Хроники кладоискателей-2, продолжение повести двухлетней давности

[servaly]

Глава 9. Интуиция.

Я присел рядом.
- Короче, Игорь предлагает купить тебе билет на поезд и отправить домой.
- Да не… - отмахнулся Пушкин, - Мне тут рядом. Могу даже пешком добраться. К вечеру буду у тетки.
- Прикольно. А мы все утро голову ломали, что с тобой делать, - облегченно вздохнул я, чувствуя, как проблема сама собой начинает улетучиваться.
- Да че тут думать-то? Сам же виноват! Пить надо было меньше и все. Вот только придется теперь где-то прибор добывать.
- Металлоискатель, что ли?
- Угу, - задумчиво кивнул Виталик.
- А без него что, совсем никак?
В ответ он, наконец, приподнял тяжелую голову, неопределенно пожал плечами и, сощурившись то ли от яркого южного солнца, то ли от жуткого похмелья, уставился куда-то вдаль, в сторону набережной. Расспрашивать, для чего ему здесь этот металлоискатель я не стал. Решил, что если он сам не рассказывает, значит и мне знать не обязательно. Достал из кармана пару сотенных купюр, протянул страждущему попутчику, он смущенно отказался их принять, но после недолгих уговоров согласился, при условии, что при возможности обязательно вернет. Я не сопротивлялся. Мы обменялись номерами телефонов, пожали на прощание друг другу руки и я, радостный от того, что проблема решена, поспешил к кафе, но вдруг, опомнившись, обернулся и спросил:
- Чуть не забыл! Что это за менты тебя по всему Крыму на «шестерке» катали? Друзья, что ли?
- Ага… Друзья… - с какой-то неоднозначной интонацией, больше похожей на сарказм, и грустной улыбкой на лице, ответил Виталик.
- А чего ж они над тобой так поиздевались-то?
Пушкин непонимающе на меня посмотрел, слегка повел плечами и развел в стороны массивные руки, давая понять, что не имеет понятия, о чем я веду речь.
- Ну, насколько я понял, это они тебя так разукрасили?
- Разукрасили? – теперь на его лице образовалось искреннее удивление.
- А ты не заметил? У тебя волосы, как у Трахтенберга. И это только голова! Под одеждой вообще мрак! Да, блин, ты же руки свои видишь? - у меня не получилось сдержать улыбку, но Виталик, вроде бы, и не обиделся. Он, с ужасом осмотрел цветные руки, пальцем оттянул ворот футболки, осторожно заглянул за пазуху, а когда увидел что там творится, испуганно отдернул руку и стал озираться по сторонам. Смотреть на это без смеха было невозможно, и я негромко заржал.
Виталик же, с совершенно серьезным лицом, выпрямил спину, положил ладони себе на колени и округленными глазами на опухшем, заспанном лице, в очередной раз оглянулся. Затем, не меняя позы, еще раз поглядел на меня, как бы уточняя, реальность ли это. Я, давясь рвущимся наружу смехом и утирая выступившие на глаза слезы, утвердительно кивнул. Пушкин-Трахтенберг, не меняясь в лице, снова опустил взгляд до долу, осторожно оттянул резинку штанов, и как только увидел что творится внутри, резко отпустил, от чего, и без того сильно натянутая резинка, смачно шлепнула его по внушительному пузцу. Виталик еще раз испуганно огляделся, убедился что никто, кроме него, этого позора не видел и тихо прошептал:
- Вот же суки, а?
Без злобы, даже без обиды. Просто тихо и обреченно. А затем с досадой плюнул.
- Они там что-то про должок говорили, - переведя дыхание, сказал я.
- А? – не понял Виталик.
- Ну, менты эти. Я у них спросил, что это с тобой, а они ответили, что ты им был должен что-то, ну, или вроде того. Сказали, что сам расскажешь.
- А… Да пошли они.
- Ясно, - для чего-то сказал я, хотя мне было совершенно ничего не ясно. Но допытывать Виталика не было ни надобности, ни желания, поэтому я постарался скорчить серьезное, сочувствующее лицо и сказал: - Ну, что? Я тогда пошел? А ты езжай к тетке, отмоешься, отоспишься…
- Да к какой теперь, нахрен, тетке? Меня же там весь поселок знает! Засмеют так, что потом ни в жизнь не отмыться. Я теперь вообще не знаю, что мне делать! Хоть назад пешком иди!
Он, наконец, заметил бутылку холодной минералки, рывком поднял, нервным движением сорвал пробку и надолго прильнул к горлышку. Я же теперь стоял в полной растерянности. Улыбка одним махом стерлась с лица, а ощущение какого-то злого рока, связанного с неблагополучным попутчиком, на этот раз не вызвало ничего, кроме раздражения. Я вздохнул. Виталик, видимо, это заметил и, сделав над собой усилие, оторвался от спасительной, прохладной влаги. Он еще не успел проглотить набранную в рот воду и поспешил меня успокоить, отрицательно жестикулируя в воздухе указательным пальцем, а когда, наконец, проглотил, быстро затараторил:
- Не, не, не, не! Братуха! Не! Вы вообще не заморачивайтесь по поводу меня! Серьезно! Я сам разберусь! Даже не парься, брат! Все путем! Ты че? Вы и так для меня уже дофига сделали. Да и натерпелись из-за меня. Глаз вон усатому вашему вообще глаз подбил, блин. Да и кто я вам? Не, не, не! – Виталик снова отрицательно помахал руками в воздухе и, для убедительности, замотал головой, а затем поднял руки ладонями вперед, прощаясь и добавил: - Так что это… Отдыхайте, короче! Я сам разберусь. Добро?
- Ну, как знаешь, конечно… - неуверенно промямлил я, хотя после такой пронзительной, искренней речи мне, вдруг стало, по-человечески жаль Пушкина.
Я предложил ему денег на обратную дорогу, но тот категорически отказался, ссылаясь на то, что намерен что-нибудь придумать и все-таки остаться здесь. «Ну, не приглашать же его с нами отдыхать, в самом-то деле?», - подумал я и тут Виталик, словно услышав мои мысли, как-то осторожно и виновато посмотрел на меня:
- Слышишь, Серега, а что если я с вами пару деньков перекантуюсь, а? Вы же, вроде, дикарями отдыхать едете? С палатками?
В ответ я только, молча, кивнул и чуть пожал плечами.
- Ну, вот! Я денек-другой с вами поживу, чуток отмоюсь в море, может даже постригусь налысо! И к тетке!
Я снова пожал плечами.
- Ну, не отмывается эта краска быстро, понимаешь? Этой гадостью вокзальные спам, прошу удалитьи себе интимные места подкрашивают для прикола. Она долго не держится, но смывается хреново. Не брить же мне из-за этого ноги, правильно? Ну, или руки, там. Помоюсь, позагораю и свалю к тетке! Обещаю! А к тому времени, глядишь, мне и деньги из дому перешлют. Рассчитаюсь с вами за все. Честь по чести, братан! Зато я вам такой шашлык из рапанов зафигачу, что вы меня еще и отпускать не захотите! А места? Ты знаешь какие здесь места есть? Я знаю такие, о которых ни один турист не знает! Ни один! У самого моря, Серега, под можжевельничками! И вокруг – ни души! Сказка! Вы мне еще спасибо скажете! Да и с аквалангами понырять я знаю где!
- Да я-то и не против, - как-то неуверенно, и даже нехотя пробубнил я, сдаваясь, - Только, ты же понимаешь, Игорь на тебя в обиде за глаз. А к себе в палатку мы с Олей тебя не пустим. Тут уж извини. Так что тебе придется с усатым договариваться, иначе спать придется на улице у костра.
Виталик, вдруг, ожил и встал:
- Да не вопрос! Я по части договориться вообще никогда проблем не испытывал. Если с кем договориться, то это ко мне! Якши?
- Чего?
- Это на татарском. «Хорошо?» значит.
Он стоял передо мной какой-то возбужденный, посвежевший и окрыленный надеждой. Воистину говорят: «Хочешь сделать человека по-настоящему счастливым, сделай его сначала несчастным, а затем снова обрадуй».
- Идем, - с улыбкой пригласил его я, и он радостно подкинул бутылку с водой.
Подойдя к кафе, в котором все это время сидели Игорь с Олей, мы увидели, что за столиком сидит еще кто-то и о чем-то очень оживленно ведет беседу с моей супругой. Она, при этом, пребывала в прекрасном расположении духа и отвечала собеседнику заметной активностью. Это был высокий, широкоплечий, загорелый мужчина, приблизительно наших с Олей лет, одетый в светлые льняные брюки и такую же светлую льняную рубаху нараспашку. Не знаю, что именно выдавало в нем человека с достатком. Возможно, это были внушительных размеров золотые часы на левом запястье, а может быть манера сидеть, или даже жесты, которые тот использовал во время общения. Но у меня сложилось стойкое ощущение, что человек этот явно не бедствует, и занимает в обществе не последнюю ступень. Ну, или, по крайней мере, он так сам считает.
Я человек не ревнивый, а Оля, за все годы нашей совместной жизни, никогда прямых поводов для ревности не подавала. Да и в том, что я увидел, в общем-то, не было ничего предосудительного. Ну, сидит какой-то мужик. Ну, радостно треплется о чем-то с моей женой. И что? Мало ли кто он? Не клеить же он ее решил прямо при Игоре, правильно? Потому что, если бы решил, то Оля, я уверен, реагировала бы совершенно иначе. Да и Игорь, наверное, предпринял бы хоть что-то, но он просто сидел за столиком и с интересом взирал на мужика. Значит, ревновать смысла не было! Но я, почему-то, вдруг ощутил неприятный холодок во всем теле, а сердце предупредительно забилось в груди. Вот и не верь после такого в шестое чувство. Ну, или как там его называют? Интуиция? Ну, да. Видимо она. Интуиция, мать ее! Интуиция…

[Ramblers]

Автор. Спасибо ...класс..........

