Однажды в июле., Из военного. Быль.

[DoctorX]

ОДНАЖДЫ В ИЮЛЕ

Данная история, скорее всего, действительно случилась. Автор слышал ее в пересказе от одного фронтовика, окончившего войну под Веной. Имена и некоторые названия изменены, детали и диалоги придуманы.


За старицей, заросшей водной растительностью, шла полоска земли с частично уцелевшими пакгаузами, дальше, за большой рекой широко раскинулся старинный, местами сильно разрушенный, город. Сразу за ним начинались пологие холмы, постепенно растущие в размерах и на горизонте переходящие в настоящую стену гор, называемых Альпами. Аккуратные двухэтажные дома вокруг стояли на расстоянии друг от друга, с лепными украшениями вокруг чисто вымытых окон и черепичными крышами.

Цветов здесь было много – в уютных палисадниках домов, на клумбах и обочинах дорог и тротуаров, на балконах и подоконниках. Все вокруг покрывал зеленый ухоженный ковер, состоявший из коротко подстриженной травы на газонах, яблоневых садов, в которых уже наливались плоды, стен домов и заборов, увитых хмелем и виноградом. Южная часть Штадлау, пригорода Вены, где находился разведбат 4-ой гвардейской механизированной бригады, не сильно пострадала во время апрельских боев и сохранила свое очарование.

Стояло удивительно чудесное нежаркое утро, из открытых окон доносился веселый щебет молодых стрижей, уже поднявшихся на крыло и носившихся перед домом. Комбат майор Иваньков сидел в мягком кресле на высокой веранде и молча прихлебывал из маленькой фарфоровой чашки отличный крепкий кофе, приготовленный хозяйкой дома из каких-то ее чудом сохранившихся довоенных запасов. В соседнем кресле, тоже с чашкой кофе в руках, находился его замполит – капитан Глинский, и тоже мрачно молчал, о чем-то раздумывая. Возле распахнутых настежь дверей со стеклянными витражными вставками сверху, ведущих на лужайку перед фасадом, вытянувшись, стоял старшина Усенко. Он только что доложил, что рядовой Иннокентий Габышев, находившийся согласно приказу в заслуженном краткосрочном отпуске, в часть не прибыл, хотя контрольный срок истек еще позавчера.

В расквартированной на северо-востоке Вены бригаде уже с июня тех, кто был на фронте с самого начала войны, начали отпускать домой на побывку. Таких уцелело не так уж и много, в списке первоочередников оказался и Габышев, маленький якут родом из небольшого поселка Даппарай. Из личного дела также следовало, что он беспартийный, из крестьян, 1922 года рождения, не женат. Призванный на воинскую службу Олекминским военкоматом в начале мая 41-го, через месяц он уже оказался в стрелковой части, расквартированной на окраине Тернополя, третьим номером пулеметного расчета.
Потом началась война, в первые же дни их дивизия попала в окружение. Окружений у Габышева, как следовало из того же личного дела, было четыре, последнее – в мае 42-го под Харьковом. Из всех он успешно выходил и в плену ни разу не был. Три ранения, все легкие.

Из наград – две медали и орден Красной звезды. За несколько доставленных «языков» и неоднократно проявленного геройства в боях ничего он не заслужил – «окруженцам» награды давали со скрипом, вычеркивая их из списка. Первую медаль «За отвагу» он получил, только когда летом 44-го во время контратаки немцев оказался один в окопе и уничтожил точной стрельбой из ППШ до 20 немцев. Про случай написали в дивизионной газете, тут уже штабным некуда было деваться.

С орденом тоже заморочка вышла – в начале января прогрызая глубокую оборону фашистов на подступах к Будапешту бригада наткнулась на два хорошо укрытых и исключительно живучих дзота, фланговым огнем перекрывавших все поле возможного наступления. Передний край немецкой обороны за несколько суток многократно был перемешан с землей артиллерией, авиацией и гвардейскими минометами, но при попытках продвинуться наши войска опять встречались пулеметным огнем и снова несли потери. Обводной канал не давал использовать танки, а пехота не могла пробиться под кинжальным огнем.

Несколько групп добровольцев, направленных уничтожить огневые точки противника, погибли. В очередной формируемой группе вызвался принять участие Габышев. Единственный уцелевший он добрался до одного из дзота и закидал его гранатами, чем обеспечил дальнейший успех бригады. Сначала его хотели представить к «Герою», но потом решили, что и обычной «Звезды» хватит. «За взятие Будапешта» – его вторая медаль, их дали всем уцелевшим в той страшной мясорубке на улицах старого города.

