился, притормозил чтение, хлебнул коньячку и попытался представить себя миллионером. Хохотал долго, до слёз, до изнеможения - так, что соседи начали колотить в стену. Остановился, когда понял, что смех мой очень похож на идиотский. Видать, нервы расшалились-таки от сегодняшней передряги, а тут ещё письмо это дурацкое... Но дочитать-то надо, - хочется. "...Для вступления в права наследства Вам необходимо прибыть Вену, для чего я вышлю на Вас приглашение, форму документа, которую нужно заполнять, и перечислить 47 Евро на счёт Министерства внутренних дел Австрии. Указанные документы, а так же необходимые скан-копии исторических и архивных справок я Вам пришлю в ответ на Ваше согласие на это письмо. Так же, дополнительно сообщаю, что на Ваши поиски мной потрачены 4 675 Евро, которые я буду вынужден удержать после Вашего вступления в право наследства. Я поэтому просил бы Вас уделить этому письму серьезное внимание и ответить ко мне очень срочно. С уважением, Адвокат Маркус Трумберг Коджо палат & Associates 45 Рю Дела юстиции Вена, Австрия Dr. Markus Trumberg сч. 96730056800028310 Raiffeisen Central Bank " Ну вот, теперь стало понятно из-за чего вся каша завговнена - сорок семь евро! Дешёвка! Мелкий шаромыжник - наплёл с три короба ради уличной подачки. Хотя, если поразмыслить, как раз такими суммами и можно почти безбоязненно собирать дань с лохов. Но я-то не лопух, я умный! Сейчас ещё коньячку хлопну - ещё больше поумнею! Сказано - сделано. Поумнев разок-другой, я безо всякой задней мысли, просто ради прикола сочинил такой ответ: "Уважаемый господин Трумберг! Я в последнее время по-австрийски не разговариваю, поэтому пишу Вам тоже на русском. Меня очень растрогал Ваш рассказ, а ещё больше расстроила потеря родственников, о которых раньше, к огромному моему сожалению, я ничего не знал. Благодарю Вас за проявленное участие, упорство в поисках и благородное желание довести порученное дело до конца! Но хочу сообщить Вам, что сам я - человек не бедный. Поэтому совершенно не нуждаюсь в указанной Вами сумме наследства, а с радостью передал бы её в какой-либо благотворительный фонд Австрии. За вычетом, конечно, всех, уже понесённых Вами, и будущих расходов, а так же несомненно причитающегося непосредственно Вам гонорара (на Ваших условиях, разумеется)". Меня понесло, почти как Остапа Бендера... "Кроме того, я не женат, не имею детей и других родственников, а состояние моё столь велико, что я хотел бы добавить к наследству ещё столько же, чтобы внести достойный вклад в дело помощи нуждающимся. Мне претит сама мысль о покупке домов, яхт и спортивных клубов, когда в мире существует безработица, наркомания, проституция и другие незаживающие общественные язвы. И я хочу, с Вашей помощью, всемерно способствовать их излечению..." Оторвавшись в растрёпанных чувствах от клавиатуры, я сходил в ванную комнату - высморкаться, покурить и успокоиться. Вернулся, опрокинул ещё рюмочку и дописал письмо: "...Настоящим выражаю Вам своё согласие на вступление в права наследства г-на Иоганна Хмелевски, и, для скорейшей реализации вышеописанных планов, прошу выслать мне необходимые документы. Так же, думаю, Вас не затруднит прибавить к своим расходам и перечислить 47 Евро Министерству внутренних дел Австрии. Они окупятся сторицей, уверяю Вас! С наивеличайшим почтением, Ваш покорный слуга Юрий Антипов" Кликнув виртуальную клавишу "Отправить", я поднялся из-за стола, потянулся с хрустом и завалился на диван. Бездумно переключая каналы, долго пялился в экран телевизора, где обильная "мыльная пена" и прочая развесистая "лапша" не давали скучать таким же бездельным зрителям. Телефон непривычно молчал. Я больше не был нужен никому. Кроме австрийского адвоката. Очередное послание от него булькнуло в компьютерных колонках за полночь, когда я уже почти отключился. "Уважаемый господин Антипов!" - вещал мой забугорный "друг", - "Я обдумал Ваше встречное предложение и нахожу его вполне приемлемым, если Вы, в свою очередь, предоставите мне документы, подтверждающие Ваши возможности удвоения суммы наследства. Так же, прошу выслать приведённую ниже информацию, чтобы позволить мне сделать необходимые действия для оформления вызова и получения визы на Ваше имя: 1 - контактный адрес; 2 - контактный телефон/факс; 3 - род занятий; 4 - гражданство; 5 - скан паспорта. Как только я получу вышеуказанную информацию, я начну подготавливать необходимые правовые документы на Ваше имя и отправлю Вам письмо-заявку о том, как связаться с банком. Вы можете позвонить мне по телефону: +22894194734 для словесного разговора с 12:00 до 18:00 московского времени. Преданный Вам, Адвокат Маркус Трумберг". Поверил, значит, дурилка картонная, моей байке, надо же! Но смеяться мне уже некогда стало, зевота одолела - аж за ушами трещит. Да и отвечать австрийцу нечего. Хотя, конечно, он порядочный наглец - кто кому первым впаривать начал? А ему теперь доказательства моего финансового благополучия подавай?! Ну, погоди у меня... Ладно, пошутили и хватит. Утро вечера мудренее. Почесал я живот, диван застелил, позёвывая, и упал, как в омут. Назавтра проснулся в полдень - ничего не помню, словно Косой. Позавтракал вяло, задумавшись о хлебе насущном, но дельного в голове не прибавилось. Телеящик бубнил новости, хотел запугать меня криминальными и природными катаклизмами со всех концов света, рукодельным экономическим кризисом, перемежая страшилки "звезданутыми" светскими новостями. Я пропускал этот грязный поток мимо ушей, пока не отфильтровал брошенное вскользь диктором сравнение: сумма состояний российских миллиардеров превышает бюджет страны на 2012 год. Надо же, а? Ведь это уму непостижимо, что такое возможно в нашем чокнутом мире! Тут мне и вспомнилась дурацкая переписка с австрийским адвокатом. Я сразу же перекочевал из кухни в комнату, уселся за компьютер и перечитал вчерашние шедевры эпистолярного жанра. Хмыкнул скептически, раздумывая, не удалить ли к чёртовой бабушке всю эту ахинею. Подключился к сети, проверить почту, - новых сообщений от венского контрагента не поступало. Он явно ждёт моего следующего шага. А скорее всего и не ждёт, а просто дрыхнет без задних ног в своей уютной европейской квартире, ведь в Альпах-то ещё только забрезжил рассвет. Ну, что ж, пусть спит, а мы пока придумаем какую-нибудь заковыристую "фому", похожую на правду. Тем более что заняться более плодотворным времяпрепровождением мне совершенно не улыбалось. Хотелось просто отдохнуть и развлечься от души. Я ведь тоже теперь "российский миллиардер", и надо как-то начинать соответствовать этому "высокому" званию! Для начала нужно обзавестись солидным счётом в банке, - фальшивым, разумеется. Явная липа, вроде собственноручной записи в старую валютную сберкнижку восьминулёвого числа и отправка скана моему заочному визави, не годится в наш век компьютерного разгула. Шутить надо более тонко и именно в сфере IT, пусть даже и по-ламерски примитивно. Вряд ли этот мелкий финансовый аферист является одновременно продвинутым хакером. А если да, то шутка тут же прекратится, только и всего. В настоящем банке у меня есть, конечно, некоторые сбережения на чёрный день. На них я и собираюсь существовать, пока не найду работы, но сумма там хранится совершенно несолидная для моего нового "статуса". Да и рисковать ею по-настоящему - смерти подобно в сегодняшних демократических джунглях. Только стопроцентная виртуальная подделка годится в дельце такого рода. Надо бы заиметь ещё один счёт в любом банке: и что мне это даст? Открыть счёт не проблема, чем его наполнить?.. Значит, нужно "открыть" свой собственный банк, а в нём уж можно развернуться - Интернет всё стерпит! Конструктор сайтов, как и хостинг в Сети подобрать - раз плюнуть, и бесплатно. Только настоящее доменное имя денег стоит. Его я получил, заплатив с кошелька Webmoney смешную сумму в девяносто девять рубликов, и в мгновение ока стал полноправным владельцем ЗАО "СибЭкспортБанк". То, что мне нужно сделать именно банковский сайт, а он, хоть и липовый, требует специальной защиты, сначала не приходило в голову. Но, заглянув ради интереса в Интернет-представительства пары-тройки солидных финансовых структур, я понял, что без "охраны" не обойтись, иначе мойзабугорный друг легко раскусит липу, когда получит информацию о моём миллионерском счёте. Покопавшись в своей дискотеке, я нашёл сборник пиратского софта от новосибирской команды Бригадира, а на нём хорошие программы для защиты контента от взлома, подключил внешний дисковод и погрузился по уши в дебри сетевого конструирования. И, так как новичкам и дуракам в первый раз всегда