[servaly]

И Вам тоже спасибо.
Как раз пишу следующую главу.
Немного приоткрою завесу: с появлением очередного персонажа начинается слегка затянувшаяся завязка книги. Наконец появится сюжетная линия. Так что, надеюсь, будет интереснее.

[китай]

И Вам тоже спасибо. 
Как раз пишу следующую главу.

как скоро можно ожидать появление новой главы???

[servaly]

как скоро можно ожидать появление новой главы???

Скорее всего сегодня будет готова. Очередная глава довольно сложная для написания из-за того, что надо правильно описать психологическое напряжение в диалогах. Вот и ковыряюсь. Написал фразу, стер, переписал, снова стер. Написал следующую, переписал предыдущую.
Короче, добиваюсь правдоподобности описания. Так что придется чуток подождать.

[китай]

ждем...

[servaly]

Глава 10. Роман.

Первым напрягся Игорь. Он сосредоточенно посмотрел на Виталика, а когда понял, что у подошедшего исключительно благие намерения, расслабился и обиженно уставился в противоположную сторону. Ольга, заметив нас, как-то странно засуетилась, даже привстала, тут же присела на место, нервно хихикнула и поправила локон волос, непослушно упавший на лицо. С нею вместе привстал и незнакомец, приветливо улыбнулся, протянул мне руку и представился:
- Роман. Очень приятно.
В голосе явно ощущалась подчеркнутая доброжелательность. Я бы сказал: излишне подчеркнутая. Даже приторная какая-то.
- Сергей, - представился я, - Здравствуйте.
В ответ Роман улыбнулся еще шире, театрально кивнул и, не отпуская моей руки, произнес. Хотя нет. Продекламировал, отчетливо произнося каждый слог первого слова:
- Не-ве-ро-ятно рад с вами познакомиться, Сергей! Вы знаете, так много слышал о ваших с Олей, - он немного помычал, подбирая правильное слово, - Приключениях! Не каждый день знакомишься с людьми, о которых фильмы снимают.
- Да, Сереж, знакомься, - включилась в беседу Ольга, зачем-то снова поднимаясь со стула, а голос ее дрожал, - Это Рома Колесниченко, мой одногруппник. Я тебе рассказывала о нем, помнишь? Ну, учились вместе. Вернее, он на заочное перешел. Потом… Ну, на пятом курсе. Да, Ром? У него, оказывается, здесь собственная вилла! Представляешь? – она снова как-то натянуто хихикнула, а затем, почему-то сменив тон на более спокойный, добавила: - А я и не знала.
Я демонстративно приподнял брови, выгнул губы дугой и чуть кивнул, мол: «Вот как! Круто, Рома Колесниченко, очень круто! Нам так не жить». Но Рома и здесь не смутился. Он криво улыбнулся уголком рта и сделал эдакий легкий жест рукой, мол: «Ну, что есть, то есть. Живем, как можем».
- О тебе что, фильмы снимали? – с явным недоверием спросил Виталик.
- Да нет, не то, чтобы обо мне, - скромно отмахнулся я, - Там долгая история. Расскажу как-нибудь.
- Да, история там что надо! – вмешался в беседу Роман, - Я бы тоже послушал с огромным удовольствием! И, между прочим, очень надеюсь, что послушаю! Кстати, мы не познакомились, – он протянул ладонь для рукопожатия Виталику, - Роман. Можно просто Рома.
- Пушкин, - тихо буркнул тот, не удостоив моего новоявленного почитателя даже взглядом.
- Как скажете. Пушкин, так Пушкин, - все также дружелюбно улыбаясь, произнес Роман и продолжил, - Я в Крыму бываю очень редко. Поэтому, то, что мы здесь встретились – просто удивительное стечение обстоятельств! Вот, к примеру, если бы не ваша потасовка, там, на лавке, я бы просто мимо проехал. А тут смотрю – Оля! Кстати, Оль, совсем не изменилась! Респект огромный! Иногда встретишь кого-нибудь из наших и страшно становится! Смотришь на какого-нибудь одноклассника или одногруппника и понимаешь, что перед тобой человек уже далеко не молодой. Не старик, конечно, но и не первой свежести, так сказать. И тут ты понимаешь, что: «Черт возьми! А ведь мы же с ним одногодки! Неужели я также выгляжу в его глазах? Да быть этого не может! Оу! Фак!», ну и так делее, - Роман посмеялся с собственных умозаключений, Оля все в той же несвойственной ей манере похихикала с ним вместе, и тот продолжил: - Но вот о тебе, Оль, точно не скажешь, что выглядишь на наши с тобой годы. Лет десять можно откидывать смело. Сергею отдельный респект за такую твою сохранность. Молодец! Бережет супругу!
Он широко улыбнулся и деловито подмигнул мне. Игорь тоже улыбался неизвестно чему, а Виталик переключил внимание на копошащегося в ведре Колю. Роману довольно быстро удалось разрядить атмосферу, слегка накаленную знакомством, и, если не завоевать наше доверие, то хотя бы вызвать расположение. Даже я как-то успокоился и расслабился, хотя и видел, что Оля ведет себя неестественно. А наш новый знакомый не унимался и упорно тащил одеяло коллективного внимания на себя:
- Ребята, раз уж такое дело и мы с вами встретились, то предлагаю… Нет! Не предлагаю. Настаиваю! Да! Я настаиваю и приглашаю вас в гости! Вы с дороги устали, день будет жарким, где остановиться, насколько я понимаю, еще не решили. Правильно? А у меня бассейн отличный, море практически во дворе плещется. Даже баню для желающих растопим! Хотя я, если честно, ни разу в ней еще не парился. О! А какой шашлык Тамерлан готовит? Вы такого точно не пробовали! Короче, едем ко мне!
Он сделал паузу, а когда Оля что-то неуверенно попыталась возразить, он поднял руки, показывая, что возражения не принимаются, встал из-за стола и снова затараторил:
- Не хочу ничего слышать! А то обижусь! У меня огромный дом, места хватит на всех! Гостей я люблю! Так что собирайтесь. Я мигом сбегаю за мясом, а вы забрасывайте вещи в машину. Я ее не глушил, кондиционер не отключал. Так что должно быть комфортно. Я быстро! Окей?
Не дожидаясь ответа, он зашагал к выходу. Оля попыталась его окликнуть и в очередной раз что-то возразить, но тот уже скрылся из виду и она раздраженно, шумно вздохнула.
- Что за клоун? – не выдержал я и с упреком посмотрел на нее.
- Сережа! – возмущенно воскликнула она и, на всякий случай опасливо обернулась, проверяя, не услышал ли меня Рома Колесниченко, - Что значит клоун? Человек обрадовался встрече… Что за детсадовские замашки?
- Это у меня детсадовские замашки?
- Ну, не у меня же!
- А, по-моему, детсадовские замашки у кое-кого другого, - подал голос Игорь, кончиками пальцев массирую подбитый глаз, и с ненавистью поглядывая на копошащегося у ведра Виталика, - А Рома этот, вроде, нормальный мужик. Чего ты на него взъелся-то? Я, например, не против один денек на вилле у миллионера оттянуться. Я, может, вообще первый раз в жизни с настоящим миллионером познакомился.
- Нет, Игорь, ни на какую виллу никто не поедет! – безапелляционно заявила Ольга, чем приятно меня удивила, - Мы никогда и друзьями-то с ним не были. Я даже первые пару минут не могла вспомнить, как его зовут. Будет, как минимум, странно заявиться вчетвером к малознакомому человеку без повода.
- Да как это без повода? Он же сам нас пригласил! Он же сейчас мяса на всех купит! Что ж вы за люди-то такие? Человек к вам со всей душой, так сказать! Обрадовался! А вы? Не по-людски как-то.
- Да чего вы спорите, ели-пали, я не понимаю? – подал голос Виталик, снова подсаживаясь к нам за столик, - Делов то: поехать к мужику в гости, помыться с дороги, отъесться и с утра со свежими силами рвануть на природу или куда вы там хотели? С вас что убудет, что ли? А так, и в самом деле, обидите человека ни за что. Нельзя так.
- Да уж, конечно! Нельзя! – саркастически заметил Игорь, с презрительно обжигая взглядом Виталика, - Кое-кого даже на природу опасно выпускать. А по-хорошему, вообще в вытрезвитель…
- Да ладно, усатый, - перебил его тот, добродушно улыбаясь, - Не хотел я тебя бить. Чесслово! Приснилось, наверное, что-то, а тут ты подвернулся. Случайно я.
Игорь снова демонстративно отвернулся. Виталик же подсел на соседний стул и положил ладонь ему на плечо:
- Серьезно, Игорек. Ну, ты сам-то посуди, у меня за плечами годы работы в ментовке. Я за это время так удар отработал, что если бы хотел приложиться, то одним глазом ты бы точно не отделался. Пришлось бы еще и нос вправлять. Говорю тебе – нечаянно я. Ну, хочешь мне врежь! Только не сейчас. А то голова болит сильно. Вот сейчас на виллу приедем, дернем в медицинских целях по чуть-чуть, и можешь смело мстить! Я разрешаю. Ну?
Игорек еще немного помешкал и тихонько пробубнил:
- Ладно. Живи пока. Я на тебе потом отыграюсь.
По его усатому лицу растеклась довольная улыбка, а за спиной раздался голос Ромы:
- Ну, и чего сидите? Я думал, вы уже давно все в машину погрузили!