Так что боец был проверенный, прошедший войну с самого начала. Хоть и имел «темные пятна» в биографии в виде попадания в окружение, но в остальном подозрений не вызывал. А тут – чистой воды дезертирство. Отпуск у него длительный – с дорогой целый месяц дали, чтобы родных проведал. Неблизкий путь, вряд ли больше 4-5 дней получится дома пробыть, все дорога займет. Тут еще что – приказ по бригаде, в отпуске из каждой роты находится не больше 5 человек одновременно. Как кто вернулся, следующий отбывает. Если кто вовремя не появился, все отпуска задерживаются до выяснения. Подставил он товарищей своих, нехорошо. И комбата подставил, ему теперь перед начальством и особистами отчитываться. А комбриг, гвардии полковник Лященко крут, ох, как бывает крут! Задумаешься тут…

– Ничего с Габышевым такого не было? Ну, странностей каких – не замечал? – спросил комбат у старшины, – Епифанцев еще не появился? Его же кадр!
– Никак нет, товарищ гвардии майор! Все, вроде, в порядке было. Командир второй роты гвардии старший лейтенант Епифанцев в госпитале, товарищ майор! Животом все мучается.
– Ладно, иди, старшина, – устало сказал комбат и, повернувшись к замполиту, спросил: – Что думаешь, Иван Алексеевич? Докладывать ведь надо по начальству.

Капитану эта история тоже не нравилась – как ни крути, а за дисциплинарные проступки вверенных бойцов ему в первую очередь отвечать приходится. Тут и так проблем хватает – хоть что делай, а все равно за всеми не уследишь, напьются компанией, уйдут в город, да еще всяких безобразий наделают. Только на той неделе сразу четверых из первой роты пришлось под трибунал отдать – пьяные вламывались в дома и всех подвернувшихся австриячек насиловали. Так бы спустили на тормозах, но местные своим пожаловались, бургомистр на полковника насел – мол, два месяца, как война кончилась, там, в начале, под запарку победителям всякое можно простить, но тут уже беспредел полный. Комбриг отмашку и дал.

– Давай, Василь Палыч, еще пару дней подождем. Поезда задерживаются, ситуации разные бывают. Может, приболел где – с поезда сняли, в госпиталь тоже попал, а?
– Обязаны сообщить в часть. Ну, ладно, ждем. Хотя, чувствую – не так все просто, намылят нам шею за этого кренделя, ох, намылят!

Габышев появился через день под утро. Измученный, в рваной одежде, без ремня и сапог он миновал посты и возник в оконном проеме длинного сарая, приспособленного под казарму второй ротой. Он рухнул на колени возле дневального и с отчаянием в голосе стал сбивчиво оправдываться:
– Ребята, простите! Виноват, немного перебрал! Напоролся на патруль в Бресте, с поезда сняли… Опоздал, ребята! Так бы давно здесь был! Простите!

Через полчаса он все объяснял уже комбату. Иваньков строго и въедливо выспрашивал о причинах неприбытия бойца в заданное время, с все возрастающим сомнением делая пометки в блокноте. Присутствовавший Глинский все время изумлялся и, задавая дополнительные вопросы, уточнял детали. Он тоже не мог себя заставить поверить, настолько неправдоподобным был рассказ.

Со слов рядового следовало, что он, возвращаясь из отпуска, в поезде встретился со своим однополчанином. Они в 41-м под Вязьмой вместе выходили из окружения. Тот возвращался из госпиталя в свою часть. Ну, как такой случай не отметить? Ехали в теплушке. В Бресте выпивший Габышев выскочил промяться на перрон и тут же налетел на патруль. Как ни уговаривал, чем ни пытался откупиться – не получилось. Старшим лейтёха зеленый был, только с училища, выслуживался, гнида… Документы забрали, вещи и ремень в каптерку, его – на губу. К утру протрезвел, понял, что ребят-то подводит. Попросился в туалет – тот во дворе был. Сопровождал молодой сержантик, стукнул он его несильно и через забор. И - ходом, ходом...

– Ты не мути тут! Где Брест, а где мы? Ты вообще как без документов пол-Европы прошел? Патрули же кругом! А как в часть попал? По звездам, что ли? Да и как, как можно пешком за пять дней почти тысячу километров пройти? Четыре границы пересечь? По лесам сейчас кто только не скрывается. Облавы везде, без пропуска никуда, контроль на каждом шагу, ну, невозможно это, не-воз-мож-но!!

Удивительно, но Габышев соглашался – мол, да, где-то и по звездам двигался. А так – по интуиции, знаю, мол, что вон в ту сторону надо и все тут. Он же охотник, всю жизнь в тайге, направление держать с детства умеет. Да и не везде пешком, несколько раз в кузов попутных грузовиков забирался, однажды и на поезде получилось проехать. Река большая на пути встретилась, на мосту шмон – не просочиться никак. Машины все досконально проверяют. Час сидел в кустах, понял – не пройти, заметут. Пришлось вплавь, там сапоги и утопил, широкая река была, а плавать он не особо. Вот как-то так и дошел.

Хочешь, не хочешь, а все же пришлось ставить в известность начальство – уж больно неординарный случай оказался. Позвонили в Брест – да, был такой. Сняли с поезда – был пьян. Убежал из гауптвахты. Вещи, документы у них.