везёт, то и у меня после пачки выкуренных сигарет пред слезящимися от дыма очами красовался на экране монитора неброский, вполне респектабельный сайт личного банка, с одним единственным клиентским счётом, пока нулевым. Отвалившись от стола, я глянул на часы и присвистнул - шесть вечера! Сходил на кухню, заправил и поставил на плиту гейзерную кофеварку. Пока она пыхтела, вернулся к нетбуку, зашёл под паролем в личный кабинет и "положил" на счёт десять тысяч евро. Сумма, конечно, красивая, однако, не считая её полной необеспеченности, что-то ещё меня смущало... Попив кофейку в раздумье, я понял, что. Пририсовать к числу ещё четыре нуля - раз плюнуть, а вот как показать адвокату Трумбергу эту "валютную" начинку - вопрос! Сделать выписку со счёта? Не солидно как-то: с чего это я вдруг открою первому встречному свои финансовые дела?! Шутка моя явно проваливалась, толком не начавшись. Пришлось снова отвлечься, сварганить ужин на скорую руку - дежурную яичницу с колбасой. Пока жевал её с огрызком чёрствого лаваша, я уже совсем охладел было к затеянному бестолковому розыгрышу. К тому же и голова разболелась. Пришлось в качестве лечения допить остатки вчерашнего коньяка. После чего, побродив в сожалениях по страницам своего электронного банка и обнаружив услугу "мгновенный перевод", я не придумал ничего лучше, чем отправить австрийцу пять тысяч евро в адрес его венского банка. И вылез из берлоги на вечерний променад, благо погодка за окном стояла изумительная! Присевшее на крыши двухэтажек солнце отражается в разливах луж на тротуаре. Рядом, по сырому грязному асфальту улицы с рычаньем несутся автомобили. Их звуки привычны слуху, как пожизненная кара за блага промышленной цивилизации, и воспринимаются обычным "белым" шумом. И вдруг: врезаются в этот фон резким, но приятным музыкальным диссонансом переливчатые трели синицы. Она уселась на самую макушку высокой сосны в перекрестьи улиц, и радуется яркому солнцу во всё горлышко, задрав клюв в синее небо, расправив жёлтую грудь и не обращая внимания ни на машины, ни на людей. И в её радостный ритм-мотив, в окончание каждой музыкальной строки, вплетается пара отрывистых, словно низкое буханье ударника, вороньих карканий. Чёрная напарница устроилась рядом на металлической опоре линии электропередачи и внимательно следит за музыкальной темой солистки, искусно вплетая свои басы и, тем самым, создавая настоящее произведение искусства, неповторимое в своей красоте и завершенности. Люди на тротуаре останавливаются, сбитые с программы городской суеты звуками живой природы. И птицы стараются вовсю, приостанавливаясь лишь, чтобы вдохнуть сладкого весеннего воздуха и чёрными бусинками глаз взглянуть исподтишка вниз, на умиляющихся людей и равнодушные машины. Оказывается, мы ещё живы... хотя совсем забыли, что можно думать о ком-то, кроме себя... В таком "лирическом" настроении я зарулил в магазин за продуктами и вернулся домой, отбросив невесёлые мысли и радуясь, что завтра будет воскресенье, и значит, можно и дальше плевать на все проблемы. Письмо из Австрии уже ждало меня "в ящике": "Доброго время суток, уважаемый господин Антипов. Вы получил моё последнее сообщение?" - осторожно интересовался мой далёкий "друг" Маркус. "Ага, забеспокоился!" - мысленно развеселился я. - "Хочется денежек, да? Ну, поволнуйся, поволнуйся, родной, зацепись, как следует". И отстучал в ответ коротко в стиле Юстаса: "Подбираю документы. По готовности отправлю". Новое сообщение пришло через несколько минут: "Дорогой господин Антипов! Искренне благодарю Вас, перечисленная Вами финансовая сумма поступила на мой банковский счёт. С нетерпением жду копии документов для продолжения работы". Тупо перечитал текст два раза. Потом ещё раз. Потом заглянул в свой банк - всё правильно, "евров" у меня поубавилось ровно наполовину. Ну, так это понятно - арифметика в программе хромать не может. Но не могло же простейшее действие, вычитание виртуальных цифр привести к прибавлению их к реальным деньгам чёрте где?! А почему бы и нет? Цифры-то везде одинаковые, арабские. К тому же и в компьютере и в Сети "цифровые" деньги - это не более чем электрические импульсы, изначально неосязаемые органами чувств информационные пакеты, в отличие от банкнот и монет. Так что, как ни крути, липа - она липа и есть. Вот