[китай]

интересно разворачивается сюжет

[Homo ergaster]

Хм... Подозрительный этот Рома. Ждём продолжения.

[servaly]

Глава 11. Наизнанку

Вилла, вопреки моим критичным ожиданиям, оказалась и впрямь виллой. Самой настоящей. Со всеми необходимыми атрибутами. Начиная с аккуратно подстриженной лужайки, бассейна, белоснежных мраморных статуй в античном стиле, и заканчивая огромным трехэтажным домом с мансардой, откуда открывался шикарный вид на море. С обратной стороны возвышались не менее живописные крымские горы.
А еще у Ромы был слуга. Или швейцар? Не знаю, как правильно называется эта профессия, так как никогда раньше не приходилось иметь с ними дело. А вот в этом доме такой человек работал. Звали его Тамерлан. Крепкий, подтянутый мужчина средних лет, явно азиатской внешности. В глаза бросался глубокий резаный шрам, тянувшийся от левого виска через всю щеку, и исчезавший где-то под воротником белоснежной рубашки. Лицо его не выражало никаких эмоций. Движения были плавными, не суетливыми, взвешенными.
Надо отдать должное Роману. Его гостеприимство в тот день просто не имело границ. Не понимаю, как ему это удавалось, но он успевал всюду. Едва мы оказались во дворе, он коротко отдал несколько указаний Тамерлану, тот также коротко кивнул и принялся разгружать машину. Роман уже стоял на пороге дома и, широко улыбаясь белоснежной металлокерамикой, приглашал нас пройти внутрь и чувствовать себя, как дома.
– Если я хоть на минуту почувствую себя здесь, как дома, то, позвольте спросить, кем мне потом себя чувствовать в маминой двухкомнатной «хрущевке»? – тихо, чтобы было слышно только мне, прошептал Игорь, – Сережа, я такое только в кино видел!
Он робко топтался у порога, не решаясь войти в откровенно роскошное жилище, а на лице застыл какой-то нелепый, детский страх.
В отличие от Игоря, Виталик бесцеремонно прошел в дом, тут же узрел какую-то картину на стене, подошел к ней почти вплотную, скривился, почесал пальцем в ухе и немного поковырял тем же пальцем в самом центре полотна.
– Ты бы поаккуратнее с картиной, уважаемый, – теперь уже не понижая голоса, пожурил его Игорь, который, наконец, решился войти в дом, – Вдруг это подлинник? До конца жизни рассчитываться придется.
– Нет-нет! Это просто копия, – поспешил вмешаться Роман, добродушно приобняв Виталика за плечи, от чего тот едва заметно скривился, – Оригинал дома висит. Но даже он не так дорог, как вам может показаться. Так что, ничего страшного, ни о чем не волнуйтесь. Я же говорю: чувствуйте себя, как дома! Здесь абсолютно всё в вашем полном распоряжении.
Роман выделил для каждого отдельную спальню на верхних этажах и, предложив встретиться у бассейна через полчаса, умчался во двор, явно пребывая в приподнятом настроении. Оля присела на край широкой двуспальной кровати, и устало уронила голову на руки:
– Боже, зачем мы сюда приехали? Не знаешь?
– Тебе не нравится? – зачем-то задал я глупый вопрос.
– Да причем здесь это, Сереж? Ты же прекрасно понимаешь, о чем я! Малознакомый человек… Мы у него в гостях… Как-то это все… Хотя, я вообще не понимаю, для чего он нас сюда притащил! Нам же даже вспомнить нечего. Ничего общего с ним никогда не имела, и тут на тебе! Великие друзья!
– Да мне он, честно говоря, тоже не очень понравился.
– А тебе-то что? – Оля округлила глаза и тут же отвела их в сторону.
– Сам не знаю. Не понравился и все. Бывает же так?
Она немного помолчала, задумчиво глядя в окно на море, а затем тихо попросила:
– Давай уедем, а?
– В смысле? Прямо сейчас?
– Да. Если Игорь с Виталиком хотят остаться, пусть остаются. Мы пока лагерь разобьем. Они завтра к нам подтянутся.
– Ну, не знаю, Оль, – засомневался я, хотя желание уехать было просто колоссальным, – Как-то поздно «включать заднюю». Раньше надо было. Что мы теперь Роме этому скажем? Что он нам некстати встретился? Или что дом не понравился? Обижать-то человека не хочется.
– Ну, не знаю. Давай придумаем что-нибудь. Скажем, что… – она забарабанила пальцами по матрацу, – Скажем, что… Например… Ну, не знаю… Слушай, ну придумай ты что-нибудь!
В дверь постучали, а когда я ее открыл, то даже немного испугался. В коридоре стоял Виталик в трусах, весь разноцветный, с ведром в одной руке и бутылкой пива в другой.
– Блин, никак к тебе не привыкну.
– Что? – вопросительно уставился на меня Пушкин, – Вы вниз идете или как? Там уже шашлыком на весь двор пахнет. Рома к столу зовет.
Я почесал затылок и бросил виноватый взгляд на жену. Та сидела на кровати с кислой миной и обреченно поникшими плечами. Приняв эту покорную позу за согласие остаться, я заверил Виталика, что мы скоро к ним присоединимся и тот, что-то тихо напевая себе под нос, вразвалочку побрел вниз.
Стол был накрыт во дворе под пушистыми листьями пальм. Обед был под стать вилле, а застолье постепенно стало перерастать в откровенную пьянку. Виталик довольно быстро достиг своего привычного состояния и принялся заплетающимся языком что-то упорно доказывать Коле, полностью окунув рыжую голову в ведро с животным. Игорь с благоговейным восторгом впитывал каждое слово Ромы о головокружительной истории финансового успеха Романа Александровича Колесниченко, акционера ряда крупных металлургических предприятий, заслуженного мецената, депутата областного совета, основателя какого-то благотворительного фонда… Список его достижений показался мне таким бесконечным, что даже желудок запротестовал и я, извинившись, решил посетить какой-нибудь из местных туалетов. Однако едва я поднялся на ноги, как тут же почувствовал слабость во всем теле, голова закружилась, холодный пот градом покатился по лицу, и меня просто вывернуло наизнанку прямо у обеденного стола.
Тамерлан напоил меня какими-то отвратительными на вкус отварами из горных трав, проводил до спальни и настоятельно порекомендовал хорошенько отдохнуть, что я и поспешил сделать, забывшись глубоким сном до самого рассвета.
Утром, обнаружив Олю мирно сопящей рядом, я тихо встал и, стараясь ее не разбудить, вышел во двор. На шезлонге сидел Игорь и неспешно дымил сигаретой, глядя на морской горизонт, виднеющийся вдали. Я присел рядом.
- Не спится?
- Угу.
- Как вчера посидели?
Он посмотрел на меня сочувствующе и вновь уткнулся взглядом в горизонт:
- Посидели… Ты-то как? Полегчало?
- Да, вроде. Голова немного кружится, но в целом – терпимо. А остальные как?
- У всех, кроме тебя, все отлично было. Даже Виталик смог самостоятельно в спальню заползти. Роман грешил на морепродукты. Мол, люди часто травятся… Их, кроме тебя, никто особо не ел.
Он глубоко затянулся сигаретой, шумно выдохнул и негромко сказал:
- Серега… Тут такое дело… Деликатное, что ли. Я, конечно, не любитель лезть в чужую жизнь. Тем более в чужие семейные дела…
Было видно, что Игорю неудобно говорить. Он заметно нервничал и тщательно подбирал слова, делая длинные паузы. Но я его не торопил, а просто напряженно слушал, предчувствуя, что ничего хорошего он мне не расскажет.
- Просто вы с Олей мне, вроде как, не чужие люди… Понимаешь? Я даже не знаю, как сказать. С другой-то стороны, это не мое дело… Короче, короче…
Я стал чувствовать, что терпение вот-вот лопнет, поэтому тихо выдавил:
- Говори, пожалуйста, быстрее, Игорь.
- Ну, да… Вчера вечером, когда стемнело и все разошлись по спальням, Оля с этим Романом плавали куда-то на катере. То ли кататься, то ли… Не знаю, в общем. Катер у него такой… Ну, крутой такой. Белый. Как яхта, что ли. Только катер. Я ворочался, уснуть не мог, ну, и решил сходить на море искупаться, а там они…
- Ходили, - отрешенно прервал его я загробным голосом.
- А? – не понял Игорь.
- На катере не плавают. На катере ходят.
Он еще что-то говорил, но я его не слышал.