Дело дошло до штаба армии. Оттуда прибыла целая группа особистов в сопровождении десятка солдат с синими околышами и автоматами наизготовку. Командовал этой группой ничем не примечательный субъект с цепким взглядом и погонами майора госбезопасности, что по существующему положению соответствовало армейскому званию полковника. Допросы снова возобновились и тянулись два дня. Вконец затосковавший Габышев отвечал осторожно, стараясь как можно меньше вдаваться в подробности, на которых его и пытались подловить спецы из «СМЕРШа». Те спрашивали уже не только про этот последний невероятный маршрут, но и досконально выясняли все мелкие детали его предыдущих выходов из окружения. Маленький якут уже понял, что влип конкретно и ничего хорошего для себя не ждал, смирившись со всем, что будет.

Наконец, после затяжного ночного допроса, рано утром Габышева отпустили с приказом выспаться. Вокруг казармы, где он отдыхал, расположились несколько автоматчиков. Приезжие чувствовали себя хозяевами, заняли две комнаты в доме, бесцеремонно вытурив оттуда старшину со всем его хозяйством, впрочем, предварительно спросив разрешения комбата. Они куда-то звонили, что-то уточняли, не особо обращая внимание на офицеров разведывательного батальона, в расположении которого оказались.

Вечером попавшего в переплет рядового снова привели к майору-чекисту. Тот молча некоторое время разглядывал Габышева, потом закурил, встал, обошел стол, похлопал его по плечу и по-отечески сказал:
– Иннокентий, слушай меня внимательно. Сейчас тебе выдадут ремень, новые сапоги и офицерский сухпай. И все, что ты хочешь, можешь просить, кроме оружия. Твоя задача – за 10 дней вернуться в Брест и явиться в комендатуру. Не сможешь – трибунал за дезертирство я тебе обещаю. 10 лет лагерей в лучшем случае. Сможешь – ждет тебя, Кеша, трудное, но интересное будущее, скучно точно не будет, и твои дети станут тобой гордиться. Но учти, есть одна тут загвоздка – когда сюда ты шел, никто про тебя ничего не знал. А туда пойдешь – все армейские отделы контрразведки, все комендатуры, все войска НКВД будут подняты с единственной задачей – поймать тебя. У них будет твоя фотография, полное описание и перспектива немедленного получения орденов и повышения звания всем, кто сможет тебя взять – живого или мертвого. Понятно?

– Так точно, товарищ майор! Постараюсь дойти.
– Постарайся! Это важно, и не только для тебя!
Через час с вещмешком за спиной скиталец ушел в ночь, провожаемый взглядами особистов и офицеров разведки. Прошла неделя, две, месяц. Никаких известий о рядовом Габышеве в батальоне так и не появилось.

В начале сентября попав по делам в центр города, комбат Иваньков столкнулся в коридоре штаба армии с приезжавшим незаметным майором. Они остановились, поздоровались. Майор достал пачку папирос, предложил, они закурили. Поговорили о погоде, о последних новинках литературы, о том, как хорошо, что кончилась война и собрались расходиться. Уже сделав пару шагов, особист вдруг повернулся к Иванькову и сказал:
– А ведь молодец твой Габышев! Талант, ничего не скажешь – дошел ведь до Бреста! И еще далеко пойдет! – улыбнулся он и быстрым шагом удалился по коридору.

Сообщение отредактировано Mart: Mar 15 2016, 18:27

[Мишка Квакин]

Спасибо! Интересно, что же было дальше...

[silych]

Дим, офигеть! На одном дыхании, весь рассказ, как киношку посмотрел! Спасибо.

[Kostian]

Спасибо! Очень понравилось!

[Тамбовский В.]

Отлично!!!

[Soltek]

Отлично. Ни одного лишнего слова. Слова, предложения, запятые и прочие атрибуты литературного строительства легли в текст мягко, спокойно и читаемо. А продолжение будет?

[ScorpAlex-13]

Написано очень хорошо, и читается легко.
Действительно солдатская быль. Такую же, но немного укороченную, слышал в 70-х годах от ребят, которые приходили после демобилизации.

[DoctorX]

Спасибо за хорошие слова! Рад, что кому-то понравилось.
В конце войны в армии было 11 миллионов человек, многим давали отпуск. Так что похожая история могла происходить не раз и в разных частях. Но услышанное много лет назад от реального фронтовика в таком варианте произвело тогда на меня сильнейшее впечатление. Вот и решил рассказать, представив - как это могло быть в реальности.
И еще раз - спасибо всем откликнувшимся!

[MERAT]

Всегда читаю Ваши произведения с неизменным удовольствием.
Спасибо!

[DoctorX]

Спасибо огромное, MERAT!
От Вас получить такой отзыв втройне приятно!
Буду стараться писать дальше. Через 3 недели, правда, у нас коп начинается, может быть, до этого что-нибудь еще доделаю.

[Волказавр]

Интересно , жаль как то незаконченно..

[raina]

Спасибо, понравилось.

[schvonder]

Что скажешь,здорово!

[geolider]

Николай Николаевич Никулин

[Палыч друг Василича]

Очень интересно! Спасибо

[Тимак]

Спасибо! Занятно и интересно...

[DoctorX]

Еще раз спасибо большое всем откликнувшимся за добрые слова!