где собака зарыта!.. Чушь ведь полнейшая все эти мои рассуждения. Просто господин Маркус Трумберг продолжает вести игру в надежде на большой куш. И всё же, как он узнал о моём "переводе"? Так ничего и не надумав, я мысленно махнул рукой и настучал ответы на вопросы: выдуманный адрес, благо квартиру я снимал и прописан был вообще в другом городе; настоящий номер мобильного телефона - хрен с ними, пусть звонят, надоест - сменю симку; род занятий - завернул туманное "промышленный бизнес"; гражданство патриотично указал российское; и в довесок прицепил файл отсканированного загранпаспорта, вдруг и правда "шенген" сделает. Отправил письмо безо всяких любезностей и отключил компьютер. А ночью мне вдруг прабабушка приснилась - баба Нюра из детства... И я был опять совсем маленький, лет семи, и будто мы с пятилетним братишкой потихоньку от неё за реку в лес ушли, рогатки резать, да заблудились. Тут и гроза началась - молнии по земле хлещут, гром по небу жестяными бочками катается, дождь с градом стеной льёт - душа в пятки! На берег выбрались только к вечеру, мокрые и дрожащие, словно кутята. А речка-то вздулась и разлилась так, что переплыть её двум пацанятам, ну никакой возможности нет. Вот и стоим мы босиком на холодной гальке, ревём и пупырышками покрываемся с ног до головы, на другой берег глядим. А там - никого, народ по избам попрятался, да и деревня-то так далеко, что и не видна почти за дождём. Делать нечего, я брёвнышко недалеко высмотрел, подкатил к воде. Сейчас братца верхом посажу, спихну в воду да как-нибудь дотолкаю на ту сторону... А братишка орёт в голос, жуть как страшно ему. А мне разве не страшно?! Я тоже ору, но делаю, как задумал. Наверное, утопли бы мы... Тут боженька, видать, услыхал нас, - глядь, из речки парень выходит, высокий и сильный, и смеётся над нами. Ну, мы сопли утёрли от радости, на бревно уселись, обхватили ногами и ручонками, и он вмиг переправил нас к высокому берегу. Вскарабкались мы все вместе на обрывчик, одежду мокрую подхватили - парень-то наши рубашонки и увидал, случайно мимо топая под дождём, - и разбежались под высоченной яркой радугой по домам. Ливень-то, как и положено, сразу закончился. А там уж нас баба Нюра ждёт... с хворостиной. Ох, и отходила она меня, старшего, с безмолвного прадедова разрешения, так, что уснул я после, живой и счастливый, собираясь назавтра делать только хорошее. Для всех людей... А прадед-то смотрел на меня с бревенчатой стены, с портрета, моложе меня теперешнего. Такой и остался он, и останется навсегда... В воскресенье, когда я проснулся с самого ранья, план действий был готов. Он сложился у меня в голове сам собой, в том добром цветном сне. Сначала я по хозяйски "расположился" в виртуальном личном кабинете и сходу округлил счёт до полмиллиарда евро. Подумал чуток и открыл ещё два депозита - в долларах и рублях с аналогичными суммами "дензнаков". В конце концов, чем я хуже Федеральной Резервной Системы, а?! Они, значит, могут печатать совершенно необеспеченные "тугрики", а я не могу? По крайней мере, бумагу переводить на свои "деньги" я не собираюсь. И вообще, кто их считал, эти электронные капиталы?.. И пошёл я гулять по Сети, выискивая объявления с просьбами о помощи для лечения и проведения дорогостоящих операций детям и взрослым. Сначала на территории бывшего СССР, потом и по всему миру. Неделю, другую и месяц спустя, почти сутками напролёт - это дело захватило меня неимоверно... и получалось ведь всё, словно по мановению волшебной палочки. Деньги переводил не напрямую, а через электронные кошельки и счета различных платёжных систем, запутывая следы перекрёстными и обходными схемами через липовые фирмы-однодневки, оффшоры и франчайзинги. Суммы перечислял с небольшим избытком, чтобы людям оставалось на дорогу и другие непредвиденные расходы. И не боялся, что часть финансов уйдёт мошенникам, играющим на человеческом участии и отзывчивости, - хрен с ними, пусть радуются, ещё не вечер... Между делом, получив на самом деле совершенно законную Шенгенскую визу от австрийского адвоката Маркуса Трумберга, отвалил ему обещанный гонорар и, десятикратно увеличив сумму наследства, оказавшегося самым настоящим, распорядился выплачивать из неё стипендии студентам-бюджетникам высших учебных заведений во всех странах. Паспорт с