[lishvost]

Что то затянулось продолжение. Ждём.

[Homo ergaster]

Эх, жаль что продолжения не будет... ?

[servaly]

Будет, будет. Вечно некогда.

[Ramblers]

Мда.... Затянулся рассказ.... А так все класно начиналось......
Автар не Томи пожалуйста........

[servaly]

В качестве хоть какой-то компенсации за долгое молчание, написал сразу две главы. Пусть и небольшие.
Чувствую, что поперло. Многодневный творческий запор преодолён.
Устал, поэтому править текст не стал. Выкладываю в сыром виде. Так что не судите слишком строго.

Приятного чтения!

Глава 12. Скандал.
Я сидел, уставившись в горизонт, и изо всех сил старался найти хоть какое-нибудь рациональное объяснение поступку своей жены. За многие годы совместной семейной жизни она ни разу не давала повода сомневаться в ее верности. Не хотелось сомневаться и сейчас. Поэтому, не смотря на двусмысленность положения, вариант с изменой я старательно отодвигал на второй план. Да что там на второй – на самый последний! Однако все попытки самоуспокоения всякий раз сводились «на нет», когда в голове всплывали воспоминания о вчерашнем странном поведении Ольги. Точнее о том, как она неестественно вела себя в компании своего старого знакомого, так некстати свалившегося на наши головы.
- Тьфу ты, ё… - выругался я, не сдержавшись, и Игорь, который все это время что-то невнятно бубнил себе под нос, глубоко вздохнул и тихо выдавил:
- Мда…
Я вернулся в спальню, где всё также мирно сопела супруга. Долго сомневался, стоит ли ее будить, но послонявшись немного из угла в угол и не найдя себе места, все же присел на край кровати и негромко спросил:
- Спишь?
Ольга заворочалась, недовольно постанывая, и снова притихла. А когда я уже мысленно выругал себя за то, что поступаю, как ревнивый идиот, тихо спросила:
- Тебе лучше?
- А? – не сразу понял я, о чем она спрашивает.
- Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?
- А, да. Лучше.
В ответ она довольно хмыкнула, не открывая глаз.
- Как прошел вечер? – стараясь говорить как можно будничнее, спросил я.
- Спать хочу, Сереж. Давай потом.
Внутри все кипело. Несмотря на основательные попытки держать себя в руках, я плохо контролировал эмоции.
- Давай сейчас.
Сказано это было настолько резко, что Ольга открыла глаза, тут же оторвалась от подушки и удивленно уставилась на меня. Повисла пауза. В окно спальни бил яркий утренний свет, от которого супруга недовольно щурилась.
- Что случилось?
Каждое слово она отчеканила сталью, словно вгоняла гвозди в доску. А это могло означать только одно: оправдываться она ни в чем не собирается, а значит мои опасения – всего лишь опасения и не более того. Вероятнее всего, у нее есть разумное объяснение ночной прогулке на катере. Невидимый груз упал, но сдавать назад было рано. Юлить тоже не было смысла, поэтому я спросил прямо:
- Ты ночью куда-то с Романом плавала?
- Ну, да, – ответила моя жена так непринужденно, как будто речь шла походе в продуктовый магазин в компании тещи. А в следующую секунду Ольга, вдруг, тихо засмеялась и шутливым тоном спросила: - Муж, ты что ревнуешь?
Самолюбие было задето самым наглым образом. Тут уж и речи не могло быть о том, чтобы включать «заднюю». Но жена не унималась:
- Боже мой! В кои-то веки муж меня приревновал! Наконец-то свершилось!
Она залилась негромким, живым смехом, затем обняла меня за шею, чмокнула в щеку, прижалась всем телом и тихо прошептала:
- Глупенький. Нашел к кому ревновать.
- Объясни, пожалуйста, - потребовал я, стараясь выдерживать железный тон и никак не реагируя на прикосновения жены. Она вздохнула, откинулась обратно на подушку и укоризненно посмотрела на меня.
- Сереж, к чему ты устраиваешь скандал? Я тебе когда-нибудь давала повод?..
- Сегодня ночью дала повод! - отрезал я, перебивая.
- Не груби мне пожалуйста, - в тон возмутилась Ольга, - Я ничего такого не сделала, чтобы ты со мной так разговаривал!
- То есть, ночная прогулка с каким-то малознакомым мужиком – это, по-твоему, «ничего такого»? Так получается?
Её атакующая позиция начала выводить из равновесия и сбивать с толку. Но, в то же время, убеждала, что подозревать супругу в измене, видимо, и в самом деле не стоит. Она обиженно уставилась в потолок и негромко сказала:
- Роман предлагал прокатиться на катере всем вместе. Но Игорь отказался – его в лодках укачивает. А мы с Виталиком согласились. Но он потом так наклюкался, что смог доплыть только до своей комнаты. Тамерлан, к тому времени, уже подготовил катер. Ну, не удобно было отказываться. К тому же, когда ты узнаешь, куда и зачем мы плавали…
Ольга заговорщицки улыбнулась и хитро сощурила заспанные глаза. Я окинул ее недоверчивым взглядом, который она встретила еще более довольной улыбкой.
- Ладно, колись давай, звезда романтических морских прогулок, - съехидничал я, съедая коварную женскую наживку.
- Нетушки! – почувствовав близость моей безоговорочной капитуляция, жена перешла в решительное контрнаступление, - Сейчас я хочу выспаться. А ты, Отелло, если душить меня не собираешься, иди и расспрашивай обо всем Рому. Или Тамерлана. Мы втроем плавали, если что.
Последнее предложение Ольга произнесла с ярко выраженным упреком, намекая на то, что ее ночное морское путешествие едва ли носило романтический характер. Скорее деловой. Хотя, какие могут быть дела с этим Романом? Она демонстративно отвернулась, сладко потянулась гибким телом, удовлетворенно вздохнула и затихла.
Чувствуя себя полным болваном, я вышел из спальни и спустился в пустующий двор. Время было ранним, но спать после таких встрясок не хотелось совершенно. Поэтому я решил пройтись к морю, и, заодно, посмотреть на ненавистный чудо-белый-катер, который чуть не стал виновником крупного семейного скандала.
Глава 13. Легенда
Море встретило легким бризом.
Каждый раз, возвращаясь после долгой разлуки к его неспокойным водам, испытываешь непередаваемое волнение. Как будто внутри просыпаются давно забытые чувства. Они захлестывают тебя целиком. Это странное ощущение удивительным образом быстро проходит. Уже на следующий день после первой встречи с морем ты начинаешь воспринимать эту непостижимую громадину, как нечто само собой разумеющееся. Нечто будничное, хотя и внушающее уважение. И последующие намеренные попытки ощутить тот детский трепет, который ты пережил в первые минуты после долгой разлуки, ни к чему не приводят. Простор, красота, величие и непостижимость – да. Но не уже трепет.
Сейчас же, как и ожидалось, волна эмоций накрыла с головой. Я закрыл глаза, расставил руки в стороны и глубоко вдохнул влажную прохладу морского бриза. Идиллическую тишину нарушали лишь редкие вскрики парящих над водой чаек и легкий шум разбивающихся о каменные глыбы волн. Неприятный утренний разговор, как и многие жизненные неурядицы, вдруг сделались ничтожно маленькими, не достойными внимания. Сейчас все сводилось к абсолютному слиянию с непостижимостью стихии.
Из состояния эйфории меня бессовестно вывел непонятно откуда взявшийся приятный женский голос:
- Говорят, если долго слушать прибой, то можно услышать плачь Ифигении.
Возникло неприятное ощущение, словно меня застукали за каким-нибудь интимным занятием. Я тут же опустил расставленные в стороны руки и смущенно, будто мальчишка, уставился на девушку.
Та сидела прямо на гальке, прислонившись спиной к большому валуну, и, казалось, совершенно меня не замечала. Она смотрела на блестящее в лучах рассвета море, ее светлые волосы легко качались в такт легким порывам ветра, короткий белый сарафан едва прикрывал привлекательные формы бедер. Девушка была босой. Шею украшали какие-то нелепые бусы из мелких разноцветных ракушек, которые любят мастерить многочисленные крымские туристы. И если бы не смуглая кожа, я бы точно принял ее за приезжую. Но многодневный бронзовый загар подсказывал, что девушка уже многие дни живет под теплым южным солнцем.
Я переборол нелепое юношеское смущение, улыбнулся и спросил:
- И кто такая Ифигения?
- Это прекрасная девушка, жившая очень много веков назад. Ее отец – греческий царь Агамемнон – принес ее в жертву богине Артемиде, а та похитила ее у самого жертвенника и заточила в своем храме. Так Ифигения стала жрицей Артемиды. Но не проходило и дня, чтобы она не выходила к морю и не лила горькие слезы, умывая прекрасное лицо в волнах этого прибоя.
- Вот как. А разве храм Артемиды находился в Крыму?
- Никто не знает точно, где именно стоял тот храм, но легенды гласят, что Артемида перенесла Ифигению на берега Эвксинского Понта в Тавриду. А Крым, как раз, и есть та самая Таврида. Так что, не исключено, что невольная жрица жестокой богини оплакивала свою горькую судьбу именно на том месте, где вы сейчас стоите.
Незнакомка, наконец, оторвала взгляд от далекого горизонта и посмотрела мне в глаза.
- Маргарита.
- Очень приятно. Сергей.
Девушка приветливо улыбнулась. Глаза заиграли звонкими искорками в лучах утреннего солнца. На вид ей было лет двадцать – двадцать пять, не больше.
- Вы местная?
- Не совсем. Приезжаю сюда к отцу в гости.
- Понятно. Значит, я почти не ошибся.
- Почти?
- Да. Вначале мне показалось, что вы туристка, но ваш загар выдает долгое пребывание на юге.
Маргарита снова улыбнулась и смущенно отвела взгляд.
- А вот вы приехали только сегодня.
- В точку, - зачем-то кокетничая, подыграл я и подмигнул одним глазом, за что тут же мысленно себя выругал.
Девушка сделала вид, что этого не заметила и продолжила:
- Так, как вы, смотрят на море только после долгой разлуки с ним. Да еще и ранним утром. Уверена, вы приехали не один. Возможно, с супругой. Или даже с детьми.
- Почему вы так решили?
- Иначе вы бы не пришли в такую рань на берег.
- Вот как?
- Конечно. Через пару часов проснется ваша семья, снова начнется гам, шум, будничные хлопоты. А вы от этого так устали, что вам просто захотелось выйти на берег и просто побыть наедине с морем.
Я улыбнулся ее выводам, но ничего не ответил. А она нарочито понизив голос добавила:
- А тут я…
Вышло забавно. Я посмотрел на девушку. Та снова смотрела на затянутый утренней дымкой горизонт и как-то печально улыбалась.
- Ну, вы мне совсем не помешали. Даже наоборот… Эта история о греческой богиней и все такое… Довольно интересно.
- Ай, бросьте. Эту легенду вам расскажет любой местный житель. Байками выгодно привлекать туристов. Эдакий товар, который можно недорого продать. Пошлость…
- Тем не менее, из ваших уст легенда прозвучала вовсе не пошло. Даже наоборот. Романтично, что ли.
- Это потому что я вам ее бесплатно рассказала.
Девушка просияла непринужденной улыбкой и мне, почему-то, снова стало стыдно, хотя ничего предосудительного я не делал, и даже не помышлял.
Я осмотрелся по сторонам и увидел невдалеке крошечный пирс, у которого мерно раскачивался на волнах белоснежный катер. Его яркая лоснящаяся краска отражала солнечные лучи и заставляла сильно щуриться. Снова вспомнился неприятный разговор с женой. И то необъяснимое, легкое чувство, с которым я вышел к морю, вдруг исчезло одним махом.
Маргарита встала, едва заметно поклонилась, улыбнулась, пожелала мне приятного отдыха, и легкой, неторопливой походкой пошла прочь от берега. Я провожал девушку взглядом и изо всех сил ругал себя за то, что не могу оторвать от нее глаз. А, возвращаясь к дому Романа, я вдруг отчетливо понял, что та семейная жизнь, которая была у нас с Олей до приезда на полуостров, уже никогда не будет прежней. Отныне, жизнь будет делиться на «до этой ночи» и «после нее».

[Ramblers]

Спасибо...

[servaly]

Глава 14. Артемида.
К моменту моего возвращения на виллу, Роман уже не спал, чем прилично удивил. Я не был готов застать его во дворе в такую рань, а потому был застигнут им врасплох. У меня даже не было времени как следует обмозговать правильное поведение, при неизбежном выяснении отношений с этим человеком. Не могу похвастать железным самообладанием, а потому экспромт в таком щепетильном деле, как выяснение отношений с ненавистным посягателем на семейное благополучие, меня также мало устраивал. Но деваться было некуда. Хозяин виллы возлегал (не могу подобрать менее пафосного, но более подходящего слова) на шезлонге в сланцах и банном халате, вальяжно потягивая какую-то оранжевую жидкость через трубочку из запотевшего стакана. На носу красовались большие солнцезащитные очки, от чего я не мог разобрать, смотрит он на меня или пялится куда-то вдаль.
- С добрым утром, Сережа. Как самочувствие? – с излишне подчеркнутой учтивостью в голосе поинтересовался Роман.
- Благодарю. Значительно лучше, - как можно миролюбивее ответил я, хотя больше всего в тот момент хотелось зарядить пяткой по его надменной, самовлюбленной роже.
- К морю ходил?
- Ага.
- Дааа, - мечтательно протянул Роман, - Утро на море изумительное. Вот только берег никак до ума не доведу. Вечно времени не хватает заняться пляжем. В воду не войти – ноги можно переломать. Все дно скользкими валунами усеяно. Хочу песка завезти, засыпать там всё к чертям. Будет Рио-де-Жанейро.
- Катер твой, небось? – не обращая внимания на его мечты о дальних странах, спросил я.
- Нравится?
- Не знаю. Не катался еще.
Сказав это, я мысленно выругался. Держать эмоции под контролем становилось все сложнее.
- О чем речь? Машина потрясающая! - то ли и в самом деле не понимая, к чему я клоню, то ли искусно делая вид, что не понимает, оживился Рома, - Обязательно прокатишься! Тебе понравится!
На его лице плясала мечтательная улыбка.
- А Ольге понравилось? – сквозь зубы выдавил я.
Роман смолк. Улыбка стала плавно угасать. Он поставил стакан на стеклянный столик, медленно снял очки и, сцепив пальцы в замок, внимательно посмотрел на меня.
- Удивил, - медленно протянул хозяин виллы и снова улыбнулся. На этот раз улыбка вышла какой-то неестественной, натянутой, - Ольге-то понравилось. Вот только тебе, подозреваю, это не очень нравится. Да?
Он сощурил один глаз, словно от яркого солнца, и посмотрел на меня.
- Не кипятись. Присаживайся, - он похлопал ладонью по стоящему рядом пустующему шезлонгу, - Я тебя понимаю. Но ты тоже должен понять, что это просто стечение обстоятельств. Ни больше, ни меньше. У меня в планах было выйти в море всем вместе. Я же не виноват, что так все вышло. Времени мало, не могу себе позволить слишком сильно затягивать… Да присядь ты!
Я продолжал стоять, не реагируя на приглашение, но тот настаивал:
- Присядь, присядь. Не морду же ты мне бить собираешься, верно? Судя по всему, Оля тебе не обо всем рассказала. Все правильно сделала. Это я ее попросил. Потому присядь, всё поймешь. Сок будешь?
Проигнорировав вопрос, я все же присел на соседний шезлонг и приготовился слушать, чем этот неприятный тип собирается оправдываться.
В нём меня раздражало всё. Начиная от манеры себя вести, словно тот на голову мудрее и умнее меня, и заканчивая тем, как он произносил моё имя. Я намеренно вспомнил вечер накануне неприятных ночных событий, и попытался определить, в чем именно кроется причина такого негативного отношения к новому знакомцу? Но немного поразмыслив, сделал вывод, что независимо от того, как сложились бы события сегодняшней ночи, мое восприятие этого человека не поменялось бы. Стало быть, причина неприязни вовсе не в ревности. Тогда в чем? А вот это уже было не понятно. Просто не приятен человек, и всё тут. Бывает же так?
Роман долго медлил, раздумывая с чего начать, и после минутного молчания, наконец, сказал:
- Тавры. Ты когда-нибудь слышал о таврах, Сережа?
Я даже не сразу понял о чем он спрашивает, так как ожидал услышать пафосную оправдательную речь с массой заискиваний и убеждений меня в том, что я все принимаю слишком близко к сердцу. Но, видимо, он решил начать издалека и я растерянно переспросил:
- Тавры? Да слышал что-то. Вроде бы горы на юге Турции.
- Да нет! – перебил меня Роман, - Я не о Турции. Мы же сейчас в Крыму, Сереженька. При чем тут Турция?
Вот тут уж точно захотелось заехать этому лебезящему заискивателю в ухо! «Сереженька»! Ну, на до же! Ромочка, блин!
Тот продолжал:
- Хотя, наверное, рациональное зерно в этом есть – горы в Турции и горный народ в Крыму… - Роман одобрительно кивнул, и удивленно качнул головой, - Я как-то об этом не задумывался. Но это сейчас не имеет никакого значения. Так вот! Таврами античные греки называют древний народ, населявший крымское горное побережье тысячи лет назад. А если быть точнее, то речь идет о шестом веке до Нашей эры.
- А разве здесь не скифы жили? – попытался я блеснуть своими познаниями в истории древностей, приобретенными с десяток лет назад, во времена изысканий скифских курганов в пойме Северского Донца.
- Всё верно. Жили. Но скифы обитали преимущественно в степной зоне Крыма. Они были кочевниками. А вот горы населяли другие племена. Эллины их называли таврами, а их страну – Тавридой. Слышал?
- Да, слышал что-то… - ответил я, не понимая, к чему тот устраивает для меня утреннее политпросвещение.
- Дикие, надо сказать, были люди. Жестокие. Даже по сравнению с теми же скифами. Они, хоть и не отличались приветливостью, но все равно находили общий язык с теми же эллинами.
Роман, поняв, что градус напряжения потихоньку падает, слегка расслабился и неспешно отпил сок из высокого стакана.
- Так вот, жили эти тавры исключительно грабежом и разбоем. Заходит какое-нибудь эллинское или римское судно в их воды, они нападают, грабят, а пленных приносят в жертву своей богине – Деве. Кстати, эллины называли эту богиню Артемидой. Ты должен был слышать.
Я едва слышно хмыкнул. Интересное выходило совпадение. Слишком часто я стал слышать это имя в последнее время.
- Стоит ли говорить о том, что золото, оружие и драгоценности у грабителей водились в достатке. До сих пор археологи находят в самых дальних уголках крымских пещер древние святилища с жертвенными алтарями. И иногда эти святилища оказываются просто забиты награбленным добром. Учитывая возраст сокровищ, даже серебряные изделия имеют колоссальную стоимость, не говоря уже о золоте и оружии.
Роман сделал паузу, бросил на меня косой взгляд и снова отпил из стакана.
- Но, что еще более заманчиво – такие святилища находят не только археологи.
На этот раз рассказчик уставился на меня испытывающим взглядом. Я ответил ему снисходительным. Сейчас меня и в самом деле меньше всего интересовали байки о несметных сокровищах, сокрытых в подземных недрах полуострова. Куда больше волновало, какого черта этот сказочник прохлаждается короткими южными ночами с чужими женами.