оформленной визой прибрал пока, до надобности. По ходу благотворительных дел учился финансовым аферам и офертам, попутно - дилингу и трейдингу, поигрывал с котировками акций и товаров на биржах. Набирался опыта в ожидании времени "ч". Которое наступило довольно скоро. Через полгода меня заочно в теленовостях окрестили "мессией-невидимкой", одаривающим всех страждущих исцелением, обездоленных - хлебом насущным, бездомных и калек - призрением в существующих и вновь открытых богадельнях... А однажды утром узнал, что международным спецслужбам удалось, наконец-то, найти и взломать сайт "СибЭкспортБанка", с которого и началась история столь загадочного богатства новоявленного графа Монте-Кристо. Тут и имя моё всплыло. Только поздно ребята спохватились. Откуда были деньги, им в жизнь не разобраться. К этому времени все финансовые схемы были мной разрушены, подставные виртуальные фирмы ликвидированы, промежуточные счета обнулены и закрыты. Новости я смотрю на мониторе нетбука в бунгало на коралловом островке в океане. И зовут меня уже давно не Юрий Антипов, и счёт мой настоящий и единственный находится в одном из банков Цюриха, куда всем спецслужбам вместе взятым, пусть они хоть заобъединяются, никогда не добраться. Да и не это главное. Счёт этот предназначен для личных насущных расходов, а потому сумма на нём лежит обычная, разумная - такая, что никогда и ни у кого подозрений не вызовет. А все остальные "капиталы" я потратил в последний месяц, скупая все торгующиеся на биржах акции, и все контрольные пакеты у их владельцев по заоблачным ценам, и все кредитные обязательства всех фирм, и все стратегические товары и сырьё, и все фьючерсы на них, и все государственные долговые бумаги. Последними купил долги США неделю назад. И что это значит, вы догадались? "Да-да", как говорит Маша, "это был Дед Мороз!" И он подарил мне весь наш дерьмовый больной мир. В наследство оставил, - да-да... Я теперь владелец всего и всех - властелин мира, блин... Так вот, благодаря моим махинациям, кризис почти забыт. Промышленность кругом развивается, наука прёт к прогрессу семимильными шагами, даже в России. Уровень жизни у людей вознёсся на небывалую высоту - все теперь с деньгами. Даже кто работать не может или не хочет, всё равно с деньгами. Прям коммунизм какой-то настал! Вот только трудиться что-то всё меньше желающих. И правда, а зачем?! Тем более, заводы и фермы теперь подчистую автоматизированы - "вкалывают роботы, счастлив человек"! Здорово, да? Большинство молодёжи, да и взрослые тоже - пьют, колются, развлекаются, совокупляются между делом, убивают друг друга... Главное - весело всем, "и ни о чём не надо думать"... Мы ведь к этому стремились? Как страшно мне... страшно, как тогда в детстве: только не за себя, а за нас, за всех. "О боги мои!.. Яду мне, яду!.." "Уколоться и забыться, и упасть на дно колодца..." Так, да?.. В этом наше счастье и предназначение?.. А вот хрен вам - поняли?! Я научусь сам и вас научу жить и работать по-настоящему. Я открыл нетбук, подключился к сети, зашёл на сайт правительства США и... предложил оплатить векселя. Золотом. Затем повторил процедуру со всеми странами по списку Атласа мира. И Мир обанкротился. Денег больше нет, да и золото ничего не стоит, потому что оно, как и другие металлы и полезные ископаемые, теперь всё моё. А я больше ничего не продаю. Отдам просто так, если увижу, что товар необходим для общего блага. В новую эпоху натурального обмена единственным мерилом вещей станет труд. Обыкновенный человеческий труд. Кто не хочет работать - пусть подыхает с голоду, третьего не дано. Не зря ведь сказано: "И воздастся каждому по делам его". Я вышел из бунгало, окинул взглядом песчаный берег, пальмы, тихий спокойный океан, высокое небо и направился к гидросамолёту, пришвартованному к дощатым мосткам в лагуне. Пора возвращаться. Туда, где давно ждёт меня заколоченный прадедов дом в глухой алтайской деревушке, колодец с покосившемся журавлём, заросший бурьяном огород, близкие заснеженные вершины, и, может быть, та - одна-единственная... а главное - мороз и солнце! Надоело мне это вечное тропическое лето до чёртиков. Сообщение отредактировано АлексГК: Dec 17 2020, 05:34 Вложенные эскизы изображений |
Упрощенная Версия · Рекламодателям | Сейчас: 1st November 2024 - 02:19 | |