Он заметил мое саркастическое настроение, понимающе улыбнулся и кивнул. Затем сунул руку в карман халата, изъял оттуда какой-то плоский металлический предмет и протянул его мне. Это была монета.
- Золотой статер. Понтийское царство. Восемьдесят с лишним лет до нашей эры, Сережа. Профиль на аверсе – голова Александра Македонского, а вот с обратной стороны, как раз та самая Артемида, о которой я тебе говорил.
Я вертел в руке старинный кусочек драгоценного металла и, не смотря на внушительные попытки, не мог сдержать искреннего восхищения.
- Впечатляет. Но какое это имеет отношение к тому, что произошло ночью? – последнюю фразу я постарался произнести с вызовом.
Роман снова засмеялся в своей снисходительно-надменной манере. Снова возникло острое желание ударить.
- Самое непосредственное, Сережа. Самое непосредственное…
Терпение лопнуло. Я встал с шезлонга, бросил монету на оголенную грудь хозяина виллы и принял вызывающую позу.
- Слушай, ты, сказочник, бля! Ты какого хрена корчишь тут из себя змея-искусителя?
- Ох! – притворно испугался Роман и поднял вверх ладони, шутливо защищаясь от моей агрессии. На его лице сверкала белозубая улыбка, - Сережа, что за средневековые выходки? Ты еще мордобой мне тут устрой. Завязывай с ревностью. Говорю же, не имею я на твою супругу никаких видов. Честно. Я ведь тут не просто так перед тобой распинаюсь. Мало того, все, что я тебе только что рассказал, я рассказывал вчера за столом и Ольге с Игорем. Просто ты, к сожалению, слишком рано нас покинул. Виталий, кстати, тоже не дожил до самого интересного и пополз спать.
Он аккуратно взял лежащую на груди монету и вернул в карман. Затем поднялся и принял сидячую позу.
- Присядь, пожалуйста. Не кипятись. Дай закончить.
На этот раз лицо его было серьезным и о прежней иронической надменности не было даже речи. По всей видимости, все-таки немного струхнул мой оппонент. Я скорчил недовольную рожу, но просьбу выполнил.
Роман глубоко вздохнул и продолжил:
- Короче, не буду тянуть кота за яйца. Этот статер я нашел рядом с одной пещерой. Хотя ее и пещерой-то сложно назвать. Так… Разлом в скале. Но разлом глубокий. И, судя по тому, что открылся он совсем недавно, об этом разломе еще никто, кроме меня не знает. Прошлой осенью я рыскал с металлоискателем по лесу на АюДаге. Хобби у меня такое. Да что я рассказываю? Помню, ты с товарищем тоже увлекался этим делом. У нас на в универе весь поток гудел о том, как Оля на огороде клад нашла. Даже какое-то кино потом сняли, если не ошибаюсь. Кстати, я так его и не видел. Надо будет обязательно посмотреть. Так вот. Я опять отдалился от сути. Осенью шторм был крепкий. Настолько крепкий, что вековые деревья с корнем из земли рвало. Можешь себе представить какой силы должен был быть ветер, чтобы горные исполины напрочь выкорчевывать? И под одним из таких поваленных деревьев, точнее под его корнем, и открылась та самая пещера. Думаю, она-то и стала катализатором падения исполина. Корням, из-за полости, не за что было держаться. Я сперва этому большого значения не придал, но в паре метров от провала выстрелила эта самая монетка, - он снова выудил из кармана золотой статер и подкинул его на ладони, - Вот тут меня слегка и трухануло от нахлынувшего азарта. Понимаешь? Хотя особо и понимать ничего не надо. И так все ясно!
Роман, взволнованный рассказом, залпом осушил стакан и вернул его на столик. Признаться, он таки смог меня заинтересовать и я даже на мгновение забыл о главной цели беседы.
- Лезть в пещеру в тот день не решился. Обыскал все вокруг, обзвонил металлоискателем, но так больше ничего и не нашел. Забросал разлом сухими ветками, чтобы никто его больше не увидел и вернулся домой. Купил веревки, карабины, фонари и прочие снасти, а утром следующего дня снова рванул к пещере. Долго стоял рядом с разломом, не решался лезть. Но все-таки азарт взял свое. Пещера уходит вертикально вниз. Спустился примерно метров на десять, не больше. Признаюсь, страшно было до жути. Мало того, что спелеолог из меня никакой, так еще и в одиночку! Короче говоря, повисел я так в воздухе, побарахтался да и выбрался назад. Сидел, гадал, что дальше делать. Но великое дело – самовнушение. Короче, убедил я себя добраться до дна и снова полез вниз. На этот раз даже не знаю как глубоко я забрался, но дна таки достиг. Дном оказалась довольно просторная полость. Высота около трех метров, площадь – метров двадцать, не меньше. Включил прибор, пошарил по полу, но ничего не нашел. А когда поднял глаза на стены…
Он замолчал и в очередной раз испытывающее воззрился на меня. Я удивленно вскинул брови. Но, вместо продолжения, Роман сунул руку в другой карман, извлек оттуда уже куда более крупный золотой предмет и поставил его на стеклянную столешницу. Это была статуэтка какой-то богини. Хотя я уже начинал догадываться какой именно.
Настоящее произведение искусства! Около двадцати сантиметров в высоту. Древнегреческая богиня была одета в тонкой работы тунику. Из-за ее левого плеча возвышался миниатюрный колчан со стрелами, а правая рука держала за рога молодого олененка, поднимающего крошечные передние копыта над землей. Я онемел. Кончики пальцев покалывало. Дыхание перехватило.
Роман тактично выждал паузу и, когда я немного пришел в себя, продолжил:
- Она просто стояла на небольшом скальном выступе. Просто стояла там, Сережа! Тысячи лет! Представляешь? Но и это не все. Пещера на этом не заканчивается! В обе стороны идет пологий коридор. Тот, что ведет наверх, заканчивается завалом уже метров через тридцать, а ведущий вниз – в длину метров триста-четыреста, не меньше. Может даже больше, не знаю. И самое интересное, что теперь это был не просто природный разлом в скале, а настоящий коридор с вполне качественно обработанными стенами, без острых углов и выступов. Понимаешь? Я бы и дальше зашел, но проход оказался затопленным. Я не догадался попробовать воду на вкус, поэтому не знаю пресная там вода или морская. Просто, если там вода морская, то можно было бы поискать другой вход со стороны моря. Но в тот день я сильно устал, да и впечатление от новой находки кружило голову. Хотелось поскорее выбраться наружу и рассмотреть Артемиду.
Он поднял со стола стакан, но обнаружив его пустым, поставил на место и просто глубоко вздохнул.
- Короче, короче… Мне нужны профессиональные подводники, Сережа.
Признаюсь, рассказ Романа, а также его античные находки, настолько меня потрясли, что я в очередной раз позабыл о первоначальной цели нашего разговора. На пороге особняка показалась грузная фигура Виталика, который своим разноцветным видом распугал всех южных птиц во дворе.

[servaly]

Спасибо...  

и Вам

[servaly]

Глава 15. Тридцать на семьдесят.
Однофамилец светоча русской поэзии прошел медленной, неровной походкой через широкий двор, остановился около шикарной цветочной клумбы, оглянулся замыленным взглядом по сторонам, спустил до колен широкие семейные трусы и невозмутимо отлил на кустик цветущих орхидей. Я, в душе, зааплодировал бесцеремонности Пушкина и с широкой улыбкой уставился на Романа. Тот тоже улыбался, но по всему было видно, что это улыбка истинного дипломата. Ступня левой ноги, нервно теребящая резиновый тапок, предательски выдавала в нем возмущение и явное негодование. Хозяин виллы нервничал, но, видимо, был готов стерпеть все быдловатые выходки своих гостей, лишь бы только ему не было отказано в помощи.
Мы проводили опухшего Пушкина молчаливым взглядом. Он той же неровной походкой вернулся к крыльцу дома, но у самой двери, вдруг, развернулся на сто восемьдесят градусов и, зажмурив один глаз, стал всматриваться в сверкающую золотом статуэтку Артемиды. Затем тряхнул головой, протер массивными кулачищами глаза и присмотрелся повнимательнее.
- Гребанный Экибастуз, – тихо проскрипел Виталик неопохмеленными голосовыми связками и, пошатываясь, зашагал к нам, - Это что за прелесть такая сисястая?
- Экий вы, Виталий, наблюдательный, - попытался построить диалог Рома, не стирая с гладко выбритого лица дежурной улыбки.
Но Пушкину было пофигу на его улыбку и на выбритое лицо. Он, в свойственной только ему одному манере, отодвинул худые телеса миллионера на край шезлонга и с выдохом облегчения плюхнулся рядом. Белый турецкий пластик предательски скрипнул от внезапно навалившейся тяжести, а Рома поспешил встать от греха подальше и отойти на безопасное расстояние. Тем временем Виталик заграбастал пятипалой клешней играющую на солнце Атремиду и внимательно осмотрел с каждой стороны. Он старательно подышал на нее перегаром, заглянул богине под тунику, пошкрябал толстым ногтем стройную, точеную ножку и удовлетворенно хмыкнул. Опухшее лицо его довольно улыбнулось до самых ушей.
- Вот это баба! А, Серега?
В ответ я утвердительно кивнул и тоже улыбнулся.
- Че? Настоящая, типа? – Пушкин, наконец, обратил внимание на Романа.
- Настоящая, настоящая… - уже знакомым мне снисходительным тоном пропел владелец статуэтки, - Смотри аккуратнее, не поломай. Денег стоит.
Улыбку с лица Виталика как ветром сдуло. Он с удивлением посмотрел на Романа, затем на меня.
- Не понял. Правда настоящая, что ли? Золото?
Я пожал плечами, а он торопливо вернул Артемиду на стеклянную столешницу. Но дрожащие руки подвели в самый неподходящий момент, и богиня едва не свалилась на каменный пол. Рома дернулся, готовый в прыжке ловить драгоценное произведение искусств, но Виталик вовремя среагировал и поймал заваливающуюся на бок статуэтку у самого края стола. Все облегченно выдохнули, а владелец реликвии торопливо спрятал ее обратно в карман.
- Вечно с этими бабами одни проблемы, - недовольно буркнул Виталик.
И тут я снова вспомнил о бабе. Только не о древнегреческой, а о своей. О современно-русской. И о связанных с нею проблемах тоже.
- Ты так и не рассказал, куда вы с Олей ночью на катере ходили? – вернулся я к уже порядком надоевшему разговору.
- Ну, что ты будешь делать? А? – театрально хлопнул в ухоженные ладоши миллионер Рома, - Что ж ты никак не угомонишься? Ревность, между прочим – проявление слабости. Знал об этом, Отелло?
- Слышь, че это он постоянно быкует? – басом спросил у меня Виталик, угрожающе взглянув на Романа, - Бессмертный что ли? Я с бодуна – дурак, между прочим. Вон одному вчера уже зарядил в дыню. До сих пор дуется.
Эти вопросы чудесным образом изменили поведение высокомерного акционера крупных металлургических предприятий, и тот, картинно прыснув, вдруг затараторил:
- Да что вы заладили!? «Быкует», «корчит змея-искусителя»! Да Оля меня сама попросила свозить ее к Аю-Дагу, чтобы посмотреть на место, где раньше храм Артемиды стоял! Я же говорю, я хотел вас всех туда свозить, но вы перепились да перетравились все к чертовой матери. По какому поводу шум вообще, господа? Ну, прошлись пяток километров на катере! Что тут такого-то? Я же не в ресторан ее возил и не по клубам развлекался. Моя-то вина в чем? Как можно так своей собственной жене не доверять-то, Сережа? Я не понимаю! Объясни!
Столь эмоциональной тирады от всегда сдержанного Романа я никак не ожидал. Стало, вдруг, стыдно за свои подозрения. Виталик удивленно вскинул брови и безучастно отвернулся в сторону, а я махнул рукой, давая понять, что вопрос исчерпан.
- Знал бы, никогда бы не согласился, - негромко проворчал мой оппонент и ушел в дом заваривать кофе.
Оля вышла во двор как раз тогда, когда густой ароматный кофе уже разливался по чашкам, а Виталик заканчивал обтираться полотенцем после утренних водных процедур в бассейне.
- Доброе утро, суровые мужчины, - она озарила всех лучезарной улыбкой и уселась за стол рядом со мной, - По какому поводу траур?
- Сегодняшняя программа трауров не предусматривает! - бодро отрапортовал Роман и зачем-то заговорщицки мне подмигнул, - Предлагаю посвятить день исключительно отдыху и развлечениям. Кстати, предложение совершить прогулку на катере все еще в силе. Между прочим, многие археологи согласились бы последний зуб отдать, чтобы узнать место расположения храма Артемиды. Они его на Фиоленте уже сто лет, как ищут, да всё никак не найдут. А я вам это место готов бесплатно показать, да еще и со стороны моря. Так что быстренько пьем кофе и грузимся в лодку. Незабываемые впечатления гарантирую! На обратном пути зайдем в Гурзуф, позавтракаем в ресторане у одного хорошего человека. Должен же я искупить вину перед Сережей за испорченный ужин. Да?
- Да! – радостно ответила Оля и чмокнула меня в щеку.
Из дома вышел проснувшийся Игорь и присоединился к общему застолью. Виталик, расправившись со своим кофе, заметно приободрился и великодушно разрешил:
- Ладно. Теперь рассказывай подробно, что это за храм такой, и откуда у тебя в кармане взялась эта сисястая баба с оленем. Я, хоть и не миллионер, но рыжье от бижутерии отличать научился. А, судя по тому, что ты этой дорогой игрушкой перед нами тут вовсю размахиваешь, тебе от нас явно что-то надо. Что? Это вопрос. Разводить нас на бабки тебе нет никакого резона. Причем сразу по двум причинам: во-первых, бабок у нас нету, а во-вторых у тебя их примерно в миллион раз больше, чем у нас. Значит остается какая-то эксклюзивная услуга или эксклюзивный разводняк. Так что рассказывай, Роман… Как тебя?
- Александрович, - с каким-то неуместным достоинством в голосе ответил тот.
- Александрович, - утвердительно кивнул Виталик с кислым выражением лица, которое умеют делать, наверное, только следователи во время допроса. Мол, мне, Александрович, совершенно по барабану, какое у тебя отчество. Ты, конечно же, ни в чем не виноват, ты добропорядочный, законопослушный гражданин, и, безусловно, очень хочешь все рассказать самостоятельно и чистосердечно. И я, не коррумпированный, честный, и, главное, сочувствующий тебе милиционер, готов внимательно выслушать все твои доводы от «а» до «я» только с одной единственной целью – помочь тебе решить твои проблемы, чего бы мне это не стоило. Потому что это – моя работа. А если не расскажешь, то я посажу тебя в тюрьму, и там тебя будут бить, всячески обижать и регулярно любить неестественным способом.
- Рассказывай, Александрович.
Роман вполне предсказуемо отреагировал на спектакль, устроенный отставным милиционером, и вдоволь наулыбавшись, вкратце пересказал суть своих намерений и просьб.
Очень забавно было наблюдать, как по ходу рассказа менялось лицо и поведение Виталика. Узнав, что Роман увлекается поиском с металлоискателем, грозный следователь чудесным образом испарился. Теперь на его месте сидел добродушный здоровяк с округленными от азарта глазами. Но когда речь зашла о найденном статере, здоровяк превратился в сумасшедшую балерину, которая выписывала пируэты вокруг стола и задыхалась от восторга. Мне даже немного испугался за душевное здоровье Пушкина. Я вполне серьезно опасался, что его нежная психическая конституция просто не выдержит известия о том, что статуэтка Артемиды была найдена в той же пещере, которую Роман приглашает нас посетить.
Мои предположения были не беспочвенными. Виталик просто не мог найти себе места. Он хватался за голову, приседал, тут же вскакивал, нервно чесал окрашенную грудь и постоянно бормотал себе под нос изысканные ругательства, выражающие не что иное, как крайнюю степень восхищения.
Однако нужно отдать бывшему менту должное: как бы сильно его не накрыла волна азарта, он все-таки сохранил разум и холодный рассудок. Иначе чем еще объяснить, что в самом конце рассказа Виталик вдруг напрягся, уселся на свое место и снова изобразил из себя строгого следователя.
- Все красиво, Роман Александрович. Складно поешь. Только одно мне не понятно.
- Спрашивай, - развел руками тот, - Предлагаю сразу заранее обсудить все нюансы, чтобы потом не возникало никаких разногласий и недомолвок.
- Не понятно накой черт мы тебе понадобились, если с твоими бабками не то, что акваланги… подводную лодку купить можно! Да и у местных тут этого добра для дайвинга – валом! Бери – не хочу. И водолазов хватает тоже. Знаю, о чем говорю. Сам местный. Они тебе за штуцер зелени не то что в пещеру – в Мариинскую впадину без трусов полезут.
Роман улыбнулся со свойственным ему снисхождением.
- Друг мой, если бы мне нужны были местные любители поплавать под водой или полазить по пещерам, я бы даже из дому не выходил. Один звонок решил бы все проблемы. Поверь. А об аквалангах, гидрокостюмах и арматуре я вообще речи не веду – все уже давно куплено и ждёт вас в подвале этого дома. Вопрос ведь не в этом. Пойми: вопрос в последствиях! Ты можешь себе представить что будет, если местные хотя бы краем уха прослышат о пещере? Хоть краешком уха! Да ее разворуют быстрее, чем ты успеешь отсюда туда на лисапете доехать!
- Это да, - задумчиво промычал Виталик, - Тут народ такой. Им только намекни.
- Господа, я хочу, чтобы вы, наконец, поняли, о чем идет речь. У меня есть предположение, что эта пещера – не просто древнее святилище, коих в Крыму было найдено в достатке. Я предполагаю, что мое открытие – ни что иное, как подземное святилище мифического Храма Артемиды. А если так, то это открытие мирового масштаба! Понимаете?
Впервые за все время голос подала Оля:
- Так может тогда стоит сообщить об этом куда следует?
- Куда следует? – тут же парировал Роман, - А это куда, интересно? В милицию?
- Ну, а почему нет? – искренне удивился Игорь, который блуждал взглядом по нашим лицам, ища поддержки.
- Оля, ты сама веришь в то, что говоришь? Или ты считаешь, что наша милиция тебе медаль за научное открытие вручит? Я даже обсуждать этот вопрос не хочу, господа. А если кто-то всё еще питает на этот счёт какие-то иллюзии, то предлагаю немедленно проконсультироваться у присутствующего здесь бывшего представителя этой древней профессии. Уж он-то знает, как в таких случаях поступает многоуважаемая милиция.
Виталик, видимо, не понял явного подкола насчет древней профессии, и с гордостью закачал головой, подтверждая правоту оратора.
- И, наверное, самый главный вопрос, который, к моему удивлению, до сих пор никто из вас не затронул, - Роман даже встал из-за стола, для придания торжественности моменту, - В случае обнаружения каких-либо ценностей в этой пещере, я готов разделить их с вами в соотношении семь к трем. Мои – семьдесят процентов. Ваши – тридцать. Как вы будете их между собой делить – это ваше личное дело. Но я бы советовал обсудить этот вопрос заранее. Деньги сильно меняют людей. И то, на что человек готов пойти без денег, часто становится большой проблемой, когда эти деньги у него появляются. И наоборот. И когда наоборот – это даже страшнее, поверьте. Я знаю. Короче, дело сугубо ваше. Для меня главное – строгая конфиденциальность и полнейшее доверие друг другу, - он обвел всех присутствующих серьезным взглядом, - Итак! Что скажете, господа?
Все молчали. Игорь, по обыкновению шевелил усами и блуждал взглядом. Виталик утвердительно кивал, чуть вскинув брови. Оля просто смотрела на меня. Я же отчетливо ощущал, что с каждой минутой мне все меньше хочется ввязываться в эту сомнительную авантюру, и, тем более, иметь общие дела с этим человеком.
- Пятьдесят на пятьдесят, - прервал тишину Виталик.
- Господа, вы все прекрасно понимаете, что я деловой человек. И когда я говорю о ваших тридцати процентах, то я говорю о тщательно взвешенном расчете. Еще раз повторяю: тридцать на семьдесят. Если вы не готовы участвовать в мероприятии, я вас не держу. Но хочу, чтобы вы поняли: предположительная стоимость ценностей, которые могут там находиться, в разы больше, чем все мое состояние на сегодняшний день.
Игорь громко икнул, а его усы начали выплясывать просто невероятные кульбиты на подбитом лице.
- Да! Есть еще одно обязательное условие: либо участвуют все, либо не участвует никто. Я не могу рисковать конфиденциальностью операции. Итак, вы согласны?
- Да, - Игорь даже поднял руку, тут же быстро опустил и снова с надеждой обвел нас взглядом.
Виталик тоже дал согласие.
Оля бросила короткий взгляд на Романа, затем на меня, и тихонько сказала:
- А что мы теряем?

[servaly]

Глава 16. Прогулка
Остаток дня, как и было обещано, мы потратили на обзорную экскурсию к заветной горе Аю-Даг, на вершине которой, по заверениям Романа, и должен был находиться мифический храм древнегреческой богини. Хозяин белоснежного катера всю дорогу продолжал мне угождать, всячески задабривать и, при малейшей возможности, старался подчеркнуть правильность принятого накануне решения. При этом, повышенное внимание было, почему-то, акцентировано исключительно на мне. Тогда я все списал на то, что Роман понимает, или просто чувствует, мою личную неприязнь, а потому всеми силами старается компенсировать недопонимание учтивостью. Хотя, признаюсь, его откровенная лесть едва ли способствовала хотя бы малейшему сближению. Скорее наоборот – это сильно раздражало. А то, что он этого не видел и не понимал, раздражало еще сильнее.
По всему было видно, что хозяин лодки испытывает большой эмоциональный подъем, хотя иногда начинало казаться, что за этим чрезмерным воодушевлением скрывается сильное нервное напряжение. А может быть даже страх. Чем он был обусловлен, я в тот день не мог и предположить. Да и едва ли поверил бы, если бы каким-то чудом узнал в тот солнечный день истинную причину его волнений.
На обратном пути мы зашли в Гурзуф, где Роман устроил нам шикарный ужин в неприметном на вид ресторанчике. Хозяин заведения – интеллигентного вида кавказец – встретил Романа, как очень дорогого гостя, и с порога радостно сообщил, что столик уже накрыт и ожидает нас в приватном зале. Однако наш гид, к всеобщему удивлению, попросил перенести приборы в основной зал, который хоть не был забит до отказа, но и вовсе безлюдным нисколько не выглядел.
Стол полнился такими изысками, о которых я мог лишь читать в книгах о праздничных пирах каких-нибудь европейских монархов. Однако о спиртном в тот вечер не велось даже речи. Наутро следующего дня была запланирована вылазка в пещеру, а спиртное накануне погружения под воду было просто противопоказано. Поэтому пили исключительно свежевыжатый сок.
Весь вечер Роман фантанировал изысканными тостами, остроумными шутками и, конечно же, приторными комплиментами в адрес каждого из сидящих за столом. Игорь просто упивался повышенным вниманием такого богатого и важного господина к своей скромной персоне. Он стесненно улыбался, краснел и безустанно благодарил гостеприимного Романа за теплые слова в свой адрес.
Виталик упивался только едой. Ему было абсолютно плевать на заискивающие комплименты новоиспеченного подельника. Он просто жевал, мычал от удовольствия и изредка утвердительно кивал разноцветной головой, когда Роман начинал нахваливать очередные достоинства отставного милиционера. Как он эти достоинства в нем рассматривал, остается только догадываться. Но каждый раз, когда Роман начинал провозглашать очередной тост за какую-нибудь честь милицейского мундира, Виталик делал важное лицо, качал головой и засовывал в рот очередную порцию тигровых креветок.
Все тосты и комплименты провозглашались громогласно и с пафосом. Создавалось стойкое ощущение, что Роман старается произвести благотворное впечатление не столько на нас, сколько на остальных посетителей ресторана. Благо, музыка играла не громко и те могли отчетливо слышать каждое слово металлургического магната, неустанно славящего нашу крепкую дружбу до гробовой доски, и в сотый раз повторяющего, как много хорошего нас с ним связывает в этой замечательной жизни. А под конец ужина Игорь даже прослезился от переполнявших его чувств.
На виллу вернулись уже на закате. Всю дорогу лодку пришлось вести мне, так как Роман, со свойственной ему настойчивой учтивостью, настоятельно рекомендовал испытать мощь ее двигателей и идеальную сбалансированность конструкции. Однако едва я взялся за штурвал, он сразу потерял всякий интерес к моему мнению о своей дорогой игрушке. Зато не переставал расхваливать мои мореходные таланты перед остальными пассажирами. Ему было вполне достаточно, что я, по его мнению, получаю несказанное удовольствие от самого процесса, а значит, начинаю все больше проникаться к нему уважением и доверием.
Поднявшись в спальню, мы с Ольгой облегченно вздохнули. В-общем то не тяжелый день почему-то сильно вымотал и не оставил ни капли сил. Возможно, причиной тому была совершенно новая обстановка. А может быть Роман утомил своей назойливостью. Да и проснулся я в тот день довольно рано. Так или иначе, глаза слипались, голова гудела, а конечности налились тяжелым свинцом. Подъем и выезд к Аю-Дагу был запланирован на рассвете, поэтому ложиться спать в любом случае пришлось бы рано.
Мы не стали обсуждать с Ольгой наши семейные разногласия, не стали выяснять отношения, а просто молча рухнули на кровать и забылись тяжелым, беспокойным сном. Последним совместным сном в нашей семейной жизни.